ДЖОРДЖ ГЕРШВИН (Gershwin)
(1898-1937)
С именем Джорджа Гершвина связана одна из наиболее интересных глав истории музыки Соединенных Штатов Америки.
Джордж родился в Нью-Йорке. Здесь прошла большая часть его жизни. Музыкальный быт нью-йоркской улицы был единственным музыкальным впечатлением детских лет.
Музыкальная история Соединенных Штатов сложилась очень своеобразно. Рядом с английской песенкой, шотландской балладой, интонациями славянской мелодии в быту звучал пикантный французский куплет, еврейский напев, венгерский чардаш, звучания китайской музыки, звонкие удары бубна в руках танцующих итальянцев. Но больше и чаще других звучали песни негров, необычные, еще сохранившие связи с первобытным искусством Африки.
Большое место в музыкальном быту американских городов и поселков занимали духовые оркестры. В репертуаре кочующих театров, как правило, были музыкальные комедии, не претендующие ни на что больше, кроме развлечения не очень взыскательной публики. Но продюсеры следили за тем, чтобы в каждой такой комедии была непременно одна, особенно легко запоминающаяся песенка. В случае удачи она становилась "шлягером", то есть приобретала популярность, а следовательно, выполняла и рекламную функцию. На большее никто не претендовал. Эти песенные шлягеры - явление специфическое для американской музыкальной жизни с 80-90 гг. ХІХ века. Оно сохранилось и до наших дней. Преобладающие музыкальные вкусы американского общества того времени связаны были с легкими жанрами. Ни постоянных оперных театров, ни развитой симфонической культуры, ни систематических камерных концертов не было.
Из этого специфического музыкального быта выросло несколько ярких композиторских индивидуальностей: Ирвин Берлин (1888), Стивен Фостер (1826-1864), Джером Керн (1885) - подлинных мастеров песни. А рядом с ними оказалось множество дилетантов, согласных даже приплатить издателю, лишь бы увидеть свое имя напечатанным на обложке нотных листков. Музыкальные издательства плодились с тем большей активностью, что спрос на них рос год от года. В Нью-Йорке эти издательства, охваченные горячкой конкурентной борьбы, только что не жались стенка к стенке на одной улице - Тип-Пан аллее. В нотном магазине, или, как торжественно называли его "фирменном салоне", приказчик обязан был не только продавать ноты, но и играть, петь, рекламировать продаваемую продукцию.
Гершвину было 15 лет, когда он стал таким продавцом в "салоне" Джорджа Ремика. Как ни скромен был занимаемый юношей "пост", но это было уже профессиональное место в искусстве. Более того, ни один из педагогов не мог научить его тому, чему он, незаметно для себя, учился, проигрывая и напевая ворохи нот, попутно отмечая, что кому нравится, в чем секрет шлягера. Среди бесконечных потоков полудилетантской макулатуры, сверкали песни Берлина и Керна - композиторов, боготворимых молодым Гершвином.
Опыт накапливался каждый день.. Тяга к сочинению музыки становилась неодолимой. Как обычно у начинающих, возникло два вопроса: хорошо ли это? И - мое ли это? После долгих колебаний Гершвин обратился к своему "шефу", Ирвину Берлину. К тому времени (1916) Берлин был в зените своей композиторской славы, Гершвин расцветал под градом комплиментов . Но Берлин и словом не обмолвился о возможности издания хотя бы одной из показанных ему песенок. Зато восходящая на бродвейском небе звезда, некая София Гукер, отнеслась к музыке Гершвина с большой симпатией. Летом 1916 года он впервые услышал свою песню с эстрады.
"Всю ночь я не смыкал глаз. Я мысленно спел свою песню по крайней мере двести раз .Устал я смертельно. Под утро я возненавидел эту мерзкую песенку, убежденный в ее кромешной бездарности".
Композитору было 18 лет. Он имел право на такую резкую смену своих оценок. Так или иначе, но это уже начало пути.
Большую роль в его жизни сыграл Эдвард Киленьи, венгерский музыкант . Он был первым, кто сказал Гершвину о необходимости настоящей дружбы с серьезной музыкой.
Гершвин покидает место "музыкального секретаря" Берлина. Его манят просторы Бродвея. Попасть в число тех, кто выступает, ставит спектакли, пишет музыку для театров, театриков, варьете, даже для кафе на Бродвее - не так просто. Для Гершвина путь к "высотам" Бродвея лежал через издательство Хармса, глава которого уверовал в талант девятнадцатилетнего композитора. Выплачивая Гершвину небольшую сумму еженедельно, он обязал его отдавать фирме, все, что тот будет писать... Решающее слово, разумеется, за издателем. В 1918 году пришел первый настоящий успех. Песенка "В нем что-то есть" стала истинным шлягером. В течение десяти лет (!) она бесконечно переиздавалась
Для Гершвина же начался "путь в высшее общество". Пока он одолел только его первую ступень.
Не нужно забывать, что годы "восхождения" молодого композитора совпали с окончанием первой мировой войны. Пользуясь астрологической терминологией, можно было бы сказать: "Гершвин родился под знаком саксофона". Джазовые ритмы, интонации негритянских песен, гармонии, приобретающие специфически джазовый характер, постепенно просачивались в сочинения большинства авторов развлекательной музыки не потому, что их волновали проблемы фольклора, а потому, что это модно.
По-иному к фольклору относился Гершвин. Он был одним из первых по-настоящему талантливых музыкантов, понявших, какие богатства заключены в афро-американской музыке негров.
В кабачках негритянского гетто Гарлема нередко можно было встретить молодого, привлекательной внешности человека с тонким лицом, державшего себя с достоинством - без высокомерия, просто - без панибратства, очень внимательно вслушивавшегося не только в то, что звучало с эстрады. . Он редко что-нибудь записывал. Он просто впитывал поразительно талантливую, темпераментную разноголосицу, в которой речь и песня совершенно незаметно переходили друг в друга, Пожалуй, это в биографии Гершвина был важнейший курс его "музыкальных университетов".
9 декабря 1918 года состоялась премьера музыкальной комедии Гершвина "Половина девятого". Поражение было полным. Провалилось все: пьеса, актеры, художники, музыка.
Через полгода Гершвин пишет музыку к следующей комедии "Ля-ля, Люсиль". На этот раз - с успехом. "Ля-ля, Люсиль" - настолько типична для стиля, жанра, излюбленного бродвейской публикой, что стоит хотя бы кратко рассказать се содержание. По нему, как но эталону, можно судить о характере 99% бродвейской продукции. Вот сюжет:
Зубной врач Джон Смит ждет наследства от престарелой тетки, дни которой сочтены. Свершилось. Нотариус оглашает завещание и, о ужас! - в нем поставлено непременное условие: Смит должен развестись со своей женой Люсиль, и только тогда может получить наследство. Он любит Люсиль, на которой женился против воли родителей. Адвокат советует Смиту развестись, получить наследство и потом заново жениться на той же Люсиль.
план адвоката в том, что Джона Смита должны "застигнуть" в отеле с какой-нибудь дамой, и тогда развод обеспечен. Люсиль сама выбирает из среды своих подруг кандидатку в героини ночной авантюры. Но когда "полиция нравов" вваливается в отель, она обнаруживает, что там живут тридцать Джонов Смитов. Возникает кутерьма, сдобренная подробностями, вызывающими гомерический восторг зала. Повторяем: "Ля-ля, Люсиль" - произведение типичнейшее. А музыка? Музыки было много. Одних песенок чуть ли не больше десяти. "Я не провалился, и это уже победа", - трезво оценивает ситуацию Гершвин.
За пятнадцать лет работы (1918-1933) на Бродвее, Гершвин участвовал в 29 постановках в качестве композитора. Популярность его росла от спектакля к спектаклю. Затем кумир нью-йоркской эстрады Эл. Джолсон спел его песню "Swanee" (1919). Без преувеличений можно сказать: это первая песня Гершвина, которую запела вся Америка. За один год нарасхват было продано 2 миллиона пластинок и миллион экземпляров нот "Swanee".
"Грустный понедельник", -первая опера Гершвина-одноактная, длящаяся меньше получаса опера. Вот сюжет:
...В пивном баре со слезящимися окнами и стенами, за столиком, липким, как бумага от мух, сидят трое: девчонка Ви, упорно стряхивающая пепел сигареты в виски, Джо и Том. Они ухаживают за Ви и ненавидят друг друга. Джо встает и, пробормотав что-то нечленораздельное, направляется к выходу. Ему стыдно сказать правду, что он идет навестить мать. Тут только Том замечает, как побледнела Ви, как, осушив стакан, она провожает Джо глазами. Том небрежно говорит, что Джо отправился на свидание к своей милой. Когда Джо возвращается, Ви в упор стреляет в него. От умирающего она узнает правду. Это - первый опыт американской национальной оперы.
А вслед за нею появляется" Голубая рапсодия", принесшая Гершвину всемирную славу. Мечта "вырастить" джаз до симфонических масштабов владела не только Гершвином. К тому же стремился и Поль Уайтмен - , Уайтмен, скрипач по специальности, хотел создать огромный, поражающи количеством участников оркестр - гибрид под точным наименованием "симфоджаз"
В случайной беседе Уайтмен предложил Гершвину написать что-нибудь для его оркестра.
Вечер премьеры, 12 февраля 1924 года, стал самой знаменательной датой биографии Гершвина. Он играл партию солирующего рояля - Голубая рапсодия по жанру своему приближается к фортепианному концерту.
В первых рядах находились прославленные музыканты: Рахманинов, Стравинский, , Стоковский. Это был большой успех " Голубой рапсодии".
Почему "голубой"? Есть несколько версий, обусловленных тем, что по-английский " blue" - голубой и "blues" - лирическая, грустная песня - лингвистически близки. Поэтому "Rhapsody in Blue" переводят и как Рапсодия в голубом, и Голубая рапсодия, и Рапсодия в стиле блюз. Последнее наименование имеет то преимущество, что в музыке Рапсодии неоднократно проходят мелодии, действительно напоминающие блюзы.
Триумфальное шествие Рапсодии в стиле блюз охватывает Европу и затем все страны мира.
Гершвин продолжал с увлечением и по большей части успешно создавать музыку в излюбленном публикой эстрадно-опереточном жанре. Но после двух своих крупных сочинений он все больше тяготеет к "серьезной" музыке. Познакомившись в 1928 году с Морисом Равелем, совершавшим поездку по Америке, Гершвин попытался выяснить - не согласится ли великий мастер современной музыки взять его к себе в ученики. Но Равель, высоко ценя талант Гершвина, настойчиво советовал ему не уходить за пределы музыки развлекательной, в жанрах которой он, Гершвин, по мнению Равеля, занимает наивысшую ступень
Набираясь европейских впечатлений, Гершвин направляется в город "классической" легкой музыки - Вену. В беседах с Имре Кальманом и - Францем Легаром Гершвин сразу нашел общий язык, укрепился в мысли, что музыка "серьезная" и "легкая" не антагонисты, особенно если к "легкой" музыке подходить по-серьезному , а "серьезную" музыку не оберегать от улыбки. Именно так и звучит музыка "Американца в Париже". Вот ее сюжет:
Молодой американец приезжает в Париж и в погожее майское утро отправляется на прогулку по Елисейским полям. На каждом шагу он находит повод для восхищения. И не Лувр, не Версаль, не Трианон, - обычная приманка туристов, - а просто парижские улицы с их сутолокой, гудками таксомоторов, нарядной толпой, непосредственностью реакции парижан на любую шутку - все это увлекает героя симфонической поэмы, в котором нетрудно угадать черты самого композитора. В какой-то момент облачко грусти затуманивает очертания музыкальной фразы, может быть мимолетное воспоминание о родине, о печальном блюзе, вдохновенно исполняемом негром-трубачом. Но облачко ушло в безбрежье неба, и снова синева, солнце, звенящий смех, постукивание тросточки и кастаньетные трели каблучков...
Премьера состоялась в канун 1929 года. И снова композитора ждал шумный успех.
Когда же о Гершвине заговорили как об авторе "Порги и Бесс", первой американской оперы, достигшей уровня классики, слава его разнеслась с новой силой. В 1924 году вышла в свет книга Дго Бос Хейварда под названием "Порги". Книга имела успех. Большой успех. Она была правдива, в ней звучало сочувствие к самому обездоленному слою американского общества - неграм. А герой книги, безногий калека Порги, разъезжавший в тележке, запряженной козой, вызывал глубокое волнение и симпатию читателей.
На Гершвина книга произвела впечатление. В какую форму облечь речи, чувства героев, какой предпочесть жанр, он не представлял себе ясно. Но мысль о Порги и Бесс засела в сознании. А потом - праздничные будни творчества на годы вытеснили мысль о трагедии калеки и его подруге, красавице Бесс. Только через десять лет люди рыбачьего поселка Южной Каролины, взволнованные убийством молодого рыбака Роббинса и водоворотом событий, в которые вовлечены были Бесс, Порги, торговец наркотиками Спортинг Лайф, широкоплечий силач Кроуп и другие герои романа Дю Бос Хейварда, снова вошли в сознание Гершвина, и он рассказал о них страстным языком негритянской песни.
. Он прокладывал новаторский для американского театра путь к национальной опере и категорически требовал создания для исполнения "Порги и Бесс" труппы, целиком состоящей из негров. "Только тогда, - говорил он, - все зазвучит органично, естественно".
30 сентября 1935 года в переполненном Колониал-Театре Бостона состоялась премьера "Порги и Бесс". Опера была, поставлена режиссером Рубеном Мамулианом, уроженцем Тбилиси, учившимся в Московском университете. Дирижировал Александр Смоленский Декорации же и костюмы были выполнены по эскизам Сергея Судейкина...
Овации длились бесконечно. Бостонская пресса восторженно приняла оперу.
"Порги и Бесс" начинает свое триумфальное шествие по мировым оперным сценам. Этот процесс особенно активизируется тех пор, как в начале 50-х годов организуется негритянская группа "Эвримен Опера", познакомившая с гениальной оперой Гершвина чуть ли не все страны мира, в том числе и Советский Союз.
"Порги и Бесс" - последнее произведение Джорджа Гершвина. В середине 1937 года он заболел. Диагноз был поставлен не сразу. Только 8 июля врачи убедились в том, что перед ними тяжелый случай рака мозга. Знаменитый нейрохирург Денди был в отпуске. По распоряжению правительства два истребителя разыскали в океане его яхту и доставили профессора в клинику, где находился Гершвин. Операция не внесла изменений в положение больного. 11 июля 1937 года Джордж Гершвин умер. Через два с половиной месяца ему исполнилось бы 39 лет.
Все, что написал Гершвин, пронизано единой идеей - сделать музыку доступной каждому человеку, не отрываться от повседневного быта, не возводить несокрушимых стен между музыкой классической и легкой. Эта идея и привела Джорджа Гершвина к созданию произведений, вошедших в мировую художественную культуру и поднявших музыку американской нации до уровня классики.