Ушёл последний в русской литературе солдат той Войны.
Так получилось, что в декабре прошлого года я закончил «1943», книгу, в которой пути семейной памяти пересеклись с солдатскими путями командира орудия в полковой батарее 89-го стрелкового полка 23-й стрелковой дивизии Воронежского (потом Первого Украинского) фронта Юрия Бондарева.
Что же сказать сегодня… вот несколько строк оттуда о нём.
_______
«Как я выжил на войне? Чудом…» Юрий Васильевич Бондарев обречён был думать об этом долгие годы.
Мальчишкой, там, он, похоже, не понимал, что прошёл по грани. Под Котельниковым зимой 42-го его контузило, оглушило взрывом, шрапнель разнесла в клочья вещмешок у него за спиной, – но ни один осколок не попал в спину. Дважды – той сталинградской зимой и потом на Днепре, когда стрелял в него танк, случайность каких-то секунд и миллиметров стала ему спасением.
Третье чудо случилось вскоре – «осенью сорок третьего года на неизвестной высоте между Житомиром и Белой Церковью, после танковой атаки в окружении, не оставившей от нашей батареи ни одного орудия». 15-го ноября он был ранен у города, накануне так подозрительно-легко доставшегося им. В тот день на острие таранного контрудара немецкого танкового корпуса окажется его 89-й стрелковый полк, его дивизия, не пополнявшаяся с Днепра, насчитывавшая всего 900 штыков, и весь 23-й стрелковый корпус Красной Армии.
«Наши стрелковые дивизии были смяты танками, артиллерия раздавлена», – сообщалось в сводке штаба Первого Украинского фронта. Началась отчаянная борьба за то, чтобы не отдать назад немцам Киев.
Киев не отдали. Но всё это было уже без него, Бондарева.
Со сквозной раной руки, с задетой пулей костью, ему удалось выбраться из окружения. Госпиталь в каком-то парке среди старых деревьев, «боль страшенная», но это было возвращением в жизнь. Раненые шкандыбали курить на крыльцо. «Говорим о любви. Надо было видеть горящие глаза… Помню только отдельные слова, голоса, звуки».
Такие же мальчишки: связист, пулемётчик, боец из разведроты. Молодость сопротивлялась войне. Им хотелось думать, что жить будут вечно.
Он не вернулся в свой полк. Но три месяца сорок третьего года вспоминал потом на страницах часто. Его первый военный рассказ посвящался «Лене Строговой, медсестре 89-го стрелкового полка». Судьбы этой девушки я не знаю. Но не была ли и она среди тех, благодаря кому он сохранил себе под Житомиром руку?..
Сталинград – госпиталь – фронт. Украина – госпиталь – снова фронт. В марте 1944-го у Каменец-Подольска гвардии старший сержант, командир орудия батареи дивизионных пушек Бондарев за подбитый танк и успешно остановленную атаку гитлеровцев заработал свою вторую медалью «За отвагу».
Летом был Тарнополь, переправа через реку Сан, в сентябре – бои в предгорьях Карпат на границе Чехословакии и Польши. Осенью его отозвали в тыл, на учёбу. И это было его четвёртое военное чудо: в 1944-м году в училища стали направлять имевших боевой опыт сержантов; страна и армия наконец-то смогли позволить себе это.
Чкаловское артиллерийское училище окончил офицером. Там и встретил день, который уже никогда не мог забыть:
«С улицы приближались звуки духового оркестра: к центру города текли толпы народу, повсюду двигались шапки, косынки, фуражки, платки, мелькали возбуждённые женские лица. Окна и двери были распахнуты, везде стояли на балконах. Мальчишки черно облепливали заборы, висли на фонарях, кричали свистели, выпуская из-за пазух голубей, размахивая шапками… Пустые машины и автобусы вытянулись под тополями у тротуаров. Трамваи без единого пассажира остановились на перекрёстках. Городское движение прекратилось, и над всем сразу загудевшим городом – над крышами, над шумящими толпами улицами летали, кувыркались белые голуби с красными лентами на хвостах.
- Кончила-ась! Всё! Победа-а!..»
Он не успел погибнуть. Не успел завершить войну. Не успел смертельно устать так, как устали те, кто шёл по ней «от звонка до звонка».
И так навсегда и осталось в нём то личное, юное, спаянное воедино ощущение смерти и игры, войны и сопротивлявшейся ей силы жизни,– мальчик в форме, с латунными пушечками на погонах, недавний школьник, опять и опять возникал в портретах, в голосах героев его повестей и романов:
«Кулаком подбивая пухлую, пахнущую свежестью подушку, он сказал с ноткой мечтательности в голосе:
- Нет, серьёзно, товарищ капитан, вы счастливец, вам везёт! Вернётесь после войны, весь в орденах, со званием… А я, чёрт!.. А я просто чёрт знает что, товарищ капитан. Серьёзно. Орден Красной Звезды получил, вот медаль «За отвагу» никак. А для меня самое дорогое из всех орденов – солдатская медаль «За отвагу». Серьёзно! Вы не смейтесь!
- Добудете и медаль. Это не так сложно, Витя».
Война не отпустила. Она присутствовала в каждой его книге. Юрий Бондарев прожил большую, богатую событиями, вполне счастливую жизнь. И это он же сказал о себе так:
«После той великой войны я остался совершенно один на свете».
________
Теперь он не один – вместе с однополчанами на тех безымянных высотах.
2020, 29 марта.