В России много небольших и малоизвестных городов. Но мало из них - древних, исторических. Единицам повезло. Уездный городишко со схожей унылой и тяжелой судьбой ярославского крестьяства, описанной нашим великим поэтом Некрасовым, на ряду с тем ярко и жизнерадостно запечатлен на картине Б.Кустодиева "Гуляние на Волге".
К удивлению современных обывателей, пожалуй, только один город сегодня носит фамилию крестьянского парня, рядового красноармейца. Прошло много лет с тех жутких времен, а "копья" до сих пор ломаются в жарких спорах не только в Ярославщине об имени города.
... Статная дама, известная в среде местных краеведов, с энергией школьной вожатой, писала:
- Очевидцы тех лет помнят, как страстно просил отец Ильи Тутаева не называть город его именем… Мол, недостоин, был хулиганом, бандитом… Где она встретила очевидцев былых времен, или их грустные мемуары, осталось за семью замками. Возможно, иные обстоятельства повлияли на конъюнктурные «исторические свидетельства» сторонника возвращения исконного имени города.
Ей вторили другие не менее романтичные фанаты старины: - «Отец Ильи на коленях просил председателя исполкома Совета не называть город в честь его погибшего сына». К стану хулителей молодого красноармейца подвязывались и иные «историки», и «писатели». Эти тщедушные писаки всячески пытались опорочить всю семью Тутаевых.
Баталии по вопросу переименования или возвращения исторического имени города то вспыхивали, то замирали. Тутаев или Романово-Борисоглебск? Это вопрос волнует многих не только из эстетических соображений.
- Как же было на самом деле? – такая мысль временами болезненно волновала уже не молодого мужчину, жителя старинного города в прошлом и нынешнего дачника.
Через сто лет, составив широкий перечень интересных ему архивных фондов, пытливый исследователь направился в город Рыбинск, находящийся к северу в Ярославской области. Случай уготовил ему неожиданную встречу с подлинными документами тех времен. Сильно пожелтевшая и весьма потрепанная тонкая папка, правда, прошитая сотрудниками архива в новые корки, лежала перед ним. Это было дело Романово-Борисоглебского уезда отдела социального обеспечения. Рукописная надпись гласила: «По заявлению гражданина Богородской волости дер. Куприянцево Павла Тимофеевича Тутаева о назначении от казны пенсии за убитого в бою с белогвардейцами его сына Ильи Павловича Тутаева».
Руки краеведа-любителя предательски дрожали. С волнением наш искатель едва справлялся. Осторожно открыл папку словно боялся нарушить многолетний покой лежавших в ней бесценных хрупких листков. Перед его глазами сквозь года виделась почти реальная картина тех лет.
… Осенняя распутица на сельских дорогах заканчивалась. По ночам всё чаще случались заморозки. Вот и праздник Покрова Богородицы прошел. Зазимок, как называли в старину первый снег надёжно укрыл землю, укрепился небольшим морозцем. Раскрасневшийся Алексей с отцом у сарая возились с санями, готовились к первопутку. Запрягли единственную свою лошадку. С хрустом снега под полозьями сани весело побежали со двора за околицу небольшой деревни. Сделав круг по скошенному полю, возвратились к дому. Телегу же с добротно смазанными осями колес оставили до весны под навесом старого двора.
Обычным делом были поездки почти за десяток верст в город Романов-Борисоглебск на сенной рынок. Что-то из излишков выращенного своими руками продавали, а необходимое для сельской жизни покупали. Однако в этот раз шестидесятилетний глава семейства собирался в город по важному делу. Погоревав о погибшем сыне Илье и не дождавшись клятвенно обещанной на его похоронах помощи, решил наведаться к начальству района и города. Жене он сказал об этом в последний день перед отъездом. Диалог, возможно, был такой.
- Поеду с Алексеем в город, поможет управиться с делами на сенном и в уездный исполком зайду. Буду искать правды.
- Не пущу! – запричитала Мария Никаноровна. Довольно! Хватило горя мне от одной смерти! От вашего геройства опять жди беды. Вон, смотри, как глаза горят у нашего юнца. Не ровен час, и его под ружьё сманят. Подумал ты седой башкой кто будет нам помогать кормить малых деток?
- Да мы лишь испросить об обещанном, - оправдывался перед моложавой супругой глава хозяйства.
- Тогда, так. Испрашивать сходи один, а в помощь возьми Прасковьюшку. Уж, не малое дитя. Четырнадцатый годок пошел. Посидит в санях…
В конце октября Павел Тимофеевич дождался своей очереди в кабинет к председателю исполкома уездного Совета депутатов товарищу Панину. Руководитель района сразу признал отца погибшего Ильи. На мгновение задумавшись он, не подавая вида, что смутился от затянувшегося выполнения обещанного, взялся за ручку телефонного аппарата. Покрутив её, с кем-то соединился. Бюрократическая машина медленно завертелась и стала набирать обороты.
- У меня гражданин Тутаев – отец погибшего красноармейца. Мы ведь нонешним летом обещали ему помочь? Когда его примите для оформления пенсии за сына? Хорошо…
Смущенному Павлу твердым спокойным голосом сообщил, что исполком примет и направит своё отношение, а ему следует написать заявление по форме и подсказал, как найти социальный отдел.
Угловой штамп указывал на принадлежность побледневшего документа. "Исполнительный комитет Р.-Борисоглебского уездного Совета крестьянских и рабочих депутатов. 3 ноября 1918 года". Шрифтом царских времен отпечатано:
«В местный отдел Социального обеспечения. На основании протокола пленарного заседания … от 31 октября сего года предлагаю: возбудить ходатайство перед надлежащими органами Советской власти о назначении пожизненной пенсии семейству погибшего во время белогвардейского восстания красноармейца Тутаева.
Председатель Н. Панин, секретарь Поликарпов».
В наступивший понедельник, видимо, под диктовку сотрудника отдела было написано заявление: «Служивший в Красной Армии сын мой Илья Павлович Тутаев убит во время Ярославского восстания белогвардейцев против Советской власти. Мы родители состояли на иждивении. По сему просим нам пособие, т.к. не имеем никаких средств. Павел Тутаев. 4 ноября 1918 г.»
Обнадёживало семью Тутаевых на положительное решение их просьбы и то обстоятельство, что к годовщине Октябрьской революции общее собрание партийного и советского актива приняло решение о замене старого названия города на новое - Тутаев-Луначарский. ...Казалось бы, поступило простое предложение - Ленинск. Но даже малограмотные активысты не смогли назвать город недавно тяжелораненным, но всё же живым именем своего вождя. Вспомнили боевого товарища Ильюху, павшего в дни мятежа и похороненного по воинскому церемониалу. Сильное впечатление у присутствующих было и от недавного прибытия в город наркома просвещения Луначарского. Решение принялось не просто. Дебаты и обсуждения затянулись на несколько дней.
Но реальность оставалась такой же суровой, как и прежде. Не одни они просили помощи. Каждый случай тщательно изучался, составляли акты обследования. Дела рассматривала местная уполномоченная комиссия.
Если кратко изложить пространный документ, то из него следовало жёсткое заключение. По тем временам крестьянская семья 60-летнего Павла и его 51-летней жены с четырьмя детьми, младшей из которых исполнилось 7 лет считалась обеспеченной. Имелись лошадь и две коровы. Различная мелкая живность, земля и другое имущество. Троих несовершеннолетних детей Прасковью, Елену и Марию (13, 10, 7 лет) во внимание не приняли. На этом основании 27 февраля 1919 года по случаю гибели сына красноармейца в пенсии им было отказано. Правда, напомнили, что они имеют право обжаловать данное решение в органах власти губернии.
После получения отказа в помощи, что именно и каким образом высказывался временами дерзкий землепашец Павел Тимофеевич в адрес местной власти и отдельных его представителей можно только догадываться. Так было или иначе, однако вскоре младшего брата Ильи, восемнадцатилетнего Алексея, приняли делопроизводителем учетного стола военного отдела. Слухи о вредности семьи Тутаевых привели к тому, что в 1940 году были готовы документы облисполкома о переименовании города в Менделеевск. Однако тревожные предчувствия приближения разгоравшейся войны в Европе подвигли чиновников высших эшелонов власти пресечь попытки надругательства над памятью рядового защитника Отчизны и уберечь общество от раскола в мыслях и чувствах. Пришедшая война нивелировала важность местных потуг.
Вполне понятно сожаление о том, что древний город с богатой историей потерял своё историческое, ныне бы туристическо-привлекательное имя. При этом "ревнители старины" упражняются в искажении местной историю, порой очерняют наше общее прошлое, совершают беспечное попустительство, позволяющее разрушению исторических объектов культурного наследия, не только связанного с советским прошлым.
Но сегодня многим землякам более жаль не столько утерянного благозвучия в имени города. Вызывают сожаление и возмущение факты лицемерия, пренебрежения к судьбам тысяч павших молодых жизней, которые стремились к хорошей жизни, к обретению лучшей доли для себя и товарищей.
Илья Тутаев – это символ извечной тяги людей труда к справедливости, надежды на светлое будущее. Его потеряла крестьянская семья, но обрели жители индустриального города и района.