Продолжаю знакомить вас с моей новой книгой «Сотворение мифа». Надеюсь, что вы захотите иметь её в своей библиотеке.
Итак,
Часть 2, глава третья «Василий Никитич Татищев»
Летом 1724 года Татищев получает чин советника Берг-коллегии[1] с жалованьем шестьсот рублей в год, а осенью следует новое назначение — Пётр направляет его в Швецию перенимать опыт бывшего врага в организации горнорудного дела и металлургии.
[1] Берг-коллегия учреждена Петром I в 1719 году для заведования горным
производством.
Осенний Стокгольм встретил Татищева неприветливо — ветрено, целыми днями дожди и темнеет уже после трёх пополудни… Первым делом Татищев отыскал своего давнего знакомца, Филиппа Иоганна Табберта фон Страленберга. Они сошлись ещё в 1720 году, в Тобольске. Татищев тогда вынашивал мысль о привлечении сосланных в Сибирь каролинов (пленных солдат и офицеров армии Карла XII) к устройству горнорудных заводов на Урале. Намерение Страленберга написать историю Сибири способствует ещё более тесному их сближению. Восемнадцатого декабря 1724 года Татищев сообщает в Петербург: «Здесь подполковник Таборт гисторию сибирскую весьма с довольным обстоятельством совершил и ландкарту вскоре будет печатать». Впоследствии, получив экземпляр Страленбергова сочинения, он испещрит поля книги примечаниями и заимствует часть материалов для своей «Истории Российской».
Страленберг в свою очередь известит берлинского филолога Иоганна Фриша: «Здесь в Стокгольме находится русский горный советник Татищев, очень интересный и образованный русский... Татищев хорошо говорит по-немецки и неплохо пишет».
Страленберг знакомит Татищева с ведущими историками и филологами Шведской Королевской академии. Среди них — уже известный нам Хенрик Бреннер, который после возвращения в Швецию занял должность директора королевской библиотеки. Он с готовностью показывает любознательному русскому инженеру старинные шведские книги и рукописи, где упоминается Гардарика (скандинавское название Руси, известное с XII века) и объясняет значения отдельных скандинавских топонимов. Одну из таких бесед Татищев впоследствии вспомнит в своей «Истории Российской»: «Гордорики — имя норманское, как мне библиотекарь королевский Бреннер толковал, значит великий град или область».[2]
[2] В настоящее время в научной литературе принят перевод: «страна городов».
Под влиянием знакомства со шведскими письменными памятниками Татищев первым из русских историков начал использовать древнескандинавские топонимы: Гардарика (Русь), Хольмгард (Новгород), Альдейгьюборг (Ладога).
Готовность помочь Татищеву в его разысканиях изъявил также профессор Упсальского университета Эрик Бенцель, известный своими работами по истории и теологии. От него Татищев узнал, что в университетской библиотеке «множество российских древних гисторий и протчих полезных книг обретается».
Татищев составляет «роспись» этих книг и отправляет в Петербург. Не довольствуясь этим, он просит секретаря коллегии древностей Эрика Бьёрнера (1696—1750) сделать из шведских рукописей выписки, относящиеся к «гистории российской». Осталась запись Татищева, что секретарь коллегии древностей получил за свою работу 38 рублей 62 копеек.
Бьёрнер считался лучшим знатоком скандинавских саг и, кроме того, самостоятельно исследовал варяжскую тему. Незадолго до приезда Татищева он объехал северную Швецию в поисках различного рода древностей. Бьёрнер обратил внимание на то, что саги и надгробные надписи на камнях неоднократно упоминают «вэрингов», которых он отождествил с летописными «варягами». Но поскольку шведские вэринги не могли быть отдельным народом, Бьёрнер предположил, что это — «оберегатели границ», издревле служившие у шведских королей. Их потомками, согласно его версии, и были летописные Рюрик с братьями.
Истоки имени Руси он вслед за Бреннером искал в населённом финскими племенами Приладожье. Бьёрнер убеждал Татищева, что «россияне около V-го веку уже объявилися». Древнейшие из них «роксоланы или московитяне были». А имя «русаки» они получили «около VIII-го веку» — «от реки Русы или города Руса».
Похоже, что Петру и его окружению финское происхождение варягов-руси пришлось больше по душе, чем ободритские генеалогии — эта теория хорошо увязывалась с его политикой, увенчавшейся Ништадтским миром. Характерно, что в опубликованных в 1725 году в Голландии Жаном Руссе де Мисси «Записках о царствовании Петра Великого» слова «варяги» всюду было заменено на «вагрии» или «вагерии», с пояснением, что «вагрии» — «это те, кого мы сегодня называем ингриями, а их страну — Ингрией; русские их называют Wotschoi», то есть водь. А ведь де Мисси писал свои «Записки», основываясь на материалах, присланных ему из России. [Рыбалка А. А. «Бывый брат инок Никодим». Адам Бурхард Селлий в России. С. 75—76/]
Приобретение книг заботит Василия Никитича не меньше, чем государственное поручение. Двадцать седьмого сентября 1725 года он отправляет в Петербург «ящик с книгами и с коллежскими письмами», в их числе — сочинения Петра Петрея и Юхана Видекинди. Но это малая толика того, что он хотел бы видеть в своей библиотеке. «Ежели б я деньги мои имел, — писал он кабинет-секретарю Ивану Антоновичу Черкасову, — то б я все здешния до российской истории касающиеся книги купил, на которое надобно до ста червонных, и ежели бы занять мог, то б не жалел, ибо многое, нам неизвестное в древности находится».
Стеснённый в расходах, Татищев пишет в различные инстанции, предлагая купить найденные им исторические издания для казённых библиотек и частных собраний. В результате его стараний Кунсткамера раскошеливается на два десятка книг (а также ряд картин и коллекций медалей), да генерал-прокурор Павел Иванович Ягужинский приобретает за свой счёт книгу «о чинах цесарских» ценою в двести рублей.
Татищев стал, вероятно, самым выдающимся читателем тогдашней России. Позднее он признавался, что, приступая к написанию своей «Истории», имел под рукой более тысячи книг — на польском, немецком, латинском, древнегреческом, французском и «татарском» языках.
В Стокгольме Татищев, наконец, набирается смелости вступить на научное поприще. В качестве пробы пера он составляет примечания на немецком языке ко всем статьям о России в «Лексиконе» Иоганна Гюбнера. По словам Страленберга, «в словаре не осталось ни одной статьи, в которую Татищев не внёс бы свои исправления». С подлинным знанием предмета написаны заметки об истории и географии Урала и Сибири. Примечания эти долгое время считались утерянными и лишь недавно были обнаружены в Центральном государственном архиве древних актов.
В 1725 году, при содействии профессора Бенцеля, в Стокгольме была опубликована (на латинском языке) небольшая работа Татищева о находках костей мамонта в Сибири. Этой статье (в 1729 году переизданной на шведском языке, а в 1743 — на английском) суждено будет остаться его единственной прижизненной публикацией.
Весной 1726 года Берг-коллегия отзывает Татищева в Россию. По возвращении его назначают управляющим Монетного двора в Москве (1727). Тогда же он приступает к главному делу своей жизни — написанию «Истории Российской».
Заказать книгу или помочь её изданию
https://planeta.ru/campaigns/134432