Паровоз, как страшное чёрное существо, полз по рельсам, таща за собой семь вагонов-теплушек. Казалось, что ему это совсем не нравится, из-за чего он возмущался, чихал паром и выбрасывал в небо толстый сноп дыма. Не останавливаясь на отдых, он проследовал станцию «Киров». Солдаты, расположившись на нарах, между собой тихо переговаривались. Окон, как таковых в этих вагонах не было. Были два вентиляционных люка на концах боковых стен. Закрывалось каждое деревянной ставней за верёвку, петельку которой накидывали на гвоздик. И сейчас они были закрыты. За окнами вагонов хозяйничала зима. Свет распространялся только от бледно горящих потолочных фонарей.
Шесть вагонов этого состава были заселены солдатами стройбата, а седьмой загружен не хитрым имуществом: лопатами, топорами, пилами, молотками, нестрогаными досками и ещё Бог знает каким скарбом. Там же находились и ящики с продуктами.
При длительных остановках на околицах населённых пунктов солдаты на кострах готовили еду. В основном чай, супы или каши, которые между собой не очень разнились.
Куда конкретно отправлялся этот состав, никто из солдат не знал. Офицеры на такие вопросы отвечали: «Поближе к линии фронта».
Миновали Вологду, Тихвин, а когда на станционном здании прочитали «Волхов», сомнений не было - поезд идёт в сторону Ленинграда. На горизонте появились разрушенные здания. Паровоз, подав длинный гудок, остановился на перегоне. Никаких станционных зданий не было. Все понимали, что это окраина города. Через несколько минут прозвучала команда: «Первый взвод, выходи! Разгружайсь!» Хватило десяти минут, как всё солдатское богатство лежало на снегу. Взвод из трёх отделений был построен. Командир отряда поставил задачу:
- И - так, бойцы, первейшим нашим делом будет постройка жилья. В крайнем случае, следующую ночь вы должны в нём ночевать. Один домик на отделение вместе с инструментом. Инструменты беречь, не ломать, не терять. Другие взять негде. А теперь, видите этот мост? Он разбит бомбами. Пройти по нему можно только пешком, и нам нужно сделать всё, чтобы как можно скорее на ту сторону могли проехать автомашины. Поняли? Ходом работ будет руководить гражданский специалист. Командиру взвода держать с ним тесный контакт. Кушать, братцы, будем вечером, а сейчас строить времянки. Остальные взводы отправляются на другие объекты. Пять минут на перекур и за работу!
И действительно, ужинали уже в темноте, при свете фар автомашин. Ели кашу медленно и молча, погружая ложки в котелки, но вокруг всё равно слышался стук ложек. Рядовой Тимохов Василий Иванович, откусывая по щепотке хлеб, заедал его кашей, природу которой трудно было определить. Казалось, что там смешано несколько круп.
- Ну что ты, Вася, загрустил? – обратился к нему тагильчанин. – Вот обживёмся, потом легче будет.
- Да не загрустил я. … А если ты насчёт еды, то я не избалованный.
- Да никто из нас не избалованный. И наша военная жизнь продолжается. Проживём. Ты, кстати, женат, дети есть?
- Конечно. И дети есть. Две девочки: Клавка и Галька. Клавка у меня молодец! Шустрая, сообразительная. Серьёзная девка. Самостоятельная.
- А у меня вот парни, - как-то задумчиво произнёс собеседник. Вернусь домой, обязательно девку сделаю. Девки, они же украшение в доме. Без них нельзя. Красоты мало.
После ужина спали на досках у костра. Ночью менялись местами, чтобы согреться. За то следующую ночь уже все спали в домиках, сколоченных из досок. В каждом из них горела небольшая металлическая печка. В те и последующие дни в семь утра раздавалась команда «Подъём». Оперативно мылись, завтракали и шли работать. Работать до темноты. А бывало и при свете фар, когда нужно было закончить работу, и были автомашины, часто проходивших мимо автомобильных подразделений.
Так Васе Тимохову наверно и запомнилась бы вся служба на восстановлении Ленинграда, если бы в один из дней не окликнул его сержант – командир отделения:
- Тимохов, а Тимохов. Вон видишь на мосту офицера? Так вот, этот старший лейтенант справлялся о тебе. Давай бегом!
Вася, немного удивившись, отправился к нему. Раз зовут, значит надо. Он быстрым шагом приблизился к офицеру.
- Товарищ старший лейтенант, рядовой Тимохов…
- Вася, Вася! Ты что?.. Это же я, Коля, брат твой! Ты не узнал меня?
- Ка-а-к? Ой! Ой! Коля! – Вася стоял, словно одеревеневший, не зная, как себя вести. Но Коля схватил его и начал целовать. Обильные слёзы хлынули из глаз мужчин.
- Ты представляешь, - стал объяснять Коля, - я спросил у сержанта так, на - авось. Слышу по разговору, что свои, уральцы и само как-то вырвалось: «А Вася Тимохов из Салды у вас есть?». И сержант тоже так просто: « Конечно. А где же ему быть?» Вася, ты живой! Как хорошо!
- Так мы же стройбат… Мы далеко от линии фронта.
- Это, Вася, когда как. Ты знаешь, как бомбят?.. А дома, дома как дела?
- Да откуда я знаю. Вот собрали нас и возят везде. Теперь сюда привезли.. Строить будем…
- Вася, мы сейчас отправляемся на Юго-Запад от Ленинграда. Куда дальше, не знаю. Надеюсь, что после войны встретимся.
Слёзы опять покатились по их обветренным лицам.
- Вася, я не прощаюсь. Будь здоров!
Они снова обнялись. Потом Коля отпустил его и отошёл на два шага назад.
- Прости, Вася, нужно идти. Как хорошо, что я тебя встретил.
Кончилась война. Братья вернулись домой живыми. Грудь Николая Ивановича украшали три ордена «Отечественной войны». Он иногда надевал их по праздникам. Но за семейным столом, когда собиралась родня, братья вспоминать о войне не любили. Конечно, когда лишняя рюмка расслабляла ветеранов войны, они, обнявшись, вытирали мужские слёзы.
16. 02. 2020.