Книга Трехречье часть 5

Следует отметить, что Николай Антонович Остроумом много потрудился и приложил немало усилий для размещения и трудоустройства русских семей, приехавших из Трехречья и других мест, к тому же для многих из них он был поручителем (sponsor). В то время было достаточно указать на кого-нибудь и сказать, что этот человек прокоммунистических взглядов и убеждений, и ему не будет разрешен въезд в Австралию. Такое случалось, и в таких случаях слово Николая Антоновича было решающим, он пользовался авторитетом во властных структурах.
В Драгоценовской больнице работал, имея большую практику, фельдшер А. Брожик, который постоянно был в разъездах, обслуживая трехреченские поселки. В больнице работали, имея опыт войны, фельдшера: Геннадий Томин и Иван Лесков, а также жена Георгия Николаевича Мария, штат медицинских сестер и санитарок: Валентина Костенко, Евгения Арзамасцева, Евгения Сурмава, Мария Бородина, Раиса Каюкова, Надежда Бирюкова, Тамара Сметанина.
                Строители церкви в Драгоценке               
Драгоценка - это второй по величине населенный пункт Трехречья с русским населением, основан в 1880 году Федором Кокухиным, А. Куликовым и В. Деревцовым. Первоначально была только заимка Федора Ивановича Кокухина, куда переправляли через Аргунь часть скота на зимний период.
В семье Федора Ивановича было шестеро сыновей и одна дочь. Революционные события и Гражданская война разрушили большую семью. Федора Ивановича уже не было в живых,  его жена Агафья Максимовна с тремя сыновьями Иннокентием, Федором и Ефимом, а также с дочкой Соломонидой оказались на маньчжурской стороне. Собственная заимка стала их временным местом обитания. Остальные три сына: Иван, Василий и Семен остались на левом берегу Аргуни в советской России.
 Жизнь братьев сложилась по-разному. Оставшиеся “дома” два брата Иван и Василий были раскулачены и сосланы в Сибирь, оба умерли в заключении, один в начале сороковых, другой в пятидесятых годах. Младший Семен во время коллективизации поднял восстание, но вынужден был вместе с отрядом (30 человек) уйти заграницу, соединившись с братьями. Женился он на сестре Апполинарии Ивановны Баженовой (Госьковой), Надежде.
 Выехавшие за границу в Трехречье братья Кокухины здесь жили нормальной, трудовой. в полном достатке жизнью. Я учился в Китае с Георгием Семеновичем Кокухиным в Якэшинской школе в 1953 году. Когда-то это была одна большая трудовая семья, но в результате революционных потрясений раздвоилась, и в разных условиях судьбы членов этой семьи сложились по-разному. А сколько таких семей с подобными судьбами было по всей матушке России, Бог весть!
 Драгоценка до отъезда русских из Китая была главным административным центром, которому подчинялись все поселки Трехречья. До самого окончания войны с Японией в 1945 году управление находилось в руках поселкового атамана. На то время им был Федор Федорович Кокухин. Поселковым писарем Алексей Михайлович Макаров.
После 1945 года в районное управление назначались проверенные советским консульством люди, снабженные разного рода  инструкциями и всевозможной литературой, которую распространяли бесплатно. Был дан полный ход идейной обработке населения Трехречья в коммунистическом духе. Районным председателем был назначен Флор Васильевич Ивачев, позднее его сменил Георгий Прохоров, верой и правдой служа новой власти.
 Село Драгоценка имеет достаточно хорошую связь – сеть грунтовых дорог - со всеми поселками и хуторами Трехречья. Благодаря твердому грунту проселочные дороги сохранялись и оставались проходимыми после любой непогоде. При японцах была построена шоссейная дорога, связывающая город Хайлар с Трехречьем, а также шоссейная дорога уходила в сторону города Якеши, но не была закончена, началась война. На всем протяжении шоссейных дорог даже через мелкие овраги строились мосты, отводные канавы, а местах, где возможен размыв шоссе, засаживали деревьями. В период японской оккупации в Драгоценке находилась японская жандармерия и военная миссия, а также небольшой  гарнизон Квантунской армии, не более роты солдат. Тем не менее, здесь находился штаб, управляющий всеми воинскими частями этого района. У японского гарнизона отсутствовало тяжелое вооружение, а также не было моторизованных частей.
               

ВЕРХ - КУЛИ
 Самым крупным населенным пунктом Трехречья считался поселок ВЕРХ – КУЛИ, где, в основном, было исключительно русское население, которое к 1945 году исчислялось в две тысячи человек. Расположен был поселок Верх-Кули на юго-востоке от Драгоценки и находился от нее на расстоянии не более чем сорок километров.
Управление поселком до 1945 года находилось также в руках поселкового атамана, которым на тот период был Семен Иванович Бородин. Должность писаря исполнял Илья Иустинович Полоротов.
 Как и в других трехречьенских поселках, в Верх - Кулях начальными постройками были заимки. Первые заимки появились в 1890 году, основанные К.И. Чегодаевым, братьями Чипизубовыми и Аксеновым.   
В самом начале двадцатых годов двадцатого века в  Верх - Кули прибыла группа старообрядцев, а в конце 1922 года уже была построена старообрядческая церковь и освящена во имя Успения Пресвятая Богородицы. В конце сороковых была построена новая большая церковь (на снимке). Несколько позднее была выстроена новообрядческая церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы. В поселке была неполная средняя школа с большим количеством учеников.
   Поселок Верх-Кули сегодня                Верх-Кули расположился в районе прекрасных пастбищных и сенокосных угодий, что благоприятно отразилось на развитии хлебопашества и скотоводства. Сравнительная близость города Хайлара как торгового центра способствовала развитию производства зерна и мяса, по всем этим показателям поселок Верх-Кули среди других поселков Трехречья был на первом месте.
В Верх - Кулях были крупные хозяева-хлебопашцы, такие как П.К. Чегодаев, который засевал до 300 десятин пашни, братья Овчинниковы засевали более ста десятин. Было немало и таких хлебопашцев, которые засевали по несколько десятков десятин. К тому же у каждого из них было большое количество скота, лошадей и овец, некоторые разводили верблюдов (Овчинников, Чипизубов). У Овчинниковых к тому же еще были свои трактора и сноповязы.
В летнюю пору вечером, когда скот с полей шел в деревню, спасаясь от комаров и мошки,  по улицам невозможно было не только проехать, но и пройти, повсюду стоял и лежал скот. Утром из деревни на пастбище выгоняли 3-4 стада рогатого скота, которые двигались сплошной массой в разных направлениях.
В деревне было налажено маслодельное, сыроварное  и пимокатное производство, также работали филиалы торговых японских фирм «Хаяси канэ» и «Томо боеки коси». Были три торговых лавки, два китайских ресторанчика и постоялый двор, имелись свои кузнецы.
Е.Г.и И.Г. Овчинниковы и их жены В.К. и П.Д.
В своем интервью редактору газеты «Единение» С. Скороходову, Илья Георгиевич Овчинников рассказал о своей жизни в Трехречье, о событиях, больших и малых, которые происходили в течение его жизни. Так как образ жизни семьи И.Г. Овчинникова являлся идентичным образу жизни других жителей Трехречья то, поместив часть этого интервью, можно дать общее представление о судьбах многих русских эмигрантов в этой части Маньчжурии.
             У отца И.Г. было два брата, и когда началась Первая Мировая война, всех троих  взяли на фронт в Аргунский казачий полк. «В то время семьям, чьи мужья и сыновья на войну ушли, жалование платили хорошее (казаки получали 40 рублей в месяц, офицеры -60-80,  сведения взяты из “Забайкальское казачество” Н.Н. Смирнова). «Царские деньги тогда были дорогие - говорит И.Г.- помню, за год работник семьдесят рублей зарабатывал, а за 17 рублей мог купить наилучшую кобылицу». Далее продолжает: «Когда трое женатых сыновей бабушки ушли на войну, то государство заплатило за лошадей, за седла и выдало им жалование. Так вот, деньги у бабушки Александры были, и она развела хозяйство даже покрупнее, чем при сыновьях. Жили Овчинниковы в Доно, недалеко от границы, ни с китайской стороны, ни с русской не было пограничной охраны и таможен, а поэтому люди свободно ездили на маньчжурскую сторону и обратно беспрепятствено.
Братья Овчинниковы:Тимофей, Петр и Михаил.               
«В конце гражданской войны перегнали на другую сторону, - продолжает рассказывать Илья Георгиевич,- голов двести баран, да 12 быков, а на следующий год их не стало, осталось тридцать голов баран: считаю, что, в основном, их беженцам скормили, да продали, потому что много беженцев было». Начинать нужно было все сначала. Усердным трудом семья Овчинниковых (четыре брата) принялась за восстановление своего хозяйства, и пройдет всего несколько лет - хозяйство будет полностью восстановлено, а позднее у них появится свой сноповяз, затем трактор.
«Человек никогда не скажет себе, что хватит. Вот пришло время еще один сноповяз купить, да и трактор второй. А когда два сноповяза одним трактором прихватили – ох, и красивая пошла работа! Трактор идет ровно, сноповязы чуть ли не полосу сразу занимают, да быстро!» - рассказывает И. Г. Овчинников. «В семье мы вместе жили - четыре брата. Развернули дело немалое. Молотилку купили, в мешки уже сыпали чистый хлеб. Японцы пришли, но они ценили хозяев, разору ни какого не делали.» - закончил свой рассказ И.Г. Овчинников.
Верх-Кули замечателен еще тем, что в нем проживало много казаков героев Китайской, Японской и Первой мировой войн. Помимо того, что многие казаки имели Георгиевские медали за проявленную в боях храбрость, было несколько казаков удостоенных высшей награды - Георгиевского креста, а некоторые имели несколько крестов. Так, Федор Феактистович Родионов был удостоен трех Георгиевских крестов: 2-ой, 3-ей и 4-ой степеней за боевые подвиги в войне с Китаем и Японией.
К сожалению, очень мало сохранили в памяти родственники о своих героических дедах. Но, зная в каких  воинских частях они служили и в каких местах участвовали в сражениях, а также изучая описания событий тех лет, встречающиеся в интернете, в итоге можно сложить, пусть и не совсем ясную, но все же  дающую представление о  подвигах этих людей, картину.
Родился Федор Феоктистовича в 1878 году в Быркинской станице, в Забайкалье. Женат был на Анне Петровне и имел семеро детей (Мария, Александра, Иван, Федор, Андрей, Фекла, Хивросия).
Служил Федор Феоктистович в Первой сотне 1-го Читинского полка, который с самого начала событий в Китае был брошен на усмирение  восставших “боксеров”. Крупное сражение произошло в районе реки Хуньхэ, где многократно превосходящие силы противника были разбиты и рассеяны. За этот бой каждая сотня получила пять Георгиевских крестов, вполне вероятно, что в этом бою Федор Феоктистович получил свою первую награду - Георгиевский крест 4-ой степени и здесь же получил звание младшего урядника.
Кровопролитное сражение произошло вблизи деревни Лидзоу-хэ, где Первая сотня подверглась нападени юмногочисленного противника поздним вечером и была окружена со всех сторон. Казак, находившийся в дозоре, заметил  в зарослях гаоляна китайцев и поднял тревогу. Быстро заняв круговую оборону, казаки дружными залпами отражали врага, часто дело доходило до рукопашной. Приходилось отбиваться группами, в данном случае большую роль сыграли младшие командиры, держа обстановку под контролем. Бой шел до утра, на рассвете сотня пошла на прорыв, вырвавшись из окружения, казаки забрали  с собой всех раненых. В этом бою было ранено десять человек, убито три казака, и погиб один офицер. Было убито 23 лошади. Возможно, за этот бой Федор Феоктистович получает очередную награду, Георгиевский крест 3-ей степени, а также звание-урядник.
 Во время русско-японской войны 1-ая сотня, в которой служил Родионов, входила в состав 1–го Читинского полка, как уже имеющего опыт войны, полк был одним из первых направлен на фронт. Федор Феоктиствич упоминал в своих рассказах об одном наиболее жестоком сражении в Корее под городом Пхеньяном.
В документальном труде Николая Николаевича Смирнова есть описание боя около города Пхеньяна, где участвовала 1-ая сотня 1-го Читинского полка под командованием есаула Перфильева. Сотня имела задание обнаружить противника на территории Северной Кореи. Когда сотня приблизилась на расстояние 15 километров от Пхеньяна, казаки попали под интенсивный огонь японцев. Лихой атакой сотня выбила японцев со своей позиции, при  этом захватив часть японцев пленными. Сотня получила сведения, что в городе находится большое скопление сил противника. За этот рейд некоторые особо отличившиеся казаки были представлены к награде. (“Забайкальское казачество”). В дальнейшем Первая сотня была включена в знаменитый отряд генерала Мищенко, прославившись лихими набегами по вражеским тылам, добывая не только ценные сведения о противнике, но и нанося огромный урон врагу.
За участие в сражениях с японцами была получена и следующая награда Федором Феоктистовичем - Георгиевский крест (ЗОВО) 2-ой степени и звание вахмистра, а в 1917 году Федор Феоктистович получает первый офицерский казачий чин - хорунжего.
 Младший урядник Константин Михайлович Аксенов родился в 1879 году в станице Бырки. Служил во 2-ой Забайкальской казачьей батареи 1-го Читинского полка. В бою под Ляояном 17-18 августа Константин Михайлович был ранен, но оставался в строю. Здесь отряд генерала Мищенко первый вступил в бой, прикрывая правый фланг русской армии у деревни Шуицыян, отражая все попытки японцев окружить армию.  Против него действовала японская пехотная бригада.
  Вторая батарея считалась одной из лучших в Маньчжурской армии. Умело используя батарею в горных условиях, артиллеристы наносили значительный урон японцам. Обладая хорошей маневренностью, батарея быстро могла развернуть орудия и оказаться в нужном месте в нужное время, помогая казачьим сотням развивать наступление.
Вторая батарея принимала активное участие в боях, находясь в составе Хайларского отряда под командованием генерал-майора Орлова, не раз поддерживая его огнем в нужный, порой критический, момент. Первый жестокий бой произошел на станции Онгунь, где  Хайларский отряд разгромил 10-ти тысячную армию китайцев и освободил Хайлар. Не менее жестокое сражение произошло в районе города Якэши и на Хингане. Только за одно сражение на Хинганских высотах артиллеристы 2-ой казачьей батареи получили 12 Георгиевских крестов.
В районе реки Хунь-хэ лихими налетами отличились казаки 1-го Читинского полка, пять Георгиевских крестов получила каждая сотня.
После революции Константин Михайлович в 1920 году ушел с армией в Маньчжурию. Жил в поселке Верх-Кули, где долгое время был поселковым атаманом. В 1959 году с семьей выехал в СССР, умер в 1964. Его жена - Екатерина Георгиевна, у них было семеро детей: Федор, Василий, Никита, Анастасия, Георгий, Любовь, Мария.
Семен Миронович Лапардин родился в 1979 году
Быркинской станице. С 1901 года находился на службе. В войне с Японией участвовал в составе Первого Читинского полка. Был ранен в легкие, имеет два Георгиевских креста 3-ей и 4-ой степеней.  В Маньчжурии с 1920 года. Жил в поселке Верх-Кули с 15 июня 1920 года. Жена -Аграфена Феоктистовна 1882 года рождения. Своих детей у них не было. Воспитывали приемного сына Никандра  (настоящая его фамилия Шаньгин).
Первый Читинский полк с начала и до конца японской войны находился в составе знаменитого отряда генерал-майора Мищенко и составлял ядро этой боевой единицы. Казаки генерала Мищенко постоянно находились в действии, совершая разведку боем, громя тылы неприятеля, многократно  выручали пехоту, попадавшую в критическое положение. Первое серьезное сражение произошло в окрестностях города Чончжу, с самого начала атака начала развиваться успешно, в городе началась паника. Подоспевшие три японских эскадрона стабилизировали обстановку, со стороны города по казакам был открыт шквальный огонь. Во избежание потерь отряд Мищенко отошел от города.
            Командование постоянно требовало сведений о расположении вражеских войск, а поэтому отряд часто находился в разведке боем и проводил налеты в тылу японцев. За короткий период 21 казак из Читинского полка удостоились высокого звания кавалера Георгиевского креста.
Крупное сражение произошло у города Сюяна, где отряд Мищенко закрепился на горных склонах, заняв выгодную позицию. Японская кавалерия никогда не вступала в бой с казаками, на сей раз были подтянуты силы в количестве целой дивизии (6-8 тысяч).  Японцы решили уничтожить ненавистный им отряд одним ударом, окружив его.  Против японцев у казаков было всего 1200 человек, но не дав окончательно сомкнуть кольцо, отряд вместе с артиллерией вырвался из окружения по горным тропам. Авторитет генерал-майора Мищенко в русской армии был очень велик, он многократно был представлен к высшим наградам, прославил себя и 1-ый Читинский полк, получивший сотни боевых наград за доблесть, проявленную в боях.
Одновременно был призван в действующую армию и старший брат Федора Феоктистовича - Василий Феоктистович. Воевал он в составе 4-го пешего Забайкальского батальона в Хайларском отряде генерал-майора Орлова. В сражении  у станции Онгунь (между городами Маньчжурия и Хайлар) Четвертому батальону выпал сложный участок, ему приходилось вести наступление по открытой местности, и только активное действие 2-ой Забайкальской батареи помогло батальону выбить противника с его позиций, преследовать противника бросились казаки 1-го Читинского полка.
 Десятитысячный отряд китайцев был окончательно разбит и рассеян, множество “боксеров” попало в плен. Отличившиеся казаки из 4-го батальона получили награды за проявленное в этом бою геройство.  За мужество и героизм первую боевую Георгиевскую медаль получил Василий Феоктистович Родионов. Вторую медаль он получил в русско-японскую войну в Маньчжурии.
ДУБОВАЯ
Следующим населенным пунктом по числу жителей считался поселок Дубовая, в лучшие годы своего развития там проживало до полутора тысяч русских и только двадцать китайцев. Основным занятием жителей этого поселка было земледелие. Почва здесь считалась наиболее плодородной, нежели в других местах            Трехречья, поэтому собирали значительно больший высокий урожай - до 150 пудов с десятины. У жителей поселка Дубовая имелось несколько водяных мельниц и маслобойный завод.
    Поселок Дубовая сегодня. Фото Ю. Бимбо                Поселок ДУБОВАЯ расположен в среднем течении реки Дербул,  основание ему положили заимки, построенные Егором Пешковым и Вениамином Волгиным в 1880 году. Первые рубленые избы с приусадебными участками, амбарами и огородами появились в 1925-1926 годах. Это были избы Ивана и Игнатия Золотовских, Георгия, Макара и Петра Кайгородовых и В.П. Каткова.
Как и в других поселках Трехречья административная власть здесь находилась в руках выбираемого на общем сходе атамана, которым до  1945 года считался Андрей Васильевич Башуров, а поселковым писарем был казак Павел Николаевич Волокитин.
 Располагалась деревня на высоком живописном левом берегу реки Дербула. Сразу же за рекой раскинулись великолепные луга, а далее горы, южные склоны которых занимали пашни, а еще дальше высокие хребты, покрытые лесом, где многие жители поселка занимались охотой. Охота была одним из важных промыслов для жителей Дубовой, они считались главными поставщиками пушнины и пантов, которые вывозились в большом количестве из Трехречья. Таким образом, близость тайги определила охоту как важный охотничий промысел для населения, к тому же охота, несомненно, способствовала улучшению благосостояния людей.
Небольшая речушка разделяла поселок на две части, в центре располагались церковь и начальная школа. Мирно и спокойно жили люди, и вот в одночасье все изменилось, жизнь обрела иной смысл, взяла иное направление. С приходом в Китай Красной Армии русское население полностью попадает в подчинение советским органам власти и окончательно теряет свою независимость. Пройдет не более десяти лет, и жизнь в Китае кардинально изменится, покинут русские люди этот благодатный край, где они нашли себе после революции семнадцатого года пристанище на многие годы. Большинство населения поселка Дубовая выехало в Советский Союз на освоение целинных и залежных земель в районах Казахстанских степей.
 У некоторых жителей Трехречья был страх тронуться с места и выехать в ту или иную страну, в конце концов, они решают остаться на месте, надеясь, что постепенно все уладится, утрясется. Но этого не произошло. Начавшаяся, так называемая, “культурная революция” стала прямой угрозой не только сносному существованию оставшихся в Трехречье, но и самой их жизни. Через десять лет после отъезда на целину оставшиеся три русских  семьи в 1975 году вынуждены были навсегда покинуть поселок Дубовую.
ВЕРХ - УРГА
Далее по количеству населения можно остановиться на деревне ВЕРХ - УРГА, расположенной в вершине притока реки Гана-Урге. Деревня Верх-Урга, возможно, одно из первых образований в Трехречье. Здесь появились заимки не только из-за того, что казаки в этом месте стали держать скот, но и для группы золотоискателей, которые тайно мыли золото еще задолго до революции 1917 года. Этот промысел по своей нерентабельности любителями быстро разбогатеть был вскоре заброшен, люди занялись усиленно сельским хозяйством - благо, что кругом были прекрасные места для скотоводства и хлебопашества, а поэтому “золотоискатели”  быстро и успешно вписались в новый образ жизни.
Первыми жителями этой деревни считались Ермолин и Мартемьянов, которые основали сначала заимки, а в 1920 году у них уже появились первые рубленные деревянные избы. Деревня расположена в гористой местности в речной долине на берегу Урги, впадающей в Ган. Деревню справа и слева огибают небольшие речки: Листвянка и Молочайка. Таким образом, располагаясь на склоне горы, Верх-Урга с трех сторон имеет водное окружение. 
Речные долины, горы, покрытые хвойными и широколиственными деревьями, в своем сочетании создают идеальный ландшафт этой местности. Картина не будет полной, если сюда не добавить обилие плодово-ягодных растений. Вдоль рек на всем их протяжении растут ярко-зеленые кусты черемухи и дикой яблони, во время своего цветения они создают живописную картину. В лесном массиве в изобилии растет голубица и брусника, также на отдельных участках леса  можно  встретить землянику и малину. 
После гражданской войны население Верх-Урги стало быстро увеличиваться, вскоре жители построили Михайло-Архангельскую церковь, а затем и школу. Власть в поселке, как и повсюду, находилась в руках атамана, до 1945 года им был хорунжий Афанасий Уварович Акулов. Писарем служил казак Яков Сивирьянович Козлов.
Большими скотоводами и хлебопашцами была семья братьев Богомяковых, они имели все сельскохозяйственные машины и даже трактор. Население поселка Верх-Урга составляло немного менее тысячи человек. В поселке был маслобойный завод и мельница, две торговые лавки. Это был вполне зажиточный и благоустроенный поселок в роскошном природном окружении.
         Семья Н. и А. Нечепуренко                Большинство                русских покинуло деревню в 1956 году, некоторые из них перебрались в полосу отчуждения, в город Якэши, а отсюда уже они уехали в Австралию.  Только несколько семей остались в Верх - Урге до 1970 года, но, испытав на себе деяния  творцов китайской «культурной революции», они покинули Трехречье и выехали в СССР.
УСТЬ - УРГА
Там, где впадает речушка Урга в реку Ган, была расположена деревня УСТЬ - УРГА, ее образование отмечают вместе с образованием поселка Верх-Урга. Первыми поселенцами были Кычиков, Соколов и Фомин. Население в основном занималось сельским хозяйством, в первую очередь хлебопашеством, некоторые охотились на пушного зверя и добывали панты. Занимались жители и рыболовством, имея поблизости богатую рыбой реку. 
Вверх по течению реки Ганн, на расстоянии 20 километров от Усть-Урги, в лесу, находился монастырь. Атаманом поселка до прихода в Китай советской армии был Кычаков Павел Михайлович, писарем - Прокопий Исидорович  Кокухин.
                Семья С. Д. Кычакова и их друзья             Значительная часть населения поселка Усть-Урга выехала в СССР в 1954 и 1955 годах на освоение целины в Казахские степи, другая часть выехала за границу, в Австралию. Как и в других поселках Трехречья несколько семей не пожелали ехать ни на целину - ни за границу, решили остаться на месте.  Задержались они здесь до начала 1970 годов. Возникшая “культурная” революция не только усложнила их жизнь, но и подвергла смертельной опасности, «молодая гвардия» бесчинствовала и издевалась  над ними, требовали, чтобы они покинули Китай.
КЛЮЧЕВАЯ
Поселок Ключевая находится недалеко от слияния реки Дербула с его притоком Дербуканом, в шести километрах к югу от Дубовой. А.А. Волгин, К.Л Зверев и Г. Полуэктов были основателями первых заимок в 1885 году. В 1923 году в поселке уже имелось до двух десятков дворов и была выстроена церковь. Жители поселка занимались как хлебопашеством, так и скотоводством. Некоторые хозяева разводили овец.
Самым зажиточным человеком в поселке Ключевая считался К.Л Зверев, он вместе со своими сыновьями засевал обширные поля зерновыми культурами.  Держал большое количество скота и лошадей, так что вынужден был иметь заимку в верховьях Дербула, где в основном зимовало поголовье скота. Число жителей поселка неуклонно росло, и население Ключевой доходило к середине пятидесятых уже до девятисот человек. Последним атаманом поселка был вахмистр Антон Никандрович Якимов, писарем - казак  Павел Николаевич Варламов.
В 1955-56 годах покинуло поселок все население, за исключением двух семей, которые оставались там до 1970 года. Большая часть населения выехала в СССР на целинные земли, остальные заграницу, в Австралию.
ТУЛУНТУЙ
По соседству с Ключевой находился поселок Тулунтуй, разделенный на две части небольшой рекой: Верхний и Нижний Тулунтуй. В Тулунтуе проживало до шестисот человек, главным занятием было скотоводство, в меньшей мере занимались землепашеством.
Управлял поселком выборный атаман урядник Михаил Лаврович Козулин до 1945 года, т.е. до прихода советской армии. 
Имелась в поселке начальная школа, дальше продолжать обучение детей отправляли в Драгоценку или в Хайлар.
Первые заимки были основаны Жигалиным, Каюковым и братьями Фомиными - Александром и Тимофеем в 1882 году. Русские покинули Тулунтуй в 1955-56 годах, большая часть населения уехала в СССР, остальные заграницу, в Австралию. Две семьи пожелали остаться и задержались там до 1965 года, когда нагрянула “культурная революция”, сделав их жизнь невыносимой, они уехали в СССР.
ПОПИРАЙ
Заимка, основанная Козулиным в 1895 году, послужила началом образования поселка Попирай, расположенного по правую сторону реки Дербул. В поселке имелась начальная школа, китайская торговая лавка. Благоприятные условия привлекли сюда первых переселенцев еще до революции, здесь на заимках зимовал пригнанный с левого берега скот. У некоторых казаков после революционных событий скот так и остался на маньчжурской стороне, поэтому они находились совершенно в ином положении по отношению к остальным беженцам. Находясь в таком относительном  материальном благополучии, они менее болезненно пережили первые годы в изгнании.
 По количеству скота на душу населения поселок Попирай занимал первое место в Трехречье, а его население к моменту отъезда русских из Китая достигло четырехсот человек. До прихода советской армии в Китай поселковое управление находилось в руках выборного атамана. Последним атаманом поселка был Лука Михайлович Пешков.

ЖИТЕЛИ ПОСЕЛКА КАРАГАНЫ.
Первым поселенцем деревни Караганы считают Федора Широких, который основал здесь заимку в 1890 году. Ввиду близости советской границы и постоянной угрозы в двадцатые годы население этой деревни было невелико, всего тридцать пять дворов. Так же,  как и в других поселках, власть была сосредоточена в руках выборного атамана, последним атаманом был Николай Архипович Бояркин.
Полностью покинули деревню русские жители в 1956 году и выехали в СССР на освоение «целинных и залежных земель». Жители, населявшие поселок Караганы: Карелины, Широковы, Фомины, Кычаковы, Кузнецовы, Приезжих, Мигуновы, Раменские, Бронниковы, Даниловы, Бояркины, Дементьевы, Ивановы, Победоносцевы, Загайновы.
После того, как стало известно, что я пишу о Трехречье, некоторые в прошлом жители этого края изъявили желание рассказать о себе и о тех местах, где они проживали. Например, Петр Иванович Приезжих сообщает о своей семье и о поселке Караганы, где они жили до отъезда в СССР на целину в 1954 году. Петр Иванович женат на Татьяне Анисимовне Осенцевой. У него есть брат Михаил (1945 г) и сестра Фрося (1949 г.). Старшая сестра Таня трагически погибла в семилетнем возрасте, по неосторожности соседский мальчишка нажал курок винтовки, пуля попала в живот, спасти не смогли.
«С 1920 года советская власть изымает у богатых и зажиточных крестьян-казаков имущество, жилье и скот. Все, что осталось у казаков, это то, что находилось за границей», - пишет Петр Иванович. Его отец Иван Иосифович (1905 года рождения в селе Талая), в то время семнадцатилетний юноша, работал пастухом на китайской стороне. Был женат на Варваре Захаровне Даниловой (1914 года рождения в селе Бура). Все его имущество в Забайкалье конфисковали, казачьи наделы передали в собственность государству. Позднее к нему в Трехречье перебрались его мать Елизавета и сестра Анна с братом Филиппом. Родители Варвары Захаровны были людьми богатыми, они держали свой скот на заимке по реке Дербул, где и образовалась потом деревня Караганы. Главными занятиями жителей поселка были скотоводство и хлебопашество. Кроме этого занимались охотой на мелкую дичь и рыбной ловлей. Также крупными хозяевами считались Кузнецовы, Фомины, Бояркины и др.
Петр Иосифович рассказывает о нападении хунхузов на русские поселки с целью грабежа, жители вынуждены были ночами нести охрану, разрешено было иметь на всех одну винтовку, но и ту после несения караула нужно было сдавать доверенному лицу. Таким доверенным лицом был сам Приезжих Иван Иосифович.
К отъезду из Трехречья у Приезжих было приличное хозяйство, они могли самостоятельно, своей семьей, пахать, сеять, косить, убирать урожай. И вот жизнь коренным образом изменилась, трудом нажитый капитал вынуждены были отдать за бесценок теперь уже китайским коммунистам. Как сказал отец Петра Ивановича: «С седлом я пришел в Китай, с седлом и уйду», подобное произошло со всеми русскими людьми, куда бы они и в какую страну не уезжали из Китая.
Многие жители поселка Караганы поехали в Советский Союз по той причине, что у них в 1946 году были арестованы и вывезены в концлагеря отцы, мужья, братья. Были среди них и те, особенно в среде молодежи, кто был подвергнут идеологической обработке с 1945 года и поехал на освоение целинных и залежных земель с большим энтузиазмом. С прибытием на место этот энтузиазм приуменьшился, особенно у жителей городов, которые имели минимальное представление о целине.
Везли их на целину в СССР в товарных вагонах, люди сидели на ящиках или просто на полу. Всю группу привезли в Казахстан, затем рассадили на грузовые машины и стали развозить по колхозам. После богатой и живописной природы Трехречья окружающая безбрежная равнина вызвала у них удручающее состояние души, казахстанские степи были пустынными, желтыми, без единого деревца. «Ребятишки, здесь мы жить не будем», - заявил Иван Иосифович своей семье. И действительно, при первой возможности семья Приезжих в 1956 году покидает колхоз и уезжает в город Абакан. Если так отреагировали на освоение «целины» труженики села, то можно представить реакцию городского населения, оказавшегося в таких условиях.
В то время бытовал такой рассказ. Привезли группу «харбинцев» в казахские степи и выгрузили в открытом поле. С машины сошли разнаряженные,  в шляпках и на каблучках дамы и удивленно спрашивают, оглядевшись вокруг: «А где же здесь целина?».
А пока семью Приезжих высадили из машин и разместили вместе с другими по две семьи в саманной избе. Со  слов главы семьи в избах никаких удобств, печи топили кизяком и камышом. Внутри было мрачно, душно и неуютно, по стенам бегали разные червячки и ящерки, кругом было много гадюк. Жара была настолько невыносимой,  что работать можно было только с утра до 11 часов дня и потом с 5 часов вечера до 9 часов.

ТОСКА  ПО «МАЛОЙ РОДИНЕ»
В Абакане у Приезжих были родственники из Забайкалья, попавшие туда вместе со многими, так называемыми, кулакам, которых власти отселили как можно дальше от границы, чтобы приостановить побег казаков в Маньчжурию. Постепенно их семья освоилась на новом месте, попривыкла к местной обстановке,  дети стали учиться, взрослые устроились на работу. Хотя и было Петру Ивановичу только двенадцать лет, когда он покинул Трехречье, но он не забыл этот благодатный край и с какой - то особой теплотой вспоминает свою «малую родину». Видимо, что-то глубоко запало в его душу, если он через много-много лет с такой ностальгией вспоминает о Трехречье. Могу сказать, что подобное чувство испытывают все, с кем мне приходилась при встрече вспоминать тот далекий и навсегда ушедший от нас своеобразный образ жизни.
С душевной теплотой вспоминает свою «малую родину» и Светлана Ивановна Волошина, бывшая Кычикова. Вот ее обращение: «Милые земляки, ведь если мы с вами не зафиксируем на бумаге все, относящееся к нашей милой родине, оно безвозвратно пропадет». Светлана Ивановна приводит слова поэта Валентины Ивановны Карнаевой: «У каждого малая Родина есть, имеем такую и мы, Маньчжурской землёю зовется она, у самой Российской страны». «Вот о ней, моей малой Родине, хочу вспомнить» - пишет Светлана Ивановна в своей повести «Драгоценка – непотерянная планета». В повести отмечен ряд ярких моментов, и имеет место значительный перечень известных в Трехречье лиц.
  Нашла свое отражение, таска по малой родине» и в поэзии «деревенских» поэтов. Александр Свистунов так вспоминает свое детство в Трехречье:
«Все иду по жизни - дальше, дальше,           И в душе - ни спора, ни укора.
От того, что у избы, плетня.                Где б не шел я дальней стороной,
Ты одна навеки и без фальши                Ты – моя надежда и опора,
Деревенька детства у меня.                Детство деревенское, - со мной.
                И
А в памяти-всё что далече:            А по весне опять пионы-
в дали неведомый Хинган             темно-зеленые шары
а между рек троих Трехречье        на вновь зазеленевших склонах
и все снега, снега, снега…        до изнуряющей жары.
                А после-лето, лето, лето:
                черемуха, да черемша.
                По ягоды, по всем приметам,
                мы там шагали не спеша.            
Подобно звучат строки другого поэта, Ивана Бочкарева:
Как хотел бы я долгие годы,           Степи эти и всходы посева,
Где родился, там и прожить.           Жар и холод, наплывы в крови
Эту землю и воздух, и воды,             Соловьиного страсти напева,
Беззаветно и нежно  любить              Журавлинной несчастной любви
                Вы, мои дорогие истоки,
                Через душу мою пролегли.
                И впитал я всю влагу и соки.
                Той суровой, но щедрой земли.
В своих воспоминаниях Виталий Патрин отражает свою любовь к богатой маньчжурской природе:
Только лишь весною     Вот в лесу березка     Оживает роща,
травка степь покроет,    почки распустила,       землю украшая
нежной пеленою             надолго лепесточки     и весной и летом,
все ухабы скроет.           Она в них не скрыла.    нежно благоухая.
Много и подробно пишет о Трехречье вообще и о Драгоценке в частности Сергей Николаевич Прокопьев в своей повести «Драгоценная моя Драгоценка». Пишет о многих лицах и местах, хорошо мне известных, только я, как и другие, не могу понять, пишет он от первого лица или нет.
  Русские люди, покинувшие Китай в середине пятидесятых прошлого столетия, определились с местом своего проживания не только на своей исторической Родине, но многие из них выехали в зарубежные страны, главным образом в Австралию и Америку. Где бы ни нашли свое прибежище русские люди из Китая, они создавали свои общества, будь то исторические, литературные или же объединения выпускников того или иного учебного заведения, создавали казачьи станицы.
 Все это можно рассматривать как ностальгию о прошлом, стремление к общению и встречам, когда вспоминались «минувшие дни», но в то же время как желание сохранить все то, что было унаследовано от своих предков: язык, быт, обычаи, нравы.
  После падения коммунистической системы в России возникла уникальная возможность общения эмигрантов со своими соотечественниками. Из той массы русских людей, которые покинули Китай, большинство выехало в СССР на освоение целинных и залежных земель, остальные оказалась в разных капиталистических странах. И где бы ни устроили они свою жизнь, как бы ни сложилась их судьба, русские люди из Китая старались держаться вместе, как уже упоминалось, создавали разные объединения, общества, издавали журналы, альманахи, газеты и т.п.
Эмигрант, оказавшийся в чужом мире, как бы добротно не устроил свою жизнь, ощущает неполноту своего бытия, он борется за сохранение своей национальной идентичности. Выражается это в постоянном стремлении противостоять ассимиляции молодого поколения, уже рожденного за границей, в попытках воспитывать его в русском духе, православной вере, любви к Родине.
Тем не менее, эта тоска по «малой родине» не чужда и тем, кто, выполняя патриотический свой долг, выехал на освоение целенных и залежных земель на Родину. Они также с душевной теплотой вспоминают то далекое, но незабытое прошлое, что находишь во многих изданиях, печатаемых в России, а также в интернете. Вместе с этим там же читаешь, с какими трудностями повстречались «целиньщики» по прибытии на новое место, особенно в первое время. Читаешь все это, и в голову приходят тургеневские слова из его рассказа: «Крепко не полюбилось ему (Герасиму) сначала его новое житье… он скучал и недоумевал» (Муму). Да оно и понятно! На освоение целины привезли людей из городов, мало или совершенно не знакомых с хлебопашеством и вообще с сельской жизнью. При первой возможности «покорители целины» уезжали в обжитые места, где у многих находились родственники.
Для тех, кто прибыл из сельской местности и столкнулся с новым образом жизни и коллективным ведением хозяйства, тоже было сложно включиться в эту систему. Они были предприимчивыми людьми свободного труда, личной инициативы и полной ответственности перед собой, перед семьей. В новой же обстановке нужно было следовать указке, вчерашний успешный хозяин стал работником.
Возможно, все это порождает ностальгию, но мне кажется, это больше всего воспоминание о молодости, которая не вернется, а для каждого из нас - это лучшее время, и от сознания того, что это уже навсегда утеряно, сердце гложет тоска.    
 Недавно встретил в интернете описание образа жизни тех людей, которые выехали из Трехречья в СССР на освоение целинных и залежных земель в Казахстане в 1954-55 гг.. Расследование вела группа людей, среди них - научный работник Светлана Сергеевна Вебер, которая повстречалась с этими людьми из Китая. В заключение она делает вывод: “Здесь (Казахстане) родились их дети, внуки и правнуки. Но все же, даже сейчас, они немного отличаются от остальных жителей села, как внешностью, так и своим характером и образом жизни. Люди очень трудолюбивые, ответственные, высокопрофессиональные”. Возможно, только тогда исчезнет тоска по “малой родине”, когда окончательно сгладятся эти “отличия”.
КАЗАКИ В АВСТРАЛИИ
Забайкальские казаки, выехавшие из Китая в Австралию, установили связь с руководством Забайкальских казаков в России, в результате чего была создана «Посольская австралийская станица Забайкальского казачьего войска». Что было закреплено приказом Атамана Забайкальского Казачьего Войска Сергея Григорьевича Боброва от 21 июня 2011 года, город Чита, за № 26, и где кроме всего прочего говорится: «Атаманом организатором по восстановлению станичного казачьего  общества «Посольская Австралийская станица» в Австралии Забайкальского войскового казачьего общества (Забайкальского казачьего войска) назначить сотника Бойкова Семена Михайловича.
 Присвоение чинов происходит на основании Указа Президента Российской Федерации от 9 февраля 2010 года №169: «О порядке присвоения старших чинов, не проходящих военную службу членам казачьих обществ, внесенных в государственный реестр казачьих обществ в Российской Федерации».
Станица была зарегистрирована в соответствующих компетентных органах Российской Федерации и Австралии. Одной из основных задач и функций «Посольской станицы» является: «воспитание подрастающего поколения в духе казачьих традиций, содействие культурному, духовному и нравственному воспитанию казаков, пропаганде и распространению русского языка, сохранению и развитию связей с Россией».
В настоящее время на территории Австралии существуют станицы, входящие в состав «Посольской станицы» города Сиднея: 1. Джилонгская – атаман есаул Старцев Александр Анатольевич. 2. Мельбурнская – атаман подъесаул Ильин Александр Александрович.  3. Дондинонгская – атаман урядник Казулин Григорий Васильевич. Помощник атамана – Тюкавкин Димитрий Евграфович.  4. Тасманская - атаман подъесаул Малахов Тарас Ильич.
В интернете «Русская Народная Линия» сообщает, что 25 ноября 2012 года в городе Сиднее на территории Общественного спортивного клуба прошел Большой казачий круг, на котором присутствовали представители от разных штатов и территорий, всего около пятидесяти человек. В работе Большого круга принял участие вице – консул Генерального консульства Российской Федерации Андрей Агафонов, который зачитал приветствие от Чрезвычайного и полномочного посла России в Австралии Владимира Морозова. Чрезвычайный посол заверил казаков Австралийской Посольской станицы, что с его стороны будет оказана всяческая помощь в их деятельности.
 На Большом круге присутствовал Вячеслав Округин, правнук атамана Григория М. Семенова, а также гость из России есаул Уссурийского казачьего войска Федор Кычаков, вернувшийся в Россию из Австралии в начале девяностых годов прошлого столетия.
       К. И. Родионов                Атаман Посольской станицы подъесаул С.М. Бойков и подъесаул Кузьма Родионов содержательно рассказали о своем пребывании на Четвертом Казачьем конгрессе в городе Новочеркасске и передали братский привет от земляков – забайкальцев.
   «С большим воодушевлением слушали присутствующие о том, с какой теплотой встречали посланцев из Австралии на их исторической Родине, о серьезных успехах, которые делает казачество в последние годы», - пишет представитель пресс-службы Забайкальского войскового казачьего общества Александр Полуполтинных РНЛ.
   Атаман Енисейского казачьего войска полковник С.Ф. Глотов отмечаяет патриотическое служение Отечеству и деятельность казаков в деле возрождения и государственного становления Российского и Енисейского казачества. В своем приказе за №43 среди прочих отметил следующих казаков из Австралии: атамана станицы Бойкова Симеона Михайловича, Старцева Александра Анатольевича, Старцеву Ольгу Гавриловну, Овчинникова Александра Ильича и Родионова Кузьму Ильича, наградив их памятной медалью «20 лет возрождения Енисейского казачьего войска».
   Молодые казаки в Сиднее                Необходимо сказать о том, что сегодня формируют казачьи станицы внуки и правнуки тех казаков, которые покинули Родину после революции семнадцатого года и Гражданской войны. Насколько это движение найдет свое продолжение, покажет  время.
ЛАБДАРИН
 Братьями Кустовыми, также Каргиным и Косяковым в 1895 году были основаны заимки к западу от поселка Верх - Кулей в нижнем течении реки Ган. На снимке обозначен Ган и вот эта большая река, какой мы ее знали, превратилась в речушку. Раньше по берегам росли кусты черемухи, дикой яблони, встречались тополя, а также заросли тальника.
Сам поселок был расположен вдоль реки на возвышенном месте и уперался в высокий холм, с которого открывалась живописная картина череды сопок и беспредельная степная даль.
 На том месте, где были заимки, образовалась большая деревня, в настоящее время ЛАБДАРИН стал  городом с новым названием Аргунь. Тем не менее, здесь сохранились все еще крепкие русские дома. После отъезда русских сюда стали переселять большими партиями китайцев из центральной  Маньчжурии и Китая. Город Аргунь является административным центром, здесь государством выстроена новая каменная Св. Иннокентьевская церковь, город насчитывает несколько десятков тысяч человек. До какой-то степени развит туризм, из южных частей Китая приезжают посмотреть на образ жизни “русских”, но уже мало кто из них сохранил русский язык. В городе имеются современные гостиницы, есть даже с русским названием.
 В Лабдарине находится значительное количество православных христиан. Они являются потомками от смешанных браков русских и китайцев. До сих пор они стараются сохранить русские обычаи, нравы, одним словом, там еще теплятся очаги русской культуры. В окрестностях поселка идет разработка угольных шахт, развиваются и другие отрасли промышленности
Но в то далекое “наше” время Лабдарин был обычным поселком Трехречья с жителями, занимающимися сельским хозяйством. Китайцев было несколько семейств, имелись две китайские торговые лавки, к тому же они занимались еще и огородами, снабжая население свежими овощами. В поселке имелась начальная школа, после окончания которой, ученики продолжали образование в Драгоценке или в поселке Верх-Кули. Поселковым атаманом до 1945 года служил Александр Георгиевич Дроздов.               
 Русское население покинуло Лабдарин в 1956 году, большинство выехало в СССР на освоение целинных земель в районе Казахстана.
ЧАЛОТУЙ
А.П. Морозов в 1914 году на правом берегу реки Гана, в его нижнем течении, основал первую заимку, впоследствии на этом месте выросла небольшая деревня ЧАЛОТУЙ, где в середине шестидесятых проживало более трехсот русских жителей. Благоприятные природные условия способствовали занятию скотоводством, а также  разведению овец, которые паслись по широким злаковым долинам. Это была самая богатая по количеству овец деревня в Трехречье.
          Только у одного Александра Петровича Морозова (сына основателя деревни) было около семи тысяч овец. Немного меньше было и у других овцеводов.
Родион Андреевич Ерохин был последним поселковым атаманом, при котором писарем служил Борис Киприанове Первухин. Большая часть русского населения выехала в СССР в 1956 году, только несколько семей оказалось за границей, в их числе и Александр Петрович Морозов, который с семьей выехал в Австралию. Хорошо знаю всю семью Александра Петровича. В семье четверо детей: два сына и две дочери, Петр и Николай, Капитолина и Екатерина. Отличительные черты этого семейства: скромность, добродушие, порядочность.
СВЕТЛЫЙ  КОЛУЙ
На том месте, где образовался поселок СВЕТЛЫЙ КОЛУЙ, вначале была заимка, которую основал в 1910 году Елизар Бизьянов. К 1945 году в поселке Светлый Колуй насчитывалось более пятисот жителей. Проживая в степной зоне, где прекрасные пастбищные места способствовали разведению животноводства, многие жители поселка имели большое количество скота и огромные отары овец, которые паслись по степным просторам круглый год. Вряд ли находился хотя бы один хозяин в этих местах, у которого не было 500-1000 овец.
Трехреченские купцы.1-ый справа сидит И.Е..    У  Ивана Елизаровича и его брата Семена Елизаровича Бизьяновых было более шести тысяч голов овец, к тому же сотни рогатого скота и табуны лошадей. В 1945 году советское интендантство угнало у них почти всех овец и большое количество скота, государственная граница была совсем рядом. Такому ограблению подверглись многие хозяйства Трехречья.  Люди покинули этот благодатный край в 1956 году. К этому времени огромное хозяйство Ивана Елизаровича Бизьянова пришло полностью в упадок. Первоначальный угон скота, овец и лошадей  военными хозяйственными отрядами нанесли ощутимый урон, а окончательное разорение принесло раскулачивание в 1949 году. Брат Семен не имел семьи, умер он еще до отъезда русских на целину в СССР. Единственная дочь Ивана Елизаровича вышла замуж за управляющего его хозяйством Емельянова и с мужем уехала в Бразилию в 1958 году.
Сам И.Е. Бизьянов скончался в Китае. Я его встретил за несколько лет до отъезда в Австралию по дороге между Чанкыром и Тыныхэ. Это уже был старый больной человек, он держал направление в Малую Тыныхэ, куда отдавал на прокорм молодняк (телят), а кому - он не помнил. Позднее разобрались. Грустно было смотреть на человека, который был одним из самых богатых людей Трехречья, и  насколько он был в тот момент беспомощен и одинок. Его родная племянница Анна Михайловна была замужем за Иваном Михайловичем Козулиным, оба ныне покойные.
ЛАПЦАГОР
В степной зоне, по левую сторону реки Гана, находилась небольшая деревня ЛАПЦАГОР, состоящая немногим более чем из двадцати дворов. Основателем деревни является П. Былков, он первый в 1905 году на этом месте построил заимку. Отличительной чертой этой деревни было то, что каждый хозяин имел не менее одной тысячи голов скота и большие гурты овец.
Огромные степные луга простираются от левого берега Гана в среднем его течении и до самой Маргельской долины. Здесь же проходит знаменитый Северный Вал Ченгис Хана. Недалеко от Лапцагора находятся развалины древнего города Хубианра. Жители полностью покинули это селение в 1955-56 гг.
БАРЖАКОН
На берегу небольшой речки Баржакон, которая является притоком Дербула, находился поселок с тем же названием. Поселок расположен в горно-лесной местности, благоприятной для ведения смешанного хозяйства. Баржакон теперь уже известен тем, что здесь скрывался от преследования бежавший из отряда Жуча и Топоркова  рядовой Тимофеев. Молодой человек не вынес зверской жестокости по отношению к мирному населению своих сотоварищей, смерчем пронесшихся по Трехреченским поселкам, и при удобном случае он  сбежал из отряда. 
Основателями деревни БАРЖАКОН считаются П.Д. Баншиков и Т.И. Лопатин в 1922 году. Люди занимались главным образом скотоводством и хлебопашеством. До 1945 года должность поселкового атамана занимал Иван Яковлевич Баншиков. В основном все жители поселка выехали в СССР на освоение целинных и залежных земель в 1954-55 годах.


ШИРФОВАЯ
Деревня ШИРФОВАЯ расположена в вершине реки Гана. Основали поселок старообрядцы-охотники, выходцы с Восточной линии, где они на станции Эхо  временно задержались после перехода границы. В Китай они прибыли в начале тридцатых годов, когда в советской России началась всеобщая коллективизация. Закрепиться на Восточной линии и начать оседлую жизнь где-нибудь в лесной местности считалось небезопасным, повсюду действовали шайки хунхузов, поэтому было принято решение перебраться в Трехречье.
Первыми двинулись на новое место две семьи: Семена Георгиевича Милентьева и Селифона Петровича Будунова. Место для поселения облюбовали в вершине Гана на его высоком правом берегу. Позднее туда прибыло еще несколько семей: семья Семена Калугина, Автонома Куликова, Луки Малахова, Константина Ануфрева, Тамилова, Мартемьяна Гуськова, Федора Волехова. Первоначальное название поселку было дано Красный Яр.
В середине тридцатых годов прошлого столетия в Ширфовую стали прибывать новые поселенцы-казаки из разных мест: семьи братьев Федора и Ивана Кожевниковых, Черепковых, Кайгородовых, Владимира Дементьева, Ивана Михайловича Молокова, Николая Костромина, семьи трех братьев Нечепуренко, Ивачева, доктора Корнева. В 1945 году вместе со взрослыми у Ивачевых арестовали 19-ти летнего сына Ивана, который нигде не служил и ни в каких организациях не состоял, тем не менее отбыл в концлагере полный срок. В начале сороковых население поселка доходило до тридцати дворов.
  Расположенная у самой реки на берегу крутого яра, Ширфовая была окружена горными и лесными массивами. Рассекая на две части поселок, из-за ближайших гор вытекала небольшая речка Ширфовка и тут же она впадала в реку Ган. Перед жителями домов, расположенных на вершине высокого яра, открывался живописный вид на долину, перед их взором извилистой голубой лентой удалялся в беспредельную даль быстрый Ган.
  Река, окутанная с обеих сторон широкой лесной полосой, была особенно величественной и красивой в весеннюю пору, когда на всем ее протяжении начиналось цветение черемухи и дикой яблони. Дурманящий аромат чудного цветения деревьев далеко распространялся по широкой  долине.
Не было достаточно удобных участков для земледелия и скотоводства, поэтому люди дополнительно занимались еще и охотой, все они были прекрасными охотниками. В основном жители поселка, прибывшие с Восточной линии, были бывшими военными, поднявшими вооруженное восстание против коллективизации, но в 30-х вынужденными отступить в пределы Маньчжурии.
             Спрос на пушнину был высок, и охотники неплохо зарабатывали. К тому же зимой и летом занимались рыбной ловлей, что давало небольшой дополнительный доход. Вели меновую торговлю с местным коренным населением, орочонами, которые жили в этих лесах, в своих «гулях», занимаясь охотой. Охота для орочонов была единственным занятием, и военные, как искусные следопыты и стрелки, были весьма успешными охотниками. ;              Тем не менее, старообрядцы-охотники задержались здесь только лет на пять, им нужна была более серьезная охота, в первую очередь на тигров, шкура которых стоила дорого, а если поймать тигра живьем и продать в зоопарк, то это уже серьезные деньги. Несмотря на все еще существующую опасность нападения со стороны хунхузов, они возвращаются на Восточную линию, сначала на станцию Шитоухэцзы, затем переезжают на станцию Ханьдаохэцзы, где начинают хлопотать разрешение на получение участка для постройки домов для первых поселенцев. Разрешение было получено,  началось строительство, и очень быстро вырос поселок, которому дали название Романовка. Название было дано в честь императорского дома Романовых.
РОМАНОВКА
Поселок Романовка попал в поле зрения японских исследователей, которых сильно поразила способность русских в новых условиях успешно организовать и создать достойную для себя жизнь.
Замечательный славянист Накамура Ёсикадзу, который перевел на японский язык “Слово о полку Игореве”, изучал не только хозяйственные особенности русских этого поселка, но их религию, быт и нравы. На эту тему им написано несколько трудов, один из них: “Старообрядческий поселок Романовка глазами японских ученых”, где в заключение он рассказывает о передаче им в Приморский музей многочисленных фотографий, которые отражают все стороны жизни жителей поселка.
Нет других русских поселков в Маньчжурии, которые были бы так широко задокументированы, как Романовка, а фактически до какой-то степени
                Поселок Романовка                можно сказать то же самое и о трехреченских поселках, где отсутствовали фотографы, а поэтому очень мало существует фотографий о жизни в Трехречье, особенно о жизни первых десятилетий.
 Если Накамуру Ёсикадзу интересовала славянская письменность, культура и быт русских, то других японских исследователей  заинтересовал не только их семейно-бытовой уклад, но  и причина быстрой адаптации русских в новых суровых природно-климатических условиях. Они видели и тщательно изучали на примере русских будущее обустройство переселенцев из Японии. Японское правительство имело намерение переселить в Маньчжурию не менее одного миллиона своих граждан
Несколько лет тому назад Накамура Ёсикадзу был в городе Сиднее, мне посчастливилось встретиться и провести с ним значительную часть дня. Накамура прекрасно знает русский язык и у него глубокие познания славянской культуры и быта. На память он подарил несколько своих литературных трудов, в течение нескольких лет мы держали связь, изредка переписываясь, но вот уже долгое время о нем ничего мне не известно.
Большая часть населения Романовки эмигрировала в северо-восточный Китай из Приморья в тридцатые годы прошлого столетия, когда в стране начала проводиться быстрыми темпами коллективизация.  Нежелающих вступить в колхоз подвергли непосильным налогам, разверсткам и урезанию всех человеческих прав. Открытая государственная хлебозаготовительная компания окончательно подорвала крестьянские хозяйства, вдобавок лишение скота и другого имущества подвело крестьянские семьи к грани голода.
 В начале тридцатых доведенные до предела крестьяне с оружием в руках выступали против насилия властей. Наиболее известное Кхуцинское восстание в 1932 году, когда взялись за оружие более двадцати крестьянских деревень. На подавление вооруженного выступления были двинуты значительные силы, в неравной борьбе восставшие были разбиты, и им пришлось бежать в глухие таежные места, а некоторые из них подались в Китай. Большинство осело в Романовке, Медяны, Коломбо и других селеньях Восточной линии, недалеко от города Харбина. Селиться дальше от центров в ту пору было небезопасно, шайки хунхузов действовали повсюду.
Жители поселка занимались в основном хлебопашеством и скотоводством, немаловажное значение в их жизни имела охота на дикого зверя, что являлось главным источником наличных денег. Хороший заработок давала добыча живых тигрят, которые продавались не только в зоопарки Китая, но и в другие страны. Хорошим подспорьем была и добыча пантов, изюбрей  в здешних местах водилось много. Панты продавали главным образом китайцам, они их использовали в медицинских целях.
Условия для занятия хлебопашеством и скотоводством были благоприятные, поля засевались без внесения удобрения. Сеяли главным образом пшеницу, овес, ячмень, гречиху и кукурузу, из огородных культур сажали картофель, капусту, лук, морковь и т.д  Сельскохозяйственная продукция шла исключительно на внутреннее потребление. Некоторые жители поселка занимались пчеловодством.   Первоначально японская оккупация не внесла каких-то значительных изменений в жизнь русских эмигрантов, но с приходом японцев увеличилось число шаек бандитов, так называемых, хунхузов, за счет разбитых китайских воинских частей. Хунхузы занимались главным образом грабежом государственных и частных объектов, нападали и на русские поселки. Часто с хунхузами возникали серьезные вооруженные стычки. Охотники обычно сталкивались с шайками хунхузов в лесу, их умение распознавать заранее их приближение помогало избежать жертв. Описана писателем-охотником Н.Н. Гомбаевым одна из многих стычек с хунхузами в лесу.Калугины, дядя Иван Захариевич с племянником Анисимом, одним зимним утром на               
    Иван Калугин       лошади, впряженной в сани, выехали на охоту в ближайший лес. Проехав километров пять – шесть, они въехали в лесную полосу, извилистая дорога все дальше и дальше углублялась в чащу леса. На одном из крутых поворотов они увидели   идущую по направлению к ним группу хунхузов с оружием в руках. Быстро соскочив с саней, дядя с племянником открыли огонь по хунхузам, последовал ответный. Каждый выстрел охотников не пропадал даром, но вот у Анисима в стволе его берданки     застрял патрон, ружье пришло в негодность. Бой пришлось                вести Ивану одному, часто делая перебежки,    он выжидал момент, и каждый раз пуля настигала цель. Вот уже трое убитых и четвертый ранен. Раздался выстрел, это стрелял сбоку хунхуз, укрывшись за пень, пуля ударила рядом в дерево. Завязалась с ним перестрелка, выдержка и острый глаз охотника не подвели, хунхуз выскочил из-за         Анисим Калугин пня с намерением сделать перебежку до следующей лесины, но прежде чем хунхуз забежал за дерево, раздался выстрел, и он упал. Оставшиеся хунхузы  отступили. Иван почти один вел бой с одиннадцатью хунхузами и вышел победителем.
Стычки с хунхузами заканчивались и трагически для самих охотников. Так, накануне своей свадьбы, погиб девятнадцатилетний Елисей Калугин. Когда Елисей повстречался  на лесной тропе с хунхузом, он не успел сдернуть с плеча берданку, как бандит выстрелил и попал прямо в сердце Елисею.
Нашли охотники главную базу хунхузов, и человек пятнадцать ранним утром окружили хунхузскую стоянку, завязался бой. Из двадцати восьми бандитов вырвалось только восемь, у охотников потерь не было, так они отомстили за смерть молодого парня.
У охотника-писателя Н.Н. Гомбаева есть описание еще одного подобного рода события происшедшего недалеко от города Муданьцзяна, в поселке Силинхэ, расположенном на берегу реки с тем же названием. В осенний период 1933 года все мужское население поселка выехало на охоту в отдаленные места. Об этом стало известно хунхузам, и они не замедили совершить нападение на деревню. Едва стемнело, большой отряд, около ста человек хунхузов, въехал на лошадях в поселок. Целью бандитов являлся грабеж поселка, а также ожидание возвращения охотников, которых намеревались поодиночке обезоружить и забрать пушнину.
Братья Дмитрий и Логин Гостевские вернулись первыми и ничего не подозревая, были схвачены охраной. Их хунхузы оставили в живых, заставляя охотиться на птицу и коз, а всю добычу отдавать им. Сбежать они не могли, так как женщины и дети были в заложниках. Выйдя из поселка, они повсюду оставляли записки, чтобы охотники расположились вокруг горы и залегли.  Время шло, хунхузы начали нервничать. Им объясняли, что охотники ушли далеко, а они в это время один по одному занимали позицию на горе.
Когда собрались все охотники, они приняли решения действовать, но вначале решили вывести женщин и детей из поселка. Им было сказано, что под видом сбора на моление в конце деревни, женщины должы были под покровом темноты уйти в лес. Хунхузы женщинам не препятствовали.
Рано утром охотники открыли огонь, у хунхузов началась паника, они поняли, что попали в засаду. Бросились к лошадям, но меткие пули настигали их. Стрельба хунхузов в сторону охотников была беспорядочной и в слепую, русские же спокойно выбирали цель. Весь день шел бой, когда закатилось солнце, оставшиеся хунхузы под покровом темноты выползли из поселка и скрылись в лесу. Осторожно, шаг за шагом охотники входили в поселок, он оказался пуст.
Хунхузы оставили все, что они награбили и сами побросали оружие, патроны, лошадей (70 голов). На поле боя утром было обнаружено больше пятидесяти трупов хунхузов. У русских потерь не было. Как позднее выяснилось, многие раненые хунхузы умерли в тайге. После этого больше никогда не было вооруженных налетов на русский поселок. 
Учитывая значительную роль охотников в борьбе с хунхузами, японцы снабжали их оружием и боеприпасами. В результате решительных действий охотников в этом районе деятельность хунхузов прекратилась, они вынуждены были  переместиться в другие, более отдаленные глухие  места.
 Вернемся к рассказу о Ширфовой. Недалеко от того места, где был расположен поселок, в                районе верхнего Гана, успешно охотились небольшие группы орочон.  Это был простой и мирный народ, дружественно относившийся к русскому населению. Мой дед (отчим нашей матери) Сергей Матвеевич Крупин охотился с ними долгое время в тайге. По его  рассказам, орочоны - замечательные охотники и стреляют белку (и других зверков) в глаз, чтобы не испортить шкурку. С одним орочоном у него продолжалась дружба до самого отъезда его в СССР в 1954 г.
 Орочоны входят в состав тунгусо-маньчжурских племен, но держатся они обособленно, не смешиваясь с другими народностями, имеют свой язык с небольшим запасом слов, всего несколько сот. Низкорослые, но довольно плотного телосложения, живут они в своих, особых шалашах  (на их языке - гули), с отверстием вверху, посредине находится небольшая печурка, выложенная из камней, где варят мясо, которое являлось для них главной пищей. При полном отсутствии гигиены смертность среди орочонского племени была очень высокой, продолжительность жизни не более 40 лет. Охотясь вместе с орочонами, русские охотники добывали в основном белку,  лису, горностая, колонка, лисиц, волков, изредка попадали рысь и медведь. На мясо добывали косуль и изюбря, которых приходилось подолгу и терпеливо выслеживать. Для ловли куропаток и тетеревов устраивали ловушки, обычно располагая их около хлебных скирдов.
Жители поселка Ширфовая занимались сельским хозяйством, сеяли хлеб, разводили лошадей, скот, овец и домашнюю птицу, а так же, как уже было сказано, занимались охотой и рыболовством. Возле каждого дома обязательно был огород, выращенные  овощи заготовлялись на зиму, одни в натуральном виде (картофель, лук, чеснок), другим делали засолку (капуста, огурцы, помидоры). Производилась засолка груздей, которых встречалось в лесу множество, сушили, а также  коптили рыбу и мясо.               
         Г.Н. и Е.Ф. Нечепуренко       Ширфовая стала широко известна тем, что после вступления Красной армии на территорию Трехречья на подступах к поселку произошло крупное кровопролитное сражение с японцами. Передовой отряд попал в засаду и понес большие потери. Подоспевшие моторизированные части спасли отряд от полного разгрома, утром на следующий день в Покровку прибыла первая группа раненых, молодые женщины поселка помогали ухаживать за ними.        На правом берегу реки  Гана, вниз по его течению,  на расстоянии не более трех километров от поселка Ширфовая, находился Свято-Троицкий мужской монастырь. Как рассказывает Георгий Николаевич Нечепуренко, монастырь этот расположен был на вершине небольшой горы, которую с трех сторон огибала река Ган, образуя полуостров. Все пространство монастырской территории утопало в зелени деревьев черемухи и дикой яблони. Мальчишкой он часто бывал в монастыре, оказывая посильную помощь монахам по хозяйству.
 В монастыре обитало несколько монахов, среди них священноинок Софроний, монах Милетий, Иоанн о. Гурий, впоследствии он будет проживать в монастыре в  Австралии. Во главе монастыря был игумен Филорет, будущий митрополит РПЦЗ. В монастырь игумен Филорет прибыл из Харбина, когда началось  преследование японцами за его решительное выступление против поклонения японской богине Аматерасу. Первоначально архимандрит Филарет скрывался в поселке Усть-Урга в доме Тоболовых, а когда давление на эмиграцию со стороны японцев несколько спало, он был переправлен в Свято-Троицкий монастырь. А когда японцы окончательно прекратили оказывать давление на русское население с требованием поклоняться богине Аматерасу, игумен Филарет вернулся в город Харбин
НАРМАКЧИ
                Недалеко от поселка Верх-Кули находилась небольшая деревня - около двадцати домов - НАРМАКЧИ. Начало этому селению положили казаки Первухины из Аргунска. Главное занятие жителей было овцеводство, благо обширные степные просторы способствовали развитию этой отрасли сельского хозяйства. Скот и лошадей держали в небольшом количестве. Близость Хайларского тракта способствовала успешному сбыту продукции сельского хозяйства в городе Хайларе и на других железнодорожных станциях. В поселке не было церкви и школы, поэтому дети учились в поселке Верх-Кули, и там же люди исправляли свои духовные требы. Все население выехало в СССР в 1955 году на освоение целинных и залежных земель.
ХАЙЛАР
Возникновение города Хайлара нужно отнести к началу восемнадцатого века, когда в 1727 году был заключен русско-китайский договор, известный как Кяхтинский. Этому договору предшествовало другое соглашение, подписанное в 1689 году в Нерченске, где указывалось на разграничение пределов России и Китая. Согласно новому установлению границ, левая сторона Аргуни от самого ее истока и до устья реки считалась владениями России.
Река Хайлар берет свое начало в горах Большого Хингана и является истоком реки Аргуни. Таким образом, вся северо-западная часть современной Маньчжурии, Барга, принадлежала русской империи. Торговля русских купцов на территории Северной Маньчжурии делала кочевников зависимыми от продуктов ремесленного производства при обмене его на скот. Соседняя провинция Монголия в силу тех же торговых  обстоятельств становилась привязанной к торговым рынкам России, что вызывало в то время недовольство китайских властей. Во избежание напряженности и для установления добрых и мирных отношений между Россией и Китаем по Кяхтинскому договору определено окончательное разграничение между государствами. По этому договору  Барга, которая в дальнейшем станет пристанищем для русских беженцев, отошла к Маньчжурии. Чтобы закрепить право на эту территорию и обозначить свое присутствие на этой земле, по приказу цинского императора была заложена в 1734 году небольшая крепость Хайлар (На монгольском языке слово Хайлар обозначает «место, где растет дикий лук»).
Первоначально крепостные стены были выложены из самана, небольшие помещения были отведены для малочисленного гарнизона, в обязанность которого входило несение постоянной пограничной службы. Значительное развитие и рост города Хайлара отмечается в период строительства Китайской Восточной Железной Дороги (КВЖД).
При строительстве Транссибирской железной дороги посчитали, что будет целесообразным для России провести часть дороги через территорию Маньчжурии, что, несомненно, ускорит строительство и
         Хайлар в конце двадцатых годов    сократит материальные расходы. С проведением железнодорожной магистрали в Маньчжурии, Хайлар вскоре становится  крупной ключевой станцией и, безусловно, содействует быстрому промышленному развитию этого края.  Пройдут годы, и Хайлар станет административным центром аймака во главе с чиновником – амбаней.
  Полотно железной дороги проходило на расстоянии пяти километров от Старого Хайлара, где разместились первые поселенцы. По другую сторону железной дороги Управление КВЖД выстроило добротные каменные дома для обслуживающего железнодорожного персонала. В поселке имелась двухэтажная школа, административное здание, а в 1903 году была выстроена деревянная Спасо-Преображенская церковь.
После революции территория между старым городом и железнодорожным поселком стала застраиваться домами русских беженцев. Особенно быстро за счет русских беженцев стало увеличиваться население города Хайлара, когда была построена лесная гавань в устье Имина (Имингола) братьями Воронцовыми.
В тридцатые годы Хайлар становится вполне сформировавшимся краевым городом, разбитым на ряд районов с русскими названиями: Старый город, Остров, Подгорный, Роща и Присячи. Русские названия также были присвоены главным улицам города: Первая (2 улицы), Вторая (2 улицы), Третья, Тверская, Романовская, Николаевская и Александровская.
Город Хайлар находится как бы в котловане, окруженном со всех сторон песчаными дюнами, и во время сильных ветров (а здесь это явление довольно частое) город буквально заносит песком. Население города составляли главным образом китайцы, русские, татары, монголы и евреи. В конце тридцатых годов прошлого столетия вполне сформировавшаяся русская колония имела свою Русскую Среднюю Школу. Начальная школа (четыре класса) имелась у татар, по ее окончании их дети продолжали свое образование в русской школе.
Отмечено в прессе влияние многих известных преподавателей на образовательную систему города Хайлара, среди них в первую очередь: Михаил Алексеевич Кузьмин, Лидия Фроловна Шамшурина, В.К. Левашко, Н.К. Иванов, Петр Николаевич Поручко, А.И. Тавчев, П.И. Кречетов, И.А. Куклин и преподаватель китайского языка Н.И. Сметанин и другие. В сороковые годы прошлого столетия город Хайлар в экономическом, промышленном, торговом и административном отношениях становится центром уже для всей огромной территории Барги.
          После отъезда большинства русских на освоение целинных и залежных земель в середине прошлого столетия, средняя школа в Хайларе продолжала функционировать. Был значительный приток учеников с периферии и даже из Трехречья, обучение шло по полной программе. Преподавателями школы до самого отъезда из Китая в разные страны мира, были: Николай Васильевич Брусенцев (инспектор), Лидия Петровна Павлова (директор), Валентина Александровна Павлова (Брусенцева), Ольга Александровна Брусенцева, Наталья Александровна Плюснина, Ирина Ильинична Овчинникова, Антонина Иакинфомна Черных, Павел Васильевич Шахматов.
Широко раскинувшийся на берегу реки Имин-Гол, левого притока Аргуни, город жил состоятельно и привольно. Здесь развили свою деятельность десятки коммерческих и вспомогательных учреждений, торговых и производственных предприятий из разных стран, при всем этом Хайлар являлся также и культурным центром.
ПОСЕЛКИ В ДОЛИНЕ  ГАНА
Сама Барга отделена от основной части Восточной Маньчжурии горной цепью Большого Хингана. Большой Хинган берет свое начало у берегов реки Амура и на всем своем протяжении он является водоразделом многочисленных больших и малых монгольских и маньчжурских рек. Скалистые горы северной части Большого Хингана  покрыты лиственными и хвойными дремучими лесами, которые к югу по хребту постепенно исчезают, переходя в лесостепь.
В южной своей части Большой Хинган представляет цепь высоких гор с острозубчатыми вершинами и крутыми отвесными склонами, покрытыми каменистой поверхностью и большими глубокими ущельями. На западном склоне Большого Хингана хвойные породы совершенно исчезают, на смену приходят лиственные деревья: дуб, черемуха, рябина и ива. Подобная флора наблюдается и в средней части Большого Хингана, постепенно переходя в степную растительность.
Малый Хинган фактически является продолжением Большого Хингана, но высота его гор с плоскими вершинами незначительная, на юге они постепенно понижаются и переходят в песчано-глинистую равнину. Общая длина горной гряды около 500 км. Растительность Малого Хингана отличается разнообразием лесных пород, здесь уже встречаются клен, липа, ясень и дуб на его южной части. На северных склонах елово-березовые и лиственные деревья, нередко можно встретить маньчжурский орех и, широко используемый в медицинских целях, женьшень.
В горах и лесах Большого и Малого Хинган водились многочисленные виды животных и зверей, что привлекало охотников со всей Барги.  Охота на изюбря (один из самых крупных оленей в природе), цзерена и косулю являлась обычным охотничьим делом, мясо служило большим подспорьем для жителей ближайших к Хингану поселений. Из крупных зверей в небольшом количестве встречались даже тигр и леопард, но главная охота была на пушного зверя: белку, соболя, колонка, горностая и т.д.
УСТЬ - КУЛИ
На берегу реки Ган, в двенадцати километрах от деревни Верх-Кули, была расположена небольшая деревня Усть-Кули, дворов в тридцать, имелась начальная школа и две церкви: старообрядческая во имя Успения Божией Матери и новообрядческая во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Основателями деревни Усть-Кули считают Е.В. Волгина и Парамонова в 1907 году, построивших здесь заимки.
 Управление поселком находилось в руках выбираемого обществом атамана, каковым к приходу советской армии считался Виссарион Михайлович Кирпичников, при нем служил писарем Петр Васильевич Безпрозванных.  Главными занятиями жителей поселка считались хлебопашество и скотоводство, овец разводили в небольшом количестве. Простор полей позволял заниматься любым видом хозяйства, плодородная почва щедро вознаграждала труженика за тяжелый крестьянский труд. Плодили домашнюю птицу, главным образом куриц, уток и гусей. При каждом доме имелся огород, где выращивались разные овощи, которые, запасая на зиму, хранили в «погребах». Кроме этого некоторые жители поселка занимались рыболовством, богатая рыбой река Ган обильно снабжала жителей поселка разного сорта рыбой. Занимались люди и охотой, главным образом на диких коз, волков, лисиц и белку.

       
ПОКРОВКА
Деревня Покровка расположена на берегу реки Илгачи, самого большого левобережного притока Гана. Левый берег реки довольно холмистый, возвышенный, вдоль него без какой-либо планировки разбросаны деревянные постройки жителей, и только по обе стороны главной улицы существовал некий порядок, ровными рядами располагались дома с палисадниками. В 1925 году здесь впервые появились заимки, основателями которых являлись Александр Афанасьевич Вырышев и Пятков. В основном жители деревни занимались скотоводством и землепашеством.
Деревня Покровка, по сравнению с другими поселками Трехречья, имела население, состоящее из разных сословий. Наряду с забайкальскими казаками находились крестьяне не только из сибирских деревень, но и из центральной России. Были здесь рабочие воткинских и ижевских оружейных заводов, служащие государственных учреждений, интеллигенция и т.д.
 В.И.Лещев, П.П. Боков с женами            Бывший рабочий воткинского завода Владимир Иосифович Лещев основал большую кузнечную мастерскую, и как кузнец он славился далеко за пределами Покровки. Была еще одна кузница Ивана Дорошенко. Имелся магазин Григория Ивановича Кудина, торговая лавка китайца, небольшой овчинно-шубный завод В.С. Шахматова, было налажено производство разных посудных изделий в гончарной мастерской Л.В. Ширяева, у Сергея Матвеевича Крупина была большая пасека (до 100 улей).
 После войны у братьев Вохрановых появились грузовые машины. У М. Грамовского в вершине реки была водяная мельница, моторная мельница была и у Т.И. Ушакова.
В деревне было две церкви. Первая - старообрядческая, во имя Покрова Пресвятой Богородицы в центре деревни, на возвышенности. Настоятелем храма был священник Иоанн Старосадчев.
 Вторая - Новообрядческая церковь в честь иконы Казанской Божией Матери находилась в конце главной улицы на широкой площади, где в свое время казаки устраивали парады и джигитовку. Имелась начальная школа,  работал молодежный клуб и контора поселкового управления.
 Управление поселком было сосредоточено в руках выборного атамана, которым в Покровке до прихода советской армии  был прапорщик Владимир Алексеевич Евфорицкий. Функционировал и третейский суд как один из видов альтернативного урегулирования споров. Наш отец В.С. Шахматов был в составе этого суда.
Покровка - это место, где я родился, а поэтому дерзну несколько дольше задержаться на этом уникальном поселке и местности его окружающей.
 К тому же описание этого русского поселения даст ясное представление читателю и о других более чем двадцати поселках Трехречья, в которых протекал идентичный образ жизни, и которые находились в сравнительно одинаковых природных условиях.   
  Илгачи - небольшая извилистая горная речка с крутыми и шумными перекатами, с многочисленными большими и малыми  заливами. От самых Хинганских отрогов узкой голубой лентой тянется она среди гор, пересекая долины мелких речушек, принимая их в свое русло. Ближе к устью быстрая река выходит на равнину, а здесь она уже более широкая, и течение ее замедляется.
Зимой река замерзает, только на перекатах она по-прежнему журчит, не поддаваясь жгучим морозам суровой зимы. Илгачи впадает в самую большую реку Трехречья - Ган, являясь его единственным левым притоком. Оба берега реки покрыты густыми зарослями различных кустарников, шиповника, деревьями дикой яблони и черемухи. Изредка встречается вяз, осина, тополь, да в некоторых местах, склонившись до самой воды ветвями, кудрявая ива. Между деревьями встречаются кустики малины, мелкоцветной смородины и рябины с оранжево-красными ягодами.
Ранней весной, как только начинает таять снег, мутные ручьи бурными потоками устремляются в реку, она быстро наполняется и, вздувшись, с грохотом разрывает свой зимний покров. С шумом и треском плывут льдины, громоздясь одна на другую и, разбившись на части, исчезают в пучине мутных вод. Иногда река выходит из берегов, топит окрестные луга и постройки жителей на низких местах. После одного из наиболее больших наводнений многие жители поселка переселились подальше от реки на возвышенные места.
 В весеннюю пору, еще не успеет последний снег сойти с   полей, а природа уже начинает оживать, просыпаться от долгого зимнего сна. С первыми теплыми весенними лучами солнца на пригорках и на опушках леса появляются первые весенние цветы - подснежники, самое раннее мелколуковичное растение. Что интересно,   белоснежного цвета цветочки появляются одновременно с листьями и эти невысокие растения густо украшают первые               проталины. Одновременно с подснежниками набухают почки                на деревьях черемухи и яблони, вскоре они покрываются тёмно-зелёной листвой, начинают ярко цвести, наполняя                воздух сладостным благоуханием.
Взору представляется неописуемая красота, на всем своем протяжении река одевается в сказочный убор, покрываясь кудрявой сиренево-белой каймой цветущей черемухи и яблони.
Утро. Природа все еще дремлет, но вот вдали начинает белеть восток, угасают последние звезды и вскоре полностью исчезают. Огненным пламенем загорается утренняя заря, и первые лучи солнца устремляются на землю, засияв яркими красками на траве, покрытой крупными каплями росы.
Хорошо в раннюю утреннюю пору быть в лесу, когда долина еще покрыта густым туманом, а от реки веет легкой прохладой, и кругом ни звука, в природе в это время чувствуется какая-то особая трогательная тишина и спокойствие. Приятно ощущать эту нежную без озноба прохладу только что ушедшей ночи и это небо над головой, которое уже светится своим изумрудно-бирюзовым светом.
Неудержимо льются горячие потоки солнечного света на просыпающийся Божий мир. Кругом все оживает, воздух наполняется потоком звуков, пением и щебетанием птиц, в траве неумолкая стрекочут кузнечики, разноцветные бабочки порхают над полями. Легко и привольно дышится в объятьях этой таинственной своеобразной северной природы, и трудно себе представить иную, более живописную картину раннего утра.
Нелегкой и сложной была жизнь первых поселенцев этого живописного северного края, напряженным трудом они осваивали эти необжитые места без лишних средств и какой-либо помощи. Особенно трудно было тем, кто в прошлом не был связан с сельским хозяйством, им нужно было осваивать крестьянский труд и познавать разные стороны крестьянского быта.
Глубокая вера в Бога воодушевляла людей; для них высшим идеалом была и осталась вера отцов, вера православная. В горячем  искреннем исповедании веры черпали духовные и творческие силы, столь необходимые в борьбе за свое существование, за создание духовного и материального благополучия.
Земля в Трехречье, как уже упоминалось, считалась весьма плодородной, обработка ее производилась соответственно местным природным условиям. Если весна была ранней, то посевы хлебных злаков начинались в конце апреля, а если поздней, то посевы производились в мае. Чтобы добиться хорошего урожая, лучше всего было использовать новую землю (целину), которую вспахивали в предыдущее лето. Собирали неплохой урожай и с перелогов, то есть с пашни, где до этого был собран лишь один урожай. После посева в летний период и до сенокоса производится вспашка целинных земель, некоторые пашут пары, и все это остается до следующей весны.
Для жилья во время полевых работ строились заимки приблизительно в 7-8 километрах от поселка. Наша заимка находилась в живописном месте около самого родника, на расстоянии семи километров от Покровки. Кроме нашей заимки в этом же месте было еще пять заимок односельчан. По крутому южному склону горы сквозь редкий лесок шла вверх, извиваясь, дорога, при спуске с хребта она огибала скалистый мысок и подходила прямо к нашей заимке.
Затем дорога резко уклонялась вправо, уходила дальше, скрываясь за пригорком, по направлению к другим домикам-заимкам хлебопашцев. В горячую пору полевых работ движение по дороге было постоянным, казалось, весь народ выехал из поселка, вместе с мужчинами трудились и женщины. Еще больше стало трудиться женщин в поле после того, как у многих из них были арестованы чекистами мужья в 1946 году.
Заимки представляли собой небольшие рубленные деревянные домики. При входе в заимку, обычно справа, располагалась печка, слева стоял стол под единственным окном, на стене располагались полки. За печкой были устроены нары, на противоположной стороне у дверей стояла небольшая деревянная кровать. В переднем углу, почти под самым потолком, находилась икона.
Во время пахоты 8-9 летние мальчишки исполняют роль пристяжного, то есть управляют лошадьми, которые тянут плуг. Умелой рукой направленные лошади “берут” борозду, и острый лемех с хрустом врезается в ровную поверхность нивы, ровными рядами вдоль пашни ложатся земляные пласты. В воздухе чувствуется запах свежей земли, и вдруг неизвестно откуда появляются грачи и с резким криком бросаются на борозду, выискивая червячков.
Обычно работа начинается до солнца, но вот оно показалось из-за гор и бросило на проснувшиеся поля лучезарный поток света, кругом все ожило и засияло. В лазурном небе, заливаясь от весеннего восторга, парит над землей серенький жаворонок.
Детей рано приучали к труду, и эти мальчишки играли значительную роль в сельскохозяйственных делах: на сенокосе они волокушники,  в период землепашества – пристяжники, на них также лежала обязанность пригнать с поля лошадей и в нужное время их напоить.
Поля кругом еще окутаны серым густым туманом, и крупными каплями росы обильно покрыта трава, но это не смущает мальчишку,  он уверенно идет на звук спутанных цепями лошадей. Надев на каждую лошадь узду, распутав ноги, паренек ловко вспрыгивает на одну из них и устремляется к заимке.
ОБРАЗ  ЖИЗНИ ТРЕХРЕЧЬЕНЦЕВ
 Жизнь населения в Трехречье мало чем отличалась от той  жизни, которую оно вело до революции в Забайкалье и в других местах Сибири. Деревни строились тем же порядком и по тому же принципу как в родных местах и очень напоминали поселки Забайкалья. Также планировались прямые широкие улицы, деревянные рубленые избы, у некоторых жителей пятистенные, с двумя или тремя окнами. В доме была «русская  печь», где выпекался хлеб, кроме этого была еще печь, где готовили на плитах пищу. В переднем углу висели иконы.
Полы стелили из лиственничных досок, покрашенных охрой. Крыши крыли драньем, берестой или тесом, весьма немногие жители употребляли оцинкованное железо, фасад дома выходил во двор с палисадником. Вход в дом шел со двора через сени, у некоторых жителей к дому  примыкал амбар. Помимо жилого дома на усадьбе еще строились зимовья, амбары, бани, стайки и помещения для птицы, строились навесы, куда размещали сельскохозяйственный инвентарь, телеги, сани, сбрую.
Строительным материалом считалась лиственница, для производства саней, телег и домашней обстановки использовали березу. Зимой дома отапливались и лиственничными дровами, но в основном березовыми. Последние годы ужесточились правила вырубки леса, приходилось углубляться все дальше и дальше к предгорьям Хингана.
 Позади усадьбы почти у каждого жителя имелся небольшой огород, где высаживали в мае месяце овощи. Как уже  ранее упоминалось, в огородах высаживали картофель, капусту, морковь, огурцы. Также редиску, брюкву, свеклу, тыкву, лук-батон,  лук-шалот, чеснок, укроп. Помимо того, что овощи употреблялись сразу после созревания прямо с огорода в свежем виде,  овощи также засаливали, заготовляя на зиму, и хранили обычно в особых помещениях – «погребах».
Иными словами трехреченцы полностью сохранили традиционный уклад образа жизни, который  существовал в Забайкалье и других местах России. Отмечалось это не только в  повседневной жизни, но и в праздничные дни. Люди умели и любили работать, но умели отдыхать и веселиться.
В праздник первым долгом шли в церковь, широко и торжественно отмечали Пасху и пасхальные дни. Пекли куличи, красили яйца, при встрече “христосовались”, посещали дома родственников и друзей, все это заканчивалось угощением. Молодежь и дети качались на качелях, играли в лапту, городки и прочие игры. До 1945 года во время казачьих праздников устраивались парады, затем бега на лошадях, проводилась джигитовка, казаки показывали свою удаль.
 Широко справляли масленицу, с большим размахом отмечались хромовые праздники, съезжались гости и из других деревень. Иногда бега на лошадях устраивались довольно серьезно, на “кон” ставились солидные суммы, однажды, как я припоминаю, разыгрывались два быка. Быки, в то время играли большую роль в хозяйстве.
 У Ивана Пономарева и Михаила Вахранова у каждого было по быку, которым не было пары, так вот они решили устроить бега, кто выиграет, у того будет пара.  Двухлетки должны были бежать дистанцию в одну версту.  Наездниками были подростки. Когда начался бег, лошадь Понамарева вырвалась вперед, но потом она почему-то свернула в сторону и, пока мальчишка выправлял ее на дорогу, время было потеряно, и лошадь Вахранова выиграла. Он взял эту пару быков и довольный направился домой.
Также особенно торжественно отмечались Рождество Христово, Троица, Вознесение, Благовещение и другие двунадесятые праздники. Одежда у казаков была такой же, как в дореволюционное время. Мужчины носили шаровары и рубахи, подпоясанные узким казачьим ремешком с набором. Женщин - юбки и кофты.
В праздничные дни казаки надевали форму казачьего Забайкальского войска-гимнастерки и брюки с желтыми лампасами, фуражки с околышем и с кокардой, а также надевали папахи  с желтым верхом (цвет Забайкальского войска) и сапоги.
Женщины в праздничные дни одевались особенно ярко, выделяясь своей нарядностью, надевали золотые кольца и серьги, шею украшали разноцветными бусами.   В зимнюю пору мужчины и женщины носили полушубки, шубы разного покроя и стиля, рукавицы или перчатки. Зимнюю обувь составляли унты и валенки, а летом большей частью ходили в ичигах и сандалиях, в праздничные дни надевали сапоги, ботинки. Женщины зимой надевали роскошные пуховые шали или шерстяные платки, а летом хлопчатобумажные или шелковые косынки.
Законной властью в каждом поселке считался выбранный народом на общей сходке атаман, формально утвержденный китайским уездным начальником –                д а о т а е м. Атаман имел в помощь себе правление, которое состояло из его помощника, писаря и казначея. Фактически даотай не вмешивался в дела казачьей вольницы и не отличался особым рвением по службе. Вот как описывают жизнь в поселке Щучьем в двадцатые годы: «Случалось так, что в дни общепоселковых праздников, когда захмелевшие станичники начинали опасно группироваться и недвусмысленно близко приближаться к зданию уездной администрации, местное начальство во главе с «даотаем» предпочитало быстренько выехать из Щучьего и переждать время народных гуляний где-нибудь в Хайларе или Цицикаре. А то бы чего дурного не вышло. На Рождество и на Пасху «служебные» командировки местных чинов продолжались тягостно долго и сопровождались спешным отъездом по «неотложным делам» (Современная российская, восточная беллетристика)»
Глава уездного правления давал указания поселковому атаману, который приводил их в исполнение. Атаманы являлись помощниками полиции, а среди казаков они пользовались непререкаемым авторитетом. Они имели право назначать те или иные наказания за незначительные нарушения. Провинившаяся молодежь несла общественную нагрузку, большей частью вела заготовку дров для школы или для помещения поселкового управления.

«ЗОЛОТОЕ  ДНО»
Высокую хозяйственно-экономическую характеристику Хулунбуирскому району и в частности Трехречью давала пресса того времени, отмечая, что в торговом и экономическом отношениях оно представляет большой интерес для коммерческих  кругов не только русской колонии, но и зарубежных фирм. Нашли большой спрос продукты скотоводства - мясо, масло, шерсть, кожи, овчины, а также добыча охотников – пушнина и панты. Огромные лесные площади положили начало развитию лесопромышленности  еще в 1914 году, когда между монгольскими и русскими властями было достигнуто соглашение. Русским гражданам было представлено в эксплуатацию огромные массивы леса на Западном склоне Большого Хингана.
Исследование ископаемых вызвало огромный интерес промышленного капитала, началось интенсивное исследование недр земли. В настоящее время активно производится добыча  полезных ископаемых, появились промышленные предприятия, построены железные дороги. Но, говоря об этом, я хочу сказать:  какое перспективное будущее могло ожидать русских людей в этом благодатном крае, если бы не произошло то, что произошло.
Ну, это другая тема, другая история когда-то «русского» края, где сейчас мало что напоминает о проживании здесь, на этом месте, русского населения, разве что полуразрушенные деревянные избы. 
Следует упомянуть слова известного историка П. Доценко, он в свое время писал: «Какой поучительный урок! Русских эмигрантов в Трехречье от родины отделяла только пограничная река Аргунь.
 «Живя, в сущности, рядом с Забайкальем, почти в одинаковых естественно-географических условиях, но под разными политическими системами управления, забайкальцы и трехреченцы, однако, находились в резко противоположных условиях хозяйственной жизни: первые страдали от голода и были постоянно под угрозой ЧК, вторые-жители Трехречья - скоро забыли нужду и личными усилиями нерегламентированного свободного труда создали свое благополучие, которому стали завидовать те, кто не мог уйти из-под коммунистической опеки в родном крае».
 В подтверждение вышесказанного мне удалось встретить в интернете рассуждение жителя одного из пограничных поселков на левом берегу Аргуни местного пожилого человека Фрола Михайловича Овсянникова. Его рассказ записал Виктор Балдоржиев, автор многих литературных трудов: «Там (на китайской стороне, прим. П.Ш.) была русская деревня, тоже Дамысово называлась, - разъяснял Фрол Михайлович Овсянников. Оказалось, что было две деревни с одним названием – одна на русском, другая – на китайском берегу.
   - Все работящие уходили на ту сторону, строились, называли деревни старыми названиями. Вот и отсюда ушли, - продолжал старик. – Мальчонкой я часто бегал туда. Хотя и ловили меня иногда пограничники. Сытно жили наши земляки. Лавки были китайские. Скота много, хлеба тоже много. А тут мы жили голодно. С нашего берега смотрели зло и завистливо: опять разбогатели… Осенью 1928 или 1929 года я привычно перебрался на тот берег. Там меня часто подкармливали. Прибежал в деревню…  Все было порушено. Кровь, гарь. Всюду валялись убитые люди, скот. На улице лежала истерзанная русоволосая девушка, вокруг нее ходили свиньи. И обгрызали ее…
       Через много лет мой друг, житель села Дамысово Нерченско-Заводского района, Владимир Зырянов привез мне из Китая газеты 1929 года с этими материалами, и перевод иероглифов с памятника. Оказалось, что китайские власти увековечили на камне убитых русских русскими».
 Далее Виктор Балдоржиев делает свой вывод и говорит: «Я бы посчитал опубликованные в современных изданиях и Интернете материалы о Трехречье белогвардейской пропагандой того времени, но рассказ Флора Михайловича будет звучать во мне всю жизнь, и памятник будет стоять перед глазами. Их много на той стороне» (Казаки в Маньчжурии Предыстория).               
  Люди по левую сторону Аргуни знали о привольной жизни русских беженцев на Маньчжурской стороне, а это для большевиков было как острый нож. Большевики не могли больше мириться с таким положением дел, и они начинают действовать.
Об этом, продолжая, пишет историк П. Доценко: «В головах этих обездоленных людей нередко, вероятно, вставал вопрос: «Почему?» И вероятно потому все чаще коммунисты стали уделять внимание трехреченцам, которых они обратили в «белобандитов», якобы под видом мирных жителей концентрирующих свои силы для нападения на советскую родину. По адресу трехреченцев сыпались страшные угрозы, которые, наконец, и были приведены в исполнение»
ОККУПАЦИЯ  МАНЬЧЖУРИИ.
В 1925 году между СССР и Японией была подписана конвенция, установившая дипломатические и добрососедские отношения между двумя странами. Но вначале  тридцатых годов международная обстановка на Дальнем Востоке резко обострилась, сильно ухудшились отношения между Советским Союзом и Японией, особенно после того, как последовало вторжение японской армии на территорию Маньчжурии. Япония вплотную приблизилась к границам СССР, и это заставило его в экстренном порядке укреплять свои дальневосточные рубежи.
 В это же время Япония налаживает союзнические отношения с Германией и Италией и, согласно договору, ни одна из этих стран не имеет права без взаимного согласия заключать с Советским Союзом какие-либо политические соглашения. Четко определенную позицию высказал министр иностранных дел Японии на заседании Тайного совета: “Отныне советская Россия должна считаться с фактом, что ей приходится стоять лицом к лицу с Германией и Японией”. В правящих кругах Японии ни у кого не было сомнения, что война Советского Союза с фашистской Германией неизбежна. Вскоре последуют провокационные действия японской военщины на Дальнем Востоке.
Оккупация Маньчжурии началась 18 сентября 1931 года и была встречена великими державами безответственно, Совет Лиги Наций отреагировал на обращение Китая только 16 ноября 1931 года, спустя два месяца. Еще через месяц, была направлена комиссия из представителей пяти держав: Англии, Италии, Франции, США и Германии. С самого начала Совет Лиги Наций показал нежелание воспрепятствовать японской агрессии и с молчаливого согласия вышеуказанных стран, почти беспрепятственно продолжалась оккупация Маньчжурии.
В течение последних пятнадцати лет Маньчжурия фактически была независимой от Китая, это помогло Японии быстро сформировать новое государственное объединение Маньчжу-Ди-Го и огласить как “Маньчжурская империя” во главе императора Пу И.
Вся административная и политическая власть так называемого государства Маньчжу-Ди-Го теперь будет находиться в руках японских  чиновников и советников. 
       ПУ – И.       Также официально в 1932 году 15 сентября японское правительство подписало с правительством императора Пу И  протокол, согласно которому были легализированы экономические и политические интересы Японии на территории Маньчжурии.
Для совместной обороны от внешнего врага, согласно заключенному договору, Япония вправе иметь на территории Маньчжурии необходимый состав своих вооруженных сил. Такая неопределенная формировка договора с правительством императора Пу И позволила Японии беспрепятственно довести численность войск почти до одного миллиона солдат.
И сразу же после оккупации Маньчжурии японское правительство усиленно проводит политику закрепления своего присутствия на территории Китая. Создаются мощные военные базы, военные аэродромы, в стратегически важных пунктах устанавливается система оборонительных укреплений. Японцы приступили к развитию легкой и тяжелой промышленности, которой до этого в Маньчжурии не существовало. В итоге японцы обеспечили себе не только военную мощь, но и создали устойчивую жизненную базу в этой части Китая.
Всего за четыре года японцы создали мощные оборонительные сооружения в районе города Хайлара, вокруг него были расположены многочисленные железобетонные доты и другие военные объекты. Особенно сильно  укреплена была цепь гор, находящихся по правую сторону реки Аргуни, японцы их густо усеяли долговременными огневыми точками в несколько ярусов. Кроме легкого оружия еще имелись артиллерийские орудия разного калибра, зенитки и тяжелые пулеметы. Вся эта оборонительная цепь была соединена бетонированными подземными ходами сообщения, помещениями, где хранились боеприпасы, оружие и продовольственные запасы.
 Помимо всего этого были сооружены различного вида инженерные заграждения. В основном это был катакомбный город, растянувшийся на многие километры. Здесь также находились жилые помещения, военный госпиталь, узкоколейная железная дорога, подключено водоснабжение, устроена вентиляция и даже небольшая электростанция. Там могло находиться несколько тысяч солдат и офицеров. Подобные укрепления были расположены между городом Якэши и Меньдухэ.
Все основные работы оборонительного характера выполнялись принудительным трудом китайцев, и если военные объекты были особого назначения, то тогда японцы после окончания строительства укреплений китайцев физически уничтожали.
               

РАЗДЕРЛЕНИЕ  ЭМИГРАЦИИ.
С самого начала установления дипломатических отношений между Поднебесной и Советским Союзом в 1924 году, а следом установления совместного управления КВЖД, начинается усиленная политическая и экономическая деятельность органов советской администрации на железной дороге. Заработала пропагандистская машина с целью привлечь идеологических сторонников, в первую очередь из числа эмигрантов, так как подавляющее большинство русских железнодорожников уже приняло советское подданство.
        Советская железнодорожная охрана                Подписанный договор между Китайской Республикой и СССР порождал  угрозу изгнания профессиональных кадров, которыми являлись в основном бывшие подданные Русской империи, со всех занимаемых  постов - такое явление уже стало иметь место. Но вскоре стало понятно, что КВЖД не смогла бы нормально  функционировать без опытных кадров. Поэтому советское правительство вынуждено было пойти на уступки, но при этом настояло, что служащие железной дороги обязаны были иметь советское или китайское подданство.      
Таким образом, почти всем служащим Китайской Восточной Железной Дороги были выданы советские паспорта. В результате, в среде русского населения в Китае сразу же возникло еще одно политическое движение (прокоммунистическое), участники которого повели себя вначале весьма сдержано, но вскоре пропаганда заработала на полную мощность. Кадры железнодорожников в значительной степени пополнились так называемыми «советскими специалистами», среди них было немало агентов ОГПУ (Объединенное Государственное Политическое Управление), которые заняли ключевые административные посты в аппарате совместного советско-китайского управления.
У коренных русских, прибывших в Маньчжурию еще в период строительства железной дороги и для ее обслуживания,  жизненный уровень был высок, они были обеспечены постоянными рабочими местами и хорошей заработной платой. Чтобы сохранить привычный социальный статус железнодорожникам пришлось принять советское гражданство, причем на это их еще толкал большой прилив беженцев из России, в них они видели потенциальную угрозу своей материальной стабильности. Большевистская пропаганда умело использовала это недовольство “коренного” населения против беженцев - «белобандитов», создав в их образе «угнетателей трудящихся масс».
Поэтому к беженцам из советской России большинство “коренных” русских отнеслось  недоброжелательно, скорее даже враждебно, не оказывая им какой-либо помощи или поддержки. Эти люди еще не испытали на себе советской действительности, а поэтому проявляли неприязнь в отношении покинувших Родину, считая их врагами советского государства.
 В поисках работы, чтобы избежать нищенского существования, в надежде обрести уверенность в завтрашнем дне многие эмигранты стали брать советские паспорта. По сведениям известного исследователя В. Аварина, в начале тридцатых годов в Маньчжурии уже насчитывалось около 150 тысяч русских с советскими паспортами. Пропаганда советской агентуры имела огромный успех, в среде русских железнодорожников (и не только) у многих возникло желание вернуться на Родину. Советская пропаганда сделала их слепыми и глухими ко всем переменам, которые происходили в СССР, как в государственном устройстве, так и политике. Но вскоре они ощутят все прелести коммунистической системы, увидят всю жестокость власти к своему собственному народу, когда восторженные, с энтузиазмом прибудут в СССР.
Уже к середине двадцатых годов прошлого столетия русское население города Харбина и других мест Маньчжурии разделилось на две политически непримиримых части: на советскую группировку и антисоветскую. Советская прослойка населения в Харбине занимала отдельные районы, такие как Московские казармы, Новый Город - там были советские школы, где учиться детям эмигрантов не разрешалось. Можно было четко различить  благоустроенную жизнь советских служащих КВЖД и наиболее скромную в материальном отношении жизнь эмигрантов. Партийное начальство и члены Правления железной дороги занимали роскошные особняки с садами, с обслуживающим персоналом, ничуть не гнушаясь пользоваться благами буржуазного быта. Служащие меньшего ранга были обеспечены хорошими благоустроенными квартирами или казенными домами.
Значительной части эмигрантов в связи со сложностью трудоустройства приходилось довольствоваться снятием углов, отдельных комнат, а для материального пополнения дополнительно заниматься натуральным хозяйством. Пройдут годы, прежде чем стабилизируется уровень жизни эмиграции, появятся русские предприятия: если в 1920 г. их было менее 100, то к 1925 году число торгово-промышленных предприятий достигло 500, а к началу тридцатых их будет уже более 1200.
    Если взрослое эмигрантское население ощущало социальное давление со стороны советского руководства КВЖД, то молодежи предназначалась идеологическая обработка, была создана подпольная комсомольская организация. Членами организации были дети советских железнодорожников, создавая политические ячейки не только в Харбине, но и в других местах скопления русских, они  занимались пропагандой коммунистических идей среди эмигрантской молодежи.
Привлекая детей эмигрантов в свою среду, комсомольцы знакомили их с политическими основами марксизма-ленинизма, рассказывали, какими быстрыми темпами идет строительство социализма в СССР, как хорошо и счастливо живет советская молодежь. Эта активно действующая организация, сыграла большую роль в привлечении молодежи и подростков на свою сторону. Особенно успешно вовлекалась в комсомольскую среду та часть эмигрантской молодежи, с которой не велась разъяснительная работа дома или в эмигрантских школах.
   Для детей советских граждан в Харбине имелось одиннадцать хорошо оборудованных полных школ и одиннадцать неполных средних, также шесть школьных общежитий и детский сад. В школах имелись пионерские и комсомольские организации, хотя работали они нелегально.            
            СОЮЗ  МУШКЕТЕРОВ            Галстуки и прочие знаки отличия открыто не носили, надевали только тогда, когда собирались в своем известном кругу.
         «КОСТРОВЫ БРАТЬЯ»    В противовес советским молодежным организациям          позднее стали создаваться эмигрантские организации, такие как скаутские, «Союз Мушкетеров»,  «Друзья Черного Орла», “Костровы братья”  и др. Усилилась         работа в эмигрантской прессе         против пропагандных действий комсомольских организаций, против проведения и празднования дня Октябрьской революции, дня Конституции и прочих “знаменательных” дат. Естественно аналогичные выступления проводились и состороны советской молодежи, особенно это отмечено до прихода японцев в Маньчжурию. Нужно сознавать, что это была борьба двух миров, двух противоборствующих сторон,        порожденных  кровавой  революцией.
 Дочь советского генконсула А.М. Славуцкая в своих воспоминаниях о пребывании в г. Харбине с 1931 по 1937 ее отца дает выдержку из официального документа: “Устный протест властям в Харбине, заявленный новоприбывшим генконсулом Славуцким о провокации белобандитов во время Октябрьских праздников... Белобандиты в Харбине с разрешения японского полицмейстера срывали флаги...”. К сожалению, Славуцкая не отметила в своем труде  избиение эмигрантской молодежи, это она могла бы сделать, если бы объективно смотрела на обстановку того времени, но она  смотрела на все это глазами советского ребенка.   
«Белые» и «красные» молодежные организации создавали «боевые» отряды, которые нападали друг на друга обычно в ночное время, часто происходили массовые драки. Китайская полиция на такие выступления не реагировало до тех пор, пока в драке не погиб эмигрантский молодой парень. О «боевых» успехах советской молодежи руководители дружин докладывали даже в Москву. Так в 1926 году рапортовали об «основательном избиении 40 человек «белых», а также о том, что в ходе этих стычек был убит лидер монархической организации «Черное кольцо» молодой человек Гомонилов.   
Приход японцев в Харбин в 1932 году вселил в сознание эмигрантов надежду на «законность и порядок, возможность мирного труда и нормальной жизни» - пишет автор книги «Финал в Китае» П. Балакшин. Харбин постепенно становится развитым промышленным центром. Если для белоэмигрантов приход японцев воспринимался как оплот стабильности, то для советских подданных это было началом конца их благополучия в Маньчжурии. 
            Охрана железной дороги    Белоэмигранты с квалификацией стали находить себе места работы в учреждениях и на предприятиях, некоторые из них  разъезжаются по периферии, где было уже не так сложно устроиться на работу.   
 В 1935 году Советское правительство продало железную дорогу (КВЖД) японцам за низкую цену – 140 миллионов иен. После этого положение советских железнодорожников еще больше осложняется, их недолюбливают не только японцы, но и китайцы, которые считают, что советские агенты ОГПУ ведут подрывную работу против их страны.



РЕПАТРИАЦИЯ
Советское правительство всем, кто имеет советские паспорта, предложило выехать на родину, где им обещали работу и свободную жизнь. Об этой заботе о репатриантах говорит и г-жа А.М. Славуцкая, она пишет: “ЦК и советское правительство с огромным вниманием отнеслось к переезду на родину харбинцев, как командированных советских служащих дороги, так и эмигрантов, решивших вернуться на родину”.
 Да что там ЦК! Когда сам Иосиф Виссарионович проявил заботу: “С (такого-то) числа будут идти поезда с работниками Китайско-Восточной железной дороги, возвращающимися в СССР. ЦК и СНК обязывают Вас обеспечить соответствующий их прием, проверить подготовленность станций, буфетов, санитарную чистоту вагонов и оказать всемерное содействие нормальному и культурному продвижению.
          Секретарь ЦК ВКП (б)  (И. Сталин)
   Председатель СНК СССР  (В. Молотов)”. (“ВСЕ, что было”, с. 80).
Ниже мы увидим эту отеческую заботу “любимого вождя” о репатриантах, пожелавших вернуться на родину.               

Служащие железной дороги (КВЖД) получали хорошее жалование и, в основном, это была зажиточная и богатая прослойка русской колонии. К тому же администрация Китайской Восточной Железной дороги выплатила каждому служащему значительную сумму. Зная о материальном недостатке жителей Советского Союза, железнодорожники скупали в большом количестве  одежду, обувь, посуду, мебель, обстановку, теплую одежду и прочие предметы домашнего обихода. Они прекрасно сознавали, что все ими купленное пригодится на Родине, они даже не рассчитывали на то, что там что-то можно будет купить.    
       Отъезд на родину.     С радостью и большим подъемом готовились и ждали железнодорожники своего отъезда в СССР (снова все это повторится через двадцать лет). Молодежь, родившаяся в эмиграции, туманно представляла свое будущее, и в своих мечтаниях она была далека от действительности, но, тем не менее, с восторгом ожидала новых впечатлений, новой, насыщенной интересными событиями, жизни.
Восторженность старшего поколения, рожденная ностальгией по Родине, по тем местам, где они были рождены и где находились давно не виденные ими родственники, все это перебарывало у них страх перед лицом будущего, неизвестного. А оно, это неизвестное, с неумолимой быстротой приближалось.   
Особенно не балуя, советское правительство предоставило железнодорожникам эшелоны-теплушки (а как насчет обещания т. Сталина?) под имущество и для них самих. Ежедневно проходили проводы отъезжающих репатриантов на Родину с плакатами, музыкой, пляской и громким пением. С неподдельным восторгом покидали Китай зажиточные железнодорожники, при этом они смотрели на оставшихся харбинцев в городе с некоторым злорадством и высокомерием.
На советской границе реэмигрантов также встречали с музыкой и цветами, радостное волнение переполняло душу каждого человека. Но дальнейшее путешествие по железной дороге меняло их настроение. Первым долгом они ощутили неприязненное отношение местных к приезжающим, когда выходили прогуляться по перрону. То и дело слышалось: «Ишь, какие буржуи приехали» (Из интервью с Аккуратновой М.П. Новый исторический вестник). Такое отношение быстро сменило восторженные чувства на растерянность и тревогу. Разочарование было всеобщим, особенно в первое время, но каждый это чувство таил в себе, беспокоясь о своем самосохранении и о детях, которым они с детства прививали чувство любви к своей Родине, и которые сейчас растерянно смотрели на советскую действительность.
Распределяли «харбинцев» по разным провинциальным городам, по отдаленным захолустным железнодорожным станциям, причем никто заранее не знал о месте своего назначения. В населенных пунктах их размещали в не обустроенные избушки, без каких либо удобств, с дровяным отоплением, без телефона. Вся эта серая обстановка мало чем напоминала разнообразную, многоцветную их жизнь в Харбине. Если материальные условия «харбинцев» были несколько облегчены наличием привезенных денег и вещей, то  чувство обреченности и незащищенности никогда уже больше не покидало их. Только за два года жизни на Родине эти целеустремленные, жизнерадостные, общительные люди превратились в угрюмых и замкнутых.
  «Харбинцы» всеми силами старались ничем не отличаться от местного населения, доказывали свою лояльность высокими показателями на работе, ходили на демонстрации, справляли государственные праздники, а также старались реже общаться между собой.
 С самого начала старшее поколение осознало, что совершило непоправимую ошибку, и это тяжелым грузом легло на их плечи, сильно отразилось на душевном состоянии. Дети, в свою очередь, чувствовали и догадывались о переживаниях родителей и,  адаптируясь к условиям жизни в Советском Союзе, они переживали болезненно все это на своей, детской «территории жизни». Такая реакция детей на жизнь «лишь подчеркивала глубину несоответствия «советского мифа» реальности”.
 12 сентября 1937 года вышел приказ НКВД за №00593, и уже девятнадцатого сентября этот приказ был одобрен членами Политбюро ЦК ВКП (б) о «мероприятиях в связи с террористической, диверсионной и шпионской деятельности японской агентуры из - за  так называемых харбинцев». Согласно этому приказу с первого октября 1937 года начинается широкомасштабная операция по ликвидации кадрового состава, состоящего из харбинцев и находящегося в разных отраслях промышленности и транспорта. Аресту подверглись, в первую очередь те харбинцы, которые работали в органах НКВД, в Армии, на военно-промышленных предприятиях, на железнодорожном и водном транспорте.
В результате было репрессировано 49470 бывших железнодорожников, из них 31226 человек были расстреляны (Данные представлены московским отделением общества «Мемориал»). Остальные погибнут в тяжелейших лагерных условиях, только незначительная часть железнодорожников останется в живых и после смерти Сталина выйдет на свободу.
По разным источникам установлено, что с начала 30-х годов и до 1935 года выехало в СССР около 52 тысяч репатриантов, и вот из этой массы было репрессировано 49470 харбинцев, иными словами, около 98%.
Как уже указывалось, расстреляно было 31226 человек, т.е. 60% от общего числа осужденных. Обвинить такое количество людей в шпионской и террористической деятельности, т.е. в измене Родине - абсолютнейший абсурд. Советской власти нужно было уничтожить этот, для них вредный, элемент, который знает жизнь свободного человека и в душе никогда не примет эту бредовую идеологию и будет соблазном для местных, а поэтому он враг, а врага надо уничтожить.
ОБОСТРЕНИЕ ОТНОШЕНИЙ НА КВЖД
 В конце двадцатых годов резко обострились отношения между Китаем и СССР, в итоге это вылилось в вооруженный конфликт. Существовали различные версии         главной причины этого противостояния. Многие обозреватели считают, что началом ему послужило действие китайских правительственных органов против советского консульства в Харбине.
На момент ареста руководящено                состава и служащих дипломатического корпуса на территории советского консульства проходило тайное заседание Коминтерна (Коммунистический интернационал).                После обыска в здании советского консульства было изъято              много документов, свидетельствующих о подготовке к свержению законного китайского правительства и установлению советской власти. В результате действий                китайских органов в мае 1929 года было арестовано все советское консульство и около двухсот                железнодорожников, имеющих оветские                паспорта.
 Арестованное советское консульство          Согласно изъятым документам, имеются неопровержимые доказательства, что советское правительство стремилось превратить КВЖД в источник доходов, который можно было использовать для подрывной деятельности против Китая. Советские служащие занимались большей частью выполнением заданий своего правительства, чем исполнением своих прямых обязанностей. КВЖД являлась надежным плацдармом распространения идей большевизма, не было проблем с финансированием советских организаций, политическая литература лилась потоком, для проведения террористических актов доставлялось оружие.
Китайским правительством делается попытка пресечь деятельность советской администрации, вплоть до полного ее устранения управлением КВЖД. И уже в июле 1929 года произошли дополнительные аресты советских служащих, китайская администрация потребовала передать управление КВЖД в руки китайскому управляющему. Все ответственные советские сотрудники КВЖД были депортированы в Советский Союз, а остальные активисты – подпольщики были заключены в китайскую тюрьму. В ответ на это оставшиеся советские служащие и просоветские эмигранты-железнодорожники, начали чинить саботаж, замедляя работу железной дороги.
В ответ начались массовые аресты, на этот раз было задержано уже до двух тысяч служащих железной дороги. Власти закрыли в Харбине все советские организации и печатные издания. Началась дипломатическая война между СССР и Китаем, в ходе которой Москва предъявляла ультиматум за ультиматумом, не забывая при этом указывать на подрывную деятельность белых эмигрантов. Версия советского правительства заключалась в том, что белогвардейцы готовят вооруженное выступление с целью захвата Приморского края, указывая на фантастическую их численность - до 70 тысяч, якобы готовых в любое время начать боевые действия против СССР. Все это говорилось для того, чтобы оправдать свои коварные замыслы против мирного русского населения, которые вскоре будут реализованы.
ВОЕННЫЕ  ГРУППИРОВКИ.
              Отряд казаков.               Фактически, в этот период, «вооруженные силы» белогвардейцев насчитывали в своих рядах не более 150-200 человек, к тому же разрозненных на несколько независимых друг от друга групп. Подлинные причины действий правительства СССР были иного плана, а именно, полностью взять в свои руки управление КВЖД, а заодно расправиться с антибольшевистским  населением пограничных районов, особенно с Трехречьем. Для большевиков эти люди были как бельмо в глазу, в бинокль и даже простым глазом можно было видеть, как свободно живут на маньчжурской стороне русские люди. (На снимке показан мост через реку Аргунь. По левую сторону реки русская территория, по правую-китайская. Это находится в районе Старого Церухайтуя. Видятся пограничные китайские постройки, а влево от них удаляется дорога прямо в Трехречье). От русских, находящихся в пограничной полосе, с которыми еще совсем недавно жили вместе в родных станицах, трехреченцев отделяла только река Аргунь. И вот, при одинаковых природных условиях, но при различных политических системах, жизнь одних никаким образом несравнима с жизнью других, живущих по левую сторону Аргуни, иными словами, на советской стороне. Многие трехреченцы оказались в Китае из ближайших к Аргуни поселков: Старый Церухайтуй, Церухайтуй и др.
Жители Трехречья уже забыли невзгоды и нужду, своим свободным трудом создали свое благополучие, в то время как их брат-казак изнывал под игом тоталитарной системы. И нельзя исключить, что жители на советской стороне видели все это и, подчеркивая разницу, задавали вопрос: «Почему так?».
Незамедлительно в адрес трехреченцев посыпались угрозы, которые вскоре нашли свое применение. Кровавый набег на селенья Трехречья не был случайной вылазкой каких-то партизан-погромщиков, а был организованной акцией большевистских военных частей, заранее подготовленных Хабаровским отделом ГПУ.
Вот как освещали эти кровавые события советские дальневосточные газеты: «В первых числах октября 1929 года, перешедшая советско-китайскую границу «группа местных красных партизан» разгромила белогвардейскую банду Пешкова. Убито 114 бандитов, Пешкову с 20 бандитами удалось убежать». Типичная советская ложь. Никому из нас, жителей Трехречья, неизвестно об этом сражении, да его и не могло быть, так как все русское население было разоружено китайскими властями. Зато доподлинно известно, что именно в эту дату было уничтожено 76 невинных мирных жителей Тыныхэ и 26 жителей поселка Горбунор регулярной воинской частью Красной армии под руководством Моисея Жуча.
       Трехреченские забайкальские казаки           И.А. Пешков и И.А. Куклин начали формировать отряд гораздо позднее, об этом пишет советский разведчик, действующий в Трехречье, Спиридон Бронников: «В ноябре 1933 года белогвардейские офицеры И.А. Пешков и И.А. Куклин по требованию японцев приступили к формированию отряда из трехреченцев». Таким образом, в 1929 году никакого боевого отряда Пешкова не существовало.
Инициатива расправы над русским населением Трехречья принадлала в то время только что назначенному Москвой члену Реввоенсовета Дальневосточной армии и ГПУ товарищу Доненко. Товарищ Доненко хорошо известен своим зверством еще во время гражданской войны на юге России, где он жестоко расправился с контрреволюционерами и расстрелял 15 тысяч офицеров, которые прекратили военные действия против красных и сложили оружие.
Русская эмиграция в основном никаких военных действий не готовила, так как русское население было разоружено китайским правительством. В силу этого даже и не предполагалось предпринять массовое и организованное выступление против большевиков. А многим русским эмигрантам было не до этого, они стали серьезно задумываться над тем, как быстрее связать свое будущее с Китаем. Новая среда обитания естественно вызвала у эмигрантов определенные сложности; нужно было определиться с местом жительства и с трудоустройством, найти способы адаптации в новых условиях, развить свое собственное дело.
После завершения Гражданской войны, как уже упоминалось, значительное число беженцев: крестьян, казаков, ремесленников, обосновалось в черте полосы отчуждения КВЖД. От Маньчжурии и до самого Харбина на каждой станции жили русские, как служащие дороги, так и занимающиеся сельским хозяйством. Наиболее компактно жили русские в районе станций: Чжалайнор, Ангунь, Хайлар, Хакэ, Чжаромтэ, Якэши, Мяньдухэ, Унур, Ириктэ,Хинган,Бухэду, Ялу, Барим, Чжалантунь.
 Жили они нелегким, но свободным трудом, борьба за жизненное благосостояние для них была менее тягостной, особенно в благоприятных условиях, в которых оказались забайкальские казаки в Трехречье. Большинство забайкальцев определялись с местожительством в уже ранее основанных поселках по долинам рек: Гану, Хаулу и Дербулу, которые имели свое начало еще в конце девятнадцатого века.
 Поэтому говорить о каких-то готовящихся белогвардейских вооруженных выступлениях против СССР абсурдно и абсолютно не обоснованно. Его не могло быть еще по той причине, как уже говорилось, что все русское население было разоружено китайскими властями, иначе вряд ли было допущено уничтожение населения поселка Тыныхэ и других селений.   
В городах эмигрантами создавались организации, некоторые из них принимали характер политических и националистических движений. Эти организации вели в прессе довольно активно информационную войну против СССР. Издавалась многочисленная антибольшевистская литература, выпускались журналы и газеты определенного направления. Основная борьба Белой эмиграции против коммунистической власти только в этом и заключалась.
Сегодня, благодаря многочисленным независимым исследованиям установлено, что в то время (1929г.) никаких организованных военных выступлений белогвардейцев не было и не могло быть, так как все русское население, повторяю, было разоружено китайскими властями.
 Только при японцах, под их давлением стали формироваться военные отряды и диверсионные группы где-то в тридцатых и в начале сороковых годов прошлого столетия.  Так был сформирован в 1933 году отряд из белоэмигрантов разного возраста  И.А. Пешковым и Куклиным для несения пограничной службы взамен китайцев, которым японцы перестали доверять. Отряд непосредственно находился в подчинении японской военной миссии, но вскоре он был разоружён и прекратил свое существование как воинская единица.
А вот тот отряд из молодых казаков, который позднее сформирует И.А. Пешков по указанию японцев в 1942 году, будет предназначаться уже для боевых действий против Красной армии. Годом раньше, в 1941 году, И.А. Пешков возглавлял небольшой конно-полицейский отряд, который и стал в основном ядром нового воинского формирования.
Наиболее активные действия отряда И.А. Пешкова отмечены к концу 1942 года, когда уже велись регулярные тактические занятия, вырабатывались навыки боевой подготовки, введена была суровая дисциплина. В отряде к этому времени было немногим больше ста человек. В дальнейшем пополнение отряда шло путем принудительной мобилизации, главным образом из числа забайкальских казаков, которые обязаны были служить по одному году.
Не следует связывать этот отряд с так называемыми «братчиками», которые по 2-3 человека проникали на территорию СССР для совершения диверсий, это было совершенно другое антибольшевистское движение.
“ПАРТИЗАНЫ”
Существовали еще так называемые русские “партизанские” отряды, которые действовали на территории Барги, занимаясь в основном грабежом и борьбой с хунхузами, т.е. грабили награбленные хунхузами ценности. При этом, считая хунхузов пособниками китайских коммунистов (что недалеко от истины), этим самым они как бы оправдывались перед народом за свои действия. Как объясняет старшее поколение, среди “партизан” был также криминальный элемент разной национальности, который вместе с беженцами и остатками Белой Армии оказался за границей.
Уже в наше время в прессе были опубликованы засекреченные донесения с дальневосточной советской границы, отмеченные второй половиной двадцатых годов, в одном из них сообщалось: «в ночь на 02. 02. 28. конными бандитами ограблен транспорт Совторгфлота (39 телег из Монголии) под станцией Маньчжурия, сумма ущерба более 2 тыс. зол. рублей. Арестованы эмигранты из Трехречья: Тараскин, Лесников, Дулетов, Сапожников, Вишняков…». Из этого ясно следует, что нападение “бандитов” совершалось на территории Маньчжурии.
  Отряд хунхузов.          Было в прессе отмечено очередное нападение хунхузов и на станцию Гаолинь: «07.07.28 хунхузами обстрелян и ограблен поезд на ст. Гоалинь… главари шайки Яковлев и Пискарь, и китаец, владеющий русским языком…». И еще: «10.08.28. на перегоне Веймахэ-Яблоня с 25 июня совершенно открыто ходят вооруженные шайки хунхузов, буквально терроризирующие всех служащих и рабочих…» (Олег Воронин «Силуэты Востока и Запада”).
О действиях хунхухов упоминает и дочь советского генерального консула в Китае А.М. Славуцкая, она в своей книге поместила доклад Ю. В. Рудых, где он сообщает: “В течение 1932 г. и по 5 мая 1933 г. в связи с событиями дорога имеет большие потери среди служащих и рабочих. А именно: убитых 56 человек; раненых и физически пострадавших 825; уведенных в плен хунхузами-593; многие из вернувшихся из плена оказались к службе непригодными” (“ВСЁ, что было...”, с.52)
Что характерно, все эти грабежи и убийства совершались хунхузами, а не “партизанами”, и  это происходило  опять - таки на территории Китая. Общеизвестно, что хунхузы помогали революционному движению и Коммунистической партии Китая (КПК).      
Во время китайско-советского конфликта в 1929 году воинские части Красной армии не преследовали эти, хорошо вооруженные, но разрозненные «партизанские отряды», к тому же малочисленными. Взамен они предали полному разграблению и уничтожению несколько пограничных казачьих поселков, жители которых строили мирную жизнь и уже никакого участия в борьбе с большевиками не принимали.
Хотя вожди эмиграции имели намерение сохранить на территории Маньчжурии тот военный потенциал, который еще не потерял боевой дух для продолжения борьбы с большевиками, но из-за отсутствия единства среди политических организаций и за неимением средств, осуществление этой цели становилось недостигаемой мечтой. К тому же на основании советско-китайского договора в 1924 году, советская сторона требовала от китайцев прекратить деятельность “белоэмигрантских политических и военных организаций в Маньчжурии”.
Достигнутая договоренность с СССР в 1924 году о совместном управлении железной дорогой укрепила позицию большевиков, в то же время было оказано давление со стороны властей на политическую эмиграцию, и ее деятельность была приторможена. Запрещая белоэмигрантам создавать военные отряды и заниматься их подготовкой, в то же время, китайские власти  охотно брали в состав своей армии русских офицеров и рядовых солдат.
Продолжение следует...