Где-то уже была весна, желтела по канавам мать-и-мачеха, а еще южнее одуванчики, в домах открывали форточки, жужжали и бестолково бились об оконные стекла мухи, а тут, в алтайских горах, всё завалило снегом и рейс Николая всё откладывали и откладывали. Правда, не только его самолёт до Москвы дремал под полукруглой крышей ангара,в зале ожидания уже негде было стоять, про сидячие места и говорить нечего.
-Ну, прямо, как автобус Чикоя, -сказал его сосед у окна, за которым желтый трактор, плохо различимый в белой мути метели, третий раз за полтора часа чистил рулёжную дорожку.
-Как, что Вы сказали?
-Да неважно.
-Мне важно.
-Почему это?
-Просто впервые вижу человека, который читал "Заблудившийся автобус".
-Я тоже. Нас, наверно, можно в музее показывать. Вы с филфака какого-нибудь?
Был он лет на тридцать старше Николая, весь какой-то маленький, словно усохший, морщинистый, с пего поседевшей головой.
-Ну, раз уж мы такие уникумы, давайте хоть познакомимся. Николай, можно Коля.
-Давайте. В самом деле, кто знает, сколько нам тут торчать.а.а.
Через пол часа, со стаканами обжигающего жидкого чая в руках, они уже
спорили о вечной теме - молодости и старости в маленьком шумном буфете.
Так как сам Коля был ещё молод, то непременно хотел доказать, что не каждый в юности обязательно глуп, и не все умнеют к старости.
-А я вам говорю, что каждый молодой дурак! кричал на весь буфет
-А вы, что, тоже были? Как то не очень верится.
-А вы поверьте Рассказать, как я на пустом месте себе жизнь сломал? А впрочем, всё равно ведь делать нечего, послушаете?
-Валяйте.
-Вобщем, после школы я провалил вступительные в институт. Пробалбесничал всё лето, не подготовился, а надо было дальше как-то жить, не сидеть же у матери на шее всю жизнь. Искал работу, да не нашёл, осень прошла, зима, и вот весной крёстная меня устроила в нашу городскую газету. Вы представьте себе три большущие комнаты в здании ДК, такие захламлённые, сто лет без ремонта. Все сотрудники - шесть человек, было семь, но один спился, умер. Помыкали они мной, как хотели, издевались, просмеивали, а всё равно был счастлив. Всё-таки первая в жизни работа, да ещё к душе. И вот, влюблённый во весь мир, я взял моду шататься по ночам. И однажды убрёл за три километра от города, занесло меня на Элеватор.
-Куда?
-Ну, знаете, такие крошечные убогие пригороды без канализации и водопровода. Вот там я увидел на стене чуть не первое в жизни граффити, хотя у нас такого слова-то ещё никто не знал. Огромными буквами по серым кирпичам - "Иван повесился". Краски не пожалели, подтёки аж до земли. Странно, но я сразу этой надписи поверил - что был какой-то Иван, что повесился.
-Впечатлило?
-Ещё бы. Так это было поэтично - черные буквы на голубой от лунного света стене. Стоял там час, думал, "проникался", ну и решил написать ою этом статью в нашу газету.Чтобы просто, доходчиво, романтично и чтоб заметили меня, стану известным, буду ездить по деревням, выступать перед девушками. .. Опять я отвлекся, становлюсь склеротиком. Вы слушаете?
-Конечно.
-Узнал, что действительно жил Иван в этом доме, что был он обычный парень, работал на элеваторе в гараже, женатый, и сын у него был маленький. Отыскал его друзей, знакомых, с соседями посплетничал. Говорили о нём разное, правда, больше хорошее, но у нас ведь всегда или хорошо, или...
-Знаю. Я был прошлой осенью на похоронах директора моей первой школы,. Все несли цветы, говорили трогательные речи, а она не брала, прямо скажем, драла взятки и била детей указкой по пальцам.
-Вот и с моим Иваном также. Может вы на своём филологическом читали рассказ такой, "Алёшина изба"?
-Мельком, но содержание я знаю.
-Помните, что люди про этого типа говорили? Он там кого только не спрашивает - пионеров, школьников, мужиков, баб, и все ему разное. Так и про моего горемыку. Кому он вежливый парень, хороший сосед, всегда поможет коляску детскую наверх поднять, а другому алкаш, человеческий мусор.
-Разочаровались в нем?
-Почти, да. Но статью я все-таки собрал, а за день до выхода газеты приезжает его жена, она после похорон с ребёнком к матери в деревню уехала. Пришла к редактору, выложила на стол три справки о побоях, справку из милиции о приводах этого Ивана. Так кончилось с литературной жизнью.
-Совсем?
Он рассеянно кивнул головой.
-А мы, как дураки, оказывается стоим с пустыми стаканами. Видно увлёк я Вас.
-Действительно.
-Видите ли, если бы я ещё не упирался, не стал доказывать, что пишут ведь об алкоголиках-передовиках, шлюхах-учительницах и начальничках, которым давно на Колыму пора...Но я с ним прямо сцепился и в тот же день меня выкинули...
Так вот, посмотрите, Коля, если бы я не был молодой дурак, то поступил бы в свой институт, нашёл себе другую жену, а она, может не умерла бы так рано. Не мотался бы с бухгалтерскими ревизиями по всей стране, ведь какой же из меня
бухгалтер...и так одинок тоже, наверно, не был.