Весна в преддверии моего двадцатитрёхлетия выдалась почти классическая. В конце апреля погода стояла прохладная, но шарф и шапка уже стали не слишком актуальны.
Наступил полдень. Я проводил, скажем так, семейный выходной: навестил родителей и теперь собирался навестить бабушку, которая жила в противоположном конце города.
На остановке, перед подъехавшим транспортным средством толпился народ. Дождавшись своей очереди, я (по привычке, неуверенно) ступил на подножку автобуса. Двери уже почти начали закрываться, а я ещё частично находился снаружи, чем сильно огорчал водителя. Он недовольно глянул в зеркало заднего вида и нажал на кнопку закрытия дверей так, что я еле успел зайти в салон. Я тоже был недоволен: своей природной неторопливостью, водительской бесцеремонностью, обилием попутчиков. Всё это раздражало неимоверно.
Наконец автобус тронулся. Духота, свойственная общественному транспорту в часы пик, являла собой теперь проблему номер один. Но для ревизоров — это не проблема. Так уж повелось в нашей стране, что, в отличие от пригородных поездов, система проверки билетов в маршрутных автобусах была почти совершенной. Кондуктор в автобусе — это вам не контролёр в электричке, от которого, минуя охрану, можно спокойно убежать в соседний вагон, так и не заплатив за проезд. Кондуктор в автобусе — это полновластный хозяин положения на своём рабочем месте. И когда этот самый хозяин, точнее хозяйка, обилетила меня, я таки успокоился и сумел встать так, чтобы двигаться приходилось как можно меньше.
Практически на всех маршрутах есть такая точка, после которой салон транспортного средства становится много просторней. Именно этой точки я и ждал. Мне уже не терпелось поскорее сесть и поставить сумку на сиденье.
В автобусе почему-то было очень шумно, пассажиры галдели громче обычного. Оглядевшись, я с удивлением заметил, что вокруг, за исключением двух-трех человек, одни только школьники. Это меня немало позабавило и заставило улыбнуться.
Школьники вышли возле школы, что вполне логично, и в автобусе наконец-то стало просторней. Теперь можно было сосредоточиться на мыслях. В голове с утра вертелась строчка, которую я никак не мог продолжить. Мне хотелось написать новое хорошее стихотворение. Поэзию я полюбил вполне себе серьёзно после расставания с Ларой. Типичная история.
Размышляя над этой дилеммой, я чуть было не проехал свою остановку. Я люблю ходить пешком, поэтому оставшийся до бабушкиного дома отрезок пути преодолел без особых усилий и с явным удовольствием. По дороге я вспоминал, как когда-то маленьким мальчиком катался в этих местах на велосипеде. Помните, я рассказывал, как у меня его украли?
Вот из-за угла показался сарай, старый забор, калитка… Глянув в щель над калиткой, я увидел сидящую на крыльце бабулю.
— Кто там? — настороженно спросила она.
— Это я, Женя, — ответил я, заходя во двор.
— Ты один?
— Один.
— К родителям заезжал?
— Да. Тебе от них привет.
— Ну давай тогда пить чай, сейчас поставлю чайник.
Бабушка часто вспоминала прежнюю жизнь, когда ещё дедушка был жив. Царствие Небесное ему и всем почившим сродникам!..
Да, раньше всё было по-другому: я был маленьким, деревья — большими, проблем не было вообще. Потому что я их не выдумывал. Фантазировать любил, не спорю, но фантазии были детские, чистые, светлые. Я очень рад, что в детстве мне доводилось проводить летние каникулы в маленьком подмосковном городке. Наверно, именно поэтому сейчас среда мегаполиса на меня давит и мне не очень комфортно подолгу в нём находиться и хочется поскорее оказаться на природе. В то же время, как любому другому молодому человеку, мне сложно обходиться без молодёжной компании, поэтому задерживаться у бабушки надолго я не стал.
Уже прошло около полугода, а точнее, месяца четыре, как мы начали общаться с Настей. И вроде бы нам было интересно вместе, но предыдущие отношения никак не забывались. Видимо, Настя чувствовала это.
— Слушай, — сказала она как-то, — а почему ты до сих пор не получил водительские права?
Меня этот вопрос вогнал в ступор. Я замялся и какой-то дурацкой шуткой перевёл разговор на другую тему. Настя мне подыграла. Она была очень милой, но я понимал, что мы с ней совершенно разные люди. Я видел, что ей нужен был солидный ухажёр, а во мне она видела некую отдушину, спасение от одиночества. Со мной она была совершенно раскованной, открытой, говорила всё, что думала, не боясь, что я ханжески покручу пальцем у виска. И это было взаимно.
Как только я вышел из бабушкиного дома, мне пришло сообщение от Насти. Она писала, что у неё возникли срочные дела и встречу, которую мы планировали провести в тот день, придётся отложить. Я выдохнул, потому что понимал, что она, несмотря на всю взаимную лёгкость нашего общения, — птица не моего полёта.
Больше мы с Настей не виделись, а через пару месяцев я от Коли узнал, что она вышла замуж. Я не сильно переживал, хотя неприятный осадок всё же оставался.