Я поспешно собираю вещи.
Все, с этой минуты я официально больше не работаю в сибирской католической киностудии с библейским названием «Кана». Больше десяти лет я честно пыталась из букв «Ж» «О», «П» и «А» сложить слово «Вечность». «Затея не удалась, за попытку спасибо».
Только никто, увы, так и не сказал «спасибо». Наоборот, у директора киностудии, отца Станислава, сегодня сбылась мечта, которую он лелеял ровно столько, сколько я работала в «Кане». Даже когда без него.
Крестный отец
В моем рейтинге отец Станислав успешно лидирует в номинации «Самый никчемный священник».
Ну и зачем же о нем писать, спросите вы? Почему бы не поискать кого-нибудь другого, более достойного?
Парадокс в том, что именно этот дядька с кучей недостатков сыграл роль в рождении и гибели замечательной сибирской киностудии.
Как минимум, он дал ей имя.
«Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его».
Ин. 2
…Новосибирск, 1995 год.
Совсем недавно в перестроечной России наступила религиозная свобода. Священники во главе с Епископом на собрании обсуждают идею католической киностудии. Американская церковь уже прислала в подарок новую кинокамеру Бетакам, солидную, дорогую и профессиональную, сразу обозначившую высокий уровень затеи.
Возник вопрос об названии для несуществующей пока еще организации.
– Я знаю, как ее надо назвать, – вдруг подал голос отец Станислав. – Я видел сон. Мне явилась Дева Мария и сказала: назовите ее Каной.
Всем понравилось название: ведь в Кане Иисус Христос совершил первое чудо, преобразив воду в вино.
«На третий день был брак в Кане Галилейской, и Матерь Иисуса была там», – свидетельствует Апостол Иоанн.
Безусловно, киностудии с таким именем можно рассчитывать на покровительство Богородицы. И потом, «Кана» созвучна «Каннам», не последним местом в звездной киноиндустрии. В этой перекличке как бы заложено пожелание успеха, пусть не совсем религиозного.
– Кане – быть! – провозгласил могучим басом отец Свидницкий, не так давно вышедший из тюрьмы, - отсидел за проповедь христианства.
Директором будущей киностудии «Кана» назначили отца Станислава, «крестного отца»-мистика.
Правда, дальше история развивалась по мотивам «Тараса Бульбы»: «Я тебя породил, – я тебя и убью». Много кто за эти годы навредил «Кане», но решающий удар нанес отец Станислав.
Кто замучил святого Игнатия
Про Апостола Варфоломея, который родился в Кане Галилейской, Иисус сказал, что в нем нет лукавства. В Станиславе этого самого лукавства было столько, что хватило бы на всю «Кану».
Честно говоря, я еще не встретила ни одного иезуита без лукавства.
Типичный гонорливый поляк, пятидесяти с хвостиком лет, с нервным широким лицом, острыми глазками и скандальным тенорком. Раньше он носил всклокоченную седую бороду, – косил под библейского пророка и всех обличал во время проповедей, – вдруг резко сбрил, потом отрастил новую. Отец Станислав обожает менять свой имидж, но в любом из них он здорово напоминает Жириновского.
А еще он любит демонстративно жить духовной жизнью. Например, раз в месяц объявляет, что отправляется молиться в «пустыне», – на самом деле это пустующая квартира, купленная общиной, – предварительно засылал «теток» мыть в ней пол.
«Тетками» он обзывает влюбленных в него женщин из своей общины. Вся она состоит из одиноких, неустроенных, проблемных дам, которые хотя бы по разу прошли через его духовные упражнения. Отец Станислав для начала ввергает очередную жертву в эмоциональную зависимость от себя, любимого. Добившись результата, презирает "тетку" и нагло эксплуатирует.
В иезуитском ежемесячнике он опубликовал примерно такие стихи: «Наташа сказала, что любит меня... Что мне делать?!»
В его «секте», как шутливо называли общину его имени, все на «ты», а между собой общаются высокопарными фразами, в библейском стиле.
Например, Ирэна, одна из его верных «теток», занимаясь приготовлением Мессы, вместо того, чтобы просто попросить у священника облатки и бутылку красного вина, торжественно провозглашала:
– Ты не дал нам Его!
От Станислава веет какой-то подростковой незрелостью, несмотря на вроде бы солидный возраст.
– В Польше бы его давно выперли за безделье, а здесь, в России, почему-то терпят, – повторяли собратья.
У него нет никакого увлечения, которое выпустило бы его энергию в мирных целях, в отличие от заядлых киношников Войцеха и Дамиана. Поэтому он бездельно слоняется по монастырю, и в его голове возникают самые странные идеи.
Например, каждые два года он полностью обновляет в монастыре мебель. При этом неизменно возникает вопрос, куда девать прежнюю, неизношенную. Отца Станислава не останавливают бессмысленные траты. Он энергично бегает по монастырю, подгоняя грузчиков, визгливо раздавая указания, размахивая руками, в общем, чувствуя себя Царем горы.
То он вдруг принял судьбоносное решение перестроить часовню.
Та помещается в угловой, очень светлой комнате. То ли от удачного расположения, то ли от обилия света, то ли от молитвенной атмосферы, но на окнах в любое время года буйно росли и даже охотно цвели растения в горшочках.
Отец Станислав ничего лучше не придумал, нежели напротив самого солнечного окна возвести стену. Комната помрачнела, уменьшилась в размерах, цветы поскучнели, а священники теперь на Мессу выходили из-за перегородки.
Мало того, отец Станислав задумал повесить над импровизированным алтарем большую икону святого Игнатия Лойолы.
Он заказал ее молодой художнице-прихожанке, которая профессионально обучалась восточной иконописи.
Когда я впервые увидела на мольберте недописанный портрет святого Игнатия, мне он показался просто великолепным. Но девушка сказала, что отец Станислав велел переписать.
– Я уже замучилась, – пожаловалась несчастная художница. – В третий раз переношу всю фигуру: сам не знает, чего хочет! То ему Ангела сверху пририсуй, то убери.
Когда Станислав гордо установил икону в часовне, мне вовсе не показалось, что Игнатий слишком уж похорошел вследствие неоднократного переписывания, – зато Святой наконец дошел до кондиции мученика.
А еще отец Станислав прославился тем, что аккуратно заваливал все дела подряд, которые ему поручались. Правда, при этом всегда умел виртуозно уйти от ответственности и свалить вину на другого.
Но если учесть, что католический клир погряз в финансовых и сексуальных скандалах, то ушлый и лукавый отец Станислав являет собой еще не худший вариант.
Всего лишь никчемный придурок. Беда в том, что – придурок с инициативой.
Увы, инициатива отца Станислава распространялась не только на те дела, за которые он формально нес ответственность. Он неистово и увлеченно влезал во все, что его не касалось напрямую. Например, в нашу с братом Дамианом журналистскую работу.
Приключения Мадонны в России
Анекдот:
Статуя Фатимской Божьей Матери летит в самолете.
Вдруг самолет начинает падать.
– Матерь Божья Лурдская, молись о нас! – закричала Статуя.
Своими глазами видела, как подрались отец Станислав с братом Дамианом, и знаете из-за чего? Из-за Божьей Матери!
…В честь восьмидесятилетнего юбилея Фатимских явлений, Статуя Божьей Матери из Фатимы паломничает по территории Советского Союза.
Для тех, кто понимает, это важное свидетельство того, что молитвы о России по призыву Богородицы оказались не напрасны: в стране наступила религиозная свобода, и вот уже все СМИ открыто пропагандируют Фатимское чудо, разъясняя суть мероприятия.
Конечно, наша киностудия «Кана» приняла активное участие в этом символическом мероприятии. Мы сами снимаем путешествие Мадонны либо монтируем съемки, присланные нам.
Статую почтительно устанавливают в каждом католическом храме России и Казахстана, прихожане ее горячо приветствовуют, а после благодарственного молебна бережно передают в новые руки. Богородица путешествовует дальше, в новый приход, – на машине, на поезде и даже на самолете.
Однажды на киностудию прибежал отец Александр, директор курии, весь взъерошенный и сконфуженный.
– Войцех, можно я у тебя тут посижу? Боюсь зайти в курию. Меня отец Епископ разыскивает, очень сердитый.
Вот что он рассказал нам, сам не в силах удержаться от хохота.
Оказалось, в расписании паломничества Статуи Пресвятой Девы Марии Фатимской по Приморью произошли неувязки. Ее попросту … потеряли.
Более того, золоченая корона уже благополучно прибыла к месту назначения, а Самой Мадонны, увы, нет.
Что-то пошло не так. Кажется, корона была среди вещей, которые везли в поезде, а Статуя передвигалась на самолете, а тот вовремя не прилетел – рейс то ли задержали, то ли отменили. В общем, произошло недоразумение.
Теперь растерянные католики, получившие вместо Мадонны одну корону, названивают в курию, а разъяснить ситуацию некому: отец Александр позорно сбежал. Он-то думал, что сбагрил Статую, перекрестился, – и делу конец.
До вечера он скрывался в нашей киностудии, веселясь с Войцехом, обожавшим курьезы. Александр надеялся, что Мадонна Сама рано или поздно всплывет и воссоединится со своей короной. Так и вышло.
Нет, не смогла я пройти мимо этой истории: не жалея красок, я описала все это в заметке для Ватиканского радио.
Потирая руки, Дамиан быстро перевел текст на польский и в положенное время подсел к телефону, в ожидании звонка из Ватикана.
И вот раздается звонок.
Перекинувшись со своим удаленным приятелем-иезуитом парой слов, Дамиан переходит к чтению по бумажке.
«Все-таки какой шикарный у него голос, – отмечаю я, различая в польской речи свою информацию. – Не зря его зазывали работать телеведущим. Мог бы карьеру сделать».
Но тут произошло нечто странное: отец Станислав, без дела слонявшийся по студии, вдруг подскакивает к Дамиану, вырывает у него трубку и отчаянно кричит:
– Томек, это все ложь, не вздумай давать этого в эфир!.. – и бросает трубку. – Нельзя такое передавать!
– Ты чего!! – брат Дамиан кидается с кулаками на Станислава, перейдя на польскую непечатную лексику, из уст духовного лица звучащую крайне неуместно.
Все, кто находился в студии, бросаются разнимать этих двоих.
Безусловно, отец Станислав не имел право вмешаться в журналистскую работу Дамиана, которая его не касалась никаким боком. Тем не менее он директор «Каны», и Дамиан находится в его подчинении. К тому же Станислав некогда сам работал в Радио Ватикана и по привычке стоит на страже «невинности» новостного стиля.
Жареная новость
… Август 1998 года.
Эту новость хотели заполучить все подряд информационные агентства.
Еще бы, воздвигнут первый католический Кафедральный собор за время существования СССР и СНГ. Не это ли знак того, что религиозные преследования христиан вообще и католиков в частности остались в прошлом! Свобода совести, воплощенная в камне, точнее, в красном кирпиче!
Кафедральный собор в Новосибирске собрались освятить на престольный праздник Преображения Господня.
Брат Дамиан заочно свел меня с московским руководителем христианского информационного агентства «Благовест-инфо», и я пообещала тому прислать заметку об освящении первого в России Кафедрального собора.
Но это еще не все.
– Как напишешь текст, сразу дай мне. Я переведу на польский и заодно пошлю на Ватиканское радио, – попросил Дамиан.
– Там что, на польском вещают? – удивилась я.
– Там же разные каналы. На Польском канале у меня друг работает, и мы с ним договорились, что я буду ему поставлять новости. Кстати, там и Русский канал есть! – вдруг сообразил Дамиан. – Поговорю с отцом Ежи, может, мы тебя и туда пристроим. Лишние денежки не помешают, – совсем не по-монашески подмигнул Дамиан.
…Никогда еще в столице Сибири католики не привлекали такого внимания со стороны властей, прессы и простых горожан. Все, у кого предполагались католические корни, – а таких в Сибири полно, – посчитали своим долгом прийти на праздничную Литургию, хотя бы из любопытства. Конечно, не все поместились в храме. В церковном дворетей вывесили большой белый экран. На него шло изображение с видеокамеры Шурика, – тот снимал Мессу с органного балкона.
Даже стоя на коленях, я была озабочена сбором информации. Сколько людей присутствовует на Мессе? Из каких городов приехали паломники? К каким организациям принадлежат сестры-монахини и священники? Какие СМИ зарегистрировались в курии? Но самое трудное для меня – разобраться со всякими нунциями, генеральными настоятелями, провинциалами и прочими заморскими гостями, среди которых добрая половина – крупные католические шишки. Как их правильно назвать по именам и должностям, да чтобы не перепутать?
Выясняется, что в курии не так-то просто получить от чиновников нужную информацию. А ты кто такая?.. На каком основании?..
Ничего не поделаешь, обращаюсь за помощью к отцу Станиславу, директору киностудии «Кана». Пусть объяснит сотрудникам курии, что я интересуюсь не из чистого любопытства.
– …Новость? А почему именно ты?.. – вдруг заявил отец Станислав, глянув на меня сверху вниз. – Дамиан тебе поручил?.. Дамиан тут никто. А может, я желаю поручить это кому-нибудь другому?
– Поручили мне, и за это отвечаю я! – повысила я голос. – В конце концов, это не самодеятельность какая: заказчики за это платят деньги.
Никакие доводы не помогли: Пан Директор действительно поручил все Ирэне. Та, правда, не очень поняла, что и как, но не посмела отказать своему кумиру.
– Ладно, попробую, когда время будет, – неуверенно пообещала она.
Женщина не в курсе, что для любого репортера «вовремя» – это «вчера».
Первым возмутился директор «Благовест-инфо». К вечеру он позвонил прямо в монастырь.
Трубку взял отец Станислав:
– …Новость?.. Да, я и хотел сделать новость, но ваша журналистка заявила мне, что я отбираю у нее хлеб.
– При чем тут хлеб?! Мы из-за вас держим ленту новостей! Мы ждем из Сибири новость, а ее до сих пор нет!
– Ничего не знаю. Я не собираюсь отбирать чужой хлеб, – и положил трубку.
Мне об этом звонке он, конечно, не сообщил!
…Хорошо, что ночью я находилась в студии, – мы срочно монтировали наснятый материал, пока отец Станислав сладко спал в своей постели. Поэтому на сей раз трубку сняла я…
Минут с пять я выслушивала сплошной гневный ор из «Благовеста», затем долго оправдывалась, наконец, пообещала срочно сделать новость.
Слава Богу, мои связи в католическом мире не исчерпывались отцом Станиславом, и нашлись добрые люди, которые помогли раздобыть всю нужную информацию. Так что на этот раз мне удалось отправить по электронной почте сообщение в Москву.
Меня простили, попросив назавтра тоже отписаться по итогам праздничной Конференции.
Но все оказалось не так просто.
Правда, отец Станислав больше не претендовал на право участвовать в журналистике, зато офисный компьютер с электронной почтой, один на весь монастырь, полностью находился в его распоряжении (сейчас такое трудно себе представить).
– Мне надо новость отправить в агентство, – сообщила я. – Это срочно. Пустите, пожалуйста, за компьютер!
Я получила разрешение перенести текст с дискеты в почту, осталось только кнопочку нажать.
– Я сделаю это вечером, – заявил Станислав.
– А нельзя ли прямо сейчас?
– Нет. Обычно я оправляю все сразу, за один раз.
– Но…
– Сказал, отправлю вечером.
Спорить было бесполезно.
…Стоит ли упоминать, что отец Станислав и не подумал нажать на кнопку, и не отправил почту, как обещал! Информация не дошла, и меня во второй раз чуть не прокляли в «Благовест-инфо».
Иногда слово «иезуит» максимально соответствует тому смыслу, который вкладывают в это определение в обыденном российском сознании.
Самая известная польская монахиня в мире
Нашу киностудию ошарашила печальная новость: брата Дамиана на целый год отправляют в Польшу, для прохождения третьей апробации. Это что-то вроде длительных духовных упражнений перед окончательным вступлением в Орден иезуитов.
Мы расстроены: Дамиан молодой, энергичный, талантливый, требовательный, неплохо обучал новичков киношному делу. Не зря он так долго работал на Варшавском телевидении, да еще на руководящей должности.
Как ответственный человек, брат Дамиан посчитал своим долгом оставить себе замену, даже в таком второстепенном деле, как передача новостей Польскому каналу Ватиканского радио.
Он договорился с одной монахиней-елизаветянкой. Сестра Барбара, рослая, быстроглазая, шумная, вечно куда-то торопилась, и вилон над растрепанной челкой еле удерживался на макушке.
– Как напишешь новости для Русского канала, копию сразу передавай сестре Барбаре, – проинструктировал меня Дамиан напоследок. – Она быстро переведет на польский и прямо из своего монастыря передаст в Ватикан. Денежки разделите пополам.
Все прочно продумано. Как хорошо, что сестра Барбара будет держать связь из своего монастыря, а не от иезуитов, и никакой отец Станислав не сможет вырвать у нее трубку!
Действительно, первое время мы с монахиней работали без сбоев. Та даже вошла во вкус. Отец Войцех дразнил ее «самой популярной польской монахиней».
И тут случилось неприятное…
Сестра Барбара рассказала о работе на Ватиканском радио своему духовнику. Им отказался … отец Станислав.
Тот потребовал, чтобы она показывала ему все новости перед тем, как отправлять в эфир.
– Сестра Барбара, как дела? – спрашиваю я, ни о чем не подозревая, встретив ее на Мессе у францисканцев. – Запись прошла нормально? – поинтересовалась я, больше для порядка.
– Нет, отец Станислав еще не проверил, – вдруг отвечает монашка. – Когда отдаст мне исправленный вариант, тогда отправлю.
– Как!? Почему он вообще должен проверять? Мы с Вами от него никак не зависим! – возмутилась я.
– Тебе, Леля, этого не понять. В церкви так принято. К тому же он сам работал на Ватиканском радио, поэтому знает лучше нас.
– Тогда он должен понимать, что новость – это срочно!
– Но отец Станислав сказал, что на этой неделе у него не будет времени, чтобы проверить. Может, на следующей.
– Как!?
– Мы не должны ничего делать наспех, – назидательно говорит сестра Барбара.
…Сбылись мои худшие опасения: когда Барбара, выцепив текст от отца Станислава, наконец, передала в Ватикан новости, те больше ими не являлись. Конечно, сотрудники Польского канала отказались их принять.
А там и вовсе перестали звонить сестре Барбаре.
Я поняла одно: если требуется как следует развалить дело, лучше всего обратиться к отцу Станиславу.
Снять Пана Директора
– Говорят, у вас тут, в Кане, директоров снимают, – осторожно поинтересовался у сотрудниц Вадим, молодой иезуит, временно исполняющий обязанности директора.
Забавно, но я, Наташа и Маша по-разному поняли смысл этой фразы.
Наташа подумала, что директоров снимают на камеру, и Вадим мечтает стать героем фильма.
Маша, озабоченная проблемой выйти замуж, слово «снимают» поняла в узко сексуальном смысле.
И только я правильно поняла, что он имеет в виду «снимают с должности».
Еще бы, из-за меня недавно со скандалом сняли отца Станислава. Хотя, как это принято у иезуитов, меня использовали втемную. Но я на них не сержусь, поскольку в данном случае цель оправдывает средства, как опять же говорят иезуиты.
…Июль 1998 года.
Пан Дирактор просто оборзел.
Вот уже вторую неделю вместо работы сотрудники киностудии заседают, вместо того, чтобы работать. Тему сборищ навязал Пан директор: создания презентационного ролика киностудии «Кана».
– Скоро состоится освящение Кафедрального собора, со всего света съедутся люди, и Кана должна достойно выглядеть, – разглагольствует он.
– Киностудия должна достойно вести съемки, а не показывать всем ролики про киностудию, – возразила я. – Это всего лишь СМИ.
– Я Станислав, – повернулся Пан директор к Ирэне, и оба демонстративно пожали друг другу руки. – А вот Кана, познакомьтесь, пожалуйста! Ролик – это наш способ представиться, неужели не понятно? Так какие идеи? – и он обвел взглядом присутствующих.
Дамиан отсутствовует, – Пан директор его недолюбливает, поэтому в последнее время даже не приглашает на киностудию. Отец Войцех дремлет, заняв место подальше от Станислава.
– Надо, чтобы я в этом фильме был, прямо как в жизни: вот я играю с Рексом, вот я ругаюсь с братом Джорджо. Как бы это сделать?.. – на полном серьезе задумался Пан Директор. – А пусть оператор ходит за мной целый день и ловит интересные моменты!
«Оператор», он же отец Войцех, в этот момент негромко всхрапнул.
– Войцех! – окликнул его Станислав. – А ты что думаешь по этому поводу?
– А?.. Что?.. – подскочил Войцех. – Где?
– Мы тут фильм о Кане обсуждаем. Есть у тебя идеи?
– А у тебя, Станислав, есть идеи? – Войцех вдруг открывает свои серые глаза, совсем не сонные.
– Нет, – пришлось ответить Пану Директору.
– Ну, раз идей нет, то и говорить не о чем, – Войцех подеялся из-за стола и вышел из студии.
Так идея фильма о «Кане» благополучно почила в бозе.
…Новосибирск, август 1998
– ..Леля, Вы не могли бы взять интервью у отца Опели? – подошел ко мне отец Ежи, настоятель монастыря.
Иезуит из Польши по фамилии Опеля служит провинциалом ордена на территории СНГ, то есть как минимум самым главным иезуитом России. Это был высокий хмурый человек, с неприступным высокомерным лицом, как у всех поляков.
Я немного оробела. Мне даже подойти к нему страшно!
– А про что? Для кого?
– Ну, о деятельности ордена, например. Для кого – там видно будет. Да Вы не волнуйтесь, я с ним договорюсь. Он сам Вас найдет.
Ничего себе! Раз так, то почему бы не взять интервью.
И вот, в самый разгар работы, в студию вдруг заходит самый главный иезуитский начальник. Ирэна, которая болтается в студии, присматривая за нами, явно обеспокоилась.
Я тогда еще не знала, что согласно традициям ордена, когда начальство совершает визит в монастырь, любой сотрудник, вплоть до уборщицы, имеет право обратиться к нему с просьбой и даже пожаловаться. Вот почему отец Станислав на всякий случай сделал все, чтобы не допустить нежеланных встреч с провинциалом, – особенно после той авантюры с новостями.
– Вы хотели взять интервью? – прямиком подходит ко мне начальник. – Где мы можем поговорить?
– В моей монтажной, – я ведуа его через весь зал, краем глаза отметив перекошенное лицо Ирэны, – та не в силах проконтролировать ситуацию.
Я поплотнее закрываю дверь и, вытащив тетрадку с ручкой, задаю вопрос, – что-то там о целях и задачах иезуитов в нашей стране.
Священник говорит скупо, обтекаемо, как все иезуиты, не любящие давать информацию. Как вдруг он затронул тему киностудии и едва ли не начал хвастаться, расписывая грандиозные планы, связанные с кино и телевидением. Тут уж я не смолчала.
– Ничего у вас не выйдет, – хмуро заявляю я и отложила ручку в сторону.
– Это еще почему? – насторожился иезуит.
– Потому что отец Станислав скоро развалит студию, он ничего в этом деле не понимает.
– Но мы специально ему на помощь прислали брата Дамиана, а у него опыт и…
– Брата Дамиана он даже на собрания не приглашает. Вот уже две недели заседаем и обсуждаем, как получше снять отца Станислава для ролика о Кане. А ведь это Дамиан нас научил работать, и под его руководством мы уже выпустили четыре номера Католического видеожурнала…
Иезуит испытывающе посмотрел мне в глаза: с чего это ты защищаешь Дамиана? Не потому ли, что он такой красавчик?
– …Это мой муж, – я кивнула на окошко между кабинетами, где был виден Шурик за монтажным столом. – Дамиан нас так профессионально научил монтировать, что наши сюжеты покупает Польское телевидение. Жаль, если этому всему придет конец…
Я не успела договорить. Отец Опеля сорвался с места, пинком открыл дверь и пулей вылетел из зала, чуть не сбив Ирэну, которая, похоже, толклась под моей монтажной.
Через десять минут отца Станислава сняли. А интервью так и не пригодилось.
Исповедь безо всякого удовольствия
Сунувшись перед богослужением в исповедальню, – раз в кои веки нет очереди! – я безо всякого удовольствия обнаруживаю в ней … отца Станислава.
– Написано же русским языком – «Исповедует отец Войцех», – недовольно выговариваю я священнику.
Видимо, тот забыл переменить карточку с именем.
– Если Вы на исповедь пришли, то заходите, если не хотите исповедоваться, то закройте дверь с той стороны, – неприязненно проскрипел отец Станислав, ставя меня на место.
Да уж, куда приятнее было бы жаловаться на жизнь добрейшему отцу Войцеху, не просто священнику, но и другу, – тот так переживает за меня, что чуть не рыдает на исповеди.
Уйти, что ли? Ведь я не получу от исповеди никакого удовольствия.
– А какая разница, исповедь есть исповедь, – вдруг вслух проговариваю я свое решение и сажусь на соседний стул в крохотном конфессионале.
Свои грехи я называю формально, суть излагаю скупо, с недовольным выражением лица. У моего исповедника такая же мрачная физиономия. Ну хватит уже, делай разгрешение, да я пошла.
Отец Станислав с минуту размышляет, затем, уставившись на потолок, произносит напутственное слово.
Вот тут я с удивлением отмечаю, что он довольно точно и верно комментирует мою ситуацию, хотя я толком не посвятила его в нее, а больше ему неоткуда узнать подробности. В его словах я нахожу мудрость, которую никогда бы не заподозрила в этом недалеком и неповзрослевшем пожилом человеке. Откуда это?
«Оттуда», – понимаю я, вслед за священником проследив траекторию его взгляда.
А что тут странного? Исповедь, говорил отец Войцех, это разговор с Богом. А уж Бог способен говорить со мной не только через моего духовника, но даже через некузявого отца Станислава.
Раз уж Он простую воду превратил в вино в Кане Галилейской…
Может, для этого Он и сделал его священником?
Маца израильская
Январь 2008 года.
…Я перекладываю из ящика стола в большой пакет польские журналы с моими статьями. Вот книги Дамиана про аквариумных рыбок, которые он мне подарил вместе с аквариумом, вот черные туфли на высоких каблуках, в которых я ходила по студии. Хотя туфли можно сразу выбросить, такие они старые.
А вот пустая коробка из-под мацы.
…Все знают, что отец Станислав в келье носит кипу, а когда молится, зажигает минору. И вообще, распустил среди католиков слухи о том, что он еврей.
Это вряд ли. Нечего примазываться. А вот я – да.
Поэтому во время Второй интифады (2002 год) делегацию паломников, во главе с Епископом, не впустили на Святую Землю (отца Станислава тоже, – мелочь, но приятно!), зато меня впустили.
– Как это так?
– А у меня там папа.
– Папа – на Святой Земле!? Что он там делает?
– Пьет.
– На Святой Земле?!
– А чем она хуже.
– Так ты еврейка? Не может быть – ты же католичка! – слышу довольно часто.
Иногда наоборот:
– Ты католичка? Не может быть – ты же еврейка!
Почему бы и нет? Еврейство у меня врожденное, католичество – приобретенное, а живу и вовсе в православной стране.
Пасху праздную в трех вариантах: православную, католическую и Пейсах. На всякий случай, неизвестно еще, куда попадешь.
Но я всегда знаю, когда и какой еврейский праздник. Их праздновать легко и приятно. Все они сводятся к одному: «В таком-то году такой царь хотел завоевать наш народ, и у него ничего не получилось. А теперь – давайте поедим!!»
Вопрос – что поедим. На каждый праздник – разный набор блюд. Бабушка готовила куриную лапшу, форшмак, фаршированную рыбу, орешки в меду, кисло-сладкое мясо, шейку с обжаренной в курином жире мукой. Но главное – это маца.
В синагогу перед праздником Пейсах привозят мацу из Израиля. На красивой коробке расписана история блуждания народа Божьего по пустыне в поисках Земли обетованной. Внутри белые квадратные вафли, символизирующие опресноки. Все восемь пасхальных дней нужно вместо хлеба есть эту мацу.
Сама маца совершенно безвкусная. Но Соня научила меня делать из нее омлет, размачивая в молоке и обжаривая на сливочном масле.
На Пейсах Соня ежегодно делится со мной мацой. Я люблю поздравлять знакомых священников с еврейскими праздниками и угощать праздничными блюдами. (С одним из них мы даже выпили кошерной водки, которая была «приготовлена под наблюдением главного раввина России!).
Католические батюшки откровенно завидуют моей принадлежности к «избранному народу». Пусть завидут, особенно отец Станислав.
«Пойду угощу его мацой», – решила я.
Занесу ему мацы, хоть он спустя столько лет все еще дуется на меня.
– Как хорошо! – неожиданно обрадовался Станислав и почтительно принял мацу. – Завтра отслужу Мессу на этой маце.
– Так возьмите еще, – я вытащила из красивой коробки еще пару квадратных вафель.
Для Иисуса ничего не жалко.
«Вина у них нет»
«На третий день был брак в Кане Галилейской... И как недоставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них... Иисус говорит им: наполните сосуды водою. И наполнили их до верха. И говорит им: теперь почерпните и несите к распорядителю пира. И понесли. Когда же распорядитель отведал воды, сделавшейя вином.., тогда распорядитель зовет жениха и говорит ему: всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее; а ты хорошее вино сберег доселе. Так положил Иисус начало чудесам в Кане Галилейской и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его».
Ин, 2; 1-11
Сегодня на Мессе будут читать про Кану Галилейскую, надо обязательно присутствовать.
Перед тем, как пройти в часовню, я привычно опускаю руку в сосуд, висевший на двери. Там сухо.
– Ирэна, налей сюда святой воды, пожалуйста! – попросила я помощницу священника.
Она меня, конечно, терпеть не может, как и все люди Станислава, но мы же обе католички, не будет же она вредничать в часовне!
– Воды нет, – сухо, с плохо скрываемым злорадством объявила она, дорвавшись до счастливой возможности отказать мне.
– Какие тут чудеса с вином, когда у вас даже воды нет! – парирую я.
Ирэна подняла на меня глаза с видом «Я тебе это запомню».
И запомнила.
Следовать призванию
– Завтра ухожу на духовные упражнения, – предупредила Лариса. – Три дня меня не будет на студии
Одна из моих самых перспективных и способных учениц Лариса только что самостоятельно смонтировала первый выпуск телевизионной передачи про святую Мессу. То ли еще будет!
Девушка очень приятная во всех отношениях – веселая и жизнерадостная блондинка, добрая и отзывчивая. Правда, немного легкомысленная, не без этого. Кстати, раньше она пела в рок-группе. Так что духовные упражнения ей на пользу.
– А кто дает реколлекции? – поинтересовалась я.
– Отец Станислав, конечно.
Мой энтузиазм слегка померк.
– Но духовник-то он, говорят, неплохой, – промямлила я.
Через три дня Лариса явилась на работу, буквально светясь от счастья:
– Спасибо отцу Станиславу, наконец-то я поняла, как жить: он велел мне следовать за своим призванием...
«Ну вот, а я так плохо о нем...» – застыдилась я.
– ...Стать эстрадной певицей! – торжествующе закончила Лариса. – Жаль, что придется уйти из Каны.
«Иезуит» как он есть, и этим все сказано…
Иезуитская месть
Сентябрь 2004 года.
..Со всей территории бывшего СНГ – и не только – съехались иезуиты.
В монастыре «Иниго» подготовили большой прием, куда пригласили сотрудников-мирян из всех организаций, которые курируют члены Общества Иисуса: из Богословского колледжа Фомы Аквинского, Библейского курса и киностудии «Кана».
От обилия священников, монахов и послушников новициата в глазах чернеет: все в строгих костюмах, почти светских, при белых рубашках с римскими воротничками, элегантные, чопорные, важные, за версту разит высшим богословским образованием.
Представители международной ученой элиты католического духовенства, похожие на стаю грачей, разбрелись по всему корпусу бывшего детского садика, ныне монастыря иезуитов.
В самой большой аудитории на длинном столе стоят всевозможные изысканные бутылки и вазочки с заморскими орешками, каких я никогда не пробовала. Хорошо иностранцам, приехали из приличных благополучных стран. Мне ужасно захотелось, как эти иезуиты, увлеченно предаться светской жизни, потусоваться с бокалами в руке, сгрызть крепкий орешек. Только я сунулась к столу, как меня кто-то схватил за руку:
– Пойдем-ка! – отец Станислав куда-то поволок меня.
Я послушно тащусь за ним, оборачиваясь на орешки.
Открыв дверь в пустой актовый зал, он буквально втолкнул меня внутрь и включил свет.
Я вижу длинную «поляну», заставленную всякой снедью. Сколько деликатесов!
– Ну, садись, куда хочешь! – подозрительно ласково приглашает старый иезуит. – Выбирай место!
– Так ведь тут нет никого, все там, – растерялась я и двинулась к выходу.
– А, ты про апперитив, – разочарованному Станиславу пришлось посторониться и выпустить меня.
Я отыскала брата Дамиана, своего бывшего начальника. Тот теперь служит в Киргизии, а в Новосибирск прибыл не только на встречу иезуитов, но и на фестиваль документального кино, на демонстрацию собственного фильма «Прости меня, Сергей».
Мы даже не успели поболтать, вокруг сплошная суета. Вот сядем за стол, тогда…
Отец Станислав, главный распорядитель пира, торжественно распахнул двери, и черным потоком иезуиты устремляются в парадный зал.
«Хороша же я была бы, если бы в этот момент рассиживалась за столом», – усмехнулась я.
Отец Станислав, как заправский массовик-затейник, с шутками-прибаутками распределяет места.
– Отец Епископ, Вам сюда, во главу стола! – весело шестерит он. – Отец Алексей, по правую руку! Отец Отто, по левую!
Нашего нового директора «Каны», отца Клеменса, он окружил хорошенькими девушками из Библейского курса.
А мы с Дамианом все стоим и ждем очереди. Почти весь слол буквой «П» уже засажен.
– А вот и наш дорогой брат Дамиан, только что приехал из Бишкека, – представил отец-распорядитель. – Садись, дорогой, вот сюда, – и он указывает место почти в самом конце стола, среди молодых священников.
Дамиан шагнул к столу. Я радостно заметила, что рядом с ним свободный стул, и шустро кинулась к нему, – хоть пообщаться с другом.
– Э, не-ет! – во всеуслышанье гаркнул отец Станислав и чуть ли не за ухо выволок меня подальше. – Твое место не здесь! Садись во-он туда! – и он подвел меня к самому непочетному уголку, с послушниками. – Вот где твое место!
Я обернулась: брат Дамиан, весь красный от стыда, сидит, опустив глаза в тарелку. Праздник явно испорчен.
Собственно, в чем проблема? Почему мне не сидеть с ним рядом? Потому что женщина? Ну и что, вон Клеменс сидит, как в цветнике, любезничает с кем-то. Что-то тут не так…
И вдруг до меня дошло: Станислав играет библейскую сцену пира в доме старейшин фарисейских: типа, «…не садись на первое место, а то … тот, кто пригласил тебя .., подойдет и скажет тебе уступи … место, – и ты со стыдом вынужден будешь занять последнее место». При этом в своем шоу использует меня втемную.
Ах ты гад, Сам себе режиссер! Не ты ли чуть ли не насильно усаживал меня давеча за этот стол? Наверное, рассчитывал, что я выберу самое лучшее место? Отомстил по-библейски.
Правда, вышло чуть кривовато, – что одно место находится в хвосте стола, что другое. Типа, шило на мыло. Тем не менее идея всеми прочиталась! Ведь название «Кана» четко ассоциируется у христиан с пиром, – «Пир в Кане Галилейской». Вон Дамиану настроение испохабил.
С позором приземлившись на свое «последнее» место, я огляделась: вокруг меня сидят новиции, куча молодых симпатичных парней из Украины. Ничего плохого. Ребята бросились наперебой ухаживать за мной, накладывать, подливать. Еда действительно вкусная, и, не говоря худого слова, мы с аппетитом молодых голодных людей набросились на салатики с винегретиками, мясную нарезку, курочку, регулярно чокаясь бокалами с отличным вином, прямо как в Кане Галилейской!
– Вы в Кане работаете? Мы Вас видели по телевизору, – почтительно любезничают мои новые поклонники. – Мы все Видеожурналы смотрим.
Какая-никакая, а все же популярность.
И вот мы уже громко болтаем и хохочем назло врагам. Дамиан уже не мучается от неловкости, а ревниво прислушивается к нашему шумному веселью. Наша «камчатка» самая зажигательная.
Как вдруг я почувствовала сильный удар сзади – кто-то треснул меня по шее, ни больше, ни меньше.
Возмущенно обернувшись, вижу спину удаляющегося отца Станислава. Раздосадованный провалом своего дурацкого спектакля, он специально приблизился ко мне, якобы проходя мимо, и больно толнул меня, да так, что никто не заметил. Кроме меня, конечно!
Пан Директор возвращается
Новосибирск 2007 года.
…Сказать, что я удивилась, узнав о назначении отца Станислава директором «Каны», – это ничего не сказать. Я была в шоке. Зачем человека, который завалил работу, через десять лет назначать на ту же должность?
Не иначе как кому-то понадобилось незаметно нейтрализовать «Кану», развалив ее изнутри, – предположим, какие-то тайные политические игры в верхах. Тогда для этой цели действительно лучше отца Станислава не найти.
Он сделал это. Хотя, думаю, его тоже использовали втемную.
…Для начала он скорефанился со всеми моими врагами, лебезя и подхалимничая, навязчиво пытаясь стать им своим в доску. Довольно быстро понял, что для этого требуется моя кровь, а это не противоречило его отношению ко мне.
Осталось найти повод.
…Пан Директор сработал топорно: я отказалась брать интервью на камеру, - уже два года как не снимаюсь, сколько можно, да и в обширном моих списке съемки больше не числились, – и отец Станислав демонстративно устроил скандал.
Выйдя из монтажерки в коридор, он во всеуслышание истерично орет, что он увольняет меня за непослушание начальству и что это его последнее слово, и он его сдержит, поскольку он якобы настоящий мужчина.
На крик выглянули и вылезли сотрудники, кто со злорадством, кто с удивлением. Сознательно или нет, но публично поклявшись, Пан Директор отрезал себе все пути к отступлению.
Я молча собралась и ушла домой.
Зная, что неявка на работу чревата увольнением по статье, – я-то не собиралась дарить ему формальный повод, – я отправилась в поликлинику, за больничным листом. Тем более что во мне к тому моменту расцвел такой пышный букет болезней, что есть из чего выбрать, тем более что в поликлинике работает моя подруга.
А Пан Директор пусть немного поостынет, подумает.
У меня теплилась мысль, что он успокоится и пожалеет о своем дурацком поведении, может, даже извинится. Позвонив на студию, чтобы предупредить о моем отсутствии, я поняла, что Станислав не собирается упускать эту возможность, пусть за уши притянутую: по телефону он снова наорал на меня и в числе прочего сказал, что мой больничный мне не поможет, потому что я покинула рабочее место, а уже это одно он квалифицирует, как прогул, короче, – вон из студии!
В общем, полная бредятина.
Придется уходить. Нет работы – и это не работа. И вообще, смогу ли я с прежним энтузиазмом отстаивать позитивные идеи католических организаций в новых фильмах? Не уверена. После того, что они со мной сделали, я больше не верю священникам. «Брак в Кане» – не в смысле свадьба, а в смысле «порча».
…Через месяц, выйдя из больницы, я пришла на киностудию, забирать документы.
Пустая бутылка
…А вот и бутылка из Каны Галилейской, – я привезла ее из Израиля.
Октябрь 2002 года.
Всю дорогу думала, кому бы подарить. Брату Дамиану, нашему бывшему директору, который собрался навсегда покинуть нас? Дома выпить, – все-таки Пир в Кане Галилейской – это семейный праздник? Мессу отслужить на этом вине?
Чудо пресуществления состояло в том, что вина хватило всем, и даже осталось.
– Я очень прошу тебя, подари мне эту бутылку, – жарким шепотом попросил брат Дамиан, как только увидел этикетку.
Почему бы и нет! Ну, вот вопрос и решился.
– Мне привезли бутылку вина из Каны Галилейской! – торжественно объявляет Дамиан за студийным обедом и водружает мою бутылку на стол.
Все ахнули, кинулись разглядывать этикетку. Из той самой Каны!
– Протестанты не пьют, – предупредил Георгий Николаевич, наш новый директор.
К тому времени у нас работало несколько баптистов и членов каких-то новомодных церквей.
Остальные пригубили вино, однако остались не в восторге.
– А вино из Каны Галилейской и не должно быть хорошим, – напомнил Дамиан. – Это Иисус его улучшил, если помните.
Недопитое вино мы вечером отнесли в часовню, и отец Алексей отслужил на нем Мессу. Мне очень приятно причащаться вином из той самой Каны, которая пресуществилась в кровь Иисуса. Мне кажется, это правильно.
После Мессы Дамиан вернул мне бутылку, в которой осталось еще ровно половина вина. Мы хотели было допить ее с отцом Алексеем, но к тому пришли посетители.
Тогда с чистой совестью я забрала вино домой, и за ужином нам есть чем чокнуться всей семьей.
Но и это еще не все.
…На дне бутылки болтается жидкости примерно с глоток. Тогда я пипеткой налила несколько капель в крохотный глиняный кувшинчик, который полагается носить на шее в виде кулончика.
«Вино же полагается разбавлять водой», – вспомнила я.
Святая вода из Иордана у меня есть, мне ее привезла мама, в красиво оформленном сосуде. Правда, она тут же отлила часть себе, чтобы исследовать в водоочистительной лаборатории, это тема ее научного исследования.
– Говорят, вода в Израиле грязная, вот и посмотрим, – сказала она.
– Так она же святая! – возмутилась я, видя такое кощунство.
– Ну и что, что святая, – возразила мама.
Сувенир получился замечательный. Кому бы его подарить?
…У нас в очередной раз сменился директор. На этот раз нам прислали иезуита средних лет, немца по национальности.
Он уже приступил к своим обязанностям.
– Это Вам, – преподношу я ему кувшинчик при удобном случае. – Там вино из Каны Галилейской.
– Что, прямо из Каны? – отец Клеменс недоверчиво и заинтригованно уставился на меня.
– Да, я его купила именно там. Разбавила водой из Иордана, как полагается.
Мои акции росли на глазах.
– Только не вздумайте пить, – спохватилась я. – Там вода грязная, у меня мама ученый, занимается очисткой воды и стоков.
…Пустая бутылка из Кфар Каны с памятной этикеткой долго пролежала в моей тумбочке. Я никак не решалась ее выбросить.
Но сейчас забирать не буду. Зачем она мне, там больше нет вина. Чудеса закончились.
Кана без чудес
– …Как дела? – спросил у меня по телефону мой старинный друг, отец Дариуш, настоятель католической общины в Красноярске.
– Да вот, полгода сижу без работы.
– Как?! А как же Кана без тебя? – вскричал Дариуш. – Мне Войцех и Дамиан все уши прожужжали, что ты лучший работник киностудии, и что если всех выгнать, а одну тебя оставить, то та же работа будет делаться!
– Так Кану закрыли, всех распустили, как мне вчера Андрей сообщил.
– Как?! Я только что разговаривал со Станиславом, он сказал, что, наоборот, собирается реформировать Кану!.. Хорошенькая реформа… А кто же работать будет, если он всех уволил?
– Вот сам себе теперь пусть и работает. Сам себе режиссер.
– …Алло! Это Станислав, – раздался знакомый тенорок, подозрительно ласковый. – Я тут, знаете, собираюсь возрождать Кану. Не могли бы мы с Вами встретиться? Ведь Вы, Леля, стояли у истоков, и я хочу с Вами проконсультироваться…
Передо мной на столе уже лежит билет в Таиланд. Консультация отменяется.
Июнь 2009 года.
…Загоревшие, поправившие здоровье, полные новых впечатлений, мы вернулись на Родину.
Зайдя в «Кану», чтобы поговорить с новым директором, я столкнулась ... с Ларисой.
– Какими судьбами? – удивилась я.
В общем, бросив колледж, она решила пойти на духовные упражнения, чтобы в молитве и тишине понять, как жить дальше.
Конечно, к отцу Станиславу. И он так доходчиво ей объяснил, что она должна следовать своему призванию...
– ...Служить Иисусу, то есть работать в киностудии, – поведала Лариса. – И после окончания упражнений он привез меня прямо в Кану. Но пока я сидела на реколлекциях, его успели снять с должности директора...
«За развал студии, – догадалась я. – Кто бы мог подумать!»
– ...И к работе я приступила уже с новым директором, – закончила она.
Май, 2011
Вновь мы с мужем посетили Россию. Встретившись с Ларисой, я узнала последние новости из «Каны». Там снова произошла смена руководства, и Ларису выжили.
Помыкавшись без работы, Лариса пошла на духовные упражнения, чтобы понять, как жить. И снова отец Станислав популярно объяснил ей, что она должна следовать своему призванию...
– ...Стать монахиней, – со смехом рассказала Лариса. – Но это, по-моему, перебор.
Сейчас Лариса поет в свой рок-группе, преподает в своей вокальной студии и вполне довольна жизнью.
Мы с Шуриком живем на тайском острове, занимаемся дайвингом и учим аборигенов и туристов игре на фортепиано.
Отца Станислава в конце концов выперли из Сибири, – слишком уж много он развалил.
Киностудия «Кана» формально существует, но, увы, без чудес. «Вина нет у них».