3. На распутье.
Итак, куча денег имелась. Это Егора Степановича стало забавлять, поскольку зарплата у него была так себе, а тут сразу целое состояние. И как-то он стал склоняться к мысли о том, что его поход в полицию Родина не оценит. Вознаграждение? А на кой ему оно при таких деньжищах? Кстати, скорее всего ему пулю в голову и хотели заселить из-за них. И что получается: он сам после всего этого добровольно к ним сунется, мол, стреляйте родимые мои, а я на вас даже в суд не буду жаловаться? Абсурд… И потом, с жизнью не хотелось расставаться. Тут можно сказать такие перспективы открылись, а по ним, всё равно, что серпом по… бубенцам. Этот вариант Егор Степанович отмёл в сторону бесповоротно, ибо не было желания отправляться к Создателю на собеседование раньше срока.
«Раз такой расклад, то ни к какому участковому не пойду» - решил Егор Степанович и погладил рукой дипломат с деньгами. Такой фарт в жизни выпадает один раз и то не всем. Надо быть идиотом, чтобы… И в этом месте обозначило себя его воспитание, прихватив с собой за компанию совесть. Вот такое наметилось распутье.
И стал счастливец прикидывать и так, и эдак, мол, как лучше встать, чтобы уцелеть в этих реалиях. Егор Степанович чувствовал, что рано или поздно его нащупают эти, которые в погонах и оторвут ему его причиндалы, а потом… Дальше его фантазии обрывались, ибо без этих самых причиндалов своей Таньке он будет без надобности ни за какие посулы. Она уже к ним приловчилась, а тут такой облом и звать его… «писец». Нет, с причиндалами оно как-то спокойнее, да и ей с её филологическим образованием всё же какая никакая, а определённость. Вот, а то прыгала до него из одной кровати в другую и всё думала, что это и есть настоящее счастье. Шалишь баба и о счастье у тебя поверхностные знания. Когда он ей это растолковал, она остепенилась и даже стала поговаривать, что родит ему. Сказать - это одно, а сделать – это уже другая история. Тут были обстоятельства, из-за которых детей она не могла иметь… здоровеньких. Что-то у неё там природа напутала с хромосомами. Так они и жили: она дружила с его причиндалами, а тем более с её навыками это было ещё то удовольствие, которым Егор Степанович пользовался на всю катушку. И вот теперь всему этому мог наступить конец. И с этого бока будущее было каким-то протокольным.
Ещё раз поласкав содержание дипломата взглядом, убрал его с глаз долой. Понятное дело, что это не решало его проблемы. Если начнут шерстить по всем правилам криминального жанра, то уже завтра Егор Степанович не сможет не вздохнуть, не… пёрнуть. И первыми его сдадут старушки-квакушки, которые видели его входящим в подъезд с дипломатом. Такие подробности они не скоро ещё забудут. Эти наговорят на приличный срок. А если кто в погонах напросится к ним в собеседники, можно сразу же заказывать ему отпевание. Тем, кто в него стрелял, свидетели – это головная боль. Вот, и тогда они уже не промахнутся.
За всеми этими размышлениями Егор Степанович напрочь забыл о самом хозяине этих денег. Хоть бы телефончик где нацарапал или адресок… Нет ни того, ни другого. А так бы на пару с ним и отбились, хотя… «Вот именно, я ему с какого перепуга нужен? Да и деньги могут быть такими… грязными, что ему в первую очередь надо будет избавиться от меня. А тут я такой припёрся бы за вознаграждением, мол, вот возвращаю…» - подумал про эту сцену Егор Степанович с оттенком иронии. Ничто человеческое так себя не проявляет, как желание получить благодарность. Какая чушь… Да хозяин этого дипломата до всего этого не опустится и всякие там вознаграждения закончатся всё тем же выстрелом в голову. Имея такие деньги ему стоит только бровью повести и всё: аминь, Егор Степанович, он же Егорка.
«А если взять и отправить эту находку в какой-нибудь интернат?» - сам себе предложил Егор Степанович. И тут же засомневался: «Хорошее дело, но жизнь – это не художественное кино. Разворуют и не дойдут денежки до адресата. И что за страна у нас такая?»
Крепко задумался Егор Степанович. Целый день он был похож на мышь, которая стащила у соседского кота не только кусок, но и миску и коврик, на котором тот любил валяться верх животом.
Ночь прошла в тревоге. Спал урывками. Подолгу лежал с открытыми глазами и прислушивался.
На утро выглядел так, будто всю ночь провёл в публичном доме: всего ломало и под глазами обозначились колоритные мешки. Егор Степанович, увидев всё это в зеркале, подумал: если ему изменить внешность, можно будет ещё как-то дотянуть до Нового года.