Погода сегодня в ударе. Пара минут на улице, и куртку хочется снять. Глаза щурятся от октябрьского солнца. Определенно, не лучший день для того, чтобы оставлять очки дома.
В принципе, мог бы и вернуться за ними – не далеко и ушел, но, видимо, комфорт не на столько пострадал, чтобы побороть банальную лень. Да и на что ему очки? Все равно же просидит в этом кафе добрую половину дня в надежде, что вдохновение его само там как-нибудь найдет. Уже три месяца не посещало, но вот сегодня возьмет и свалится на него. Браво, уровень самообмана уже на рекордных отметках. Еще вот чуть-чуть, и он убедит себя в том, что он не бедный фрилансер с заурядными писательскими навыками, а литературный гений, не понятый своим временем.
Бежит через дорогу, прижимая ноутбук к груди, как самое родное. Допустим, бестселлеров у него на нем нет, но недоработанных идей – огромное множество. Как знать, вдруг какая-то выгорит.
Нос трогает та самая смесь пряностей, что отличает октябрь от любого другого времени года. Ну, хорошо, комбинация муската и корицы будет заполнять легкие как минимум до января, но то, как тыква их обыгрывает, в корне меняет ароматические ассоциации.
Тыква.
Кто-нибудь вообще ее любит саму по себе? Если честно, вот так сразу и не вспомнить, какая она на вкус. Тыквенный пирог – пожалуйста, но вот обособить сам овощ от карамели, сахара, корицы и бисквитных крошек хоть убей не выходит.
Практически влетает в любимую кофейню, сразу же скидывая куртку на свободное кресло. Повезло – столик прямо у окна. Обычно, его занимают первым. Видимо, удача сегодня на его стороне.
Очереди нет, но у прилавка он проводит добрых десять минут. Во-первых, не взять ли ему тыквенного кофе? Хэллоуин же все-таки, а он все сидит на своей черной классике. Хоть раз-то в год можно разнообразить вкусовую палитру. Взгляд цепляется за фотографию крепкого эспрессо. Ммм, нет, сегодня хочется именно черного. А тыкве шанс дадим завтра. Или в следующем году, не велика потеря.
Тематические пончики смотрят с витрины из-под какой-то зеленой слизи, улыбаются зубастыми улыбками и озорно стреляют взглядами своих мармеладных глаз. Такие милые. Три штуки – много? С другой стороны, хотелось бы попробовать все, хотя это место и не отличается вкусовым разнообразием. Интересно, это считается завтраком?
Ноутбук просыпается особенно медленно, так что к моменту, когда курсор начинает реагировать на манипуляции с тачпадом, половина купленной выпечки уже съедена, а телефон грузит очередную партию твитов. Конечно, что подталкивает к творчеству лучше, чем чужая искромётность? Все нормальные люди подхватывают комплексы из инстаграмма, а он сидит и перечитывает чье-то остроумное замечание по поводу последней выходки какого-то политика. Нет, правда, мир полон гениев, острых на язык, или как это понимать?
Так. Мы здесь не за этим собрались. Отключаем телефон и включаем голову.
Хруст пальцев. Большинство работы на сегодня выполнено – он открыл-таки текстовый редактор. Дальше что? Хоть одна хоть вполовину интересная идея, прошу, приди.
Пустая страница с мигающим в ожидании курсором не слабо так играет на нервах.
Эх. А ведь есть люди, зарабатывающие на жизнь тем, что рубятся сутками в видеоигры. Может, он не в ту сферу подался? Теоретически, сколько таланта необходимо для того, чтобы достичь успехов в рпг? Хах, а сколько – чтобы переносить свои заурядные мысли на бумагу?
Ну и бардак в голове. Честное слово, приложить бы себя по ней хорошенько. А вдруг шестеренки придут в движение?
Пальцы легли на клавиши. Хватит отвлекаться.
– Прошу прощения, – откуда-то сбоку, но вряд ли ему.
Вопрос на миллион: о чем будем писать? Наверное, стоит начинать с того, что объективно лучше получается. А нечто такое есть? Окей, тогда подойдем к проблеме с другой стороны: о чем бы хотелось сейчас говорить? Может, бахнуть статью о чем-нибудь октябрьско-тыквенном? Взгляд упал на пустую чашку из-под эспрессо. Забыли о сезонных угощениях, что там дальше по списку…
– Извините, – чьи-то пальцы мягко дотрагиваются до плеча, провоцируя настоящий ступор.
– Что? – переспрашивает он, наконец, повернувшись.
Потрепанная девушка с ямочками на щеках виновато улыбается.
– Вы не против, если я подсяду к вам? Все столики заняты, – взгляд на автомате пробегается по помещению, подтверждая, что, да, мест действительно нет. – Я не буду вам мешать.
Рука стягивает куртку с рюкзаком со свободного кресла еще до того, как до сознания доходит, что за просьба была озвучена. Да и думать тут не над чем. В лучшем случае он отключится от реальности за написанием своего первого шедевра, в худшем – вставит наушники и залипнет на каком-нибудь идиотском видео с ютьюба. Один он будет или в молчаливой компании, как-то не принципиально.
– Конечно, присаживайтесь.
Уронив поблизости непропорционально большую в сравнении с самой женщиной сумку, она благодарно улыбается и исчезает в направлении прилавка. Интересно, что возьмет: нормальный или хэллоуинский кофе.
Как оказалось, не тот, не другой, потому что через пару минут на стол встает тяжелая керамическая чашка с ароматным чаем. Взгляд приклеивается к этому явлению. Ах да, там же еще чай в меню где-то есть. Дело вкусов, наверное.
– Работа? – любопытствует девушка, ловя взгляд на себе.
– Да, работаю над книгой, – ложь вылетает как-то слишком легко.
Над книгой он работает, ага. За последние две недели и слова по делу не написал. Отправленное маме сообщение было самым объемным напечатанным текстом. А что? У творцов тоже бывают периоды затишья, и вообще, писатель – это не заслуга, а состояние души.
– А вы, – оглядел ее с ног до головы, но предположений так и не появилось, – ждете кого-то?
– Сын ходит на уроки плаванья через дорогу, – кивает она, придвигая чашку ближе и обнимая ее пальцами. – Два года – тот еще возраст, так что полтора часа в тихом одиночестве – практически терапия. Знаю, звучит жалко.
– Вовсе нет, – качает головой он. – После некоторых битв помогает только тишина.
Девушка активно кивает, видимо, почуяв в собеседнике единомышленника. Больше, правда, ничего не говорит. Скидывает с ног кроссовки и подбирает их под себя, приняв наиудобнейшую позицию. Откинулась на мягкую спинку, обхватила чашку с чаем и принялась бесцельно бродить взглядом по картинке за окном, порой цепляясь им за прохожих. Улыбка, вроде бы, не лежала на губах, но каким-то образом озаряла все ее лицо, прячась в глазах и мимических морщинках. Что-то невозможно светлое, как весенний лучик.
Он против воли засмотрелся на это лицо. Его не назвать объективно красивым. Обычное, среднестатистическое лицо, увидев которое в толпе прохожих, не заметишь и не вспомнишь потом. Но эта улыбка, эти ямочки и этот особенный прищур глаз делал его самым прекрасным из всех лиц, что он вообще в своей жизни видел.
Теплые карие глаза, вдруг, перехватили взгляд.
– Извините, я вас отвлекаю.
Отвлекаешь, еще как.
– Да нет. Просто вдохновения нет уже несколько недель. Можно сказать, я насильно выдавливаю из себя слова. Не трудно догадаться, какого работа получается качества.
– Это бывает, – соглашается девушка, глотнув своего чая, – кажется, в таких ситуациях все советуют ломать свои рутины, выходить из зоны комфорта и все в таком роде.
– Ага, – усмехается он, – будто болотная тоска не во мне, а в моих обстоятельствах.
Искренний смех ласкает уши.
– Вообще, тема не самая радужная, но раз уж начали: откуда эта тенденция вечно быть счастливым? Если ты не улыбаешься 24 на 7, ты либо козел, либо полнейший неудачник, – переносит свой вес на локти, расположив их по разные стороны от своей чашки.
– М-да, люди любят чувствовать себя особенными. Если ты им не улыбаешься и не целуешь руки, что-то с тобой непременно не так, – заключает он, сформировав эту идею вот только что и понимая, что не плохо было бы ее записать. – Что-нибудь еще из наболевшего?
Смешок.
– С чего бы начать, – лукаво тянет улыбку, адресуя ее больше чаю, чем ему, – у людей есть множество мнений. Особенно, на тему воспитания детей. Особенно, когда не спрашиваешь.
– Не представляю, как с этим живут, – качает он головой. Нет, одинок-то он не по собственному выбору, но при виде детей откровенно бросает в дрожь.
– О, все не так уж плохо, – заверяет незнакомка, – делов-то: научиться вовремя кивать, дежурно улыбаться и ничего не говорить. Информация даже до одного уха не долетит, но собственные нервы и чужое эго останутся в здравии.
– Так вот, как это делается, – смеется он, мысленно уже поменяв вектор приоритетов. Кому вообще есть дело до продуктивности, когда рядом так охотно подхватывают энтузиазм? Эго в здравии, говоришь? Нет, оно уже вовсю цветет, и, кажется, дело тут в ямочках. – Возьму на заметку. Чужие мнения – моя самая больная тема.
– Видимо, черта творческой личности.
Улыбка все никак не отпускает губы.
– Или такой себе самооценки, – вставляет свои пять копеек, мгновенно поднимая настроение на том конце.
Ему это сейчас кажется, или у него действительно получается уверенно вести разговор с противоположным полом, не воспринимаясь при этом, как полнейший неудачник? Что за новый навык такой, и почему он ничего о нем не знал?
– Вы часто здесь бываете? – внезапный вопрос, прервавший цепочку мыслей.
– Чаще, чем готов признаться, – виновато улыбается он.
– Как здесь с выпечкой? – уточняет, исследуя вывеску взглядом. Очаровательно щурится, пытаясь выцепить цену.
– Дело вкуса, – ленно откидывается на спинку, так же удостаивая взглядом меню на стене, – как по мне, любой кусок становится съедобным, когда запивается хорошим кофе. Если у вас аналогично – дерзайте, у них только для вида вариативность хорошая, а на деле одна и та же вещь в разных обертках, – вновь поворачивается к собеседнице, – но, если передо мной любитель кулинарных изысков, советую кормить свою внутреннюю сладкоежку в булочной через дорогу. Там, говорят, дело готовят.
– Что ж, – отодвигается назад к спинке, – чай вкусно пить и с чаем.
– Серьезно? – усмехается он. – Знал, что вам, чаеманам, доверять нельзя.
– Если уж баловать себя, то точно не средненьким качеством с сомнительными отзывами, – клонит голову вбок, и шоколадные волосы красиво рассыпаются по подлокотнику. Так, дыши. И моргать не забывай. Что она сказала?
– Ммм? – брови скакнули на лоб. – Ага, – взгляд очень агрессивно пытается вернуться к шелковым прядям, – я понял, в чем дело. Баловать, говорите? Я в этом деле оправдал все современные клише. Баловать для меня – это кофе по утрам и бутылочка красного вечером. Может, пара сигарет где-то между, когда слова особенно не хотят приходить. А все, что нужно пережевывать –калории, только и всего.
Девушка поджимает губы. Сейчас, видимо, будет контраргумент.
– Как человек, зачитавший до дыр книжки по сбалансированному питанию, хочу решительно не согласиться.
– Давайте, угадаю, – располагает локти на столе, подперев ладонью подбородок, – тело – храм, и все в таком духе?
– Именно так, – повторяет движение с локтями. Как же приятно понимать, что случайному собеседнику беседа так же интересна, как и тебе. Душенька прям заликовала. – Если поливать цветок всем, что только под руку попадется, он засохнет быстрее, чем лицо в самолете, – смех тисками скрутил легкие. – К любому созданию нужно относиться с любовью, особенно к творческому. Еще бы ему хотелось творить, если вы заморили его голодом, затолкали в темный угол и сказали, что чхать хотели на его мнение, – тень улыбки стала заметна лишь по ямочкам на щеках. – Окружите его заботой, побалуйте чем-нибудь достойным, и нежная натура расцветет.
– Вау, – выдает совершенно искреннюю реакцию. Ей богу, в этой паре предложений было больше заботы, чем в некоторых членах его семьи, – то, что вы мама, сейчас чертовски очевидно.
Девушка легко рассмеялась. И от одного этого звука сердце потерялось где-то в грудной клетке и совершенно перестало ощущаться. Осталась легкая пустота. А вот в голове, пожалуй, напротив. Там проблем только прибавилось, потому что эта совершенно незнакомая и совершенно обычная женщина за десять минут стала настолько дорогой, что мозг обжегся о мысль о том, что ничегошеньки ему тут не светит. Ну почему, почему именно сейчас? Почему не пять лет назад, когда она, возможно, была свободна?
Секундочку, она ведь и сейчас может быть свободна. Ребенок не равняется отношениям.
Черт, ведь у нее есть ребенок. Это минус? Это то, что могло бы остановить, если бы было можно?
Господи, что за мысли?
– Справедливости ради, мы все мастера на советы, когда дело касается других.
– Это верно, – кивает он, уставившись в бесконечность и отчаянно пытаясь переваривать мысли собственной головы и адекватно поддерживать разговор в одно и то же время, – кому, как мне не знать. Я пишу про других людей, ни дня не проведя в их сапогах, и мне ведь правда кажется, что я их понимаю.
– Как знать, может, и впрямь понимаете, – не сдается девушка со своим позитивом.
А можно, пожалуйста, номер телефона или хотя бы электронный адрес, чтобы можно было слушать это в моменты, когда ты – полнейшее дно? Можно? Ну, пожалуйста.
– Возможно, где-то на уровне спекуляции, – щурит он глаза. – Скажите, какой чай вы пьете?
– Имбирь с персиком.
Лицо кривится помимо воли, потому что… ну, вот ты сейчас серьезно? Персиковый чай или терпкий кофе. Это вообще не выбор.
– Вот здесь стоп, – останавливает от комментария взмахом руки, – этот чай потрясающе вкусный, и я не потерплю оскорблений в его сторону, даже если мне придется сидеть на полу.
– Я понял, – смеется он, очарованный на столько, что чуть воздухом не подавился, – оскорблять не посмею, но, пожалуй, рискну попробовать, – поднимается, чуть отодвинув кресло, после чего весьма однозначно наклоняется вперед, несколько вторгаясь в личное пространство. – Просто для справки: я бы не позволил вам сидеть на полу даже, если чай – действительно гадость.
– О, так рыцари еще не все вымерли, – лукавая улыбка.
Шаг назад, чуть раскинув руки. Что-то, вроде «простите-извините, такие уж мы, благородные мужчины, что поделать». А потом развернулся и еле удержался, чтобы не хлопнуть себя по лицу. Что ты творишь вообще, что за пафосные жесты? Не надо тут из себя агента 007 строить, чтобы это провернуть, нужно как минимум быть чуточку менее малодушным. Думал над этим, пока толкался в очереди. И почему это такая проблема? С одной стороны, хочется впечатлить, потому что человек откровенно нравится, и это подстегивает к преувеличению своих хороших качеств. С другой, притворяться тем, кем ты даже в самых смелых мечтах не являешься, потому что настоящий ты – совершенная заурядность, невероятно жалко. Но, вообще-то, с какой-нибудь третей стороны, он не встретится больше с этой женщиной, он не настолько везуч, и приукрасить парочку фактов, чтобы понравиться ей, не представляет из себя ничего криминального. Он ведь не из корыстного эгоизма это делает, а потому что хочется нравиться тому, кто понравился, хочется почувствовать себя привлекательным, хочется, так сказать, немножко напроситься на комплемент. Разве это не самый естественный порыв на самое естественное чувство? Оно такое легкое, почти невинное. Ну, как оно может быть чем-то плохим?
Короткий взгляд на их столик. Девушка снова забралась на кресло с ногами, являя собой олицетворение уюта и комфорта, снова устремила взгляд на улицу, потеряв собеседника, и…
Нет, в том, что он чувствует, нет ничего невинного. Хочется подбежать, схватить за руку и сказать «забудь про все и убеги куда-нибудь со мной», потому что, а кому бы, собственно, не захотелось?
– Доброе утро, – профессионально-дружелюбная девушка за кассой прерывает обвал сомнительных мыслей, – повторить эспрессо? – сразу же точное попадание по любимому напитку. Ну, еще бы. Он здесь практически живет. Если напрячь мозги, может, даже имя этой девушки вспомнит.
Бросает взгляд на мужчину, что готовит кому-то сладкущий латте на заднем плане. Аромат свежемолотого кофе, реальный или фантомный, проникает в легкие и пробирает до мурашек.
Угх.
– Ммм, нет, – улыбается до боли в лице, – чай. Персиковый. С имбирем.
Внутри что-то хрустнуло. Видимо, сердце.
Медленно протягивает купюру, готовый отдернуть руку в любой момент. Ну, вот зачем он это сделал? Кофе было единственной постоянной в его жизни, его жидким счастьем, его музой, его кнутом и пряником. И чтобы после всего, что между ними было, вот так заказать чай… В смысле, еще скажи, что щенят не любишь. Ты монстр какой, что ли?
Сдача, натренированная годами работы улыбка и протянутая кружка.
– Пожалуйста. Надеюсь, вам понравится. Знаю, вы пьете не сладкий, но у меня нет выбора, я обязана порекомендовать ложечку меда к этому сорту.
Ага. Щас.
– На два геройства я не подписывался, – бубнит себе под нос, устремив колкий взгляд этой жидкости.
– Простите, что? – она чуть подается вперед, намекая, что не расслышала ни слова.
– Спасибо, – вскидывает голову, пробуя себя в ответной фальшивой улыбке, – может, в другой раз.
Бодрый кивок, после которого она переключается на следующего покупателя через «доброе утро». За время движения нос трогает персиковый аромат, и не то, чтобы это было неприятно. Нет. Пахнет-то как раз волшебно, но можно это будет пахнуть в духах, а не в его кружке? Чувствовать эти теплые, сладкие ноты с еле уловимой остротой имбиря было бы безумно приятно, если бы он ловил их, скажем, на волосах его безымянной собеседницы. Обнял бы крепко-крепко, клюнул бы носом в макушку и утонул бы в этом фруктовом дружелюбии. Обонянием, а не вкусовыми рецепторами. Хотя, чего толку теперь ломаться, он ведь это уже купил.
Девушка заходится смехом, стоит лишь встретиться взглядами.
– Бедненький, зачем же вы издеваетесь над собой? – через смех протягивает она, смахивая с ресниц несуществующие слезинки.
– Ну, – улыбается он, аккуратно опуская полную горячего чая кружку на стол, – вроде как, вы вдохновили меня на нечто новое, – садится, – не поймите неправильно, я пожалею об этом после первого глотка, но сам авантюризм происходящего будоражит нервы.
С каждым словом девушка смеется все сильнее. Теперь уже и правда до слез. Смотреть – одно удовольствие.
– Ну, надо же, – кажется, ее легкие просто отказываются работать нормально, потому что говорить получается с трудом. Смех накрывает буквально на каждой гласной. Попытка что-то добавить не увенчалась успехом, и девушка махнула на это рукой.
Что ж, была не была.
Подносит чашку к губам, и фруктовый запах ударяет в нос будь здоров. Пар обдает лицо, и это было бы приятно, не сиди они у большого окна под лучами осеннего солнца. Глоток. Еще один, чтобы распробовать, а пробовать там нечего. В сравнении с крепким кофе это – душистая вода. Будто ложку йогурта съел и запил чем-то горячим.
Губы сжимаются в плотную линию. Собеседница, обуздав свой смех, теперь лишь тихонько хихикает, прикрыв пальцами губы и прищурив глаза. Что это за маленький дьяволенок с ангельским лицом? Почему сейчас так приятно? И откуда, черт побери, это острое ощущение неприемлемости происходящего?
– Если очень хочется, – тише шепота, – я возьму себе чашечку черного, и мы поменяемся.
– Хочется, – кивает он, поддерживая этот тихий шелестящий тон голоса, – а почему шепотом?
Девушка вновь клонит голову, в этот раз рассыпав свои роскошные волосы по своей половине стола. Их бы потрогать. Интересно, это считается невежливым? А если попросить? А просить о таком – это вообще нормально?
– Ну, у вас же вдохновение и взбудораженные нервы. Чтобы настроение не спугнуть.
Господи, выходи за меня вот прямо сейчас. Бери своего ребенка, свою собаку или кошку, если они у тебя есть, маму свою бери, да кого угодно, и немедленно переезжай жить ко мне. Вот это самое настроение хочется на перманентную основу. И улыбку. И ямочки. И давайте не будем забывать про волосы, потому что они тоже достойны отдельного предложения с точкой.
– Ладно, – поднимается она, прихватив кошелек. Когда она успела надеть обувь обратно? – какой там кофе я люблю? – вновь щурится, исследуя красное настенное меню.
– Двойной эспрессо, – тихо уточняет он, немного засмотревшись.
– Сладкий? – перехваченный взгляд.
– Ни за что.
– Так и знала, – усмехается незнакомка, практически порхая в сторону продавщицы.
Не смотри вслед. Что угодно, только не это. Открой ноутбук, напиши что-нибудь, глотни чая, ударь себя по лицу. Только не смей оборачиваться.
Не удержался.
Если честно, она выглядит чуть стройнее, когда сидит. И выше. Рядом с ней его заурядный рост стал бы, пожалуй, даже внушительным. То, что надо. Фальсифицированная мужественность – это про него.
Девушка стреляет коварно-хитрым взглядом, будто они парочка детей, решивших провернуть нечто запретное. Улыбку уже не сдержать. Множество вещей выходит из-под контроля, и фильтровать слова получается все хуже. Иррациональное желание открыться перекрывает антисоциальный характер.
Стоит девушке вернуться, происходит обмен напитками. Щедрый глоток. Боже, неужели он и правда рискнул на чай? Спишем это на отказывающий мозг. В жизни бы не сделал подобной глупости, не сиди рядом с ним это чудо.
– Так и не понял, в чем фишка травы, – кивает в сторону уже двух чашек чая.
Усмешка.
– А в чем фишка бобов? – вообще-то вопрос резонный, но оскорбил настолько, что возмущение даже просочилось в мимику.
– В смысле? Все ведь знают, что человек может жить три дня без воды, три минуты без кислорода и три жалких секунды без кофе.
– Три года без кофе, – ткнула она себе в грудь.
– Серьезно?
Утвердительный кивок.
– Зачем? За что?
– Бросила во время беременности и потом как-то не захотелось сидеть на нем снова.
– Да, но, – начинает было он, но потом понимает, что фразу стоило начинать совершенно не так. – Нет, постойте-ка, если вы хоть когда-то в жизни пили кофе, то должны же понимать, что переходить после него на чай – все равно, что хотеть собаку и покупать себе рыбок.
– А вот и нет, – хмурился девушка, – напротив. Пить кофе – это как ходить каждый день в одном и том же. Удобно – да, привычно, но не под любую погоду подходит. А вот чай, – мечтательная улыбка, – его столько разного бывает. Он и терпкий, и фруктовый, игривый, крепкий, с молоком. Есть чай для любой ситуации. А кофе – это просто кофе.
Медленно качая головой, он попытался во что-то актерское и оскорбленное, но вышло из ряда вон плохо.
– Вы сумасшедшая, – заключил недописатель, вызвав очень искренний и очень громкий смех.
Сам усмехнулся следом, а потом еще и чокнулся с ней кружками. И, честное слово, какая-то очень интересная мысль родилась в голове, и даже почти была озвучена, но у собеседницы зазвонил телефон. Она поднесла трубку к уху, сказала «да», улыбнувшись, а потом подскочила с места. Молниеносно схватила свои вещи и направилась к выходу, бросив что-то про сына.
Нет-нет-нет, все совершенно не так. Он еще не закончил. Не договорил. Не насмотрелся.
Какое-то паническое иррациональное чувство почти заставило схватить ее за руку, но он не стал. Да и не смог бы. Взволнованную мать попробуй останови. Успел лишь спросить имя напоследок, и знаете, что? Она сказала. Уже открыв дверь, остановилась. Губы шевелились – это точно, но звука до него так и не дошло. Может, фоновый шум виноват, может, шок, но информации в мозг не поступило. Эти несколько звуков были предназначены для него одного, летели ему, а он не поймал.
Падает обратно в кресло, так и не поняв, когда успел подняться с него. Что за черт вообще происходит? Голова совсем не соображает. Этот день в реальности произошел, или ему приснилось? Взгляд падает на оставленные чашки чая. Где-то в груди становится физически больно.
Официантка несколько раз порывалась унести, но он не позволил. Допил потом этот чай, уже остывший и абсолютно мерзкий. До сих пор заказывает его иногда вместе с кофе. Особенно, в самые солнечные дни. Особенно, если сидит у окна. Особенно, когда память очень детально восстанавливает ямочки.
А, вдруг, придет?
Самое смешное в том, что историю-то он начал писать. О ней. Об этой совершенно заурядной девушке с удивительным характером и сомнительными гастрономическими предпочтениями. Только в его истории все закончилось не так. Вообще не закончилось. Продолжилось и никогда не увяло.
Какая ирония. Он уже был готов продать кому-нибудь душу хоть за чуточку вдохновения. Пожалуйста, вот вам вдохновение, сколько угодно. Что вы, платить не нужно, вот держите чай в подарок, «под настроение». Пишите, творите. Страдайте. Это ведь так работает?
Сбежала на целую вечность рано. А встретились на целого ребенка поздно. Хах. Лучше бы тогда уж никогда.