В зимней темноте серебристая легковая машина свернула на обледенелую дорогу заброшенной деревеньки. Слева шёл лес, а справа – безлюдные полуразрушенные деревянные дома и за ними лесная полоса.
На переднем сиденье расположилась, откинувшись, монахиня Лидия. Она представляла себе, что сейчас придётся встать, выйти на мороз, и открыть расхлябанные ворота. Но монахиня Сусанна, притормозив около маленького тёмно-синего домика, отстегнула ремень, и пошла открывать их сама. Машина въехала во двор. Хозяйственная матушка Сусанна стала сразу разгружать багажник. Мать Лидия стояла молча и смотрела на неё, округлив глаза.
- Ты чего не помогаешь? – Спросила мать Сусанна, поднимая большой белый пакет с продуктами тонкой, как тростиночка, рукой.
- Я думаю, почему мы сразу не приложились ко Кресту, - ответила низким голосом мать Лидия.
- А, ну да. Я забыла. Пойдём, - сказала матушка Сусанна, и положила пакет.
Сёстры прошли по заваленной шапками снега чуть возвышающейся дорожке. В глубине двора стоял поклонный Крест. Сверху на него нависали безлистые ветки берёз. Мать Сусанна сделала три поклона с молитвой, горячо приложилась к Кресту и вернулась к машине. Когда она перетаскала все вещи в дом, поняла, что чего-то не хватает. Оказалось, что рядом не хватает матери Лидии. «Интересно, где она?» - подумала мать Сусанна, и стала озираться. И тут она увидела, что её монастырская сестра стоит на коленях на снегу, и молится. Мать Сусанна подбежала к Кресту, схватила сестру за рукав и стала поднимать. Матушка Лидия подняла голову, и мать Сусанна увидела её заплаканные глаза.
- Ты что плачешь? – удивилась мать Сусанна.
- Бог рядом… каюсь… - промямлила мать Лидия.
Сёстры постояли молча, глядя на Крест. Сквозь прозрачно-чёрное небо сияли звёзды.
- Ты, наверно, уже всю машину разгрузила? – Спросила виновато мать Лидия.
- Нет, ещё стол осталось внести. Но одна я не смогу. Поможешь?
- Конечно! Прости меня пожалуйста, что я замолилась, - сказала мать Лидия.
- Бог простит, и ты меня прости!
Две хрупкие матушки внесли тяжеленую коробку с разобранным столом.
-Мать Лидия, растопи, пожалуйста, печку, а я пока вещи разберу.
- Хорошо, благослови.
Минут через сорок, закончив с вещами, монахиня Сусанна отметила, что в доме очень холодно. Подойдя к печке, она увидела один дым, тление картона, щепок, и никакого огня.
- Скажи, ты умеешь топить печку? – Спросила мать Сусанна сестру.
- Никогда не пробовала.
- Ясно. Сейчас я научу тебя…
Поняв, как топить печку, матушка Лидия стала следить за огнём. Сёстры попили чайку с яблоками и хлебом, и взялись собирать стол. Ведь завтра должны освящать это новое монастырское подворье, а стола в доме до сих пор нет, и не на что будет даже положить свечи и требник. Мать Сусанна разломала и расстелила коробку, и вывалила на неё запчасти раскладного стола, состоящие из множества досочек разного габарита, винтиков, болтиков, и разных других вещиц, которые мать Лидия не знала, как назвать. Она уже догадалась, что помощь её будет не велика, поскольку у неё нет хозяйственных навыков, и решила помогать сестре молитвой.
Да, со столом было сложно. На заводе не доложили деталей и неправильно пометили места врезания болтов. Монахиня Сусанна обливалась потом, работая дрелью, шилом и отвёрткой. Шло время. Всё больше накатывала усталость. От долгого труда без сна уже болело и колотилось сердце, а у матери Лидии от звука дрели гремело в ушах. Ей стало мерещиться пение и стук по потолку.
Вдруг мать Сусанна сказала:
- А что это стучит по потолку? Может, птица попала?
- Ты давно слышишь стук? – спросила её обеспокоенно сестра.
- Да, около часа.
- Я тоже. А пение ты слышишь?
- Нет. Какое ещё пение? – Спросила матушка Сусанна, нахмурившись.
- Бесовское пение, и стук этот бесовский.
- Не смеши меня, это птицы или кошки, - сказала мать Сусанна, стараясь казаться спокойной.
Тут над потолком раздался страшный стук и треск! Звук такой, будто бьют отбойным молотком. Два небольших окна по двум стенам задребезжали.
- Тогда это, наверно, медведь, - ответила мать Лидия, бледнея и усмехаясь.
Мать Сусанна перекрестилась, и сказала решительно:
- Сейчас я посмотрю, что там за бесы! Бери фонарь, и пошли на чердак.
Вход на него находился снаружи дома. Сёстры осторожно вышли на крыльцо. Монахиня Лидия посмотрела на мать Сусанну, на её сонное, измученное личико, и пожалела её. Трясясь от страха, мать Лидия поставила на перила террасы фонарь, и сама полезла по лестнице на чердак. Но лестница была маловата, и влезть она не смогла.
- Мать Сусанн, я не достаю. У тебя какой рост? У меня сто сорок девять, а у тебя?
- Сто пятьдесят пять.
Мать Лидия стала спускаться.
- Слушай, ты лучше туда не лазай, там не хорошо что-то, - сказала монахиня Лидия, ища дрожащей ногой нижнюю ступень.
- Слезай! Медведь туда точно не залез.
Слазав на чердак, мать Сусанна вернулась белая, как молоко.
- Ну что там? – спросила, волнуясь, мать Лидия.
- Бесы… - прошептала мать Сусанна.
- Ты их видела?
- Нет, но чувствовала. Страшно там, - ответила мать Сусанна, и перекрестилась несколько раз.
Сёстры вернулись в дом, и продолжили работу со столом. Они собирали его до утра. мать Сусанна сверлила, измеряла, соединяла досочки, а мать Лидия держала, когда надо, стол и читала громко молитву Иисусову. Сёстры настолько устали, что им было уже не до бесов, хотя сознание отмечало продолжающийся стук. Матушка Лидия в сердце всё время обращалась ко Господу, и каждая её молитва была воплем к Нему. Мать Сусанна молилась вместе с ней и держала надежду, что Господь не оставит.
Когда мать Сусанна закончила стол – она встала, прошла несколько шагов и потеряла сознание от усталости. Мать Лидия растормошила её и довела до кровати. Мать Сусанна легла.
- Сколько нам осталось спать? – слабо спросила она, приоткрывая глаза, ставшие щёлочками.
Мать Лидия посмотрела на часы в телефоне и ответила:
- Сейчас семь утра, осталось полтора часа.
- Помолись, пожалуйста, чтоб я смогла встать, - сказала матушка Сусанна.
- Хорошо, - ответила сестра, легла на пол рядом с кроватью на серый синтетический ковёр, и провалилась в сон.
Первая встала матушка Сусанна. Она подняла мать Лидию и попросила растопить печь.
Закладывая дровишки, мать Лидия сказала:
- Слава Богу, до освящения дома дожили! Бесов всех разгоним!
- Да, слава Богу! – со вздохом ответила монахиня Сусанна, заканчивая подметать комнату.
Только она замела опилки, как около дома посигналила машина.
- Игумен Александр приехал! Беги скорей, встречай, а я тут доделаю, - радостно закричала мать Лидия.
Мать Сусанна накинула курточку и выбежала на февральский снег.
Дородный седой батюшка вкатился в дом, надел привезённые с собой тапочки, и благословил круглой рукой радостных сестёр. Немножко поинтересовавшись монастырскими делами и по-доброму пошутив, он надел голубую епитрахиль и поручи, и стал освящать дом.
«Освящается исихастирион сей в честь иконы Божией Матери «Всех Скорбящих Радосте…» - повторял отец, освящая маленький домик сестёр.
Мать Лидия всё видела, как сквозь туман, ей очень хотелось спать, но сердце её торжествовало.
Матушка Сусанна утешено смотрела на икону Божией Матери и на требник, лежащие на том самом столе, сбор которого этой ночью казался нескончаемым кошмаром.
Потом за этим же столом трапезовали. За праздничным обедом батюшка рассказывал об исихазме, монахиня Сусанна благоговейно слушала, а мать Лидия весело делилась своими новоначальными духовными открытиями, перебивая батюшку. Священник улыбался в бороду и замолкал.
- И как на потолке забахало! – оживлённо, и даже немного тщеславно рассказывала монахиня Лидия.
- Отче, а оно сейчас, после освящения, отступит? – Тихо спросила мать Сусанна.
- Если что – перекрещивайте келью Распятием или рукой таким способом – мой знакомый старец советовал – от одной стены до другой, потом от второй до первой, касаясь Распятием стен, по всей длине. Потом между двумя другими стенами, и от потолка до пола каждые десять сантиметров, провели по воздуху линию, и делайте в воздухе небольшую перекладину, чтобы крест был изображён. Так всё воздушное пространство должно быть прочерчено крестным знамением как в клеточку.
- И что, поможет? – Спросила мать Сусанна.
- Старцу помогает. Они ему часто зрительно являются. Это обычная пустынническая брань.
После отъезда игумена монахиня Лидия весь день подъедала остатки со стола – то пирог съест, то рыбную пельмень. И тут же покается. Она редко позволяла себе такое чревоугодие, но тут не выдержала.
К ночи сёстры доделали необходимые дела, и матушка Сусанна засобиралась. Мать Лидия пошла провожать её к машине.
- Ну, как, ты не боишься в скиту одна оставаться? Ведь вокруг ни души, лес, заброшенная деревенька. Не страшно тебе?
- Нет, совсем не страшно, - сказала матушка Лидия, - я чувствую, что Господь рядышком, что Он всё наполняет – наше монастырское подворье, и лес вокруг, и меня. И мне так хорошо, и молитва идёт сама. Только вот, спать я всё-таки буду со включённым светом, хоть и освятили. Прости меня! Немощная я.
- И ты меня прости. Я недельки через две приеду, ну, как матушка игумения благословит. Напиши мне СМС-кой, чего привезти.
- Хорошо, я завтра напишу. Если что-то произойдёт, я включу телефон и позвоню. Береги себя. Сейчас за тебя свечку поставлю. И буду молиться все три часа пока ты будешь ехать.
- Я тоже буду всю дорогу молиться за тебя, и когда вернусь.
Сёстры обнялись на прощанье, и машина матери Сусанны выехала на заснеженную лесную дорогу. Мать Лидия долго стояла и смотрела в темноту, в которой погасали, удаляясь, красные фары. Потом она закрыла ворота, заперла их, и прижалась лбом к холодному навесному замкУ. Постояв так с блаженной улыбкой на лице, монахиня пошла в дом.
«Завтра снег разгребу, и наколю дров… а сейчас помолюсь», - подумала она.
Мать Лидия присела к печке, и стала шевелить кочергой дрова. Затем она взялась за пластмассовый веник, чтоб замести труху от дров, но тут зазвонил будильник на молитву. Звук его был судорожно-резкий.
Матушка встала перед иконным углом, прочитала предначинательные молитвы, и стала крестить келью. Дело это оказалось сложное и долгое, приходилось всё время вставать на стул, чтоб коснуться потолка, рука и голова заболели, подрясник промок от пота. Мать Лидия уже возроптала на батюшку, посоветовавшего ей это сделать. И тут ножки стула подкосились, и она полетела вниз.
«Матерь Божья!» - испуганно вскрикнула монахиня, падая. И тут же она поняла, что приземлилась удачно: она полусидела на полу, а на её коленях лежала задетая ею, но, слава Богу, не разбившаяся лампа. Матушка Лидия встала и продолжила усердно крестить комнату.
Закончив, она погасила свет и устало села на стул. Вокруг царила тишина. Она сняла с шеи сутажные чётки и попыталась уйти в молитву. Но молитва была блёклая, рассеянная, а в воображении всплывали яркие мирские миражи. Воспоминания и мечты сменяли друг друга. Молодая монахиня никак не могла понять, что происходит, и что ей делать с наводнением помыслов.
В одну из тяжких минут она подумала: «Теперь надо бороться с собой. Исихастирион – это не домик для отдыха в деревне. Это лестница к Небу. И с неё меня пытаются стянуть. И слава Богу, что тяжело. Слава Богу и за то, что я не справляюсь. Боже, помоги мне! Вера и упование на Тебя растёт с каждым моим поражением».
28.01.20