Последний самарский юродивый Пиня Гофман - личность легендарная. Если верить его собственным рассказам (других источников все равно нет), до Второй мировой войны он жил в Австрии и держал ювелирный магазин. Потом пришли гитлеровцы, магазинчик конфисковали, а самого Пиню - несомненного еврея - чудом отправили не в газовую печь, а на Восточный фронт в рядах вермахта. Оказавшись на Волге, в аду Сталинградской битвы, Пиня тронулся умом и уже в таком плачевном состоянии попал в плен.
Наши быстро разобрались, что к чему, и не стали держать бедолагу в лагере - отпустили на вольные хлеба. "Хлеба" эти в голодные военные и послевоенные годы были скудными, но... это же наши люди!
Мои земляки, коренные потомственные самарцы, потомки казаков-переселенцев с Дона, - люди совсем не кроткого нрава, зато широкой души. Пиню подкармливали, жалели, даже приглашали в гости - он был хоть и с явными отклонениями, но совершенно безобидный человек. Так он и прижился у нас, и когда началась репатриация военнопленных - о нем никто даже не вспомнил, наверное, посчитали сгинувшим.
О прозорливости Пини и его сбывшихся вроде бы шутливых пророчествах много рассказывают. Особенно истово верят самарцы в одну из связанных с ним легенд: якобы девушка, при виде которой Пиня Гофман принимался насвистывать некую мелодию, вскоре встречала подходящего спутника жизни. Прослышав об этом, предприимчивые самарские девицы стали нарочно фланировать мимо Пини, но тот на провокации не поддавался и свистел только вслед будущим невестам.
Внешне он был нелепый, тщедушный человечек. Такого легко обидеть. И мне приятно знать, что в моем родном городе этого безобидного и беззащитного чудака любили и не обижали.