Как обычно, автор должен предупредить, что все, изложенное ниже, выдумано, описанные персонажи вымышлены, а все совпадения с возможными реальными событиями совершенно случайны.
Лет двадцать – двадцать пять назад значительная часть жителей Иркутска и других соседних городов отдыхали летом «дикарями» где-нибудь на побережье Байкала. У кого были автомобили, выезжали, как правило, несколькими семьями с детишками, на неделю, а то и на две. Лагерь старались разбивать на удобном месте в укрытой бухточке или просто на берегу, но подальше от другого народа. Пили водку и пиво, жарили шашлыки, рыбачили, загорали, гуляли вдоль кромки озера, играли в разные подвижные игры, катались по озеру на резиновых лодках. Сделав очаг из камней, хорошо их нагревали, затем ставили сверху палатку и парились в этой импровизированной бане с березовыми вениками, ныряя для охлаждения прямо в Байкал. Не помню уже – кто первым обнаружил это "наше" место. А было оно замечательным.
Длинную песчаную косу, вытянувшуюся вдоль берега почти на километр, покрытую березами, кедрами, куртинами черемухи и ольховника, отделяла от материка цепочка больших и малых озер, за которыми тянулась широкая полоса болот и кочкарника. Чтобы туда попасть, нужно было уйти по неприметному своротку вправо с асфальта и, спускаясь по узкой размытой грунтовке, через сотню метров достичь высокой приречной террасы. Затем по крутому скопу съехать прямо в русло Осиновки и свернув по нему влево, пройдя сначала под автомобильным, а потом под железнодорожным мостами, двигаться почти километр до Байкала. Не доезжая сотни метров до озера река круто поворачивала влево. Прямо открывалась красивая терраса с редким сосняком и участком песчаного пляжа. Летом здесь всегда располагались компании рыбаков и просто отдыхающих.
По правую руку по берегу удобные для устройства лагеря места тянулись еще метров двести. Они заканчиваясь скалистым, заросшим густым лесом, гребнем, выползающим каменным динозавром с недалеких гор. Влево дорога шла по побережью с полкилометра, но здесь на пути встречались несколько протяженных затопленных водой участков колеи. Перед ними большинство автолюбителей пасовали, опасаясь застрять. Впрочем, как мы выяснили, дно на этих огромных лужах по большей части оказалось вполне твердое. Надо было только знать – как ехать. В конце концов, дорога выходила на высокий бугор, заросший травой и кустами дазифоры - курильского чая, где и заканчивалась.
Несколько разбросанных кострищ говорили о том, что это местечко издавна облюбовали рыбаки. На это была причина – в устье протекавшей за бугром Осиновки с весны до осени отлично ловился хариус. Края реки имели обрывистые берега и глубокое русло, что не позволяло попасть на расположенную еще дальше косу автомобилям и мотоциклам. Да и не всякий пеший турист решался пересечь по пояс в воде преграждающую путь холодную стремнину. К тому же, обращенная к посещаемому берегу сторона косы сильно заросла ольховником. У берега на галечнике лежали полузасыпанные стволы плавника с торчащими голыми сучьями, что выглядело тоже не слишком привлекательно для возможных посетителей. «Райское местечко» в виде большой, укрытой со всех сторон, поляны рядом с песчаным пляжем, располагалось почти в середине косы. Оно совершенно не просматривалось ни со стороны «материка», ни с воды.
Терентий, мой давний друг и сосед по даче, первым среди нашей компании совершил, казалось бы, немыслимое – спустившись на своем "Уазике" в Байкал, он направился вдоль промытой Осиновкой глубокой канавы прямо в открытое озеро. Естественно, перед этим он долго бродил в воде в гидрокостюме, замеряя в разных местах предстоящего пути глубину, проверяя твердость дна и оценивая условия поездки и возможности не сильно подготовленного к жесткому «трофи» автомобиля. Мы сгрудились на бугре, обмениваясь впечатлениями и заключая пари - сможет Терентий проехать на ту сторону реки или нет.
На Байкале стоял штиль. Рассекая озерную гладь, Уазик удалился от берега примерно на полсотни метров. Когда уровень воды сравнялся с бампером, машина повернула и без проблем пересекла неглубокое на таком расстоянии от суши русло. Затем она возвратилась к берегу уже по той стороне и выбралась непосредственно на галечниковую косу прямо напротив нас. Мы кинулись к своим машинам. В тот раз, по проторенному Терентием маршруту, легко прошли две Нивы и еще один Уазик.
Проход в завалах топляка и кустах ольховника пришлось расчищать с помощью бензопилы. Зато потом Терентий первым и выехал на эту самую поляну, окруженную разлапистыми кедрами. Про нее мы знали уже много лет и как-то даже решились перебираться на косу пешком, оставив машины на бугре перед речкой. Пришлось, правда, перебрести по пояс в воде холодную Осиновку, а потом тащить несколько сотен метров все нужное в руках или на плечах. Мы провели на косе три замечательных дня. Тогда нам повезло не только с погодой, и все обошлось. В следующий же заезд кто-то из заинтересованных местных жителей разбил окно у безнадзорной «Нивы» и вытащил из салона много чего, прихватив напоследок еще и новый аккумулятор. При этом, просто чтобы покуражиться, местные хулиганы вывернули золотники и спустили колеса у всех наших трех автомобилей.
После этой печальной истории на такие безрассудные варианты, как оставление без пригляда своих любимых машин, никто не решался. Обсуждение – как добраться до нужного места прямо на автомобилях затянулось на пару лет. Раз за разом выдвигалось предложение соорудить нормальный мост через Осиновку. Технически, ничего сложного в этом предприятии не было. Требовалось приволочь из лесу несколько лиственничных стволов, перетянуть их веревками через речку. Затем скрепить скобами. Опираться все это сооружение могло на поперечное бревно, вкопанное в край бугра, а с той стороны на срубленного в паз «быка».
Пять или шесть мужиков за два дня спокойно справились бы с этой задачей. Но каждый раз, когда об этом заходила речь, такое предложение единодушно отвергалось. Никто не хотел, чтобы «наше» место стало проходным двором. Лишь после первого "заплыва" Терентия, убедившись в реальности такого необычного маршрута, наша компания, наконец, обрела свой уединенный уголок на Байкале. Мы приезжали сюда отдыхать несколько раз за лето. Иногда на два-три дня, иногда и на две-три недели.
Здесь нам все нравилось – и защищенность от господствующих ветров, и отсутствие посторонних людей и песчаный пляж с хорошо прогреваемым озерком-лагуной. И, конечно же, отличная рыбалка! Мелководье напротив нашего лагеря шло метров на двести от берега, затем дно обрывалось на километровую глубину. На границе свала, куда выходили воды реки, которую мы пересекали, откармливался черный байкальский хариус, сюда же периодически заходили косяки сигов. Среди нашей компании почему-то не оказалось ни одного любителя порыбачить удочкой или спиннингом. На краю свала мы выставляли только одну сетку – «пятидесятку» на ночь. Улова вполне хватало всей компании и на уху, и на жарку, и в походную коптильню. При отдыхе в неделю и больше, сетку ставили еще один-два раза. Если рыба оставалась – ее вялили и делили перед выездом.
В этот раз мы заехали на излюбленное место двумя машинами в пятницу вечером. Мы с женой и нашим восьмилетним сыном Алексеем прибыли на старом, но надежном японском джипе «Ниссан Террано». Терентий с женой Аллой, бывшей заведующей одним из центральных иркутских гастрономов, взяли с собой пятилетнего внука Гошу и приехали на уазике - "санитарке". В их семье царил матриархат. Алла имела железный характер, и Терентий старался с ней лишний раз не спорить. В нашей все обстояло наоборот, но ни это обстоятельство, ни разница в возрасте, совершенно не мешали нам дружить семьями и хорошо общаться уже многие годы.
Было начало сентября, леса только начали желтеть. Смородиновые кусты склонялись под гроздьями черных, удивительно ароматных ягод. Под пологом деревьев росли целые поляны рыжиков, маслят и подосиновиков. Старые сосновые пни были покрыты спелой брусникой, по подсохшим болотцам, на мху, россыпями краснела клюква. Где-то рядом, со стороны ближних озерков, доносился гомон уток и гусей. При нашем появлении с поляны поочередно с переливчатым писком взлетел и расселся на деревьях целый выводок рябчиков.
Поставив свою палатку, мы с женой накачали широкий прорезиненный матрац, сверху постелили расстегнутый большой спальник, еще один спальник и шерстяное одеяло расположились сверху. В нашем небольшом брезентовом жилище места нам на троих вполне хватало. Алла же привыкла к комфорту. У нее с собой была ее гордость - настоящая пуховая перина и пуховые же одеяла, которые Терентий занес и раскинул в просторной и высокой палатке с огромным тамбуром. В тамбур он поместил несколько больших сумок с самыми разнообразными мягкими вещами, по большей части состоящими из разнообразного гардероба своей супруги. Разведя костер и закончив все первоочередные дела по лагерю, мы с Терентием перебрали сетку и накачали резиновую лодку. Заведя небольшой японский моторчик, двинулись в море, оставив женщин на хозяйстве. Уже накормленные Леша с Гошей что-то сооружали из песка на берегу.
После недолгих поисков мы нашли границу свала и поставили сеть. Затем вернулись в лагерь. Я занялся приготовлением шашлыка из уже замаринованной в минералке баранинки. Мой товарищ, пока еще было светло, успел сходить и набрать разных даров природы для расширения ассортимента блюд на предстоящем ужине. Вечер удался. Стол ломился от яств. Мы с Терентием налегали на его изумительную самогоночку на кедровом орехе, женщины пили болгарскую «Фетяску», ящик которой мне удалось купить по случаю, дети налегали на шашлык и газировку. Тогда очень душевно посидели часиков до двух ночи и попели тоже в полное свое удовольствие. Утром Терентий разбудил меня, и мы снова вышли на лодке. В сетке оказалось три десятка отборных хайрюзов и два отличных сига, килограмма по три каждый!
После плотного обеда из немыслимо вкусной ухи и последовавшего отдыха с дремотой небольшое и не очень глубокое озерцо у берега стало местом веселья и детей и взрослых. Вода в нем оказалась вполне теплой для купания, и мы с радостью наслаждались последней в этом году возможностью вдоволь поплавать и набултыхаться. Затем последовал турнир по бадминтону на выбывание и матч «семья на семью» по мини-футболу. В этот вечер было удивительно и непривычно тихо и тепло. Едва стемнело, откуда-то с болот прилетели небольшие, но злые рои мошки. Мы, намазавшись «дэтой» не обратили на них внимания, а зря…
Утром близкие горы оказались затянуты странной дымкой, которую все сначала приняли за туман. Затем прояснило, но с северо-запада появилась грязно-серая полоска, быстро приближавшаяся к нам. Вблизи она оказалась переливающимся разными оттенками серого валиком. Одним концом это поразительно быстро меняющееся облако упиралось в склоны Хамар-Дабана, другим – уходило далеко в мглистые просторы Байкала. Мы срочно стали сворачивать лагерь и едва-едва успели.
Ураган обрушился на побережье со всей своей чудовищной силой. Кусты и деревья сгибались, по воздуху летели сломанные ветви, вода пузырилась и мокрыми вихрями взлетала в воздух. С неба хлынули потоки дождя. Завывания бушующей стихии перекрывали лопающиеся раскаты грома, следующие почти сразу за вспышками разлапистых молний. Наша поляна была неплохо укрыта от прямых ударов ветра, но буйство природы и здесь хорошо чувствовалось. Мы сидели в машинах, наблюдая за происходящим, даже не пытаясь что-то предпринимать. Это жуткое светопреставление длилось часа два, затем стихия начала успокаиваться. Всем пора было возвращаться домой - завтра понедельник, надо на работу! Еще раз обойдя и придирчиво осмотрев место лагеря - не оставили ли чего впопыхах, мы загрузились в машины. Проехав по узкой дорожке между деревьев, выбрались на открытый галечник перед Осиновкой и остановились в полном ошеломлении от открывшейся картины!
На Байкале разыгрался настоящий шторм! Трехметровые валы с пенными вершинами накатывались на берег, не оставляя никаких шансов на возможность переправы по тому пути, которым мы сюда попали. Выйдя из машин, понаблюдав за разбушевавшимся Байкалом, мы посовещались и вернулись на место своего лагеря. Там решили выждать время, а заодно и пообедать. Мой товарищ то и дело выходил на берег и оценивал текущую обстановку.
Ближе к вечеру волнение начало немного стихать. Терентий, находившийся перед этим в полном смятении чувств, сразу взбодрился. Ему, по любому, требовалось присутствовать на утренней планерке. Он работал каким-то хозяйственником в прокуратуре, и его отсутствие в понедельник утром никто из начальства бы не понял. Телефонов сотовых тогда еще не было, как-то предупредить на работе, что мы попали в такую передрягу, в той ситуации оказалось почти невозможно. Мне затея с переправой в шторм очень не нравилась, но что делать, мы заехали двумя машинами, двумя и должны были вернуться домой – такие были у нас неписаные правила.
Волны стали поменьше, но, все равно, небольшой неровностью появляясь на горизонте, они на глазах увеличивались и вздымались у берега пенными гребнями на вершинах двухметровых клокочущих валов. Мы с Терентием наскоро провели подготовку наших «пепелацев» к предстоящему нырянию в Байкал. Густо пролили все электрические соединения проникающей водоотталкивающей смазкой, надели и закрепили хомутами резиновые шланги на глушители и вывели их на крыши с изгибом, чтобы туда не попала вода.
Санитарка у Терентия была лучше приспособлена к водным процедурам из-за своего бензинового двигателя. На моем Терранчике стоял движок, легендарный по своей живучести, но, как и любые другие дизели, совершенно не переносящий попадания в цилиндры воды из-за возможного гидроудара. Шноркелей, позволяющих безопасно забирать воздух, на наших машинах не было. Мы тщательно затянули с низу и до лобовых стекол передние части своих автомобилей полиэтиленовой пленкой. Я положил еще один слой пленки прямо под капот, а под нее, вокруг воздухозаборника и в воздушный фильтр, напихал смятых сухих газет. Тем не менее, вид штормового моря (так у нас называют Байкал местные жители), в связи с предстоящей авантюрой, честно сказать, не вызывал во мне ничего, кроме смятения в душе и предчувствия нехороших последствий нашей затеи.
Алла надела на внука и на себя заранее припасенные оранжевые спасательные жилеты и, взяв ребенка на колени, решительно села в кабину. Терентий докурил сигарету, еще раз посмотрел на буйство природы, перекрестился, хоть и был закоренелым атеистом, и полез за руль. Санитарка выдвинулась на исходную позицию. Я подошел поближе, пытаясь понять замысел своего соседа. На другом берегу реки, за бугром возле деревьев, стоял лагерь, виднелось несколько палаток и машин. Народ оттуда, заинтересовавшийся происходящим, подтянулся на бугор у противоположного берега Осиновки. Ветер почти утих, над изломанной линией покрывшихся свежим снегом пиков Хамар-Дабана уже открылось среди еще клубящихся облаков закатное солнце.
Уходить далеко в озеро в таких условиях в принципе казалось невозможным. Надежда, как я понял, оставалась только на то, что волны должны были выровнять русло речки и можно попытаться проскочить через него уже гораздо ближе к берегу. Выбрав момент, Терентий рванул вперед, прямо на надвигающийся вал. Вода легко подхватила машину и вернула ее почти на то же место. Вторая попытка – тот же результат. Надо было что-то менять в тактике.
На третий раз мой товарищ дождался, когда вода, пенясь и бурля, начала терять силу. Санитарка бросилась вперед и резко ушла правым передним колесом в русло протоки. Она уже начала заваливаться на бок, но подошедшая новая волна стремительно подняла ее и перенесла ее в исходную позицию. Я подошел поближе. Алла с внуком так и сидели в кабине. Глаза у них были круглыми. Терентий вылез, опять закурил и что-то снова начал высчитывать, глядя на волны.
Стараясь выбирать выражения помягче, я попытался завести разговор о бессмысленной и явно опасной затее по пересечению брода при штормовом море, но не встретил понимания. Собственно, мне тоже край как надо было появиться в городе. Совершенно не хотелось срывать важную встречу, по итогам которой можно было заработать неплохую сумму и оплатить расходы летней экспедиции в одно давно интересовавшее меня место.
Наконец, пройдя влево-вправо вдоль берега, Терентий принял решение. Повернувшись ко мне, он махнул рукой в сторону воды и сказал:
- Дим, смотри! Идут одна или две здоровых волны, часто за ними – три, иногда – четыре гораздо меньше! Потом – снова большие! Надо успеть проскочить на тот берег, пока идут эти слабые волны! – Терентий был возбужден, его глаза горели, а ноздри раздувались.
Выбрав снова подходящий момент, сосед газанул и бросил машину в воду. Первую волну, огромную, но уже потерявшую силу, он прошел чуть под углом и его почти не снесло. Подлетев к руслу чуть мористее, чем в предыдущую попытку, санитарка нырнула в промоину и почти сразу благополучно выскочила на ту сторону. Не дожидаясь накатывающейся очередной волны, она устремилась вдоль крутого берега на участок, где можно было выбраться из воды на сухое.
Сразу на берег здесь попасть не получалось – метров двадцать тянулся двухметровый откос, по всей длине которого, к тому же, торчал наполовину вмурованный в галечник толстый ствол лиственницы - топляка. Пока Терентий пробивался к месту выезда из воды, три волны накрыли санитарку по крышу. За счет большой парусности ее каждый раз передвигало на пару метров, но она упорно двигалась вперед. И вот наши соседи уже на бугре! Даже через шум волн были слышны аплодисменты и восторженные крики зевак, собравшихся на той стороне протоки.
Ошеломленная увиденным, жена осторожно поинтересовалась у меня – нельзя ли нам здесь пожить, пока Байкал не утихнет? Получив отрицательный ответ, она обиделась и замолчала. Обнаружив, наконец, идущую большую волну, а следом несколько поменьше, я подключил передок, воткнул вторую пониженную передачу и резко втопил в пол педаль газа. "Тэнгри, всемогущий, помоги нам!" Терран, ревя раскручиваемым дизелем, почти не заметил волну на излете, хотя она перехлестнула через капот, нырнул в протоку и выполз на другую сторону.
Парусность у него, как я и ожидал, оказалась намного меньше, чем у санитарки. Приземистый тяжелый джип почти не сносило. Налетающие сбоку валы перекатывались через крышу. Вид в окнах в момент прохождения волны напоминал взмученный аквариум. Затем вода отступала почти до бампера, чтобы через семь-восемь секунд опять полностью накрыть машину. Четвертая волна, показавшаяся сбоку, казалась просто гигантской. Задержись мы еще на чуток, и она бы точно впечатала Терранчика в лиственничный топляк, со всеми вероятными печальными последствиями. Мы, едва-едва, в последний момент, успели уйти от нее…
Выбравшись из воды на сухой бугор, я остановился в нескольких метрах от санитарки. Горло у меня пересохло, руки тряслись, сердце отчаянно колотилось... Выскочив из машины, я первым делом поднял капот и, с замиранием сердца, скинул крышку воздушного фильтра. Газеты внутри были сырыми, но не мокрыми! Мы живы, мы выбрались и даже гидроудара удалось избежать! Ко мне подбежали возбужденные зрители, жали руку и что-то восторженно говорили. Из машины вылезли, взлохмаченные и потрясенные приключением, жена и сын.
Тут в моих ушах что-то начало пронзительно, на одной ноте, звенеть. Ничего не понимая, я покрутил головой. Источник звука, а это, как быстро выяснилось, был женский визг, располагался в районе машины Терентия. Мгновенно пришло осознание чего-то непоправимого. Холод пробежал по спине и отдался иголочными покалываниями в затылке. Я бросился к соседям. Визжала Алла. Как оказалось, выйдя из машины уже на берегу, она отпустила внука и полезла за чем-то в салон санитарки. Ее чуть не сбило с ног хлынувшим изнутри потоком. Салон оказался полон воды по самые стекла!
- Гад! Скотина!! Как ты мог?!! – то яростно вопила, то безудержно рыдала Алла, тыча пальцем в понурившегося мужа.
- Что случилось-то, Аля? – не сразу въехал я в расклад.
- Как что?! Ты представляешь? Этот раздолбай обе форточки в салоне забыл закрыть!!
- Ну и что? В чем проблема?
- Как в чем?! У меня же там все вещи! И перина!! Все в воде! Это за неделю не высушить!! Муж называется! Ты о жене подумал?! На чем я теперь спать должна?!!