Полдень. Солнце палит, как в сухой, хорошо прогретой, финской сауне. Загар проникает даже через недельную щетину на лице. Солнечные очки спасают глаза от ослепления. Жёлтая соломенная шляпа на голове не даёт мозгу расплавиться окончательно. Лёгкий горячий ветерок колышет бежевые, почти невесомые, льняные брюки, надетые на широко расставленные ноги молодого мужчины, стоящего на самой высокой во всей округе точке рукотворного строения, расположенного на одной из трёх возвышенностей возле иранского города Йезд. Брюки мужчины подпоясаны коричневой нейлоновой сумкой на ремне, спрятанной под белой льняной, с длинными рукавами, рубашкой навыпуск. Кожаные коричневые сандалии на босу ногу довершают образ мужчины. Если стоять на самом краю Башни Смерти, или Дахме, как её здесь называют, то взгляду открываются удивительные виды на все триста шестьдесят градусов. Каменистая пустыня, гладкая, как море в штиль, простирается настолько далеко, насколько видит глаз. Из неё, словно зубья хребтов огромных драконов, замурованных в землю, растут цепи гор. С одной стороны от Башни и метрах в пятистах от неё раскинулся бело-жёлто-зелёным персидским ковром старый город Йезд, лежащий между двумя бороздами гор, оберегающими его от ветров.
Мужчина сквозь чёрные солнцезащитные очки смотрит вниз, на дно Башни. Он видит там горы человеческих трупов и над ними стаи стервятников, обгладывающих их тела. Кровь от всех тел сливается в одну огромную лужу. На солнце она высыхает очень быстро, и вот уже вместо неё огромное тёмно-бордовое пятно. Кое-где стервятники уже довершили свою работу, оставив от трупов лишь белые кости. От этих картин мужчину начинает тошнить, в глазах появляются чёрные точки, наступает головокружение; ещё мгновение, и он упадёт вниз, на дно Башни Смерти, разобьётся насмерть и станет одним из этих безжизненных тел, лежащих в большой высохшей луже крови.