Пожалуй, началось всё с дневника. Или чуть раньше. С внезапно, как мне тогда казалось, и необъяснимо возникшего желания увидеть, понять и зафиксировать непостижимый момент перехода… Тот самый, воспетый поэтом ускользающий миг полуосени-полузимы, действующий на организм примерно так же, как выпитый натощак бокал шампанского.
Иными словами, однажды мне вдруг нестерпимо захотелось очутиться внутри процесса появления нового качества и подробно ознакомиться со всеми его этапами. Должен признаться, что среди бесконечного множества существующих метаморфоз, наибольший интерес у меня всегда вызывала та, которую согласно легенде подробно описал умиравший академик Павлов. Однако в ней мне любопытен не столько медицинский аспект, сколько метафизический… Который, как уже было сказано, увы, непостижим. Оказавшись в очередной раз в замкнутом круге, я решил во что бы то ни стало вырваться из него и таким образом навсегда избавиться от унылой приставки «не».
Умирать во имя этого я, конечно же, не собирался. Более того, я догадывался об опасности, таящейся в акте постижения. Не только потому, что в нём присутствует много печали, но и оттого, что оно родственно превращению, то есть постепенному переходу в нечто иное… В связи с чем я невольно вспомнил старинную поучительную историю, где незадачливый чародей не смог противостоять поселившейся в нём страсти перевоплощения в медведя… Он часто и безрассудно подчинялся ей, в результате чего с каждым разом зверя в нём становилось всё больше и больше… И однажды будучи в облике медведя он загрыз собственного сына, за что был загнан и убит охотниками. Нет, подобный исход научных изысканий меня явно не устраивал.
- Пойду другим путём, – приказал я себе и отправился в букинистический магазин.
Там я надеялся приобрести серьёзные книги по оккультизму, теории и практике символизма, мистическим течениям, философским школам и секретным обществам… Ну и, конечно, по медитации, ибо прекрасно понимал, что без погружения в гипнотический транс мне никак не обойтись.
Помню, было душистое майское утро. Необыкновенный воздух, насыщенный ароматом моря, мёда и весны, наполнял душу нежным светом, а мысли – вполне оправданным оптимизмом. Всё вокруг словно улыбалось, и было незамедлительно истолковано мною как добрый знак.
- Непременно справлюсь – в сотый раз убеждал я себя, выходя из магазина с пятью увесистыми томами и общей тетрадью в дорогом кожаном чехле, с которого на меня сурово взирало Всевидящее око Великого Архитектора Вселенной. Оно будто предостерегало меня, будто строго предупреждало о том, что каждое записанное в дневник слово должно быть продуманным и взвешенным. Я нисколько в этом не сомневался и, вернувшись домой, тотчас записал в нём первую фразу:
- Очень надеюсь, что с этого дня я заживу новой, интересной, насыщенной жизнью.
Если вне контекста посмотреть на сорокалетнего мужчину, неожиданно начавшего вести дневник, то можно согласиться с общественным мнением в том, что выглядит он довольно подозрительно и нелепо. Ибо негоже зрелому мужчине уподобляться романтичному юноше и ежедневно выплёскивать на бумагу избыток мыслей и чувств. Согласившись с этим, я строжайше засекретил свой контекст, а дневник хранил в письменном столе под надёжным замком, ключ от которого постоянно находился при мне. Таким образом, о моих тайнописях не знал никто. Правда, жена, пару раз заставшая меня за чтением «экзотических» (по её определению) книг, какое-то время поглядывала на меня с тревогой.
Я же с головой ушёл в постижение.
Май выдался тёплым и солнечным. На набережной под тихий шёпот волн буйно цвели каштаны. Внизу, метрах в пятидесяти от воды по велению ветра покачивала ветвями моя любимая ива. Зелёная и немного печальная. Под ней я и облюбовал место для медитаций. Каждое утро после пробежки я спускался на берег по беломраморной лестнице из девяноста девяти ступенек, садился под дерево и в течение тридцати минут упражнялся, или, как говорят знатоки, практиковал. В качестве мантры пользовался протяжным «даааа», а вместо музыки слушал шум прибоя.
Вечерами же читал оккультные книги, частенько засиживаясь над ними до глубокой ночи. Интуиция предсказывала мне скорое важное событие. Я верил, терпеливо ждал его, и оно случилось.
На девятнадцатый день моих занятий, сидя под ивой с закрытыми глазами, я вдруг услышал три слова. Из-за присутствия в них шипящих звуков они почти слились с шуршащей мелодией волн. И всё же я сумел их разобрать. Вот они:
- Очень свет мешает.
И действительно. Уже несколько дней моему полному сосредоточению препятствовал свет. Слишком яркий свет солнца. Его отражённые морем колючие лучи били по глазам, не позволяя опущенным векам расслабиться.
Подсказка не только подтолкнула к принятию верного решения, но и вдохновила. Убедила, что меня слышат и направляют нужным путём.
Чтобы жена не мучилась сомнениями относительно моих вечерних визитов на море, я предложил ей пойти со мной, предварительно зачитав вслух цитату в одной из приобретённых «экзотических» книг:
- Цель вечерней медитации – провести черту между работой и отдыхом. Она идеально подходит тем людям, кто стремится оставить рабочие проблемы в офисе, а не нести их домой.
Как я и предполагал, вечерние прогулки не доставляли жене особого удовольствия, и уже на третий закат солнца я пришёл один.
Люблю закатные сумерки. Впрочем, и рассветы люблю. Даже затрудняюсь сказать, что мне больше по душе. Это всё равно, что выбирать между разумом и чувствами. Вместе с рассветом пробуждаются эмоции, а сумерки располагают к неторопливым размышлениям. Пожалуй, тогда размышления мне были нужнее эмоций. Поэтому я был рад моим свиданиям с сумерками.
Помню, всякий раз на пути к морю память настойчиво воспроизводила нестареющий гегелевский афоризм:
- Когда философия начинает рисовать своей серой краской по серому, тогда некая форма жизни стала старой, но серым по серому её омолодить нельзя, а можно только понять. Сова Минервы начинает свой полёт с наступлением сумерек.
- К чему бы это? – задавался я вопросом, надеясь в скором времени получить ответ.
Пока сова молчала, мой незримый подсказчик представил моему вниманию отрывочные чёрно-белые кадры немого кино. Я пристально вглядывался в них и узнавал город, где прожил много лет… Город, который когда-то любил и который покинул три года назад.
Имя ему Матеград.
История моих отношений с ним неразрывно связана с историей Союза. Точнее, с его распадом на множество осколков. Один из них – бывшая западная окраина – поменял букву «О» на «У», обзавёлся устрашающим гербом, замаскировал его зубастую агрессивность жизнеутверждающими цветами флага, сочинил траурный гимн и объявил себя независимым государством со столицей Матеград, впоследствии переименованной в Мутербург.
С тех пор с городом стали происходить странные вещи. Он словно постарел. Посерел, утратив былую разноцветную привлекательность. То и дело лопались водопроводные и канализационные трубы, проваливались дороги и тротуары, рушились мосты… Однако самые удивительные метаморфозы коснулись жителей столицы. Совсем недавно они казались мне спокойными, приветливыми, гостеприимными… И вдруг всё изменилось… Будто вселилось в них нечто инородное… Грубое, алчное, агрессивное.
Вскоре я понял… Ничто ни в кого не вселялось… Оно в них сидело… Давно. Изначально. Генно. В виде разрушительного вируса. Я назвал его Гетмановирус и написал о нём статью в солидный еженедельник «2000», которую, к моему удивлению, напечатали. Так началась моя борьба.
До хрипоты спорил… Давал интервью радио «Несвобода»... Участвовал в антимайдане…
Пока не обнаружил в себе постыдное сходство с глупым Дон Кихотом. После чего всё бросил и благополучно перелетел на Родину. На другой конец моря. Где и обитаю сегодня.
Итак, я пристально вглядывался в чёрно-белые кадры, узнавал в них Матеград и никак не мог понять смысл происходящего.
Для чего закатными сумерками я сижу под ивой на берегу моря и смотрю это унылое кино? О чём оно хочет мне рассказать?
Где здесь подсказка?
Эти и многие другие вопросы я записывал в дневник и мучительно искал на них ответы, надеясь, что когда-нибудь немое кино заговорит. Я опять ждал чуда.
И оно произошло. Кино заговорило. Тем же голосом. Только слышимость стала гораздо лучше. Глядя на пустынные жалкие улочки и переулки, на неработающие фонтаны и загаженные голубями памятники, на обезлюдевшие кафе и рестораны, торговые центры и кинотеатры…, я отчётливо различал голос за кадром:
- Подготовительный этап завершён. Настало время действовать. Но прежде, чем отвергнуть приставку «НЕ» и в полной мере приступить к постижению, ты должен побороть частицу «НЕ», обитающую в известных тебе заповедях. Освободись от неё, и перед тобой откроется путь к истине.
Придя в себя, я несколько минут оставался неподвижным. Осмысливал услышанное. Увы, тогда у меня не было возможности увидеть своё лицо, но уверен, что оно было «какое-то особенное, лучезарное, вдохновенное»… В общем, такое же, как у чеховского магистра Коврина после свидания с чёрным монахом. Честно говоря, в тот миг меня нисколько не испугало озвученное условие сделки, согласно которому я должен буду нарушить Божьи заповеди. Да и сделкой произошедшее я не считал. Главное – скоро я смогу узнать то, о чём на этой планете не знает никто из смертных.
С того дня жизнь моя изменилась. Я возомнил себя избранным и свободным.
В целом моё отношение к гороскопам нейтральное. Возможно, потому что среди астрологов поселилось слишком много мошенников и авантюристов. Гораздо больше, чем самих астрологов. Что же касается характеристик знаков Зодиака, то о них я наслышан от своего давнего друга Вольдемара – толкового психолога и поклонника звёздного неба. Именно он в знак благодарности за какую-нибудь пустяковую услугу обнимал меня и при этом обязательно приговаривал, что Овны самые верные друзья на свете. И я с ним соглашался, поскольку дружба всегда была для меня в приоритете. С неё я и решил начать. Точнее, с освобождения от неё. Отказался посещать дружеские вечеринки. Не отвечал на телефонные звонки товарищей. Перестал поздравлять их с праздниками. В итоге через месяц интенсивность общения с ними сократилась примерно вдвое. Добавлю, что сей процесс прошёл безболезненно…
Чего не могу сказать о разрыве с родителями. Моими милыми, добрыми, любимыми старичками. Помню, по старой семейной традиции я пришёл к ним в субботу на пельмени. Внешне всё было, как обычно. Тепло, уютно, вкусно. А вот внутренне… Внутри меня сидел предательский план, к воплощению которого я приступил, как только доел последний пельмень. Из столовой мы перешли в гостиную. Начал я издалека. Признался в том, что увлёкся оккультизмом. Туманно и путанно поведал о скрытых способностях человека и незримых силах природы… Выдержал паузу и перешёл к главному – попросил денег. Они якобы были мне нужны для путешествия по сакральным местам. Сумму назвал намного превышающую ту, которую они могли мне дать. Далее, глядя в растерянные родительские лица, предложил продать их трёхкомнатную квартиру, купить однокомнатную, а оставшиеся деньги подарить мне. Ответ не был для меня неожиданным:
- Дорогой сынок, просим тебя впредь не делать нам столь унизительных предложений.
На что я ещё раз поблагодарил их за пельмени и с обиженным видом удалился прочь.
Разговор с женой также прошёл по заранее написанному мной сценарию. Купил шампанское, приготовил ужин, зажёг свечи… Банально? Согласен. Но эффективно. Нежным и виноватым голосом любящего супруга рассказал, что стою на пороге великого открытия, и для завершения работы мне нужен хотя бы месяц полного одиночества. Всего лишь месяц. Ну разве это долго? Сниму квартиру, а через тридцать-сорок дней вернусь победителем. Не знаю, что больше подействовало (моя нежная настойчивость или шампанское), но жена неожиданно легко согласилась на эту временную разлуку.
Итак, я выполнил большую часть требований. Отдалившись от друзей, родителей, жены и детей, я тем самым украл себя у них, то есть нарушил Божью заповедь. После чего с удовлетворением отметил, что победил не одну частицу «НЕ», а сразу пять, поскольку и убийство, и прелюбодеяние, и лжесвидетельство есть тоже воровство… Чьей-то жизни, чужой жены, правды… А ещё я отметил, что сделать это мне было не так уж и сложно, как представлялось.
Жильё снял неподалёку от набережной на пятнадцатом этаже панельного дома. В нём меня особенно привлекла огромная лоджия с панорамным остеклением, где можно было, сидя прямо на полу, видеть море. Успешно медитировать, не выходя из квартиры. Поначалу этим преимуществом я пользовался лишь в дождливую либо ветреную погоду. Хорошо, обложившись для удобства подушками, наблюдать с высоты пятнадцатого этажа за дождевыми потоками, которыми виртуозно жонглирует прилетевший с моря задиристый и непокорный ветер. Затем я усмотрел в нём (преимуществе) намёк на то, чтобы переместить мои сумеречные сеансы во времени, превратив их в ночные.
Так и сделал.
И сразу же понял, что я уже не только зритель, но и персонаж. Будто кто-то удвоил меня, оставив одного здесь, а другого отправив туда... Внутрь кинохроники, чёрно-белые кадры которой вдруг окрасились в тревожные коричнево-бордовые тона. Неделю я привыкал к ним, скользя неприкаянной тенью по пустынному городу. Осматривался, осваивался, входил в новый раздвоенный образ… И с нетерпением ждал полнолуния, будучи почему-то уверенным, что именно эта сентябрьская энергия полной Луны вплотную приблизит меня к пониманию перехода… Что её максимально сконцентрированная сила подпитает мой мозг, и он сможет найти ответ на вопрос: каким образом бесконечное выходит из самого себя и приходит к конечности? Вопрос, на который так и не смог ответить сам великий Гегель.
Четырнадцатого сентября в двадцать два часа, когда идеально круглая Луна повисла над морем, я вышел на лоджию и занял своё рабочее место. Передо мной раскинулся Космос, и на какой-то миг я представил себя пилотом звездолёта, который упрямо вгрызается в бесконечность в надежде отыскать там ответ на тот самый вопрос… Отыскать и под покровом ночи по серебристой лунной дорожке вернуться назад героем… Дождаться рассвета и…
И вдруг я вновь оказался в Матеграде, в хорошо знакомом месте в районе метро «Боричевская». Бесцельно брёл в сторону подземного перехода. Вокруг по-прежнему не было ни души. И лишь спустившись вниз, я услышал слабый ритмичный шум. Он исходил из-за массивной металлической двери, расположенной как раз посредине правой стены перехода. Открыв её, я увидел ведущие в подвал ступеньки и отчётливо услышал звук метлы. Ничего интересного. Наверное, дворник работает, подумал я и стал закрывать дверь. Но тут из моей левой руки вдруг выскользнул дневник и поскакал по ступенькам в подвал. Пришлось идти за ним.
Я не ошибся. Там внизу дворник, вернее дворничиха, подметала коридор. Её неестественно бледное лицо показалось мне крайне неприятным, чем-то похожим на смерть. Мой дневник выглядывал из накладного кармана её серого фартука. В ответ на просьбу вернуть его, она молча подошла к дворницкой, бросила туда дневник и прикрыла дверь. Возмущённый, я решительно направился к ней. И в тот момент она заговорила:
- Бориченька, защити меня.
Не знаю, откуда оно взялось, то лохматое существо (нечто среднее между медведем и собакой), которое мгновенно пронеслось мимо меня и исчезло в дворницкой. Я продолжил движение… Подошёл к двери, открыл её и обомлел. Бориченька стоял во весь свой огромный медвежий рост, смотрел на меня страшным, парализующим, дьявольским взглядом… и протягивал мне дневник. На какое-то время силы покинули меня, я не мог пошевелиться. А чудовище угрожающе приближалось. И всё же я смог убежать, сумел вырваться из сатанинского плена и, перескакивая через несколько ступенек, благополучно вернуться на свою безопасную видовую лоджию.
Внизу лаяла чья-то собака.
Сердце моё бешено колотилось.
Просидев посреди мягких подушек ещё около часа и окончательно придя в себя, я взял дневник и сделал в нём последнюю запись:
- Внутри каждого человека, независимо от национальности, пола и социального положения живут два могучих начала. Вирус (Тьма) и Антивирус (Свет). Они так же разнообразны и многолики, как разнообразен мир и многолики населяющие его люди. Каждому человеку соответствует его, сугубо индивидуальный Вирус и Антивирус. Всю жизнь они противоборствуют, и от того, чью сторону принимает в этой борьбе сам человек, зависит исход поединка. Я не являюсь исключением и тоже участвую в этой схватке. Последнюю я едва не проиграл своему мелкому, но довольно сильному Вирусу тщеславия… Сегодня он отступил, и я начинаю потихоньку выползать на Свет…
Когда я прятал дневник в стол, мне показалось, что Всевидящее око более не смотрит на меня так сурово.
Вскоре я восстановил связи с друзьями, помирился с родителями, вернулся в семью, и произошедшее со мной воспринимаю теперь как дурной сон. А по дороге сна, если верить учёному Коту Моте, нужно идти легко, никого не бояться и ни к чему не относиться всерьёз. Что я и стараюсь делать… Кроме того, каждое утро гуляю по набережной и купаюсь в море… Люблю заплывать подальше от берега, ложиться на спину и, покачиваясь на волнах, смотреть в небо. Должен признаться, что в эти минуты чувствую себя особенно счастливым…