Родной человек

 

  Дала обьявление "ищу работу". Позвонили. Условились встретиться, где и когда в обозначенное время.  Берлин - город большой, пока доберешься, то-се, выхожу из дома пораньше, не люблю опаздывать и не люблю когда другие опаздывают. Приехала в Штеглиц. Стою у дома допотопной постройки. Курю. Стояла ранняя весна, было пасмурно, но тепло. К дому подьезжает автомобиль. Открывается дверь и показывается  загипсованная до колена нога, а потом сама обладательница этой красоты.
 Это была молодая деваха, хорошо одетая, с распущенными волосами. К ней подходит молодой человек, и, я, невольно, становлюсь свидетелем диалога.

 - Я нашел работяг по десять марок в час.
 В то время  имели хождение марки и оплата десять марок в час была минимальной, если работать по "черному".

 - А я нашла по восемь.
 Немного поговорив о делах насущных они сели в машину и куда-то умотали.

 Время вышло. Зашла в подьезд, лифта нет поднимаюсь по лестнице. Вдруг слышу сверху голос:

 - Мы люди бедные, платить больше триста марок не можем.
 Поднимаю глаза.  Свесившись на перила стоит полная тетя в бордовом халате и рядом с ней упитанный, розовощекий пацан лет семи.
 Сразу мелькнула мысль,  я здесь работать не буду, поскольку триста марок в месяц это унизительно мало и, можно сказать, кабальные условия. Но любопытство пересилило, и я поднимаюсь дальше. Зашли в квартиру. Сидя за инкрустированным, немыслимой стоимости столом, тетя начала жаловаться, что в Одессе где она работала юристконсультом все было схвачено, врачи посещали ее болящую, давление знаете - ли, по первому звонку, а здесь недокричишься и не допросишься. И, вообще, она очень недовольна Германией - несоответствует ожиданиям.
 Она живет с дочерью, а крутящийся вокруг бутуз, на которого она постоянно шикает, это ее внук.
 - А папа? Участие в воспитании принимает?
 - Какой папа? Ни копейки в дом не принес. Все сами. Разве может этот негодяй называться папой?
 Делая вид, что я крайне заинтересована получить эту работу и прикинувшись овцой, я бараньими глазами взирала на хозяйку, отчего она решила показать мне фронт работ и провести по квартире. Редкая, уникальная мебель, зеркала в черных витеиватых рамах. Зашли в комнату мальчика. Стоит кроватка и топчан в углу, наподобие собачей лежанки. Для обслуги, решила я. И не ошиблась.
 
 - Здесь у нас спала Яська. Полячка молодая. У нас скоро переезд намечается. - показывая рукой на картонные ящики расставленные повсюду, пояснила хозяйка.
 - А куда переезжать собираетесь?
 - В Целлендорф.
 Ничего себе думаю. Это самый фешенебельный район Берлина. Там располагаются посольства различных стран и живут весьма не бедные люди.
 - А что входит в мои обязанности? - спрашиваю.
 - Водить и встречать ребенка из школы. Водить на музыку. Уборка. Готовить еду. Быть родным человеком. Нам нужен родной человек.
 И переезд на носу. Вся эта упаковка, таскание туда-сюда и все это на "родном человеке"? и все это за триста марок в месяц?

 Потом тетя взялась за меня. Кто такая, откуда, какой статус в Германии, чем дышишь и что в башке.
 Играя свою роль я повествую: папы нету, мамы нету, статус никакой, а деньги очень нужны. Правда есть сестра.
 - А где сестра- напряглась тетя.
 - Здесь, в Берлине.
Звякнул открывающийся замок. В квартиру зашла та самая девица с загипсованной ногой, которую я видила у подьезда.

 - У нее здесь сестра - завопила дама.
 Ничего себе, думаю, прямо так откровенно! Наличие сестры является главным критерием отказа в  получении работы. Так кого же они ищут? Безродную, бездокументную, затурканную, безропотную рабыню, которой положено спать на топчане в углу? А тут сестра, которая может заступиться и поднять на уши общественность.
 - Нам нужен родной человек - вторит дочка.
 Но я уже не слушала, я уже летела вниз по лестнице. На воздух.
 Бедная, бедная та следующая Яська. Помоги тебе Бог!

  Uppsala, Sweden
  2020.