Сверчок
Часть II
Коллежский секретарь
76
Царь и закон
В стихотворении «Вольность» я написал о царе — нарушителе закона. Пример этот взят из русской истории и касается событий, еще достаточно свежих в памяти, так как были живы главные участники этого события. Я рисую картину опустелого, заброшенного дворца, в котором совершилось убийство Павла. Павел для меня — тиран, Калигула, увенчанный злодей. И я не перечисляю преступлений Павла, считая, что они памятны для всех. Эти преступления вызывают мщение. Но и здесь «страшный глас Клии», т. е. приговор истории, не встречает ни радости, ни сочувствия. Преступление рождает преступление. Павлу нанесены «бесславные удары».
Когда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает
И беззаботную главу
Спокойный сон отягощает,
Глядит задумчивый певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец —
И слышит Клии страшный глас
За сими страшными стенами,
Калигулы последний час
Он видит живо пред очами,
Он видит — в лентах и звездах,
Вином и злобой упоенны,
Идут убийцы потаенны,
На лицах дерзость, в сердце страх.
Молчит неверный часовой,
Опущен молча мост подъемный,
Врата отверсты в тьме ночной
Рукой предательства наемной...
О стыд! о ужас наших дней!
Как звери, вторглись янычары!..
Падут бесславные удары...
Погиб увенчанный злодей.
Подробности этого убийства были всем хорошо известны, потому что заговорщики не делали из него тайны и рассказывали все подробности происшествия. Запретность этих подробностей объяснялась в основном тем, что согласие на дворцовый переворот было дано самим Александром, овладевшим престолом в результате заговора, в курсе которого он был. В так называемом «Воображаемом разговоре с Александром I» я коснулся вопроса о том, какая роль отведена Александру в «Вольности». «Поступив очень неблагоразумно, вы однако ж не старались очернить меня в глазах народа распространением нелепой клеветы. Вы можете иметь мнения неосновательные, но вижу, что вы уважили правду и личную честь даже в царе».
Но в «Вольности» не заключалось намека на участие Александра в убийстве Павла («нелепая клевета»). Формально это так: имя Александра ни прямо, ни косвенно в оде не упоминается. Однако это не исключает того, что у читателей оды, еще хорошо помнивших подробности описываемого убийства, невольно возникала мысль, что и «неверный часовой», и «рука наемного предательства» действовали в пользу Александра и с его согласия. Убийцы остались безнаказанными и лишь были удалены от двора, чего требовало элементарное приличие. Переворот был санкционирован всем поведением Александра, который и пожал его плоды. Когда писал эту оду, я полагал все возможные представления, которые должны были возникнуть у современного читателя. Таким образом, в неявной форме ода затрагивала Александра не только как представителя самодержавной власти, но и лично, как участника заговора, окончившегося убийством его отца. Не забудем, что цитированные выше слова воображаемого разговора приписаны Александру, который имел все основания не узнавать себя в возможных намеках оды, а я и не считал нужным особенно эти намеки подчеркивать.
Такова историческая часть оды. Здесь следует отметить две особенности обращения к истории. Первая заключается в том, что история является для меня источником дидактических примеров. Такому обращению к истории обучали нас в Лицее, где исторические факты рассматривались как летопись добродетелей и злодейств. С другой стороны, в самом ходе истории я усматриваю какую-то фатальную закономерность. «Клии страшный глас» говорит о преступлениях, неизбежно следуемых за преступлением, и если убийство Павла является прямым следствием его тирании, то между казнью короля и воцарением Наполеона прямой связи нет, и та зависимость, в которую я ставлю эти два события, является фатальной.