Отрывок из романа «Щука в гипсе»
Когда после сытного обеда доктор всласть затягивался сигаретой, в курилку зашел заведующий хирургическим отделением усатый Олег Ярков. Усевшись рядом с Уфимцевым и закурив, он вдруг прыснул со смеху.
- Сергеич, ты на меня внимания не обращай. Сейчас Фая-анестезистка на операции такое выдала, что до сих пор в одном месте чешется.
- А ты поделись с коллегой радостью, - хмыкнул в ответ Антон. – Вместе посмеемся.
- Второй или третий аппендицит резали, не помню… - начал Ярков, с трудом сдерживая смех. – Да это и не важно… Ты нашу операционную представляешь? С одной стороны больного – тот, кто оперирует, с другой – ассистент стоит. У изголовья – анестезиолог и анестезистка. Маракуешь?
- А то, как же! – с гордостью заметил Уфимцев, хотя со времен института в операционных не бывал.
- Вот-вот… Оперирую я, значит, Палыч ассистирует, на правой руке больного манжета, чтоб давление контролировать. С моей стороны, стало быть… будь она неладна! – Ярков рассмеялся, поперхнувшись дымом, закашлялся. Когда приступ прошел, хотел продолжить рассказ, но Антон вдруг поинтересовался:
- Погодь, а левая рука больного где?
- Левая, как и правая, фиксируется и отводится в сторону. Туда капельница вкалывается, а правая для контроля давления, на ней манжета и груша… Тонометр, короче. Ты про левую забудь, она как бы ни при чем. Справа я и манжета с грушей, запомни!
- Понял, - кивнул Антон, улыбнувшись, - продолжай.
- Ну, мы с Палычем своим делом занимаемся, Артур Маркович с Фаей, анестезисткой – своим. Фая то давление измеряет, то в капельницу что-то добавляет, бегает от одной руки больного к другой. А операционное поле простынями ограничено, они свисают вниз, там их несколько, прикинь.
- Прикидываю, - чувствуя, что приближается кульминация, Уфимцев начал посмеиваться.
- И угораздило же Фаю, блин, грушу, которой манжету накачивают, уронить… Она на шланге болтается с моей стороны… А везде простыни, хрен поймешь, сразу не найдешь.
Антон, представив картинку, встал со стула и, присев на корточки, начал хохотать. Ярков схватил его за руку:
- Погодь, не ломай кайф! Болтается она внизу, значит, я оперирую, ни о чем таком не догадываюсь. А Фая там, в простынях внизу рукой шарит. Где ноги мои… Да не ржи ты!!!
Уфимцев едва не катался по затертому кафелю, будучи не в силах сдерживаться. Заведующий, сделав пару затяжек, продолжил:
- Ну, и угораздило ее… вместо груши этой долбаной… схватить мой… лактометр. Просто под руку попался, блин… Как на грех! Схватилась, значит, и … давай накачивать! Тоже мне, грушу нашла! Вот ты, Сергеич, скажи, - хриплым от смеха голосом поинтересовался Ярков. – Если тебя посреди операции кто-то под столом за конец схватит, и начнет жамкать, ты как отреагируешь?
- Не знаю, - задыхаясь от смеха, простонал Антон. – Не задумывался.
- Вот и я тоже… Говорю, мол, Фая, мы здесь не одни!
- А она что?
- Ясно что: просекла, что не за ту грушу схватилась. Заладила, ой, извините, Олег Николаич… Прямо не знаю, как получилось… Ты все понял, Сергеич… Короче, я сегодня все плановые отменил… Передохну.
- А если экстренные поступят? – подмигнул Уфимцев. – Снова с Фаей придется?
- Боже, упаси! Типун тебе на язык! Сплюнь!
С этими словами Ярков потушил окурок и выскочил из курилки.