Сорен сидел на ветке, на которой он когда-то давным-давно ждал возвращения Эзилриба. Эти воспоминания были одновременно страшными и тёплыми. Сорен вспомнил те дни, когда он со своими друзьями были совсем юными. Столько всего они пережили и пережили всё вместе. Вместе они пережили Клудда, Ниру, Стригу, Войну Углей. «Нашу жизнь нельзя назвать скучной. Мы всегда ходили по грани, все мои сны говорили мне об этом. Почти каждый мой сон показывал мою или чью-то ещё смерть. Боюсь, что больше мы не сможем удерживаться на грани…. Тысяча погадок! Я встал пораньше, чтобы отвлечься от этих мыслей».
Сорен проснулся раньше, чтобы посмотреть на закат. Глядя на переливающееся красными оттенками небо, Сорен мог отвлечься от внезапно навалившихся на него дел после смерти Корина и поразмышлять.
На Древе наконец закончились все Прощальные церемонии. Война с Чистыми погубила многих, большую их часть Стражи сумели увековечить, записав их имена в специально выделенную книгу, её назвали «Книга потерь Войны Углей». Однако не только имена погибших во время великой битвы Углей. Отдельную часть книги выделили для воздания почестей безымянным солдатам, чьи имена так и не удалось узнать.
Не все Стражи присутствовали на Последних церемониях, одни из лучших бойцов сейчас находились далеко от острова. Им было поручено отыскать остатки армии Чистых, собирающихся в группы, и уничтожить их. Сорен вспомнил, как отряд из семи сов стоял перед ним и парламентом в зале заседаний. Семь благородных воинов, облачённые в отливающие золотом шлемы, внимали королю.
— Мы решили, — сказал Сорен, окинув взглядом парламентёров, — что лучше всего сейчас отправить отряд на поиски остатков армии Чистых. Никто не хочет, чтобы Чистые вновь начали набирать силы, под руководством нового предводителя. Вы должны уничтожать Чистых, пытающихся сгруппироваться. Но будьте готовы ко всему. Не каждый бывший Чистый желает вернуться в строй. Вы должны постоянно быть начеку, потому что никто не знает, что на уме у Чистых. Мы надеемся не на ваши боевые навыки, а на ваше умение трезво оценить ситуацию и попытаться выйти из неё наименее кровопролитным путём для всех сторон. Удачи вам, Ночные Стражи Га`Хуула!
Остальные парламентёры вторили последним словам Сорена и вместе с ним проводили взглядами Стражей, уходящих из зала.
Сорен глубоко вздохнул, вспомнив те дни, когда казалось, что само Древо тихо воет, скорбя о погибшем короле. Корин отдал Древу всё. Вся его жизнь была посвящена ему, и молодой король не успел насладиться обычной, спокойной жизнью, когда не боишься завтрашнего дня, ожидая действий врага…
Сорен отбросил мрачные мысли. «Сейчас на Древе спокойно, и я сделаю всё, чтобы так на нём оставалось всегда».
Сорен уже собрался вернуться в дупло, но тут рядом с ним села его супруга Пеллимора, как всегда подлетевшая незаметно. Сорен посмотрел на неё, несколько удивившись её появлением в столь ранний час.
— Всё волнуешься о тех пропавших совах? — спросила Пелли, зная, что Сорен обязательно опровергнет её догадки, рассказав правду.
— Нет, пока они меня не тревожат, — как и ожидала Пелли, начал Сорен, — я боюсь новой войны с Чистыми. Они ведь наверняка попытаются собрать новые силы. Мой страх подогревает и то, что от отряда в царствах, — Сорен посмотрел в сторону моря, — уже давно не было вестей.
Пелли ожидала такого ответа, потому что сама тревожилась о том же.
— Сорен, я не думаю, что с ними могло что-то случиться, и ты ведь прекрасно знаешь, что в той стороне сейчас бушуют шторма, да мало ли почему от них нет вестей. Сейчас настало наконец время спокойствия и умиротворения, Сорен, мы должны пользоваться этим моментом и отдохнуть. Нельзя же вечно жить в страхе и напряжении.
Сорен задумался. Пелли была права, он слишком сильно тревожится о Чистых, постепенно забывая о благополучии Древа. Большая их часть была разбита во время Войны Углей, а оставшиеся вряд ли захотят вновь создавать армию.
— Ты права, — сказал Сорен, посмотрев на супругу. — Когда мы в последний раз проводили время всей семьёй? Может полетаем немного вместе, и остальных совят позовём?
Пелли лишь улыбнулась Сорену, и вместе они полетели сумерничать.
***
А в это время далеко от острова Хуула, в глубине лесного царства Тито, небольшой отряд Ночных Стражей Га’Хуула готовился к продолжению своих поисков после дневного сна. Перед тем, как продолжить лететь, несколько добровольцев отправлялись на разведку. Среди этих добровольцев был мохноногий сыч, давно верой и правдой служащий Великому Древу.
Солнце едва-едва закатилось за горизонт и всё ещё освещало зелёные пейзажи обширного Лесного царства Тито. Это была третья точка остановки для отряда. Издавна Лесное царство Тито прославилось своим относительным спокойствием: практически все конфликты обходили стороной эти загадочные леса, населяемые, в большинстве своём, сипухами или же Тито. Именно из-за этого и было так названо это царство. Опираясь на всегда царившее в Тито спокойствие, лишь единожды нарушенное разбойниками из Сант-Эголиуса, похищающими совят из дупел, Ночные Стражи опасались встретить здесь Чистых. Где, как не в этом миролюбивом краю можно укрыться от войны?
Мохноногий сыч летел на бреющем полёте, осматривая окрестности в поисках достаточно высокого для рекогносцировки дерева. Лучи солнца, уже зашедшего за лес, иногда мелькали между деревьями, попадая сычу в глаза и ослепляя его на доли секунды. Скоро наступит час, когда грани объектов начнут теряться в переливающемся свете и тьме. Ориентироваться в это время крайне сложно и неподготовленная сова может запросто заблудиться, не узнав родного дерева. Встряхнув головой, мохноногий сыч поднялся чуть выше, и вот среди верхушек мелькнула высокая сосна. Разведчик тут же изменил курс в её сторону. В небе, как он сумел отметить, было чисто: в столь ранний час все обитатели леса ещё спали.
Глядя на до боли знакомые пейзажи Лесного Царства Тито, разведчик вспомнил, как ещё совсем недавно летал послом от Древа вместе с небольшим эскортом. Тогда ему было поручено встретиться с кузнецом, который являлся агентом Ночных Стражей и всегда делился с ними информацией. Этот кузнец состоял на службе Стражей относительно недавно, но успел уже много раз повидаться с их послами. Но в этот раз послу не удалось застать кузнеца за работой, что обычно и происходило при их встрече. Кузнец был найден зверски убитым недалеко от своей кузницы. Сомнений не было — это были остатки армии Чистых, ибо некому, да и незачем кому-то ещё было убивать кузнеца, коих сейчас было мало. Король тут же решил создать отряд Стражей для уничтожения остатков Чистых. Посла вскоре нарекли Ночным Стражем, а потом и присоединили к этому отряду.
Все эти продолжительные события пронеслись в голове у сыча очень быстро, но он словно вновь ощутил тот ужас при виде растерзанного кузнеца и ту радость во время церемонии посвящения в Ночные Стражи Га’Хуула. Он многое приобрёл за этот промежуток времени, но и потерял столько же. Два его лучших приятеля пропали без вести, а семью он не видел уже больше трёх месяцев. Упрямый отец отказался лететь на Древо и остался вместе с остальными в Амбале. Какое-то время сын часто навещал своих родителей, те, в свою очередь, говорили ему где его братья и сёстры, тоже покинувшие родное дупло, но в последний раз он не нашёл родителей в их дупле. Молодой посол пролетал по Амбале почти всю ночь, заглядывая в каждое дупло, но всё было тщетно. На следующую ночь на Древо он вернулся подавленным и не мог делать практически ничего, пока не пришёл в себя, не без помощи друзей. Эти двое никогда не оставляли его в покое. Они пытались угодить своему другу всем, чем могут, что только раздражало его. Он ненавидел, когда ему кто-то потакает, и его бросал в дрожь, когда друзья вновь пытались чем-нибудь ему помочь. В конце концов, он смог добиться недолгого одиночества, во время которого осознал ряд своих ошибок в недавнем общении с друзьями. Ему вдруг стало не хватать их, и он впервые за несколько дней вышел из дупла….
Тем временем разведчик уже подлетал к вершине той сосны. «А когда думаешь о чём-то, лететь, определённо, проще», — заметил про себя сыч и сел на ветку. Как он и ожидал - горизонт был чист. Не было видно ни мельтешения сов около деревьев, ни шевеления зарослей у подножия деревьев, только где-то вдалеке, между кронами деревьев, проглядывалась водная гладь, то и дело притягивающая своими отблесками взгляд.
Убедившись в том, что вокруг всё спокойно, разведчик вновь предался воспоминаниям: время ещё было. Он вспомнил, как одним вечером проснулся и не обнаружил друзей в их гнёздах — они куда-то пропали. За последнее время он часто замечал их у корней Великого Древа за обсуждением чего-то. И вот их нет. Самые разные предположения строились в голове у мохноногого сыча, в одиночестве сидящего в дупле, в котором совсем недавно были его друзья. Но не давало покоя сычу одно: его друзья сбежали с Древа прямо накануне церемонии посвящения в Ночные Стражи Га’Хуула. А они ведь договаривались присутствовать на ней всем вместе и, когда назовут имя одного из них, выйти к королю тоже всем вместе. Но все мечты рухнули, когда друзья нарушили обещание. Да, сыч уже был не в том возрасте, чтобы закатывать обиду, но он не хотел верить, что его друзья, которые до этого никогда не предавали друг друга вдруг взяли и самым наглым образом предали его самого.
«Хватит», — мысленно сказал себе разведчик, вспоминая, зачем он здесь. Отбросив лишние мысли, мохноногий сыч ещё раз оглядел всё вокруг. Убедившись в том, что ничего не изменилось, он спорхнул с ветки и устремился вниз. Последней точкой его разведывательного маршрута было небольшое озеро, окружённое с одной стороны деревьями Хуула, а с другой — скалами.
Страж не желал здесь задерживаться, потому что долго просидел на первом наблюдательном пункте. И поэтому он постарался на лету осмотреть все интересующие его области вокруг озера, после чего уже собрался было улетать, но его привлекло довольно странное зрелище. Прямо над озером, на высоте около семи метров, парили несколько перьев. Удивлённый разведчик подлетел к перьям поближе, надеясь забрать их с собой, но его вдруг начало притягивать к ним. Он вдруг услышал тот самый звук, который был очень похож на голос бури, о котором рассказывали на уроках в клюве Всепогодников. Разведчик что есть силы начал махать крыльями, пытаясь сопротивляться неведомой силе, тянущей его к этим перьям, но всё было тщетно. Неожиданно для себя сыч услышал оглушительный писк, заставивший его зажмуриться. Резкая боль пронзила всё тело Стража, ему даже показалось, что он услышал хруст собственных крыльев — и всё исчезло. Исчезла боль, ужасный, неведомо откуда взявшийся писк, и…. ощущение собственного тела. Страж открыл глаза и застыл в изумлении, увидев абсолютную черноту, лишь изредка освещаемую небольшими белыми точками.
Разведчик находился в таком изумлении, что совсем не замечал постепенно появляющийся из полной черноты дым. Он смотрел на всё происходящее с застывшим лицом, пытаясь осознать, что он не мёртв. На помощь ему пришло то, что Страж посмотрел вправо, зацепившись взглядом за выступивший из тьмы невнятный силуэт и увидел кончик своего правого крыла. Сыч попробовал пошевелить крылом, и у него это получилось, правда, он этого не почувствовал. Это несколько напугало его, но он продолжил, во всяком случае, он надеялся, что продолжил лететь дальше.
Постепенно придя в себя, сыч начал улавливать чёткие образы в дыме, уже полностью окружившем его. Кое-где виднелись сухие ветви каких-то деревьев, пару раз даже над этими ветвями мелькали застывшие птицы. Это было странное место. Здесь было очень свободно дышать… здесь просто было очень легко. Страж словно покинул своё тело и устремился в полёт без него, не ощущая ветра, тяжести боевых когтей, шлема и самого себя.
Вдруг всё осветилось каким-то тусклым фиолетовым светом, а впереди появились очертания раскидистой ветви дерева. Стража вдруг потянуло к этому дереву - и вот он уже сидел на одной из его веток. Неожиданно, из мрака вышла сова с удивительным фиолетовым оперением. Её огромные оранжевые глаза, чёрная точка зрачка которых тонула в их ярчайшем свете, ослепляющем привыкнувшего к темноте сыча, освещали пространство перед ней. Эта сова размеренным шагом шла к Стражу, пристально рассматривая его. На её шее вдруг засветился белый клиновидный символ, немного осветивший серый лицевой диск, после чего загадочная сова заговорила:
— Приветствую тебя путник, что привело тебя во врата миров?
Если бы сейчас мохноногий сыч не пребывал в немыслимом месте, состоящем из какого-то тёмно-фиолетового дыма и не стоял перед фиолетовой совой с ярко светящимися глазами и каким-то белым треугольником на шее, то, верно, счёл бы эти слова за выдумку. Но всё произошло совсем наоборот и Страж пребывал в полном оцепенении, глядя в ослепляюще-яркие глаза фиолетовой совы, надеясь найти в них зрачки. Фиолетовая сова вдруг мотнула головой и произнесла, ещё раз с ног до головы окидывая сыча светом своих глаз:
— Вы в порядке?
Мохноногий сыч только сейчас понял, что эта сова говорит на Га’Хуульском языке. И тут Страж уже чуть было не сошёл сума, но то ли он пересилил себя, то ли внезапно ярко засветившиеся глаза этой совы повлияли на него — сыч вспомнил, что он является Ночным Стражем Га' Хуула, поэтому ему не пристало терять язык, и сказал, пытаясь скрыть дрожь в голосе:
— Где я?
Тут глаза этой непонятной совы вдруг расширились, а свет в них потускнел. Белый треугольник на её шее погас, оставив пятно такой же формы, но гораздо большего размера в глазах сыча.
— По всей видимости, вы попали сюда случайно. Я могу вас проводить обратно в ваш мир, если вы пожелаете. И, я буду благодарен, если вы расскажите мне, как вы сюда попали, чтобы я закрыл брешь в ткани миров, после возвращения других путников из вашего мира, — всё тем же голосом с наигранной любезностью говорила фиолетовая сова, потихоньку отводя взгляд от Ночного стража.
Мохноногий сыч уже хотел задать вопрос про ткань мироздания, попутно соглашаясь с возвращением обратно, потому что это всё ему хотелось забыть, как страшный сон, да и отряд ждёт его возвращения, но тут он услышал про «других путников». В голове сразу же всплыли его друзья и сыч задал вопрос:
— Какие путники из…моего мира здесь бывали? – Ночной Страж с трудом сказал это, всё ещё отказываясь верить в реальность происходящего.
— Нам запрещено рассказывать об этом, — коротко ответила сова, пройдя чуть вправо.
— Вам? — тут же спохватился сыч и уцепился за продолжение диалога.
— Стражам ворот. Вы лучше скажите, зачем вам знать об этих путниках, — вдруг сказала сова, повернувшись к сычу и вновь ослепив его своим взглядом.
Подумав немного, Ночной Страж ответил:
— Я ищу их, — через секунду он добавил, разглядев вопросительный взгляд Стража ворот: — Друзей.
— Да с чего ты взял, что там твои друзья? Да и если они там, то как ты найдёшь их? Даже мне неизвестно, что находится за этими Вратами, — он указал крылом на огромный вихрь этого странного дыма, только там он был не тёмно-фиолетовый, как рядом с сычом, а ярко-фиолетового, уже почти бедно-розового цвета.
Заглянув в глаза сыча, Страж Ворот понял, что этот сыч удумал что-то опасное, и попытался образумить его:
— Тот филин, который проходил здесь, сказал, что они скоро вернутся. Так что можешь не беспокоиться… Стой!
Но Страж ворот уже ничего не успел сделать. Мохноногий сыч, оттолкнувшись от неведомой поверхности, взмыл в пустое пространство, освещаемое светом Врат и направился в него. Страж Ворот в который раз проклял запрет на применение им силы, ведь если бы не оно, то он бы сейчас же оказался перед этим сычом и прижал бы его когтями к полу, которого почему-то никто из путников не видит. Но единственное, что он мог сделать — крикнуть этому сычу, чтобы он никому не говорил о Вратах. Страж Ворот не надеялся услышать ответа и молился, что сыч услышал его, но вдруг кромешную тишину разорвал крик: «Хорошо», — это крик сыча донёсся из Врат. Как только сыч оказался в вихре, Врата охватил разряд молний, сопровождаемый диким грохотом.
Страж Ворот, вздохнув, подошёл к появившейся в дыме окаменевшей фигуре совы, отдалённо похожей на него. Такие же торчащие перьевые уши, округлая голова и точно такое же туловище, чем-то напоминающее филина, но более скривлённое. Подойдя к этой статуе, Страж Ворот заговорил полным сомнений голосом:
— Я не знаю, что мне делать… Мне. Мне сейчас как никогда не хватает тебя. Эти трое не понимают, что они могут натворить. Что, если своими скачками между мирами они нарушат равновесие Врат? А если они нарушат грань миров? Мне страшно, сейчас я признаюсь в этом честно. До конца моей службы здесь остался месяц, но я боюсь, что не доживу до него. Врата сейчас нестабильны, а я не могу их стабилизировать в одиночку, — сказал он, обернувшись к вихрю, из которого теперь то и дело вылетали молнии, осветляя всё вокруг, — благо скоро должны прибыть старейшины с инспекцией. Хоть бы они помогли мне. А пока мне остаётся только надеяться на лучшее, прямо как ты меня и учил, — выдержав небольшую паузу, вспоминая далёкое прошлое, он молвил: — Ладно, я пойду на пост, присмотри за домом, хорошо?
Последние слова он сказал с ярко выраженной шутливостью в голосе.
***
Тело Ночного Стража словно выжимали, он уже перестал чувствовать свой желудок. Прямо сейчас мысль последовать совету Стража Ворот не казалась ему такой глупой. Бывший разведчик отряда Ночных Стражей уже две минуты летел в пустоту. Бескрайнюю, чёрную пустоту. Но сейчас его вдруг словно начало затягивать в око бури. Сыч даже почувствовал, что его крылья выворачиваются под неестественным углом. Но он чувствовал только боль в мускульном желудке то ли от волнения, то ли от осознания предательства друзей. Слёзы сами наворачивались на глаза, сыч уже ничего не замечал, кроме ноющего желудка, как вдруг раздался оглушительный хлопок, и Ночной Страж начал камнем падать к земле. Не успев расправить крылья, сыч неудачно приземлился прямо на брюхо, и покатился к небольшому оврагу. До последнего он думал, что остановится у края, но его тело, не обращая внимания на жалкие попытки остановиться, кубарем полетело вниз. Ночной Страж пытался перегруппироваться, но его тело перестало ему подчиняться, и он успел только зажмуриться. Раз удар, ещё один, резкая боль в спине, и ноющий желудок сыча в последний момент подсказал ему, что он летит головой вниз, но сыч успел только в страхе посмотреть на камень, который стремительно к нему приближался…
Ударившись о камень, бесчувственное тельце мохноногого сыча упало в кучу листьев.