Она голосовала недолго. Первая же вынырнувшая из-за поворота машина, вишнёвый «Пежо», лихо притормозил рядом, и сидящий за рулём парень широко распахнул дверцу.
Парень улыбался и разглядывал её с откровенным интересом, не скрывая удовольствия, с головы до пят.
- И часто ты здесь тусуешься? – спросил он, лениво развалившись на сиденье, оглаживая её взглядом.
- И часто ты здесь руляешь? – ответила она ему спокойно, но с вызовом.
Парень хохотнул и представился: - Дима. А ты?
- Привет, Дима. Я – Джильда, - и она протянула руку. Дима удивлённо вскинул брови, принимая изящной тёплой рукой ей твёрдую, сильную ладонь.
- Нет, не шутка. Мамина причуда, - Джильда уселась поудобнее. – Если напрягает, можно просто Джи. Поехали, Дима. Мне в Медведкино.
Мама Джильды работала гримёром в опере, и Джильда чудом избежала участи театрального деятеля – её больше привлекала биология. Ей оставалось говорить спасибо и за то, что её не назвали в порыве патриотизма «Чио-Чио-Сан» или «Амнерис».
Дима ей понравился. Волнистые тёмные волосы до плеч обрамляли правильный овал лица, падали на лоб модной рваной чёлкой. Большие светло-серые глаза, опушённые длинными ресницами, являли волосам приятный контраст. Капризный, мягко очерченный рот и подбородок с ямочкой напоминали ей не то известного актёра, не то музыканта, красивого и самоуверенного. И возраст в самый раз – лет двадцать пять, не более.
Нарочито небрежная майка была фирменной, под стать машине, тело – крепким, чистым, с ровным загаром. На шее - золотая цепочка, на запястье – синий Philippe.
«Не курит и занимается спортом», - отметила она особо. Однако это не значило ровным счётом ничего.
Капризные черты и несколько брезгливое выражение лица её попутчика выдавали в нём человека, избалованного вниманием и женской лаской.
«Тип мурлычущего котика», - пронеслось мимолётно в её голове. Она таких не любила. - «Почто такого сюда занесло?»
«Пежо» мягко снялся с места. Дорога была удивительно хороша, и Джильда любовалась широко раскинувшимися полями, дальними перелесками и озерками, волнистой линией горизонта, выжженными, жухлыми лужками при дороге, земляничными пригорками, блекло-розовыми островками отцветающего кипрея в овражках и вдоль опушек.
Вот за очередным взгорком открылась низина с муравейником дачных участков, хмурая стена елового леса, яркие пятнышки цветников в садах. А дорога тем временем пошла вверх. Дима, небрежно насвистывая, только делал вид, что ведёт шаляй-валяй: он был предельно осторожен и бережен к своей игрушке. Вялый разговор лениво крутился вокруг семейных отношений. Дима выяснил, что Джильда вполне самостоятельна, живёт одна и учится на биологическом в МГУ. Джильда выяснила, что Дима учится в финансах, живёт с родителями, а родители – в загранке, но эта информация её не шибко заинтересовала, она лишь вежливо улыбалась, и разговор не подпитывался взаимной энергетикой.
Мелькнул указатель со стрелкой влево – название Джильда не успела прочитать, не то Мишино, не то Мершино, но Дима, не притормаживая, вдруг резко свернул вправо, на какой-то корявый просёлок, и машину хорошо тряхануло на ухабе.
Через несколько минут «Пежо» остановился. Дима сладко потянулся и раскинул руки. Впереди простирался гигантский карьер, заброшенный не так давно – он ещё не зарос ни травой, ни лесом. Склоны, словно мозаика, покрывали ржаво-оранжевые полосы глины, сероватые обвалы песка; наполовину вывороченные из грунта, будто вылупленные из скорлупы, каменные красновато-серые глыбы причудливых очертаний. На дальней стороне безобразным потёком блевотины сползала вниз вездесущая и всемогущая «свалка forever»…
Джильда вопросительно посмотрела на Диму. Он довольно засмеялся. Его рука скользнула со спинки сиденья на её плечо, перебирая волосы и лаская шею.
- Это Медведкино? – осведомилась Джильда, не отодвигаясь, кивая в сторону карьера.
- Нет, оно там, – он неопределённо мотнул головой куда-то в сторону. – Близко. Совсем близко. Можно не спешить…
Его лицо приблизилось к ней, чувственные тёплые губы приоткрылись и, не спеша, смакуя, приникли к её губам. Некоторое время они целовались молча, пока Джильда не почувствовала, что его руки становятся настойчивей, а губы твёрже и поцелуи резче. Открыв глаза, Джильда увидела его потемневший взгляд и напряжённую складку на лбу.
- Ну что, начнём? – шепнул он, скорее утверждающе, чем вопросительно.
Она отодвинулась, насколько позволяло сиденье, и слегка толкнула юношу в грудь: - Нет!
Его глаза изумлённо округлились, влажный рот выдохнул: - Ты не хочешь?
- Хочу, - Джильда усмехнулась и прикрыла веки, не без удовольствия ощущая его горячие руки на плечах. – Но не буду. Кажется, ты ошибаешься на мой счёт.
Опешив лишь на мгновение, Дима очнулся, понимающе кивнул, принимая её слова за шутку, кокетливую уловку, и снова впился в губы, одновременно извернувшись, чтобы напористо раздвинуть коленом её ноги.
Тогда Джильда грубо и безжалостно толкнула спутника в грудь - она регулярно посещала спортклуб. Затем нащупала ручку дверцы и рванула её. Выскочила наружу, одёрнула юбку, оглянулась. Лицо Димы, из недоумённого и растерянного, стало злым и обиженным. Злоба вмиг исказила и изуродовала его миловидные черты. Грязно выругавшись сквозь зубы, он включил зажигание.
Джильда шла, не оглядываясь, по широкой площадке вдоль карьера. Машина сорвалась с места, подпрыгнула, заглохла, снова взревела, как дурной мотоцикл, истерично зарыдала.
Джильда не сразу поняла, что она едет следом, а когда «Пежо» со свистом притормозил рядом, побежала. Побежала по краю карьера, присматривая, куда свернуть, чтобы скрыться или побыстрее попасть на дорогу. Ей всё ещё не верилось, что это не игра, что это происходит всерьёз. «Стой, сучка! Стой, я не…» – выстрелило ей вслед.
Теперь «Пежо», подскакивая на буграх и проваливаясь в рытвины, мчался за ней по пятам. Впереди маячил крутой спуск, справа – какое-то недостроенное здание. Джильда, увязнув в рыхлом песке, едва увернулась от визжащей машины и, пригнувшись, резко свернула вправо, споткнулась, упала, откатилась от передних колёс…
Автомобиль газанул снова и, не успев вовремя притормозить или развернуться, затрепетал на краю. Дима отшатнулся от руля, вжавшись в спинку сиденья, словно это могло помочь и задержать падение.
Машина зависла над зыбкой, песчаной стеной, отчаянно вращая колёсами в воздухе, и начала заваливаться вперёд. Красавец «Пежо» сбитой бабочкой порхнул в воздухе и покатился вниз, вызывая оползень и пыльную бурю.
Всё это длилось считанные мгновения, но показалось Джильде гнусным, занудным, растянутым кинокадром.
- Мне жаль, мне, правда, очень жаль… - твердила она, пятясь на четвереньках от обрыва. Потом вскочила и побежала прочь.