Эту весну у нас украла коварная беда.
Наш город хоть и стотысячник, но из окон квартиры всегда можно увидеть его край, где бы ни жил.
В нынешнее коронавирусное затворничество постоянно тянет к окну, чтобы хоть кое-как заметить, как вырастает весна за окнами городской квартиры. Там пологий склон, овраги, березовые рощицы, ели и сосны городского дендрария. Поля и небесные дали, отороченные зубцами синеватых верхушек леса..
После недавнего краткого снежного порхания и сменяющихся час за часом весенних затей – то летнее тепло, то осенняя сырость – вдруг небо набирается высокой синевой, да такой, что кружится голова, и ярким, до боли в глазах , солнцем. Но это вовсе не означает, что городскую улицу за окном посетило, наконец, долгожданное тепло.
Холодно. Морозно. Ветер играет в кронах берез, что поднялись в палисаде выше моего третьего этажа. Береста апрельских берез белее дневного света и бьет по глазам ярче солнца. Кажется, весенняя теплынь рядом, зовет бродяжничать по городским окраинам, где лога, овраги, леса, перелески, ручьи до болотца с тихой водой.
Но не ласковы нынешние первоапрельские дни и как будто не манят на улицу. Словно сговорились с коронавирусом: сидите, дескать, дома и не высовывайтесь.
Но это только кажется.
За окном на бесконечных просторах мира надо мной – васильковое небо. На нем отсвечивают теплые тона лазурных отблесков. Под этими отблесками, у окоёма, чернеют леса. В нем, невидимые мне, ивы. Их ветки, я знаю, обнажились от колпачков, и на цветочных почках усеялись белые жемчужины. Легкие, нежные, ласковые, они украшают еще спящий лес. Так и хочется погладить барашковые ворсинки, да не достать их из окна!
По близким березкам, что у моего окна, благоухают хмельными ароматами соки, сползающие по потревоженной коре. В лесной светлице ясно. В дневные часы там никогда не селится сумрак. Березовая роща вся пронизана сиянием воздуха и ярко-белой бересты.
Несмотря на холод, ясная первоапрельская погода хороша для походов. Запреты на выход из дома из-за вирусов еще больше разжигают аппетит на весеннее бродяжничество. Даже неодетый лес, на первый взгляд, бесприютный и неухоженный, распростер бы свои объятия, как старый друг, который давно меня не видел, а теперь ожидает встречу со мной. Там уже ветки в почках и сережках, ласковые голоса птиц, дробный перестук дятла… Но на доступное пространство можно только смотреть и представлять себе, что происходит в апрельский день в невидимом глазу весеннем мире.
Я вспоминаю прошедшую ночь. Ночью безлистный лес пронизан серебром молодого месяца. Правда, его четвертушка повисает над лесом почти в полночь, а затем, рыжея, плавно прячется за темными холмами и далями, когда нет и четырех ночи. Но скоро он будет в полном диске, и его серебро рассыплется по всему необозримому весеннему пространству. Это серебро не растает до самого рассвета. Я знаю, что сквозь безлистные вершины, сквозь ажурные переплетения тонких веток берез на темной синеве глубоких небес видны все созвездия. Они серебрятся, пока не посветлеет узкая полоска зари на востоке. Гаснут звезды, и поют птицы. Настает их время. Жизнь леса весной начинается рано.
Жаль, что эти прелести апрельской весны нам сполна не увидеть, не услышать. Эту весну у нас украла странная, не разгаданная еще никем беда. Кто её автор?