В конце восьмидесятых и в начале девяностых жизнь в Москве бурлила так, что крышка кастрюли временами гремела и подпрыгивала, выпуская пар. Дело пахло "Перестройкой", в каждом время от времени прорывалась энергия, до поры заточённая внутри годами застоя в стране.
Испытывая неукротимую тягу к литературному творчеству, я вдобавок тянулся и к литературе мировой, собирая свою библиотеку, благо электронные книги тогда почти никого не интересовали. У меня сложился круг букинистических знакомых, с которыми я обменивался дублирующими экземплярами редких книг, если таковые перепадал случай достать.
И среди таких знакомых-приятелей выделялась одна интеллигентная симпатичная женщина, ценившая и собиравшая книги по Античному искусству и по Эпохе Возрождения. И звали её под стать Антике – Элеонора Адриановна.
Она знала о моём увлечении стихами, уважала это моё качество и помогала найти редкие в то время поэтические издания. И вот однажды мы встретились с носительницей высокопарного имени на Кузнецком, где в те времена процветал книжный «чёрный рынок», обменялись редкими экземплярами – и, удовлетворённые удачей, решили пройтись до «Библио-Глобуса», поддерживая зародившуюся беседу о литературе.
Интеллигентная женщина тактично попросила меня почитать ей свои стихи – и мы шли в облаке поэзии, из которого пробивались наружу её восторженные взгляды.
Когда я закончил читать, а мы к тому моменту уже приблизились к переходу через улицу Кирова, ныне Мясницкую, от усадьбы Черткова – к магазину «Дом фарфора», – моя спутница робко, чуть запинаясь от стеснения, попросила:
– Сергей, а я ведь тоже иногда грешу стихами. Можно я прочту одно из последних. Мне очень важно Ваше мнение.
Я, разумеется, выразил полнейшую готовность, испытав при этом чувство лёгкой тревоги. Вдруг передо мной – мэтр поэзии, а я тут распинаюсь, как прижизненный классик!..
Моя величавая спутница, выдержав паузу, настраивающую на глубокое проникновение в эмоции и смыслы произведения, вдохновенно произнесла:
– Великий Леонардо изваял
Искусства незабвенное творенье...
Отнеся велеречивость первых банальных строк к неопытности самостийной поэтессы, я ждал, что же прозвучит дальше, после слов вступления. Тревога моя облегчённо сменила смыслы, но пауза затянулась дольше требуемой. И тут моя собеседница вдруг говорит:
– Сергей, ну, что Вы скажете?
Слегка оторопев, я машинально ответил:
– А что дальше?
– Это всё, – раздалось в ответ.
Словно шумная стая птиц пронеслась в моей голове. Я молчал – и понимал, что нужно срочно что-то сказать, чтобы не обидеть интеллигентную собеседницу. Наконец, я нашёлся:
– Это всё правильно и интересно. Но Вам ещё многому надо научиться.
И моя спутница, просияв, энергично со мной согласилась:
– Я очень рада!
Проводив приятельницу до станции метро «Дзержинская»(«Лубянка»), я вздохнул и смог, наконец, расслабиться.
Больше мы не встречались: номера моего телефона Элеонора Адриановна не знала.