Глава 11
Они мчались по коридору, то и дело попадая в полосы света, льющегося из окон. Доспехи и оружие остались в Круглой башне. Возвращаться уже не было ни времени, ни возможности. Да и смысла тоже – на втором уровне центрального здания замка располагалась оружейная наемников. Мелькали окна – зеленый массив джунглей справа, слева роскошные двери залов, впереди – мутанты Каньона.
Арсенал оказался невелик, по приказу офицеров оружие перенесли в старую крепость еще вчера. Надевать доспехи воины не стали, взяли только тяжелые длинные мечи, Руска, привыкший драться без щита, прихватил боевой топор. Мандрагора возблагодарила Исиду: Эдельвейс и другое оружие были при ней.
- Они смогли войти! Смогли преодолеть заклятие! – твердил, словно громом пораженный, Крисп. – Великий Грум! Этого не может быть! Этого не должно было случиться.
- Не надо, легат, - Мандрагора обернулась. – Смотри на все с улыбкой. Возможно, еще до заката мы предстанем перед троном владыки Нижнего мира. Но прежде опоим дымящейся кровью бога войны!
Хайл вознес молитву кровавому божеству:
- Могучий Маршалл, хозяин Реального мира, к твоим стопам приносим тела врагов наших, разгоряченные кровавой битвой, их сердца и чрево. Прими приношение! Доблесть и кровь воинов твоих, рожденных для служения тебе, прими и возрадуйся. Эреб!
- Эреб!
- Простимся, братья, и... сестра, - проговорил легат.
Каждый из присутствующих приложил руку к сердцу, все молча склонили головы. Вытащили из ножен мечи, клинки со звоном скрестились.
- Пора отсюда убираться. В Башню полетят четверо, как я и сказал. Хайл, головой отвечаешь за мальчишку. Да сопутствуют нам боги!
- Двинули.
- Где Фециал, лекарь?
- В смежной трапезной.
- Идти сможет?
- Надеюсь.
Они ввалились в трапезную, где в обычное время пировали младшие наемники. Фециал лежал на сдвинутых скамьях, укрытый седыми волчьими шкурами. Тугие повязки пропитались кровью, а лицо оттенка меди казалась еще темнее. Аристоник подхватил воина и, не слишком церемонясь, закинул его руку себе на плечо.
- Ну, колдун, держись, - сказал лекарь.
Фециал тряхнул головой. Глаза его открылись, но это был бессознательный взгляд, наркотик, что дал ему лекарь, еще действовал.
- Тихо! – крикнула Мандрагора и прислушалась. Обернулась к Криспу. – Плохо дело, легат. Выходить нельзя. Отсюда можно незаметно выбраться к конюшням и стойлам ящеров?
- Да. Спустимся в первый уровень. Оттуда через казармы попадем на задний двор.
- Скорее! У нас на все про все минуты!
Они, стараясь не шуметь, спустились по винтовой лестнице в холл. Все тот же полумрак, те же недвижимые драконы. Стояла странная, обманная тишина, таящая в себе скрытую угрозу. Во всем чувствовалось присутствие враждебной силы. Они заспешили через холл, звук их шагов отражался в пустотах высоких сводов. Приблизились ко входной двери. Мандрагора на секунду замешкалась – тяжелый засов был задвинут. Она налегла всем корпусом, и железо заскрежетало.
Внезапно снаружи кто-то сильно ударил в тяжелую дверь, одна створка распахнулась, ворвался широкий пыльный столб солнца с уродливым силуэтом на пороге. Мандрагора взмахнула мечом. Схватка была короткой. Голова монстра покатилась, подпрыгивая, по гладкому полу.
Во дворе раздался яростный призывный крик. По ступенькам проворно взбирались воины Каньона, отвратительные мутанты. Мандрагора захлопнула тяжелую дубовую створку, но запереть дьявольскую дверь оказалось не так-то просто. Выродки попались настырные. Все произошло в считанные мгновения. На одного из воинов Каньона обрушился удар кольчужной перчатки, жидким янтарем брызнул глаз мутанта. Тело оглушенного монстра повалилось назад, сбивая с ног напирающих чудовищ. Руска задвинул засов. О, эти сумасшедшие голубые глаза, расширенные зрачки.
- Как ты? – быстро спросил он.
- Нормально. Ив, ходу!
Они рванули по коридору. За их спиной раздавались глухие удары. Аристоник тащил Фециала. Раненый глухо стонал.
- Еще несколько минут такого обращения, и твой тезка раньше времени отдаст душу богам, вот что я тебе скажу, легат, - бросил Аристоник.
- Еще одна, - прохрипел Фециал.
- Чего? – не понял Аристоник.
- Я прожил только восемь жизней, болван. Впереди еще целая жизнь, и только за ней – вечность.
- А! Ну, тогда, конечно. Так может, ты сам пойдешь, а?
- Хватит болтать! - зашипел Крисп.
- Простите, господин легат. Готов тащить вас всех. К вашим услугам!
Коридор делал резкий поворот. Это глухое колено обычно освещалось факелами. Сейчас здесь царил мрак. Они были почти у цели, уже недалеко до заднего двора, откуда можно подняться в воздух. Другие уйдут через тайный ход внутри стены и окажутся на Тропе. Если повезет. Впереди золотым прямоугольником сиял день. Выход был открыт. Как все просто! Словно не золотой день, а раскаленная магма в жертвенных котлах, и откуда-то доносится реквием. Было слышно, как кричат насмерть перепуганные ящеры, как бьются кони.
За спиной с приглушенным стуком раскрылась дверь. Ясный прямоугольник впереди померк, впуская широкоплечую фигуру. Потом еще, еще… еще… Смены тени и света походили на очередь трассирующих пуль. Мандрагора многое бы отдала за то, чтобы держать сейчас в руках огнестрельное оружие, запрещенное в Реальном мире.
Малое пространство не позволяло достойно принять сражение. По левую руку располагались глубокие ниши, где, как в карманах, укрывались дубовые двери. Дозорные замка ввалились в комнату, предназначенную для отдыха сменам стражи. Всего-то убранства – длинные скамьи и массивный стол; через зарешеченное окно видно, как снаружи мечутся силуэты мутантов, искаженные витражом.
Дверь оставили распахнутой. Визитеры не заставили себя ждать. Крисп и Руска первыми приняли удар. На стены брызнула кровь, столетний дуб таял и съеживался под воздействием кислоты. Мутанты напирали. Аристоник оттащил Фециала в дальний угол, усадил на скамью. Раненый воитель тяжело откинулся на стену.
- Здоров ты, старый бес, - отдуваясь, сказал лекарь. – Посиди-ка, старина.
- А хрена я буду здесь сидеть? Меч мне! – прорычал горец.
- Ну, как знаешь. Было б сказано. Сейчас добуду, делов-то.
Жрец бился с дюжим мутантом. Клинки высекали искры. Мутант был ранен, с каждым взмахом из рассеченного тела летели брызги кислоты. Его это не беспокоило, а вот жрецу приходилось атаковать и уклоняться одновременно. С каждым выпадом Хайл произносил несколько слов мистической формулы. В этом был высший смысл и конечная цель. Служители Маршалла, достигая религиозного транса, открывались, в них вселялся нечистый дух, один из тех, что носятся над землей, сталкивают армии на полях кровавых сечей, сеют чуму и проказу. И тогда бесноватых жрецов толкала вперед жажда крови, и жрецы вели себя, как высокорожденные.
Руска дрался молча. Свежие раны открылись и кровоточили. Крисп выкрикивал какие-то приказания. Комната заполнялась телами. Стоял удушливый запах кислоты, воздух посерел от ядовитых испарений.
Аристоник наносил удары красиво, самозабвенно, весело скалил ровные белые зубы. Двуручный меч мелькал в его руках, рассекая плоть врагов, как мягкое масло. Внезапно он споткнулся об обезглавленный труп, отпрыгнул в сторону, заметив летящий клинок, коротким ударом отбил атаку.
- Эх, мать моя женщина-а-а! Тесновато чтой-то!
- Лекарь, кинь меч! – крикнул Фециал.
Аристоник нагнулся, выдернул из мертвых пальцев воина Каньона короткий обоюдоострый меч, бросил своему пациенту.
- На! Не побрезгуешь?
- Иди ты!
Развернуться было негде. Стол сдвинули в угол, на него опрокинули скамьи. Вход уже был завален трупами, а монстры все лезли. Послышался звон стекла – рухнул витраж. Брызнули осколки. Снаружи чудовища сотрясали железную решетку.
- Мать моя женщина, - лекарь отсек руку нападавшего монстра. – Отец мой – мужчина! Ох чую, поляжем все тут!
- Ив, в сторону!
Руска отпрянул. Мандрагора метнула нож. Клинок вонзился в шею чудовища.
- Береги спину, Ив!
- Надо прорываться! - закричал Крисп. – Хайл, прикрой, если что! – Легат рванулся в коридор, кишащий чудовищами, орудуя мечом и железным крюком. – За мной, за мной, соратники!
Им нечего уже было терять, кроме жизни. Аристоник и Хайл бросили щиты, и дрались теперь, в каждой руке сжимая по мечу. Руска все время держал в поле зрения Гиппомаха и Мандрагору. Фециал бился, безумно страдая от ран, ухая, тяжело размахиваясь. Воздух с клекотом и хрипом вырывался из его горла. По лицу катились пот и слезы страдания, но глаза горца горели яростью.
В руках Мандрагоры гулял Эдельвейс, трещали панцири мутантов. В узком коридоре воительница каждую секунду рисковала задеть кого-то из своих. И все-таки они медленно приближались к выходу.
Первым пал горец. На его окровавленное тело рухнул мутант. Фециала залила кислота, плоть задымилась, стала расслаиваться, таять. Бешеная боль полыхнула в мозгу, ударила воина наотмашь. В следующий миг он уже не чувствовал ничего. На мгновение в агонизирующем мозгу вспыхнуло видение, яркий солнечный морок. Вот он, тринадцатилетний, и рядом колдун, Ирбис-Лунг в лазоревой хламиде. Горный хребет протянулся с севера на юг, перевал в мглистой дымке, и уступ красной скалы, на которой они оставили свои следы в тот день. А прямо под ними – водопад с горбатыми радугами, грохочет белая яростная река. Ветер бьет в открытую грудь.
- Жизнь! – кричит Юрик. – Жизнь! – и хохочет взахлеб.
Колдун опирается на посох, качает головой. Хламида его наполняется ветром, хлопает, как парус, и белый цветок вплетен в черные с седыми прядями космы. Фециал улыбается и закрывает глаза. Теперь уже навсегда.
Аристоник бросился к нему. Всего-то несколько мгновений, но это оказалось роковым опозданием. Глаза юноши были прикованы к изуродованному телу горца, и он погиб неожиданно, не успев почувствовать боли. Все к лучшему. По крайней мере, он не успел ни в чем разочароваться.
Крисп бился с чудовищем насмерть. Он, старый вояка, понял, что эта тварь – его последний противник. Тем лучше. Его давно тяготит жизнь. А умереть, как подобает вою – его заветное желание и его воля. Это хорошо, что в последние минуты он испытывал благородную ярость битвы. Это придется по душе богу благородной войны – Маршаллу. Чудовище зарычало, бросилось, Крисп сделал последний выпад, и они пронзили друг друга клинками. В последний миг легат почему-то вспомнил горький, тоскующий, вольный дух полыни далеких варварских земель.
- Гиппомах! Где ты? Великие боги, я не вижу тебя! Ив, надо убираться, чего бы это ни стоило! – кричала Мандрагора.
- Да, госпожа!
- Отрока нужно вывести отсюда!
Внезапно Мандрагора ощутила резкую боль меж лопаток. Завела ослабевшую руку за спину и нащупала рукоятку ножа. Жертвенный нож Хайла. Вот оно, значит, как. Жаль, ужасно жаль… Она всегда презирала предателей. Кожаный камзол не впитывал кровь. Теплые струйки бежали по спине. Она сглотнула, покрепче обхватила меч. Медленно обернулась, словно в тумане увидела Руску и Хайла, вжавшегося в стену.
- Что ты наделал! – кричал заместитель легата.
- Я с самого начала предупреждал! – отвечал жрец. - Ее нужно было принести в жертву еще там, на стене! Маршалл бы помог нам всем!
- Что ты наделал, жрец! Я убью тебя за это!
- Нет! Не посмеешь! Мы все были бы живы! Но вы же не послушали меня!
Мандрагора вцепилась в куртку Гиппомаха.
- Ив! – закричала она, обернувшись. – Оставь его! Уходим.
Кривой клинок мутанта со свистом распорол воздух, превратив крепкие ребра молодого эгина в крошево. Руска покачнулся. В раскрытых губах вспух красный пузырь. Глаза заволакивало туманное марево равнин Нижнего мира. Хайл с торжеством смотрел в эти глаза. Но в них не было ни благодарности, ни преклонения перед его высоким саном, и последним словом, которое произнес Руска, было слово «предатель». Хайл отскочил, выронил меч. Беспомощного жреца схватили, поволокли, и он растворился во мраке. Из глубины коридора донесся протяжный человеческий вой, исполненный ужаса. Потом внезапно оборвался, захлебнувшись в океане вечной тьмы.
Выход оказался свободен. Мандрагора тащила Гиппомаха, выбиваясь из сил. Отрок вырывался, кричал, что Руска остался один. Во рту был вкус металла, в ушах шумело.
- Ему уже не поможешь! – сказала Мандрагора.
- Нет!
- Да. Руска мертв, и этого не изменить.
- Нет! Нет! Не верю этому!
- Дохлый Форос! – она толкнула мальчика к двери. – Будь все проклято! Давай, малыш, быстрее!
Адранида протяжно свистнула, и тут же, как по волшебству появился Беовульф – вороной конь Мандрагоры огромных размеров. Грива его разметалась, он хрипел, из ноздрей вырывался пар. На его боках засохла кровь, а ноги были посечены мечами.
- Отрок, в седло! – скомандовала Мандрагора, помогла Гиппомаху, и сама взлетела на спину коня. И тут силы оставили ее. Она еще видела бегущих со всех сторон чудовищ, слышала их яростные крики, но словно сквозь толщу воды. Услыхала визг, гортанные вопли. Она уже не думала остаться в живых. Наверное, более не увидеть ей Ангела, никогда.
Беовульф подскакал к замковым воротам, за которыми Тропа убегала в далекие дали. Гиппомах кубарем скатился с седла, потянул за кольцо, и ворота дрогнули. Оскаленный дракон, раскрывший когтистые лапы, разделился надвое. Трещина увеличивалась. Левая часть ворот отходила, открывалась Тропа. Мутанты окаменели, стояли неподвижно, пораженные заклятием Тропы. Глаза Мандрагоры закрывались. В последний раз она глянула на зачарованный замок со странным названием Око Дракона. Посреди двора стоял колдун Каньона, приведший сюда эту армию. Руки его были опущены. Внезапно он закрыл лицо ладонями и упал на колени.
В открытые ворота лился свет Тропы. Сила и ярость древних чародеев великого королевства Эгин. Глубокая ниша, в которой находились ворота, и часть крепостной стены искрились, переливались сполохами красного, оранжевого, бледно-фиолетового, зеленого. Цвета затухали, вспыхивали вновь, спектральная игра не прекращалась. Беовульф шагнул на Тропу, и его подхватило сильное движение, как будто он ступил в речную стремнину. Барельеф на воротах светился изнутри. Свет клубился. И уже это был не свет, а туман… Ворота захлопнулись. Мандрагора обессилено ткнулась в гриву Беовульфа.