(отрывок из повести "Гамарджоба, панове")
Осторожно продираясь сквозь густые заросли амброзии, мы начали занимать каждый свои позиции. Так получилось, что моя располагалась близко от деревянного объекта современного зодчества с сердечком на двери. Соседство, конечно, не радовало, но место было практически идеальным для засады. Стоя на коленях, я абсолютно чётко видел Деда, а до кирпичного сарая и развален водонапорной башни было метров пятьдесят – шестьдесят. Что позволяло прицельно стрелять по ним из РПГ. С минуты на минуту Дед должен был связаться с «Точкой» и дать отмашку на начало артобстрела.
Чуть изменилось направление ветра и со стороны сарайчика потянуло дымком, а потом и ароматом кофе, издеваясь над сознанием интеллигентного человека. «Отужинали. Кофе пьют, суки,» - с нежной ненавистью подумал я. Бывает такая. Неожиданно хлопнула дверь сарайчика и по тропинке к деревянному сооружению пошёл мужик в точно таком же камуфляже, как у меня, то есть, летней форме войск НАТО. На рукавах и карманах никаких шевронов и шилдиков, говорящих что-либо о хозяине, не было. Он шёл без оружия, на ходу расстёгивая и стягивая с себя разгрузку. «Ага! Приспичило. Видно присесть собирается, засранец», - логично подумал я. Посмотрел в сторону Деда. Помните, есть такая игра, когда по жестам и мимике нужно отгадать действие или предмет? Дед зачем-то широко открывал рот, делал страшные глаза, размахивал руками, показывая то на небо, то на землю. Потом, как-бы обнимал себя, тыкал в воздух указательным пальцем, а в конце концов поднял автомат и прицелился в деревянный туалет.
Я понял, что наш план в корне меняется. Что будем брать этого, а артподготовка отменяется. А самое главное… брать «евроязыка» буду я. «Объект» прошёл мимо меня, что-то насвистывая и, повесив на плечо снятую разгрузку, на ходу, что-то зло бормоча, пытался вскрыть рулон туалетной бумаги. Первой была мысль – долбануть его сзади прикладом… Но честно говоря, смутила лёгкость походки и ширина плеч «оппонента». Наверняка в хорошей форме и подготовлен. Услышит. «Возьму сидячего. Без штанов», - подумал я и на четвереньках пополз параллельным курсом к туалету поближе.
Парень повесил на дверь туалета свою разгрузку, снял кепку и тоже повесил, но на этот раз на ветку яблони. Потом спустил штаны и, пятясь назад, прикрыл за собой дверь. Я, судорожно проигрывая в голове свои дальнейшие действия, вскочил на ноги, передёрнул затвор АКМа и подбежал к туалету. Но тут… Длинная автоматная очередь нарушила мой план. А затем срывающимся голосом Дед объявил ультиматум:
- Внимание! Вы окружены спецназом Донецкой народной республики! Сдавайтесь и выходите по одному с поднятыми руками без оружия. В противном случае вы все будете уничтожены!
- Э-э-ф-ф-ф-к-а-а-а!!! – дико заорал Кирпич, и через две секунды рванула ручная граната Ф-1, брошенная из окна кирпичного сарая в его сторону.
Я не знаю, что заставило меня упасть на землю. На «моей» войне так о брошенной гранате не предупреждали. Незабвенный прапор Захожий приучил нас к команде: «Бойся!» Буквально над моей головой хриплыми звоночками «пропели» несколько осколков и ударились в дверь хлипкого деревянного туалета. Ещё через пару секунд две автоматные очереди разнесли трухлявые рамы окон кирпичного сарайчика в пыль. Внутри сарая кто-то заорал от боли и в сторону Деда открыли огонь пулемёт и автомат. Хлёстко ударила винтовка Пули. Я подскочил на ноги и, держа наготове автомат, резко рванул на себя деревянную дверь туалета. На деревянном «унитазе», как на троне, со спущенными штанами, откинувшись назад, сидел парень. Его белобрысая голова и грудь были залиты кровью. «Осколки гранаты достали», - понял я. Он смотрел на меня широко открытыми глазами, изо рта тонкой струйкой текла кровь, а его губы что-то беззвучно произносили.
- Встать! На выход, - громко сказал я, сделав два шага назад.
Парень шевельнулся, хрипя, набрал полную грудь воздуха и на выдохе негромко сказал:
- Курва, твоя мама…
Я услышал щелчок. Парень разжал огромный кулак, и я увидел, как подскочила предохранительная скоба ручной гранаты. Инстинктивно палец нажал на спусковой крючок, автомат содрогнувшись, выпустил две пули в грудь поляка. Прыгая в сторону от туалета, я, разрывая рот, закричал только, что выученное:
- Э-э-ф-ф-ф-к-а-а-а!!!
От близкого разрыва я вжался в землю. Продолжая в ужасе что-то орать, чувствовал, что ртом хватаю землю, траву… Сверху на меня что-то падало, больно било по спине, ляпало, брызгало… Но уже через секунд пять, чувство самосохранения подбросило меня и понесло в сторону оставленного РПГ. И оказалось вовремя. «Поляки» выходить не хотели, и нужно было вмешательство более мощного оружия, чем наши «калаши».
- Нос! Под крышу! Под крышу шмаляй! – издалека, перекрикивая выстрелы, орал Кирпич.
- Б-о-о-о-й-с-я-я!!! – закричал я, и реактивная граната с противным шипением полетела к цели, сшибая листья со старой яблони.
Взрыв был довольно ощутимым. Строение было настолько хлипким и старым, что вместе с черепичной крышей и балками перекрытия, внутрь сарая обрушились две стены, подняв красное облако кирпичной пыли.
- Кирпич, Нос, посмотрите! Пуля, прикрывай, - скомандовал Дед.
Я, на ходу накрутил пороховой заряд на выстрел, перезарядил РПГ и подбежал к разрушенному мной сараю. Мы с Кирпичом начали медленно пробираться по куче битого красного кирпича внутрь. Стоны услышали сразу. Под деревянной балкой, лицом вниз, лежал, подёргивая ногами, первый, дальше, прижимая к груди ручной пулемёт, сидел второй. Из его головы торчал толстый кусок глиняной черепицы. Признаков жизни он уже не подавал. В углу, под грудой кирпича кто-то шевелился и стонал. Приняли решение, - Дед, Кирпич и я откапываем мужиков и вытаскиваем их на травку, а Пуля – страхует нас.
Первым вытащили пулемётчика с черепицей в башке. Парень был мёртв, но руки так крепко вцепились в ПКМ, что отодрать его было просто невозможно. Потом начали разгребать кирпич в углу сарая. Оказалось, что там двое. Один был готов, у него было пулевое, в районе кадыка. Я так понял, что это Пуля его… А второй оказался более-менее жизнеспособным. Обвалившейся стеной конечно его подрихтовало, но было видно, что жить будет, и собственно, жить он хотел. Его вывели, усадили у ног Пули, под присмотр. Последним вытаскивали черноголового парня из-под балки. Дед с Кирпичом приподняли её, а я, как мог аккуратно, за руки отволок раненого в сторону. Было понятно, что с позвоночником у бедолаги большая проблема. Его положили на живот, как лежал, на широкую доску и медленно, волоком вытащили из сарая. Брюнет был в сознании. Он страшно вращал белками глаз и зло цедил сквозь зубы, разбрызгивая розовую слюну, что-то типа:
- Шени деда…
А дальше я не запомнил. Но, думаю, ругался. На его камуфляже выделялся белый прямоугольный шеврон в виде грузинского флага (белый такой, с красными крестиками) и эмблема с головой рычащего волка с надписью по периметру на английском языке. Моих познаний английского хватило, чтобы перевести: « Грузинский национальный легион». Дед вытащил из ножен финку и аккуратно срезал у раненого грузина обе цветные тряпочки. И мы опять услышали:
- Шени деда…
- Слышь, кацо… может, хватит уже? Мужики, он, по-моему, нашу маму поминает! Мы его с того света… а он, - возмутился Вася Кирпич.
- Дед, можно я ещё раз сарай посмотрю? – попросил Пуля, - говорили – снайпера, а винтовок то и нет. Может, привалило?
Кирпич присел у раненого, вытащенного из-под кирпича. Он аккуратно снял с него разгрузку, расстегнул камуфляж и начал легонько тискать рёбра. Этот грузин не матерился, а только стонал, понимая, что вреда ему уже не сделают, а вот помочь могут. Дед отошёл в сторону и пытался по рации связаться с нашими по ту сторону фронта. Пуля отложил свою винтовку и ползал, разгребая кирпичи, перетаскивая какие-то ящики внутри сарая, и перетряхивал драные матрасы. А я пошёл на то место, где ещё недавно гордо стоял, слегка зеленея вековой краской, деревенский туалет. Нет, не хотел… просто захотелось посмотреть.
Посмотрел… На «деревянном» унитазе, со спущенными брюками и согнутыми в коленях ногами… никто не сидел. Всё, что было выше пояса, отсутствовало. Рядом лежала, оторванная по локоть рука, без кисти… И кровь, дерьмо, трухлявые доски, с висящими на них, уже облепленные мухами кишками… и опять дерьмо с кровью. Честно говоря, хотел поискать какие-нибудь документы. Какие на хрен, документы? Неслышно подошёл Дед, отвёл меня в сторону, развернул к себе спиной и молча начал огромным листом лопуха оттирать мне спину.
- В дерьме ты, дядя Вова, - стараясь ко мне не принюхиваться, изобразив мученическую гримасу, сказал Дед.
- В полном… - согласился я, отдирая от плеча какой-то слизкий кусок биоматериала красного цвета.
- Ладно. Пока лучше не будет. Держи, это тебе, - Дед протянул мне рыжего цвета подмышечную кобуру с ремнями, - «Вальтер» - мечта поэта! Восьмизарядный. Трофей.
Действительно мечта! Я такие только в кино видел. Действительно кино! И мы играем в нём главные роли! В хорошем цвете и с чудным стереозвуком. С талантливой драматургией. С потрясающей режиссурой. И с абсолютно чокнутым продюсером! Какой жанр? Война. Гражданская война. Время действия? Да наше время! Наше, мать его…