Если ходить много лет по красивому бульвару, - можно много чего увидеть.
Однажды можно встретить свою маму, и спросить то, что ты не получалось спросить дома. Например, почему она задумала разводиться с папой. И услышать, что у папы есть другая женщина, которую он любит. И ощутить как весь мир переворачивается с ног на голову, и уже никогда не будет таким, как прежде.
Можно вечность ходить мимо рельс, которые поворачивают из другой улицы, постоянно видеть трамваи, которые по ним выезжают, и однажды услышать, как незнакомая тебе женщина попадает под трамвай на этом повороте, и потом в больницу с переломом позвоночника.
Однажды можно гулять с собакой и встретить невменяемый милицейский патруль, который окружает тебя, запугивает и брызгает слезоточивым баллончиком.
А лет через двадцать вдруг осознать, что этот бульвар, по которому ты столько раз шуршал осенними листьями, или скрипел снегом, или идя по нему, дышал острым запахом сырой земли , на самом деле был свидетелем очень многих жизней. И если бы можно было его спросить – из его рассказов получилась бы не одна сотня повестей.
Бульвар видел как вырастали дети, живущие неподалеку. Как эти дети постепенно становились стариками, а потом их сменяли другие. Как по нему гоняли на велосипедах. Как на нем однажды сожгли все урны, украли все лавочки, а потом распилили и украли красивый чугунный забор.
Видел он и юную девушку , которая долго ходила по нему на работу и с работы, а потом однажды, гуляя вечером с подругой, упала , и ее увезли на скорой. А потом, через время, она стала выходить на костылях, и с трудом переносить ноги через рельсы.
Видел этот бульвар и много плохих людей. Людей, которые на нем выпивали. Подростков, которые били прохожих.
Взрослых мужиков, которые ходили по нему в темное время, выискивая себе жертву.
Трех малолетних дурочек, которые резвились на открытом балконе пятого этажа, и много раз были на волоске от падения с этого балкона. И тех же дурочек, которые считали веселым делом поливать прохожих с этого балкона водой. И поливали, пока однажды какая-то женщина не поднялась на пятый этаж, и не позвонила в дверь. И тогда дурочки побоялись открыть . И слышали, как женщина позвонила в дверь к соседям, и долго разговаривала с ними, выясняя, у кого тут живут дети, и рассказывая, чем эти дети занимаются после школы, пока их родители на работе.
И звуки бульвара, эти волшебные звуки первых утренних троллейбусов, грохочущих трамваев, хлебных машин, людской шум. Бульвар каждый день звучал как огромный оркестр, и в этой партитуре у каждого персонажа была своя партия.
Она была и у мощного потока воды, который пошел однажды с верхней части города вниз по улице, и когда он достиг бульвара, то превратился в бурную реку, уносящую машины и людей вниз, к базару, где смешал все в кучу , и потом заливал еще два дня грязной водой с горы.. А потом, через несколько дней, когда дождь закончился, зазвучали моторы экскаваторов, которые долго разгребали тонны грязи, доставая погибших людей , сломанные и унесенные потоком деревья и утонувшие машины.
Весной этот бульвар дарил пьянящий запах акации, летом щедро одаривал легкие пылью. Осенью терпким запахом опавших прелых листьев. И нет ничего на свете приятнее этого острого запаха продолжающейся жизни, которая постепенно засыпает перед зимой. Осень с каждым днем становится холоднее и холоднее, но вдруг, в какой-то день, возвращается теплая погода. И звенят золотые листья на фоне потрясающе высокого и глубокого синего неба, которого никогда не бывает на юге, где оно висит прямо над головой.
Однажды бульвар оцепили вместе со всеми выходящими на него улицами. Потому что в тюрьме, которая находится неподалеку, произошел бунт, и несколько заключенных сбежали. Бульвар видел, как их разыскивали по всем закоулкам, и как в тот день детям отменили занятия в школах, чтобы они не ходили по улице и не попались в лапы беглых заключенных. А туда, в тюрьму, несколько дней гоняли милицейские наряды и рядом расположенные казармы были в полной боевой готовности. Потому что те заключенные, которым сбежать не удалось, захватили в заложники нескольких женщин из тех, кто работал в тюрьме . Бульвар слышал об этом из разговоров людей, которые по нему ходили.
А сколько этот бульвар видел собачьих драк! Сколько цветов на него бросали во время похорон! Сколько листьев на нем сожгли, безжалостно сметая эту золотую звенящую красоту в огромные кучи, в которых успевали поиграть дети . Одна овчарка, когда ее выводили гулять, с разгона ныряла в эти кучи и кувыркалась там. А потом , рано утром, приходил дворник, и ругался, что аккуратно собранные им накануне листья разбросаны.
Если бы можно было прийти к этому бульвару, и спросить, он бы рассказал столько интересного, что жизни бы не хватило перечитать все эти рассказы. Но те, кто по нему ходил много лет подряд, сначала крохотными ножками, потом взрослыми, а потом их привезли в церковь на углу, отпели там, и отвезли куда-то далеко за город, связаны с этим бульваром навеки.
В той нашей жизни улицы были не просто улицами. Они были частью жизни. Они помогали убегать от маньяков, которые норовили привязаться, когда мы шли домой из школы. Они мешали трещинами на тротуарах. Они давали защиту от дождя и от солнца огромными и пышными деревьями. Они принимали активное участие в нашем общении с друзьями. В нашем взрослении. В наших первых любовях. И в последних тоже. В наших удачах и неудачах. Они давали возможность гулять в свете красивых литых чугунных фонарей. И сейчас дают все это тем, кто там остался. Я не знаю, ценят ли они эти улицы, или им все равно. Но я знаю точно, что эти улицы и бульвар могут в себя влюбить. И шептать свои рассказы даже через годы и огромные расстояния.