ПОНИМАНИЕ ЛЮТЕРОМ ЦЕРКВИ В ЕГО ТРАКТАТЕ О СОБОРАХ
Юджин Клуг
Есть распространенное мнение, что учение Лютера о Церкви пришло в четкий фокус во время Лейпцигского диспута 1519 года. Эта идея в целом не ошибочна, ибо именно с этого времени Лютер очень ясно отверг идею о том, что Церковь - это просто католическая церковь. Для него Священное Писание и соборы ясно подтверждали учение о том, что Церковь должна быть определена как в апостольском Символе веры, а именно как общение святых или верующих. Однако, как и с другими аспектами богословия Лютера, это было просто заострение определения, которое уже было в арсенале библейского учения. Например, известное богословие креста Лютера (Theologia Crucis), которое красной нитью проходит через всю его жизнь и учение, на самом деле возникло после того, как в нем произошел духовный перелом (1512-1513). Его ранние лекции, письма и проповеди делают этот факт очевидным. Есть дискуссия, читал ли он раньше лекции на Псалмы или на Бытие; обстоятельства, кажется, указывают на первое. В любом случае Theologia Crucis очевидна во всех лекциях на Псалмы. Так, в своем толковании Псалма 96 Лютер отмечает, что "мы праведны не по нашим делам", но через Христа, и "праведные дела совершаются теми, кто прежде стал праведным по вере". Те, кто верят в Евангелие, во Христе составляют тело, то есть Церковь. Неверующие, даже если они представляют себя и кажутся верующими, не являются и не могут быть членами Его тела, но отвергнуты из-за их отвержения Его Евангелия. Церковь - это духовное единство или духовное собрание. Это святое, а не светское царство, святое в силу заслуг Христа, которые вменяются его членам (Пс.111.1, 114.2).
Поэтому не удивительно знаменитое определение Лютером Церкви в Шмалькальденских статьях (1537) как "святых верующих и агнцев, слышащих голос своего Пастыря". К тому времени он много раз выражал ту же мысль во многих его трудах. В его глубоком и справедливо известном трактате о Вечере Господней (1528), также известном как «Великое Исповедание", Лютер точно определил природу Церкви, заявив: "Я верю, что есть одна святая христианская Церковь на земле, которая есть сообщество или собрание всех христиан во всем мире, одна невеста Христа и Его духовное тело, которого Он единственный Глава" (1). Нет границ полномочиям Христа в Его Церкви. Таким образом, Лютер отмечает, что Церковь присутствует отчасти даже в римской церкви, хотя папа и епископы не возглавляют ее, только Христос есть Глава. Лютер видит, как это учение о вселенскости Церкви привязано к центральной статье об оправдании, и поэтому он заявляет в том же контексте: "В этой христианской Церкви, где бы она ни находилась, есть прощение грехов, то есть Царство благодати и истины. Ибо в ней находятся Евангелие, Крещение и Таинство алтаря, в котором мы получаем прощение грехов. Более того, в ней пребывают Сам Христос и Дух. Вне этой христианской Церкви нет прощения грехов, но вечная смерть и проклятие" (2).
Не очень известные, но не менее влиятельные формулировки Большого и Малого Катехизисов 1529 г. совпадают с этим исповеданием, появившемся годом раньше. «Это ни в коем случае не были первые попытки Лютера провозгласить основные части христианской доктрины. Он сделал это еще до публикации 95 Тезисов 31 октября 1517 г., где его мысли и определения кристально ясны. Излагая слова молитвы Господней "Да придет Царство Твое", Лютер говорит: "Христианская церковь - это твоя мать, которая рожает тебя и несет по Слову. И это делает Святой Дух, который свидетельствует о Христе. В папстве никто не проповедовал, что Христос мой Господь в том смысле, что я спасен без дел" (3).
Вслед за этим Лютер связывает основное понятие Церкви как "общения святых» с реальной ситуацией, которая имеет место в реальной жизни, или в местных общинах христиан. Фразу "общение святых" в Символе веры он объясняет как единую с предыдущим, то есть с единством Церкви (una sancta). «Раньше, - утверждает он, - этого не было в тексте, это было добавлено для ясности". Затем он добавляет важный момент: "Когда вы слышите слово "Церковь", то вы должны понять, что это группа (Haufe) или собрание (Gemeine), то есть святая христианская община (Christenheit), и не просто общение (Gemeinschaft), но собрание (Gemeine). Тем не менее, значение «церкви» в Символе веры такое же, как ее первый смысл в Писании, а именно, общая совокупность верующих во Христа. "Если кто-то хочет объяснить, что такое вселенская Церковь, и добавить слова communio sanctorum, то это означает собрание святых, то есть общение, состоящее только из святых. "Христианская Церковь" и "община святых" есть одно и то же. Другими словами: я считаю, что есть святое собрание и собрание только святых. И вы тоже в этой Церкви; Святой Дух ведет вас в нее через проповедь Евангелия" (4). Таким образом, это не отдельные общины, среди которых могут присутствовать неверующие или лицемеры, и при этом церковная группа (например, римская, греческая или даже лютеранская церкви), которые не следует отождествлять с Церковью Писания и Символа веры. Это скорее одна Невеста Христа, Его духовное тело, главой которого Он является, "святые верующие и агнцы, которые слышат голос своего Пастыря".
Акцент Лютера на истинном значении слова «Церковь» достигает апогея ясности в его великом трактате "О церковных соборах" (1539). Во многом это так из-за своеобразной направленности этой работы. Обсуждение Лютером доктрины Церкви здесь находится в полном контексте современных проблем и острых вопросов. Лютер сталкивается с экзистенциальными фактами в лоб и показывает, что церковь под режимом римского понтифика не может быть реформирована, если соборы и Отцы Церкви должны служить критериями. В поддержку этого утверждения он детально описывает решения первых четырех Вселенских Соборов (Никея, Константинополь, Эфес, Халкидон). Их главной целью была защита веры, и в этом они оказались по большей части успешными; но в периферийных вопросах их усилия по церковному устройству, напротив, часто были бессмысленными и часто мешали друг другу.
Обзор Лютера представляет действительно мастерское представление всего христологического содержания библейского учения, когда он занимается вопросами, относящимися к Личности и делу Христа. Эта презентация позволяет ему, наконец, определить истинную природу Церкви и выявить внешние знаки, по которым она может быть распознана или найдена. Хорошо известно, конечно, что Лютер в самом начале своей карьеры как реформатора призвал созвать свободный собор. Его акцент был сделан на «свободном» - иными словами, открытом общем соборе, в котором все стороны в споре могут прийти, чтобы открыто сформулировать спорные вопросы, обсудить их и оценить единственно на основе Слова Божьего, Священного Писание. Таков был Лютер уже в его "Открытом письме к христианскому дворянству" (1520), в котором он призвал князей как ответственных ведущих мирян церкви созвать общий собор так же, как это делали первые христианские императоры, стремясь справиться с еретическим разномыслием в Церкви. В последующие годы такие обращения неоднократно отклонялись папством.
Немецкий Сейм 1524 года в Нюрнберге призвал к созыву открытого собора в одной из немецких земель как можно быстрее. Но папская курия регулярно выступала против всех подобных инициатив. Ее позиция была просто повторением решения Вормса: Лютер был еретиком, и все, кто стоял с ним, должны были рассматриваться как еретики, участники подрывного, революционного движения. Открытый свободный собор больше не был альтернативой. В годы его правления на папском престоле (1523-1534) Климент VII использовал все возможные ухищрения, чтобы избежать его созыва. Под давлением императора Карла V и могущественных немецких князей папа Павел III, наконец, показал признаки уступок, хотя и нерешительных и неохотных. Предварительные планы требовали встречи собора в Мантуе в 1537 и в Виченце в 1538 г. Ни один из этих предполагавшихся соборов так и не был созван. Причин было несколько, но главной среди них была политическая целесообразность. Излишне говорить, что протестантские князья выступали против любого собора, который должен был встретиться на «чужой» земле, и, прежде всего, того, в котором все должно было выступить против них, еще прежде чем их беспокойство будет услышано. Такая атмосфера была неизбежна, если папа должен был и созвать собор, и председательствовать, и судить на нем. Соответственно, Шмалькальденская лига, образованная, чтобы справиться с ситуацией, выдвинула четыре условия, на которых протестантские князья могли бы присутствовать на общем соборе:
1. Это должен быть свободный собор;
2. Протестанты должны быть полноправными участниками, а не просто обвиняемыми еретиками;
3. Писание должно быть единственным авторитетом;
4. Собор должен быть проведен в немецких землях, подальше от влияния власти папы.
Лютер, как всегда, с готовностью согласился на просьбу своего князя подготовить богословское резюме или трактат для лютеранской партии на тот случай, что что встреча будет иметь место. Как мы уже отметили, он к этому времени выполнил всю необходимую работу и сформулировал основные вопросы, которые будут поставлены перед таким собранием. К 1538 г. он прокомментировал учения соборов, а Шмалькальденские статьи вполне позитивно излагали богословскую позицию лютеран. Но теперь, кроме того, он очень тщательно исследовал все дело ранних соборов, роль ведущих Отцов Церкви и другие спорные моменты, имеющие значение. Он также упоминает свои источники: Евсевий Кесарийский, Кассиодор, Питер Крэбб и Платин. Евсевий (ок. 280-339), часто называемый "отцом церковной истории", был обучен тщательному поиску и консервации старых рукописей. Он был другом императора Константина и принял участие в Никейском соборе (325). Позже, однако, он сочувствовал полуарианам, выступившим против Афанасия в важнейшем вопросе о полном Божестве Христа и Его равенстве Отцу. Кассиодор (ок. 490-580) был автором важной работы "История", которая была основана на выдержках из Феодорита, Сократа Схоластика и Созомена и, следовательно, продолжил историю церкви после Евсевия. Питер Крэбб и его Concifia Omnia cтали известны лишь недавно благодаря Лютеру, для которого эта изученная им работа стала его основным источником информации о Соборах. Платин написал свою "Жизнь пап" между 1471-1481 гг.
Лютер начинает работу о церквах и соборах в пессимистическом ключе, выражая сомнение, может ли какой-либо папа серьезно хотеть и на самом деле созвать свободный собор для христианского мира. Он остроумно сравнивает папские маневры с попытками дразнить собаку, повесив перед ней кусок мяса. Таким образом, князья подвергались преследованиям со стороны папы, у которого в то время не было серьезного интереса к реформе в Церкви. "Я утешаюсь тем, что Христос является реальным и верховным Правителем в Его Церкви, которая является Его собственным телом, и что Он хорошо знает, как сохранить и избавить его, хотя многие невинные люди пострадали в позоре от того, что их причислили к еретикам. И хотя папское идолопоклонство продолжается, у нас есть утешение в знании того, что Священное Писание на стороне тех, кто протестует против папского распутства. Возможно, отдельные приходы уже доведены до грани гибели и Церковь в целом преследуется ее убийцами, но у Бога, как всегда, будет последнее слово и Он сохранит Свою Церковь.
Лютер не был самоуверен, но он слишком хорошо понимал историю, чтобы уповать на способность церкви реформировать себя, просто возвращаясь соборам и отцам. Будучи согласен, что некоторые из первых соборов успешно противодействовал еретическим учениям, он также выразил сожаление по поводу количество времени, которое было потрачено на более поздних соборах - а отчасти и на первых вселенских - на мелочи и периферийные темы, а реальные проблемы часто обходились. В то время как первые четыре собора в этом плане были лучше, на этот счет, чем остальные, Лютер отметил, насколько неравноценными были выступления тех, кто говорил на них. Он был откровенен, чтобы признать добрую и часто героическую работу некоторых Отцов - как Бернард, например, напомнил Церкви своего времени, что она должна постоянно прибегать к Писанию и, следовательно, "пить скорее из источника, чем из ручья". Или же Августин высказывал очень осторожную оценку значения соборов в управлении Церковью и решении ее основных доктринальных проблем. Аналогичным образом Августин рекомендовал, чтобы только Писание считалось высшим авторитетом и источником суждения во всех вопросах, касающихся веры; он «научился удерживать только непогрешимые места Писания», и в результате он «позволяет ручьям течь и пить из источника». Однако, читая исторические отчеты, он с сожалением отметил, как соборы приходили все больше и больше к тому, чтобы перевесить Писание, хотя они вряд ли могли сравниться с ним в духовном значении. Лютер действительно чувствовал, что если бы Церковь зависела в своем существовании от соборов и отцов, она давно погибла бы. (Цель соборов - анализ библейских фактов! - Пер.).
Тем не менее Лютер рассматривает первые четыре вселенских собора довольно подробно. Ради единства в церкви и чистоты учения, первый крупный собор в Никее собрался, чтобы прояснить древнее убеждение веры, что Христос является истинным Богом. Но даже центральная статья христианской веры не осталась бы в безопасности, если бы это был только собор, а не авторитетные Писания, которые правили им. На самом деле авторитет Никеи значительно упал в последующий на период, в течение которого последователи Ария фактически процветали, наслаждаясь благословением Константина и других политических лидеров, которые, возможно, не полностью поняли богословские проблемы. Церковь получила "поцелуй Иуды" от последователей Ария. Несмотря на происки его богословов, Лютер чувствовал, что Константин остался верен христианской вере. Но такие исторические примеры должны помочь нам в выявлении врагов чистого Божьего Слова, когда они, как паписты, "восстают на чистоту Божьей правды".
Собор в Константинополе в 381 году защищал истинное Божество и равное величие Святого Духа, Который исходит от Отца и Сына (последнее спорно. - Пер.).. В истории Церкви этот собор показал второстепенное место, которое занял римский епископ по сравнению с епископами из восточной части Римской империи, отмечает Лютер. С этого времени соперничество между восточным и западным сегментами христианской Церкви стало острее. Рим не мог больше наслаждаться статусом столицы: он был лиль дочерней церковью Иерусалима, имеющей теперь меньший авторитет, чем Константинополь или Антиохия.
Запутанный несторианский вопрос встал перед Церковью на Ефесском соборе в 431 году. По мнению Уэстера, Несторий вероятно, не был намеренным еретиком, но человеком, который имел слишком большой престиж и положение (он был патроном Константинополя, и до этого Антиохии) за его интеллект и богословскую компетенцию. Лютер считал Нестория просто церковным чиновником, который действительно хотел поддержать как истинное Божество Христа, так и Его истинную человечность. Ошибка Нестория возникла из-за его неспособности понять и точно описать communicatio idiomatum, связь атрибутов двух природ в одном Лице Христа. Лютер объясняет, что, не понимая, что союз природ во Христе является личностным, Несторий не понял, что все, что сказано о Христе как о человеке, также должно быть сказано о Нем как о Боге: например, если Христос перенес смерть согласно Его человеческой природе, будет правильно, а на самом деле необходимо сказать, что Сын Божий умер; а также mututatis mutandi, что Человек Иисус Христос также истинный Бог и Творец мира. В своем остром стиле Лютер дает своим читателям отличный урок по христологии: "Если Сын Божий не умер за нас, то мы потеряны". Христианский мир, вероятно, никогда не имел учителя, который обладал более чувствительной оценкой всего содержание Священного Писания.
Когда Лютер переходит к тому, чтобы оценить Халкидонский собор 451 года, он проводит такой же тщательный анализ. Он в курсе, что повестка дня этого собора была довольно туманной. Все же главная проблема вращалась вокруг Евтихия, который, как и Несторий, допустил ошибку относительно природы Христа, но обратного характера. Несомненно, он тоже хотел защитить истинное божество и истинное человечество Христа. Его ошибка, как и у многих других еретиков, была скорее от головы, а не от сердца. Но это не дает оправдания его упрощенной идее, что в конечном итоге Божественная природа во Христе впитывает в себя человеческую. Бог - Творец, а не человек Иисус, считал Евтихий. Но если довести такое понятие о Христе до логического продолжения, то Христос окажется таким Спасителем, чья смерть не вполне реальна, потому что смертность не является свойством Божественной природы. Евтихий хотел бы согласиться с тем, что смерть Христа вполне реальна, но он отрицал предпосылки для этого. Таков был диагноз Лютером этой проблемы. Неправильное, небиблейское мышление таких людей, как Несторий и Евтихий, говорит Лютер, повторяется слишком часто в современной церкви, особенно в доктринах оправдания и святости. В вопросе о вере и добрых делах, хотя последние вытекают из первой, богословы снова и снова впадали в ловушку синергии, сочетая дела с верой в качестве причин спасения человека. Таким образом, либо они заставляют Закон делать то, чего только Евангелие может достичь, или наоборот, они требуют от Евангелия делать то, что может выполнить только Закон. В связи с этим обращение Лютера с халкидонским догматом дает ему готовую платформу для обучения Церкви.
Соборы занимают важное место в церковной жизни, как показывает история; но Лютер утверждает, что они никоим образом не могут рассматриваться как столь же надежные, что и Священное Писание. Церковные соборы могут учить не больше и не меньше чем тому, чему учит Писание. Учение о вере, делах и их правильном соотношении - очень показательный случай. Для Лютера соборы показывают, что Святой Дух не имеет никакого отношения к тому, что они решают, если они выходят за рамки учения Писания. Главная ценность соборов в истории Церкви - то, что они противостояли ереси и еретикам, сохраняя Церковь в безопасности на верном пути Писания. Соборы не имеют полномочий устанавливать новые символы веры, связывать совесть делами или церемониями, выходящими за рамки того, чему учит Писание, или называть злом и грехом то, о чем Писание так не судит. Также у них нет полномочий и прав вмешиваться в светские дела. В целом соборы несут пользу тогда, когда они от имени Церкви защищают древнюю веру. Такого собора Лютер жаждал в течение первых лет Реформации. Он видел, однако, что не было никакой надежды на то, что римский престол на это пойдет. По этой причине Лютер считал нужным 1) "вызвать из всех земель людей, которые основательно разбираются в Священном Писании и в том, что касается Божьей чести, христианской веры, и 2) "продвигать малые соборы, то есть приходы и школы", как формы лидерства, которых нет у папистов с их иерархической церковью.
В заключительном разделе трактата о соборах Лютер обращает внимание на саму природу Церкви. Он неизбежно все время кружил вокруг этого вопроса, и теперь осторожно спрашивает: "Где пребывает Церковь?". Рим, конечно, очень хотел бы узурпировать честь быть ею в виде хорошо организованного папства. Но для Лютера такие претензии просто нелепы. Он очень просто объясняет: Церковь - это общение святых, то есть собрание людей, которые являются христианами. Это не просто собрание (екклесия), ибо "христиане - это люди с особым призванием", святая екклесия, Церковь. Они святы, потому что Дух Божий ежедневно очищает их, и они «Божий народ», как их называет Ветхий Завет, потому что они составляют общую сумму всех последователей истинного Бога во всем мире. В своей жизни они искупленные люди только благодаря Христу и Его заслугам. Святой Дух освящает Свой народ через веру и благочестивую жизнь, вытекающую из веры. Лютер напоминает нам, что нельзя приобрести индульгенцию или сделать что-то еще и объявить себя святым, потому что так говорит церковь. Здесь мы имеем дело с основополагающим принципом веры, который имеет отношение к самой природе и положению Церкви. Лютер выделяет семь признаков, по которым она может быть признана.
1. Una Sancta, прежде всего, должно быть обнаружена по ее обладанию Словом Божиим. Слово Божие само по себе свято и освящает каждую вещь, которой касается. Слово Божье подобно золоту или серебру, оно чисто, и соломы нет в нем. Поэтому неизбежно, что святой народ будет присутствовать там, куда послано это святое Слово, ибо Божье Слово не может быть без Божьего народа. Это Слово, а точнее спасительное Евангелие, строит Церковь, а не Церковь стоит над Словом.
2. Крещение - это второй знак, по которому может быть признано присутствие Церкви. Там, где оно присутствует и почитается, и где о нем учат и его осуществляют в соответствии с установлением Христа, там присутствует Христос и Его народ, то есть Церковь. Христиане ежедневно живут своим крещением. И хотя они могут на какое-то время об этом забыть или жить вопреки этому дару или пренебрегая им, крещение не теряет своей силы. Верующее сердце так же нелегко потопить, как мореходное судно. В конце концов, сила крещения зависит от Бога, Который дал его, а не от человека, который его получил. Конечно, его благословение, прощение грехов, является благом, которое получает только верующее сердце.
3. Точно так же Вечеря Господня подтверждает существование Церкви, ибо где бы они ни совершалась в вере и ни принималась согласно установлению Христа, мы можем знать, по Лютеру, что здесь присутствует истинная Церковь. Не имеет значения, приходит ли к ней мужчина или женщина, молодой или старый; главное - быть быть помазанным и возвышенным Богом через Слово, Крещение, а затем Причастие. Это порядок, о котором говорят лютеранские исповедания.
4. Далее Лютер упоминает власть ключей. Он отмечает, что таковой обладает Слово Божье, особенно как оно провозглашено грешникам. Впрочем, это заслуживает особого внимания. Там, где ключи используются правильно, Евангелие провозглашается в полной мере и правильно применяется, несомненно, вы можете знать, что присутствует народ Божий. Эти ключи являются очень важным достоянием или сокровищем Церкви как людей Божиих, молодых и старых, мужчин и женщин. Эти верующие составляют царское священство. К ним и относятся ключи, а не к папе, как будто они были его особой прерогативой, ни к духовенству исключительно как к какому-то особому классу в Церкви. Более того, "внешнее освящение или призвание служителей" имеет смысл не потому, что они устраивают или используют упомянутые вещи от имени и во имя Церкви, но потому, что все это утверждено Христом.
5. Таким образом, Лютер говорит, что пятый знак Церкви - это то, что пастырское служение в ней существует исключительно по Божьему установлению. «Народ в целом не могут сделать это (упомянутые четыре вещи), но должен доверить или поручить их конкретным людям". Кроме того, за исключением особых обстоятельств, говорит Лютер, "Святой Дух исключил женщин, детей и некомпетентных людей из этой функции, и выбирает только компетентных мужчин, чтобы исполнить эту должность". Лютер цитирует обычные библейские ссылки в защиту своей позиции (1 Кор.14.34, 1 Пет.3.7, Быт.3.16) и тем самым решает вопрос, который стал довольно спорным в наши дни, а именно рукоположение женщин на пастырское служение. Кроме того, говорит реформатор, ни один человек или пастырь сам по себе "не может преподавать Божье Слово и таинства лучше других, но каждый должен строго придерживаться правильного учения и практики". Именно такую приверженность следует ожидать от служителя, который будет нести ответственность перед Богом.
6-7. Как последние знаки присутствия Церкви Лютер отмечает два жизненно важных элемента христианства - молитву и несение креста. Эти знаки являются аспектами освящения христиан и плодами, которые приносит в жизни их вера. В другом месте Лютер описал молитву как свойство христианина и подлинный вызов верующим: "Не бывает христианина, который не найдет время, чтобы молиться, не переставая". Вся жизнь христиан должна быть отмечена молитвой, а также страданиями и несением креста, "несчастиями и гонениями, всевозможными испытаниями и бедами". Лютер подчеркивает тот факт, что христианин благодаря наказаниями Божьим научен нести крест, как повелевает Спаситель. Дитя Божье смотрит на свои испытания как на посланные небесами , по милости Божией ради его блага, а не просто как на обычную участь грешного человечества. "Единственная причина, по которой они должны страдать , - говорит Лютер о своих собратьях-верующих, - это то, что они твердо придерживаются Христа и Бога".
Существуют и другие внешние факторы, по которым может быть признана Церковь, хотя эти показатели не так надежны. Упоминая их, Лютер показывает то, что всегда несовершенно в жизни верующего здесь, на земле, но что, тем не менее, следует поощрять. Есть также церемонии, определенные праздничные дни, строительство церквей, кафедра, купель, свечи, облачения и т. д. Лютер допускает правильное место всего этого в христианском употреблении, но, тем не менее здесь должна быть свобода, и Церковь и ее члены вполне могут существовать без этих вещей. Но без определенных Богом принципов спасения, Слова и Таинств, Божья Церковь не существует, потому что они "заповеданы, учреждены и предопределены Богом". Это imago Dei, милостивое явление Его замысла, в котором Он благоволил явить Себя и направить Свое милосердие к людям. Церковь должна помнить и сохранять эти небесные и благословенные дары, составляющие саму ее жизнь, и "в этом облике Бог творит Свои величественные дела". Настоящая Церковь известна своим отношением к этим средствам благодати, которые кажутся такими скромными по сравнению с так называемыми великими делами людей. Но, говорит Лютер, Божья Церковь, и люди, которые ее составляют, известны своей верой: они готовы верить в прощение грехов, даже хватаясь за соломинку. В конце концов, это не вопрос наших дел, нашей веры или внешнего величия Церкви и ее благочестия. Факты таковы, утверждает Лютер: "Даже если бы вы могли нести небо и землю, чтобы спастись, это ничего не даст, но тот, кто в вере ухватится за соломинку, сделает больше, чем это. Вы могли бы нести десять миров, но их несет Бог. Для Него важно, будем ли мы соблюдать Его Слово, использовать Его таинства и чтить Его Церковь. Божья Церковь будет стоять вечно, как и Его Слово. Это Его обетование, и оно не подведет".
1. Jaroslav Pelikan and Helmut T. Lehmann, eds., Luther's Works (S t . Louis and Philadelphia: Concordia Publishing House and Fortress Press, 1955-1972), 37, 367.
2. LW 37, 368.
3. LW51, 166.
4.LW 51. 167.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn