Книга Трехречье часть 8

Прочитывая статью А.М. Кайгародова ощущаешь непонятную уверенность самого автора в истинности всего им сказанного о Трехречье и о событиях того времени вообще. Между тем, даже судьба односельчанина Нерадовского отмечена им неверно, ни он, ни его сослуживец техреченец Золоторев у Пешкова не служили и погибли они совершенно при других обстоятельствах. Многократно подтверждено ныне здравствующими пешковцами, что отряд шел из города Хайлара  конным строем, а не ехал в вагонах до станции Бухэду. Был отряд расстрелян около монгольского стойбища в долине речки Макэртуй, а это примерно в 150 км от Бухэду. Ошибочно сказано и о том, что отряд И.А. Пешкова входил в состав Квантунской армии. Его формирование было по приказу военного министерства Маньчжоу-Ди-Го, но, конечно, главную роль во всем этом играла японская военная миссия.
И еще. Казалось, А.М. Кайгородов считал себя верующим человеком, но при этом допускал критические замечания в адрес церкви. Ему (им) приходилось по два часа находиться на службе, при этом минут двадцать пять стоять на коленях. В православном вероучении не допускается стояние на коленях, это католический обычай, и как говорил митрополит Храповицкий Антоний (председатель Синода Зарубежной Церкви) его нам привезли гувернантки с Франции, которых брали для воспитания детей в богатых семьях. “В церковь шли строем, обратно также с песнями (?)», - пишет Кайгородов. По его мнению, церковь эффективно отталкивала его и других от религии своей строгостью. Но ведь в церкви установлены определенные правила и каноны, а поэтому их либо следует соблюдать, либо - нет, другого не дано. 
 Личность самого Н. Тарбагаева весьма загадочная и не вызывает доверия. Если Н. Тарбагаева и «еще одного казака» подсаживали к заключенным, то у советских командиров к ним было полное доверие (они были свои), и это подтвердится следующими данными. Просматривая интернет, я наткнулся снова на данные о Тарбагаеве, где А. Кайгородовым сообщались такие подробности о нем: «Тарбагаев и его друзья дошли с боями до Харбина. Он был награжден медалью «За победу над Японией» и другими отличиями». При этом Кайгородов  высказывает предположение, что именно  Тарбагаев с товарищами послужили причиной расправы японцев над пешковцами. Это вполне возможно. Тарбагаев, являясь советским шпионом, спровоцировал эту расправу над своими сослуживцами.
“Те, кто разделял с советскими войсками победу над японцами, вовремя оставив своих хозяев, сделал у коммунистов хорошую карьеру. Так, Тарбагаев вступил в партию, заняв важный пост на одном из заводов Красноярска». (Сергей Балмасов. “Белоэмигранты на военной службе в Китае»).
В данном случае можно полностью согласиться с предположением Кайгородова, что «Тарбагаев и его друзья», спасая себя, предали своих сослуживцев  японцам. А потому, как они попали в доверие и сделали карьеру у коммунистов, можно без сомнения считать, что они («Тарбагаев с друзьями») работали на советскую разведку, находясь в пешковском отряде. 
Возможно, что в пешковском отряде был далеко не один советский разведчик, доподлинно стало известно, что «пешковского» ефрейтора Шишкина впоследствии видели в форме советского офицера, ехавшего во главе взвода кавалерии по улице Хайлара. Он узнал среди русских, стоящих у дороги, бывшего «пешковца» Федора Горшкова. Горшков не сразу узнал его, лишь только после того, как увидел у него на щеке большой шрам, который он получил в отряде на практических занятиях. «У Пешкова был ефрейтором, а сейчас я уже старший лейтенант», - говорил Горшкову, улыбаясь, Шишкин.  Об этом Федор Горшков рассказал своему другу Луке Антоновичу Лелекову. Вероятно, ефрейтор Шишкин и был одним из «друзей» Тарбагаева.
Выше упоминалось, что советской мотопехотой был перехвачен японский эшелон, и среди них были пять казаков. Двое из них: Нерадовский и Золоторев – асановцы, значит можно предположить, что остальные двое - «пешковцы»: Тарбагаев, Шишкин, и один неизвестный. 
Таким образом, теперь доподлинно стало известно, что в живых остались: Тарбагаев и его друг Шишкин, но как это произошло  полностью не выяснено и все еще остается загадкой. Если добавить к ним тех, кто спасся чудесным образом: Геннадия Хрущева, Сергея Маркова, Бориса Попова, Александра Филилеева, Геннадия Кузнецова и Вениамина Ткачева то получится, что в общей сложности избежали расстрела восемь человек, убито было двадцать восемь. Исходя из этих данных, делаем вывод, что «пешковский» отряд, который покинул Хайлар 9 августа 1945 года, имел в своем составе тридцать шесть  человек.
Возможно, теперь уже никто и никогда не узнает, что побудило японцев совершить такую зверскую расправу над молодыми казаками из отряда И.А. Пешкова. До сих пор строились и строятся разного рода предположения и догадки. Геннадий Хрущев предполагал, что во время похода велся разговор между казаками о многом, включая, предложение перебить японцев и скрыться. Так как многие японцы знали русский язык, не исключено, что японским офицерам, следовавшим с отрядом, был понятен разговор и настроение казаков, но при этом нельзя исключать и ту версию, что Тарбагаев и Шишкин предали казаков полковника Пешкова. Опять же, это  нужно рассматривать всего лишь как домыслы, одни из многих уже существующих. Остается только надеяться, что когда-нибудь это преступление будет все же раскрыто полностью.
В январе 2013 года бывший «пешковец» Лука Антонович Лелеков дополнительно рассказал следующее: «Когда ребята находились в казармах, то оттуда стали убегать пачками, японцы усилили дозор, вот тогда и пошел разговор между казаками: давайте перебьем японцев и сбежим. Это могли слышать японцы и передать по радио своему начальству, когда отряд вышел из Хайлара, и японцами уже заранее был разработан план расправы».
При упоминании о ефрейторе Н. Тарбагаеве, Лука Антонович Лелеков сразу же охарактеризовал мне его как личность отрицательную, как человека заносчивого, коварного, способного в личных интересах предать кого угодно, при этом жестко относящегося к своим подчиненным. Он постоянно занимался рукоприкладством, видимо, дел это он для того, чтобы отвести от себя любое подозрение японцев. Лука Федорович также подтвердил существующее мнение среди казаков, что в отряде Пешкова были люди, которые работали на советскую разведку.    
Захоронили всех погибших казаков в одной братской могиле, и долгое время, из-за отсутствия связи даже многим родственникам расстрелянных не было известно об этом преступлении японцев.
Мне удалось установить все фамилии (28) погибших казаков из отряда И.А. Пешкова, это были: полковник И.А. Пешков,  стройный, бравый корнет Б. Зимин (так его охарактеризовал Л.А. Лелеков), хорунжий Евгений Семенович Фальков, вахмистр Э. Берзин, Александр Шестопалов, Олег Марчевский, Окулов, Василий Мамонтов, Степан Кирпичников, Анемподист Безьязыков, А. Ерохин, Федоров, Старновский,  Карепин, Жигалин, Георгий Былков, Протопопов, Г. Бородин, Самсонов, Алексей Широков, Кущнер, Полоротов, Александр Сафронов, Георгий Перебоев, Александр Топорков, Сергей Макушев, Кулаков, Михаил Деревнин.
Примечание. Первый офицерский чин: у казаков - хорунжий, у кавалеристов - корнет, у пехотинцев - прапорщик.
Погибли молодые ребята, у каждого из них были свои мечты и планы на будущее, каждый из них собирался достойно пройти свой жизненный путь, надеялся любить и быть любимым. 
Время сглаживает в памяти события давно минувших дней, исчезают имена тех, кто стал жертвой японского преступления, только родные поминают их в своих молитвах. Со временем исчезнет холмик над братской могилой и крест, который был установлен на месте гибели русских молодых ребят на берегу небольшой речушки Макэртуй.
Мы - последнее поколение, которое еще помнит о тех суровых днях войны, поэтому нельзя допустить, чтобы эти и другие, подобные им, трагические события были забыты и бесследно исчезли из памяти людей.
Со своей стороны я полностью полагаюсь на сведения мне известных лиц, которым я не могу не доверять, но вместе с тем возможно, что какие-то детали упущены и ими. Лично я не претендую на звание исследователя, несущего истину в последней инстанции, поэтому любые замечания и конструктивную критику приму с благодарностью.
В течение  многих лет было немало написано противоречивых версий об этой трагедии, поэтому мне пришлось детально разбирать все появившиеся в прессе материалы, да простит меня за это мой читатель.
Искренне благодарен И.В. Кутукову (1926), Л.А. Лелекову (1924), А.Я.Бугаеву (1925), В.В. Перменову, И.В. Кирпичникову (1923), Н.А. Рогожкину (1924), А.Г. Кутукову, Т. Дулинаеву, К.И. Родионову, М.В. Бочкаревой (90 лет, ее муж служил у Пешкова), Г.Н. Кирпичникову (1924, его брат Степан был расстрелян). Ф.Н. Куликову, историку Сергею Смирнову, исследователю Забайкалья Михаилу Шестакову, В. Патрину, В.В. Шахматову и многим другим за все те сведения, с помощью которых составлена более ясная картина этого трагического события. Благодаря коренным “чжаромтинцам” мне удалось точно установить место расстрела казаков.
Уже заканчивая свою книгу, я наткнулся на новые сведения о Николае Тарбагаеве. В журнале «Русская Атлантида» появилась статья А. С. Свистунова «На волне моей памяти: о Бересте», где он говорит, что лично был знаком с Николаем Тарбагаевым. Его тоже заинтересовала судьба Тарбагаева после того, как он прочитал статью В.В. Перминова «Пешковский отряд: создание и гибель».
«Я с ним (Тарбагаевым) познакомился в 1947 году, - пишет Свистунов - работая в Драгоценке уже после окончания десятилетки в «районом» управлении. Он занимался хозяйственными вопросами, принимал дрова от населения – разбитной, «шабутной», подвижный и, видимо, «деловой». Ходили слухи, что он с частями советской армии, выводимыми после капитуляции Японии из Маньчжурии, попал в Забайкалье. Встретил там осень, холода вместе с солдатами в палатках посреди степи. Наверное, прокутил прихваченное. Стало тоскливо, и он каким – то образом вернулся в Трехречье. Ему (если это так), повидавшему ту сторону, не сиделось в деревне и, кажется, под новый 1948 год он с группой товарищей ушел через Аргунь по льду, как тогда говорили «под проволоку».
Говорят, его судьба здесь сложилась удачно. Удивительно, если он был в Пешковском отряде, как посчастливилось избежать Гулага?» (№44).
То, что написано А. С. Свистуновым не добавляет ничего нового и не разъясяет кто же такой, в конце концов, был Тарбагаев? Только подтверждает все то, что о нем уже было сказано, он для советской власти был «свой» человек.
ОТРЯД  ПОЛКОВНИКА  АСАНО
Сразу же после оккупации Маньчжурии Япония старалась расположить к себе русскую эмиграцию, обещая улучшить ее жизненные условия. В свою очередь русские  антикоммунисты видели в японцах противников коммунистического движения и своих союзников в борьбе с большевиками. Политические организации, до этого ограниченные в своих правах китайскими властями, стали действовать более активно и смело.
В Маньчжурии из числа русской молодежи в 1938 году японцы сформировали первый русский воинский отряд под названием «Русская Бригада», командование ею принял полковник японской армии Асано Макото. С этой поры за солдатами бригады закрепилось название - «асановцы». Отряд был расположен на станции Лаошаогоу (Сунгари 2, на левом ее берегу), находящейся на расстоянии 125 км от Харбина. В планы полковника Асано также входило принятие дополнительного закона, в согласованности с правительством Маньчжуди-Го, о всеобщей воинской повинности для русского населения, иными словами, все мужчины от 18 лет и до 36 лет, пригодные для несения службы, должны были быть зарегистрированы.
Первоначальный добровольный набор дал незначительный результат, записалось только тридцать два добровольца. Из Трехречья  на место сбора прибыло всего пять человек: А. Тоболов, И.И. Овчинников, В.В. Тырсин, а двое других не прошли медицинский осмотр. С теми, кто прошел медицинскую проверку, начались занятия по подготовке диверсионных групп. После окончания специальных курсов их отправляли на советскую сторону с разными заданиями, включая захват руководящего состава. Из личного  рассказа одного из диверсантов В.Е. Гальцева известно, что он ходил на ту сторону шесть раз.(“Белоэмигранты на службе у японцев” Белмасов).
Не единичными были случаи, когда засланные на территорию СССР диверсанты сразу же сдавались советским пограничникам, но это не спасало их от концлагерей. “Какухин Прокопий Иннокентьевич служил в Ханьдаохецзском отряде. В 1945 году был с несколькими сослуживцами направлен японцами с заданием в Союз. Решили сдаться советским пограничникам. Их судили, дали по 10 лет лагерей”. - пишет Константин Семенович Гардеев в газете “На сопках Маньчжурии”. Идентичные истории произошли со Степаном Васильевичем Виноградовым и Николаем Ефимовичем Перминовым (родственником В.В. Перменова, автора брошюры “Пешковский отряд: создание и гибель”), они вышли на заставу и сдались советским пограничникам.
Для формирования состава бригады отбор пригодных для строевой службы молодых людей производила японская  военная миссия. На вооружении  бригады помимо стрелкового оружия имелись артиллерийские батареи. Бригаде было отведено место в старых русских казармах, еще построенных для чинов Маньчжурской армии в начале двадцатого века. Первоначально командный состав полностью состоял из японских офицеров, но к 1943 году отрядом в основном уже командовали русские офицеры. А в 1944 году полковник Асано полностью передал командование в руки русского полковника Смирнова, помощником ему был назначен  казачий офицер, полковник Михайлов.
Из числа рядового состава выбирали наиболее грамотных солдат и направляли их в особую учебную команду, где шло обучение, как уже говорилось, диверсионным действиям. Так как первоначальный отбор на добровольческих началах не дал нужного результата, то следующий набор стал принудительным. После окончания курсов им давали звание унтер-офицеров.
Ежегодно призывали в отряд до пятисот новобранцев, набор шел главным образом из Трехречья, Хайлара и с северо-западных районов Маньчжурии. Значительное пополнение отряда шло за счет служащих полиции, которые уже имели некоторый боевой опыт по борьбе с хунхузами и китайскими партизанами.
Русские охранные отряды полиции успешно вели борьбу с хунхузами и китайскими партизанами, которые имели значительную поддержку со стороны советского пограничного командования. Партизаны, преследуемые русскими отрядами, переправлялись на советскую сторону, находя там убежище. Нельзя исключать того, что преследование партизан продолжалось и на советской стороне. На советской территории шла их перегруппировка, партизан щедро снабжали оружием и боеприпасами, там же они проходили обучение для ведения партизанской войны. 
К началу войны в бригаде в общей сложности было до четырех тысяч пехотинцев  и кавалеристов. В бригаде была введена жесткая дисциплина и предъявлялись высокие требования к подчиненным в области военной подготовки. Так как значительную часть в бригаде составляли казаки, то из бригады вывели отдельной боевой единицей кавалерийский полк, вооруженный шашками и короткими карабинами. В основном лошадей для кавалерии закупали в Трехречье большими партиями, иногда до 400 голов.
           До того как полковник Смирнов стал во главе «Русской Бригады», он командовал кавалерийским полком, разбив его на несколько эскадронов, которые располагались вблизи станции Сунгари-2 в ста двадцати пяти километрах от Харбина. Более многочисленными пехотными частями (до трех тысяч солдат) командовал русский подполковник А.Н. Гукаев, местонахождением этой воинской части была станция Ханьдохедзы.
СОБЫТИЯ  НА  ОЗЕРЕ ХАСАН
Япония усиленно готовилась к так называемому «Походу на Север», т.е. к захвату русских земель для расширения сфер влияния в Восточной Азии. Япония первую свою попытку вторжения не территорию СССР предприняла в июле 1938 года в пограничном районе озера Хасан, вблизи залива Посьет. После двухнедельных кровопролитных боев японская армия была разгромлена и вытеснена с территории СССР.
В 1938 году отдельные части русской бригады участвовали в борьбе против корейских партизан, которые то и дело нападали на военные и государственные объекты. В ходе столкновений с корейскими партизанами погибло немало молодых русских ребят, не имевших достаточно опыта для ведения такого рода боевых действий.
Через год, в августе 1939 года, японская армия вновь делает попытку перейти реку Халхин-Гол с целью выхода на Сибирскую железную дорогу, и планируя затем отрезать и захватить Хабаровский край и Амурскую область. В жестоких десятидневных боях японская армия  была разбита монголо-советскими войсками. Эти два, одно за другим, серьезных поражения и огромные потери в живой силе и технике, заставили Японию подписать соглашение о прекращении военных действий против СССР.
Во время боевых действий в районе реки Халхин-Гола в 1939 году «асановцы» в крупно - масштабных операциях участия не принимали. Тем не менее, в некоторых изданиях появилось описание геройского поступка “5-го эскадрона под командованием забайкальского казака, сотника Василия Васильевича Тырсина”. Главная роль эскадрона в этом вооруженном конфликте заключалась в ведении разведки вглуби неприятельских позиций. Якобы “на рассвете его сотня, состоявшая в основном из трехреченских казаков, наткнулся на конный отряд бурят-красноармейцев, примерно такого же состава”. Тырсин мгновенно принимает решение и первым стремительно атакует противника, нанося удар во фланг по еще  не опомнившимся бурятам. Произошла короткая, но жестокая схватка с неприятелем, в которой почти все буряты были перебиты, за исключением 2-3, которые сумели вырваться из боя. Один офицер был взят в плен и доставлен в штаб японской армии. Казаки потеряли одного убитым, подпоручика Виктора Натарова,  и восемь человек  было ранено. Натаров был похоронен японцами с воинскими почестями на русском Новогороднем кладбище в Харбине, где находилась его семья. Японцы установили ему памятник, но когда вошли в Харбин части Красной армии в 1945 году, памятник Натарову был взорван.
  В.В.Тырсин Этот появившийся рассказ - не более чем романтическая легенда, вполне вероятно была она запущена в прессу  исключительно с пропагандистской целью. В описываемый период, т.е. в 1939 году, в отряде Асано не было еще молодых русских офицеров и, конечно, не было и пятого эскадрона. Самому Тырсину и другим было присвоено первое офицерское звание в 1941 году, а пятый эскадрон он получил только в 1943 году.
Подлинная история гибели Натарова совершенно иная, а именно, во время боевых действий в районе Халхин-Гола при налете бомбардировщиков на боевые позиции японцев погиб от осколка бомбы начальник связи подпоручик Виктор Натаров. Японское командование объявило его героем, и он был похоронен, как уже было сказано ранее, со всеми военными почестями в Харбине на русском кладбище.               
После оккупации японцами Маньчжурии в 1932 году В. В. Тырсин  находился в Трехречье,  он добровольно поступает в японскую жандармерию, где служит японцам верой и правдой. Заподозрив кого-либо в сотрудничестве с советской разведкой, Василий Тырсин доносил в японскую жандармерию, людей арестовывали и пытали. Все ли его подозрения были оправданными - неизвестно, но на его совести было несколько человек, которые были подвергнуты истязаниям, тюремному заключению и даже расстрелу. Благодаря доносам В.В. Тырсина известна гибель трех человек из Трехречья, это Ивачева, Патрина и священника отца Александра, их японцы расстреляли, обвинив в сотрудничестве с советской разведкой. По его вине на разные сроки были заключены в Цицикарскую тюрьму трехреченские казаки - Антипьев, Молоков, Коломыльцев и Власов. При формировании “Русской Бригады” Тырсин играл не последнюю роль, он был одним из тех, кто готовил списки призывников.
О дальнейшей судьбе В.В. Тырсина мало, что известно, по некоторым данным, он  был схвачен советской военной разведкой и расстрелян на месте без суда и следствия. Такие случаи хотя и редко, но встречались, у военных Красной армии были списки тех лиц, которые особо ревностно служили японцам, и их было приказано расстреливать на месте. Были случаи, когда по этому списку страдали невинные.
Вспоминаю такой случай, рассказанный мне В.И. Кутуковым, происшедший в одном из железнодорожных поселков, куда в 1945 году вошли передовые части мотопехоты. Недалеко от реки дорога огибала гору, там стоял крест. Мне поведали, по какой причине и почему установлен на этом месте был крест.
    В поселке жил одинокий человек по фамилии  Степан Петров, не имея семьи, он в сезонный период работал у того или иного зажиточного мужика. Однажды рано утром, когда он возвращался с реки, где проверял закинутые на ночь переметы, на полпути его нагнали военные на джипе. Спросили фамилию, он им ответил: “Петров”. «А как звать тебя?» - спросил военный. «Степан», - ответил он. «Отойди в сторону», - скомандовали ему. Только сошел он с дороги, раздался выстрел, и Петров замертво упал на землю. Но как потом выяснилось, что произошла «ошибка», попался солдатам он под горячую руку. Это был Петров, да не тот. «Настоящий» Петров вскоре был арестован.
Уже в самом начале Второй мировой войны было понятно, что отношение японцев к русскому населению ухудшилось. Они считали, что русские организации не достаточно воспитывали население в антикоммунистическом духе, и что советская разведка будет использовать эмигрантскую среду в своих интересах. Они также видели и понимали, что русские не желают сражаться за японцев и устремляются в другие районы Китая,  им недоступные, например в Шанхай.
Для русской эмиграции было предельно ясно, как смотрела советская власть на «Русскую Бригаду», для коммунистов она был «бельмом в глазу», поэтому они зорко следили за всеми действиями этой воинской части. Выкрадывались «языки» для получения нужных сведений. Вот один пример из многих других: Ефрейтор Стрельников, прибывший на побывку к своим родителям в деревню Найджин-Булак в 1944 году, бесследно исчез.
    Федор Шахматов.  Бывали случаи, когда исчезали люди уже после войны. Так, в 1949 году, из Найджин-Булака бесследно исчез «асановец» Федор Шахматов, семья узнала о том, что он жив, только 1954 году. Провел в концлагере пять лет. Из Найджин-Булака в это же время исчез Александр Парыгин. Также исчезло несколько человек из других поселков. Есть предположение, что они после “чистки” в 1946 году были оставлены работать на советскую разведку, а когда образовалась Китайская Народная Республика, их тайно отозвали. При этом известно, что А. Парыгин добровольно не вернулся и был арестован китайскими властями, затем выслан в СССР*.
СОВЕТСКИЕ  РАЗВЕДЧИКИ 
       Просоветский элемент постоянно вел тайную подрывную работу в отряде, обрабатывая безыдейную молодежь, уже родившуюся в Маньчжурии. Даже в среде командного состава находились люди, работающие на советскую разведку. Не находившийся под подозрением  ни у русских, ни у японцев, подполковник Наголян-Асерсянс, начальник штаба «Русской Бригады», был на службе советской военной разведки. В совершенстве владея китайским и японским языками, он без особых трудностей проникал в военные тайны японцев. В Хабаровске, на судебном процессе, он давал показания против своих сослуживцев - офицеров и солдат.
“Наголян и Косов, - пишет Сергей Балмасов, - были отвечающими за набор русских новобранцев, казалось, стремились лишь только к одному, получить лишнюю звездочку на погоны». Проявляя особое усердие, они загнали русскую молодежь в казармы, а оттуда она почти поголовно в 1946 году угодила в концлагеря ГУЛАГа.
Из числа всего командного состава «Русской бригады» только один Наголян радостно и свободно разгуливал по Харбину в форме капитана советской армии. При всем этом возникает недоумение, каким образом Наголян сумел остаться в Китае на свободе. Можно только сделать единственный вывод, что у него перед советскими органами безопасности была немалая заслуга. В дальнейшем Наголян выполнял для советской власти важные коммерческие поручения в Харбине, при этом не забывал и себя. Через несколько лет он уже становится собственником нескольких кинематографов в Харбине, но вскоре уезжает в СССР, где и заканчивает свой земной путь в 1950 году.  Были и другие сведения, что он умер в Харбине, где советские органы безопасности расправились с ним руками китайских коммунистов, а семья его уехала в Бразилию.
Наголян в двадцатых годах прошлого столетия учился в Харбинском юридическом институте. Непонятно по каким причинам он бросил учение и поступил служить в железнодорожную полицию (КВЖД). В 1932 году вступил в армию Маньчжу – ди-го и дослужился до чина капитана китайской армии. Японское командование обратило на его внимание, и он был назначен начальником штаба «Русской Бригады».
АМАТЕРАСУ
 Чтобы привести к окончательному подчинению и повиновению русское население, неожиданно в 1943 году японские власти издают приказ обязательного поклонения их богине Аматерасу. В срочном порядке были выстроены особые храмы, посвященные богине Аматерасу, и от православных христиан требовали совершать поклонения в сторону этих храмов
Нужно отдать должное духовным руководителям, они отвергли требование властей поклоняться богине Аматерасу, причем, рискуя жизнью. Они видели в этом решении японских властей наступление на православную веру. Духовенство обратилось к своей пастве с призывом не совершать поклонение в сторону языческих храмов, ибо это противоречит основным положениям православной веры и запрещено Божьими Заповедями. «Да не будут тебе боги иные, кроме Меня» и «не сотвори себе кумира…». Исключительно важную роль сыграл в этом деле инспектор всех русских школ в Трехречье И. А. Дьяков, который организовал протест русского населения против поклонения богине Аматерасу.
Когда И.А. Дьяков прибыл в самое многочисленное поселение в Трехречье, поселок Верх-Кули, где настоятелем старообрядческой церкви был протоиерей Иоанн Шадрин, а новообрядческой церкви - отец Максим Паникоровский. И.А Дьяков попросил поселкового атамана собрать народ и письменно лично обратился к духовенству с просьбой прибыть на собрание.
Народу собралось много, из духовенства пришел только протоиерей Иоанн Шадрин; священник Максим Паникоровский отказался прийти, хотя к нему дважды отправляли нарочного. Видимо, испугался, может быть, потому, что его сын работал в японской военной миссии. Действительно, складывалась сложная и опасная обстановка, фактически это было выступление против решения японских властей в отношении поклонения богине Аматерасу. И.А. Дьяков подробно разъяснял, в какое трудное положение поставили русское население японские власти, требуя поклонения богине, «на что мы должны заявить свой решительный протест», - говорил он. После окончания его речи слово взял о. Иоанн Шадрин.
Вот, что пишет об этом Дьяков: «После этого выступил старообрядческий протоиерей о. Иоанн Шадрин. Он поблагодарил меня и от имени присутствующих на собрании, обещал мне всемерную поддержку». Далее выступил директор русской школы Александр Иванович Александров и предложил составить протокол, который он, протоиерей Иоанн, и все присутствующие подписали. Как пишет Дьяков, что такой поддержки и единодушия он не ожидал от жителей поселка Верх-Кули. Возмущенный народ требовал отмены решения японских властей поклоняться богине Аматерасу. После собрания в поселке Верх-Кули на следующий день, 9-го января 1943 года, И.А. Дьяков выехал в поселок Покровка. Утром 10-го января в школе состоялось общее собрание. О собрании в Верх - Кулях уже знали  жители Покровки, а поэтому к началу собрания все жители были в сборе. После доклада И.А. Дьякова были выступления, и все возмущенно заявляли, что: «Мы - христиане и поклоняться их богине не будем».
Не успел И.А. Дьяков объехать все поселки Трехречья, как его вызвали в казачью станицу Драгоценку, где находилась японская военная миссия. Многое испытал этот человек, от расстрела его спасло единодушие русского населения с его руководством, в первую очередь решительные действия Бюро Российских Эмигрантов.    Ходатайствовали перед японскими властями о не принуждении православных христиан поклоняться богине Аматерасу также все русские военно-политические организации. Благодаря общему протесту попытка духовного порабощения русских провалилась, и в дальнейшем больше никакого насилия по отношению к русской эмиграции со стороны японцев не последовало.
 В связи с отсутствием независимой прессы в Маньчжурии население было мало осведомлено о событиях, происходящих в мире, но все же люди, каким-то образом знали, что немецкая армия терпит поражение за поражением. Считали, что дело идет к окончанию войны  еще и потому, что японцы вели себя далеко не как победители, чувствовалась некоторая паника, усилился террор  населения. Японцы при малейшем подозрении в связи с советскими разведчиками или по злобному ложному доносу, с людьми немилосердно расправлялись, а заподозренные в шпионаже расстреливались часто без суда и следствия.
После первой бомбежки города Хайлара советскими самолетами японская жандармерия арестовала всех советских подданных и тех, кого она считали сочувствующими, способными оказать содействие наступающим советским войскам. Двадцать шесть человек, включая пойманных советских разведчиков, японцы расстреляли. Подобное едва не свершилось на стации Бухэду, японцы арестовали тридцать семь человек, среди них автора книги «Под флагом…» Виктора Григорьевича Санникова. Арестованных переправили в тюрьму в городе Чжалантунь, где должны были их расстрелять, но стремительно ворвавшийся в город советский десант спас обреченных узников от смерти.
Терпела поражение Япония в районе Юго-Восточной Азии и на островах Тихого океана, поэтому план нападения на СССР к 1945 году был отменен окончательно японским руководством. Это повлекло кардинальное изменение отношения к русским воинским формированиям, началась ликвидация некоторых воинских подразделений.
Ход войны стал заметно отражаться на жизни русского населения Трехречья и других районов Северной Маньчжурии. На жителей Трехречья японская власть наложила ряд нагрузок в связи с военным положением. Население обязали выполнять различные работы для государства: ремонт шоссейных дорог, подвоз бревен для построек, обслуживание административных учреждений, снабжение транспортом чиновников, курсирующих между населенными пунктами Трехречья.
Кроме того обязали сдавать скот государству по заниженным ценам, также излишки посевных культур. На каждого человека полагалось оставить по 20 пудов (320 кг.) зерна плюс к этому другие сельскохозяйственные продукты, так что нужды с питанием не было, но был приторможен дальнейший ход развития сельского хозяйства. Все сложнее и сложнее становилось купить соль, чай, масло, спички,  мануфактуру и другие товары широкого потребления.
Марионеточное государство в Северной части Китая - Маньчжоу-Ди-Го и японское правительство считали опасным иметь антисоветские воинские части из русских эмигрантов, на территории Маньчжурии, ведь это могло спровоцировать Советский Союз против них. Но главной причиной нужно все же считать то, что японской контрразведке было известно настроение в рядах русских воинских подразделений.
РОСПУСК  ОТРЯДА
 У японцев была боязнь того, что «асановцы» в трудный момент могут не только не поддержать, но даже и выступить против них. Поэтому с первого июля 1944 года началось расформирование «Русской Бригады», «на сдачу оружия отводилось три месяца», как говорилось в приказе. Таким образом, к началу военных действий Красной армии на территории Маньчжурии против японцев, «Русская Бригада» находился в процессе полного расформирования.         
По сведениям советской разведки (пишет Сергей Балмасов), боевая готовность как кавалерийского, так и пехотного подразделений «Русской Бригады» была на невысоком уровне. Последнее время главное внимание было обращено на строевую подготовку и ведение рукопашного боя, конечно, проводились и тактические занятия, но далеко не в достаточном масштабе. Практическое обучение стрельбе проводилось очень редко, а стрельба боевыми патронами совершалась всего несколько раз за последние четырнадцать месяцев. Незначительное время отводилось специальным группам для освоения подрывного дела, большая же часть времени уделялась хозяйственным работам.
В августе 1945 года советские войска перешли границу Китая,  к этому времени все подразделения бригады были почти уже разоружены. Японцы проявили благородство, они предложили офицерскому составу и всем воинским чинам уехать на юг Китая, чтобы избежать пленения войсками Красной армии. Не все приняли это предложение, но те, кто уехал на юг, избежали ареста и концлагерей.
Командир отряда Я. Я. Смирнов объявил всему воинскому составу, что кто желает поехать на юг, могут это сделать, но он сам останется и сдастся советскому командованию, передав ему все имущество бригады. С ним остались все офицеры бригады, двадцать два человека, и десяток младших командиров.
Полковник Яков Я. Смирнов - герой Первой Мировой войны, имел пять боевых наград, в гражданскую войну он служил в корпусе генерала Крымова, сражаясь с большевиками, дошел до Приморья. После победы большевиков уехал в Китай, где работал преподавателем русского языка. Он считал себя антикоммунистом, но был против использования иностранной силы для свержения советского строя. Твердо был убежден, что русский народ в конце концов сам свергнет коммунистическое иго.
Японцы давали возможность не только чинам «Русской Бригады» выехать на юг, но было предложено всем русским, находящимся у них на службе, по желанию  так же эвакуироваться, спасаясь от отрядов СМЕРШ. Всем желающим были предоставлены хорошие железнодорожные вагоны, в то время, когда своих граждан, японцы зачастую вывозили на открытых платформах и в худших вагонах.
   Советская армия стремительно наступала, уже через несколько дней бои с японской армией шли на южной стороне Хингана, недалеко от Харбина.
Полковник Смирнов поднял по тревоге свою бригаду, объявил о приближении советской армии и отдал приказ солдатам разойтись по домам и не оказывать вооруженного сопротивления. Сам полковник и офицеры сдались советскому командованию. В поведении полковника Смирнова в данном случае чувствовалась какая-то уверенность в своей безопасности; какая причина тому, узнаем ниже.
 Среди жителей Харбина было немало тех, кто оказывал содействие советской армии при взятии города. Японское командование решило использовать реку Сунгари, как опорный пункт при наступлении Красной армии, подорвав железнодорожный мост и другие коммуникации. Чтобы предотвратить это, советское командование сбросило воздушный десант около 120 человек, который высадился на харбинском аэродроме.
Когда военная операция десантниками была завершена, в донесении командующему Дальневосточным фронтом было упомянуто, что при исполнении поставленных задач «серьезное содействие оказали нам русские жители Харбина. Они наводили наших десантников на вражеские штабы и казармы, захватывали узлы связи, сохранили в неприкосновенности все городские жизненные коммуникации и сооружения. Благодаря их помощи, некоторые высшие чины Квантунской армии неожиданно и нагадано для себя оказались внезапно в советском плену…» (Сергей Белмасов). После отступления японской армии, в местах их прежней дислокации оставались смертники, мелкие группы, которые не намерены были сдаваться. Для обезвреживания смертников полковник Смирнов из состава своей прежней бригады, создал отряд для наведения порядка до прихода частей Красной армии.
Как сообщает офицер этого отряда поручик Витицкий,  еще до прихода Красной армии «наш отряд, усиленный добровольцами из русских эмигрантов, преимущественно из бывших офицеров, воспользовался хаосом, царившим среди японцев, и разоружил караулы без особого с их стороны сопротивления. У нас тяжелых потерь не было, были только раненые.
  А. Белобородов     Все последующее время, вплоть до нашего задержания 26 августа 1945 года, мы охраняли два больших, около километра каждый длиной, железнодорожных моста через реку Сунгари, обеспечивая беспрерывную переброску частей Красной армии из Харбина в Порт-Артур. О нашем положении знал комендант Харбина генерал-полковник Белобородов, который обещал нам всякую поддержку и помощь…»(Сергей Балмасов).
Некоторые из состава отряда Смирнова были награждены медалями «За победу над Японией». Несмотря на все это, Белобородов не сдержал своего слова, и многие члены этого добровольческого отряда были арестованы и вывезены в СССР в концлагеря.
Не спасла полковника Смирнова и его «лояльность» по отношению к советской власти, при том, что советской разведке было известно, что Смирнов не вел антисоветскую пропаганду среди своих подчиненных. У него даже возникали столкновения с высшими чинами японской военной миссии, когда он выступал в защиту его русских сослуживцев. И более того, с 1943 года он напрямую сотрудничает с советской разведкой, добывая важные сведения о планах японской военной миссии. Все эти его старания были напрасными, Смирнов был осужден на пятнадцать лет вместе с другими офицерами и нижними чинами «Русской Бригады”.
Что же заставило ярых белогвардейцев благосклонно отнестись к Советскому Союзу и приветствовать вступление Красной армии в Китай? Скорее всего, белогвардейцам импонировало то, что Сталин во время репрессий 1937-38гг. уничтожил почти всех их противников по Гражданской войне, разрешил открытие храмов, ввел знаки отличия царской армии: погоны, ордена, медали имени Суворова, Кутузова, Нахимова и т.п., офицерские чины, к концу войны упразднил институт комиссаров.
Не были ничего сказано в советских военных сводках еще об одном эпизоде во время боев за Харбин, а, тем не менее, он сыграл важную роль в подавлении сопротивления японцев. Как только стало известно о капитуляции Японии 15 августа, под руководством Генерального консульства Советского Союза была организована оборона Харбина отрядом, созданным из жителей города, среди них были и               
    В.Д. Панов               
советские граждане. Общее руководство отрядом в более чем тысячу человек принял на себя автомеханик  В.Д. Панов. Основная задача отряда заключалась в том, чтобы сохранить порядок в городе и защитить жителей от нападения хунхузов и мародеров. Выпущены были из тюрем заключенные,             среди них, кроме китайцев были  русские  и корейцы.
Группе бойцов из этого отряда под командой В. Широколобова удалось взять в плен начальника штаба Квантунской армии  Х. Хата и Генерального консула Японии Миякава, а также вместе с ними человек десять офицеров. Все они были переданы командованию десантного отряда.
              Невзирая на боевые заслуги русских эмигрантов, среди которых преимущественно были бывшие солдаты  и офицеры Белой армии, многих из них репрессировали.  Командующий Красной армией генерал-полковник Белобородов обещал оказать им всяческое содействие, но своего слова не сдержал, и они оказались в концлагерях. 
Хотя значительная часть русского населения в Китае симпатизировала СССР, но были белоэмигранты, которые скептически отнеслись ко всем этим «переменам» и сохранили ненависть и недоверие к коммунистам. Были белогвардейские отряды, которые сражались против Красной армии, среди них известен отряд Темирханова. Темирханов считал себя потомком Чингисхана, его отец служил в личном конвое императора Николая Второго в чине ротмистра.
На станции Ханьдаохедзы небольшой отряд «асановцев» оказал сопротивление наступающим частям Красной  армии, в ходе сражения весь отряд погиб. Сражался с частями Красной армии небольшой отряд казаков из казачьего корпуса генерала Алексея Проклевича Бакшеева, многие из них были убиты и ранены, остальные попали в плен.   
По некоторым сведениям, основатель русской бригады полковник Асано, узнав о судьбе русских солдат и офицеров, совершил харакири, перед этим написав на бумаге: «Смертью своей свою вину перед вами искупаю». Совершил он этот ритуал на том месте, где базировался его отряд на Сунгари 2. 
После окончания войны в каждом населенном пункте находились небольшие гарнизоны советских солдат, которые занимались вылавливанием отдельных японских групп, бродивших по лесам. Население с незначительным перерывом продолжало заниматься сенокосом, вернулись к семьям и те, кто служили в «Русской Бригаде», еще не ведая о том, что им готовит судьба. У подавляющего большинства русских семей она стала трагической, полной лишений и даже гибели близких людей.
               
БОИ  В РАЙОНЕ  ТРЕХРЕЧЬЯ
Незначительное число японских войск находилось на трехреченской территории, к моменту вторжения Красной армии никаких оборонительных укреплений и укрытий не было. По всему участку границы стояли редкие японские дозоры, которые занимались наблюдением за тем, что происходит за Аргунью, на советской стороне. Результаты наблюдений направлялись в Драгоценку, где стояла японская рота солдат для охраны японской Военной миссии, жандармского и полицейского управления Трехречья. Трехречье не считалось для командования Красной армии серьезным японским опорным пунктом, поэтому в этом направлении были двинуты незначительные вооруженные силы. Считают, что было всего два укомплектованных батальона, отряд мотопехоты, штурмовые отряды и до трех эскадронов кавалеристов из ударных частей маршала Малиновского.
Если на трехреченском направлении действовали незначительные силы Красной армии, то в районе Хайлара с первых дней войны шли ожесточенные бои. Этот сильно укрепленный район состоял из трех главных очагов сопротивления и значительного числа опорных пунктов, где размещались 116 ДОТов (долговременные огневые точки), 20 ДЗОТов (долговременные зенитные огневые точки), 67 бронеколпаков, развитая система траншей, бетонированные подземные сообщения.
Наиболее кровопролитные бои шли в укрепленных горах и в районе Кудахана, здесь части Красной армии наступали по открытой местности от реки Аргуни после того, как был взят мост. Каждая точка была хорошо пристрелена, и японские пулеметчики буквально косили наступающих советских пехотинцев. Вполне возможно, что потери были бы значительно меньше, если бы командование подключило вовремя авиацию и артиллерию – говорили некоторые бывшие военные.
Обстановка изменилась, когда подошла тяжелая артиллерия и беспрерывными залпами стала бить по японским дотам. Ответного артиллерийского огня со стороны японцев вскоре не последовало, видимо, артиллерия противника была уничтожена, иначе бы сильно могло пострадать население города.
Об этом артиллерийском сражении пишет Вадим Васильевич Перминов: “Мне довелось быть знакомым с артиллеристом той батареи 152-мм гаубиц Прокопием Дмитриевичем Толстокулаковым, и он рассказал мне об этом эпизоде.  От непрерывного огня обгорала краска на стволах пушек. Снаряды этой артиллерийской системы довольно часто рикошетили и не взрывались, а улетали далеко в сторону Аргуни. Потом мы их находили, эти громадные почти метровой длины, то в кочкарнике на озере Подкова, то за Аргунью на сопках правого берега” (Русская Атланда, №40). После длительного артиллерийского обстрела советская пехота ворвалась в “военный городок”, и началась рукопашная схватка за каждую траншею. По рассказам местных жителей потери были большие с обеих сторон.
Как уже было сказано, чтобы не нести тяжелые потери, было решено не штурмовать хорошо укрепленную цепь гор, так как было понятно, что рано или поздно японцы все равно сдадутся. Были направлены специальные штурмовые отряды, которые взрывали железо - бетонные укрепления в горах
В 1962 году мне и Николаю Васильевичу Брусенцеву советское консульство поручило переписать фамилии погибших, занесенных на памятнике, установленном на небольшом холме вблизи Кудахана.   Количество павших в боях, насколько я помню, превышало тысячу  человек. Фамилии погибших были нанесены на плитах, как указано на памятнике, в списке значилось много украинских фамилий.
Согласно сведениям Забайкальского информационного бюро, размещенного на форуме “О жизни русских в Маньчжурии”, приводятся данные о погибших в боях под Хайларом. Так как известны два памятника в районе города Хайлара (один находится на территории городского парка, недалеко от железнодорожного вокзала, а другой внегородской черты на сопке Сиротка), то указанное число погибших, возможно, относится к этим двум памятникам. В сражении за Хайлар погибло в общей сложности 1130 человек, из них офицерского состава: 15 капитанов, 28 старших лейтенантов, 48 лейтенантов, 35 младших лейтенантов и более одной тысячи сержантов, старшин и рядовых красноармейцев.
Подтверждение этому мне удалось найти в интернете, где говорилось, что в Хайларе «Сопку Сяогуашань (Сиротку, прим. мое) местные жители знают как мемориал советским воинам. Здесь в братской могиле покоятся останки более чем тысяча наших солдат и офицеров». Так что эти сведения получены из данных, представленных нами советскому консульству в 1962 году.
Необходимость переписать всех погибших в районе Хайлара была вызвана тем, что  крайне обострились отношения между КНР и СССР. Советское правительство, боясь за сохранность памятников погибшим советским воинам на территории Китая, решило собрать все данные о монументах. И не напрасно, совсем скоро в некоторых местах сторонники культурной революции варварски разрушат памятники погибшим советским солдатам.
Обороняли Хайларский укрепленный район части японской 119-ой пехотной дивизии и соединенные силы бригады. Наступление на Хайлар вели части 36-ой Красной армии. Сходу взять хайларский укрепленный горный район не удалось,  и, блокировав японские укрепления, начали упорные бои за ликвидацию этого сложного опорного пункта. Главным препятствием были сильно укрепленные японские доты, толщина стен достигала четырех метров. В операции по их уничтожению принимали цчастие специально подготовленные штурмовые группы. После нескольких дней ожесточенных боев сопротивление шеститысячной японской армии 17 августа было сокрушено и взято в плен около четырех тысяч японских солдат и офицеров во главе с генералом Намура.
О том, насколько упорные и ожесточенные бои шли в Хайларском укрепленном районе, пишет в донесении генерал-лейтенант Зыков от семнадцатого августа 1945 года: «До сих пор продолжаются бои по ликвидации противника в опорных пунктах Хайларского укрепрайона, оказавшего ожесточенное сопротивление. На наиболее оживленных местах враг при отходе устанавливает снайперов-смертников и мелкие диверсионные группы, которые обстреливают одиночных людей, проходящие машины, пытаются взорвать мосты, склады и промышленные предприятия. Диверсионной группой был убит капитан медслужбы Бутылин. Пропал без вести заместитель командира дивизии по тылу подполковник Крупенников и его шофер, найденная, их машина оказалась пробита пулями.
На кладбище, в районе командного пункта дивизии обнаружен японский снайпер. Он был замурован в надмогильный памятник и имел запас продовольствия и воды на десять суток. В нише другого памятника найден прикованный цепью пулеметчик».
Ударные части 36–ой Красной армии от города Маньчжурии и до города Хайлара не встречали серьезного    сопротивление, и уже  вечером, девятого августа, был захвачен мост через Аргунь, находящийся в нескольких километрах от Хайлара.  Другой мост, недалеко от того места где находились казармы «пешковского» отряда, железнодорожную станцию, электростанцию и “военный городок” окончательно удалось занять лишь к утру десятого августа.  Дальнейшее продвижение войск Красной армии к городу Хайлару было приостановлено, особенно серьезное сопротивление было оказано на подступах к городу в северо-западном направлении. 
           Солдаты на улицах Хайлара.                И только к вечеру 11 августа город Хайлар окончательно был очищен от японцев.   
В самом городе Хайларе японские диверсанты уничтожили кожевенный завод, а также колбасный, пивоваренный и мясные комбинаты, действовали они под видом местных жителей, вели разведку, совершая нападения на отдельные воинские части Красной армии. Части Красной армии, вошедшие в город Хайлар, были приветливо встречены китайским и русским населением. Огромная толпа, собравшаяся у здания русской школы, выкрикивала слова приветствия.
ОТСТУПЛЕНИЕ  ЯПОНЦЕВ
Русские сотрудники жандармерии в местах населенных пунктов имели сведения о начале военных действий и о продвижении советских войск, эти сведения передавались полицейскому составу - таким образом о военной обстановке в Трехречье узнавало и население.
Японские военные власти выдали всем своим русским сотрудникам наличные деньги и визы Военной миссии, что давало им полное право передвигаться при любых обстоятельствах по всей стране. Вот, что писалось об этих визах в одном зарубежном издании: «Такие визы ни городская полиция, ни поселковая, ни железнодорожная не имела права брать в руки. Они могли только читать их в руках владельца, причем почтительно став в положение «смирно». На этих визах стояла печать «Военной Миссии» с хризантемой – Императорский герб Японии. Эх! Если бы наша «прогрессивная интеллигенция» до революции также бы относилась к Двуглавому Орлу» - говорит автор статьи («Первопоходник»).
Этими визами воспользовались многие русские люди, и ушли через Хинган вглубь Китая в американскую зону, затем выехали за границу. Один из них, известный полковник японской службы Косов, участник боев на озере  Хасан и на Халхин -  Голе в 1939 году, жил до конца своих дней в Австралии. Известный казачий генерал Сычев вместе с женой выехал в Шанхай, получив визу и билеты от японской Военной миссии. Эти были представители той части белоэмигрантов, которая сохранила ненависть и недоверие к коммунистам до самой смерти.
Как только начались военные действия, в Драгоценке был объявлен сбор  резервистов и ополченцев, о чем было сообщено в ближайшие поселки. Приказ был отдан собраться около храма в честь Сретения Господня, находящегося в центре села. Ввиду быстрого наступления Красной армии не представилось возможным осуществить этот план. Японские подрывники взорвали здание Японской Военной миссии и помещение Сельскохозяйственного Союза, грохот ближнего боя заставил покинуть село.
До роты пехоты и члены Японской военной миссии в сопровождении десятка резервистов поспешно двинулись по старой проселочной дороге в сторону поселка Верх - Урга. Дальнейший маршрут имел направление вверх по правому берегу реки Гана до самого поселка Ай - Кена, где еще совсем недавно шла усиленная работа по строительству туннеля. В Верх - Урге отступающему японскому отряду были даны по наряду свежие подводы, которые в большинстве сопровождали подростки 11-12 лет, так как был разгар сенокосной поры. «Это же казачата, а не городские дети. Что им стоит проехать сорок верст, переночевать и воротиться на другой день домой» - было напечатано в журнале «Первопоходник».
Резервисты понимали всю серьезность сложившейся обстановки и под покровом ночи разбежались, но, к сожалению, не всем представилась такая возможность, и несколько человек пострадало, они были убиты японцами.
    О том, что японцы перед уходом из Драгоценки готовили очень жестокое злодеяние по отношению к русским, совсем недавно подтвердил мне и Лука Антонович Лелеков, которому в то время был 21 год. Когда советские войска перешли границу и быстро двигались в сторону Драгоценки, японцы приказали звонить в большой церковный колокол. Обычно колокольный звон извещал о том, что нужно собраться всем у церкви.
Хича-сан, глава японской фирмы Хаяси-Канэ, узнав о намерениях японцев, быстро сообщил всем русским, чтобы не шли в церковь, так как их там хотят взорвать. Хича-сан много лет жил в Драгоценке, хорошо знал русский язык, вел торговые дела с русским населением и, не задумываясь, рискуя своей жизнью, спас большое число людей.
Вполне возможно, что эти две рассказанные выше истории имеют связь между собой, а именно, сбор народа около храма не состоялся, и войска Красной армии были уже на расстоянии одного броска. Вынужденное отступление сорвало планы японцев.
ГИБЕЛЬ  АТАМАНА  СЕРГЕЕВА
Среди отступающих солдат японской армии и чинов Военной Миссии из Драгоценки находился православный кореец Николай Николаевич Ким, переводчик русского и японского языков. Его младшего брата арестовали японцы, обвинили в шпионаже в пользу СССР, военным судом приговорили к высшей мере наказания, и он был расстрелян. Переводчик Ким позднее совершит злодеяние, убив атамана Сергеева и его жену.
Только что отступающая колонна японских солдат отошла от Верх - Урги, как завязался арьергардный бой с настигшим их мотострелковым отрядом. Ускоренным маршем вынуждена была двигаться японская колонна вверх по правую сторону  реки, по направлению к отрогам Хингана, пройдя километров пятнадцать, им был дан приказ пересечь реку Ган.
Перейдя Ган, колонна встретилась с другой группой военных и большим обозом с японскими семьями и их имуществом, несколько повозок везли боеприпасы и продовольствие.
Эта вторая колонна накануне, отступая от границы, пересекла по деревянному мосту Ган, что находился рядом с деревней Усть-Кули, и двинулась на Покровку, а оттуда вдоль левого берега Гана направилась к поселку Ширфовая. Среди отступающих ехал станичный атаман, полковник Всеволод Леонидович Сергеев и его жена Наталья Семеновна.
В Трехречье атаман Всеволод Леонидович был почитаемым человеком среди русского населения, японцы также относились к нему с доверием и уважительно, благодаря этому он мог оказывать существенную помощь и защиту русскому населению.
В одном месте дорога находилась в отдалении от реки и шла по долине. Поздним вечером колонна на ночь остановилась около местечка с названием «Три лесины». В стороне от леса и реки на пригорке, одна около другой, стояли три высоких стройных тополя, отсюда и возникло название этого места.
Рано утром  колонна двинулись дальше, дорога вновь приблизилась к реке Ганн, и тут колонны встретились. Телега с атаманом Сергеевым оказалась последней в обозе, и на одном из крутых поворотов, когда передние повозки исчезли из вида, кореец Ким выхватил револьвер и в упор выстрелил в лицо Сергееву и в другие части тела, а затем убил его жену. Испуганным казачатам - возчикам он приказал двигаться вперед, а тела атамана Сергеева и его жены сбросил на землю.
Об этом происшествии в заметке журнала «Первопоходник» читаем: «На этом злодеяние Кима не кончились. Неожиданно он начал расстреливать возчиков. Убил трех. Затем еще…сколько сказать не могу, так как были возчики из Усть-Кулей и Покровки. Кто ушел вперед с японцами, и кто отстал, мне неизвестно. Говорили, что несколько возчиков вернулись в Усть-Кули. Может быть, они везли японцев из Верх - Кулей (там тоже были японские учреждения и фирмы)…». Имело ли это убийство связь с поимкой брата Кима и его гибелью, остается тайной. 
Дополнительные данные об этом происшествии мною получены из рассказа Луки Антоновича Лелекова. Он подтверждает, что убийство атамана Сергеева и его супруги произошло недалеко от этих «Трех лесин». Жену атамана убили сразу, а самого Сергеева ранили, пули попали в голову и грудь, один из возчиков (Омышев) привез его в свой поселок Покровку. Оказать медицинскую помощь было некому, было решено везти Сергеева в Драгоценку, которую уже заняли советские войска. Жену атамана Сергеева похоронили на месте расправы над ними.
 Далее Лука Антонович рассказывает, что при попытке сбежать ночью от японцев, побросав лошадей, были убиты молодые ребята: Алексей Куницын, Иван Чирков, Константин Бугаев и полукровка Михаил, тела их столкнули с яра к реке. Эти погибшие ребята были убиты переводчиком корейцем Кимом, о чем сказано в журнале «Первопоходник».
Удалось избежать смерти уставщику старообрядческой церкви Михею Ивановичу Тарабрину из Верх-Кулей и Павлу Малышеву с Верх-Урги. Их предупредил бурят Гантимуров, который знал японский язык и случайно подслушал разговор японцев, что хотят этих ребят расстрелять. Едва стемнело, Малышев и Тарабрин, побросав лошадей, отползли от лагеря и скрылись никем незамеченные в лесной чаще. Затем, избегая встреч с японцами, обходным путем по горным перевалам добрались до своих мест. Отмечен интересный эпизод в ходе этих событий. Две спутанные (связанные вместе две передние ноги) лошади Михея Ивановича Тарабрина через несколько дней прискакали в поселок Верх - Кули к своему хозяину, а это расстояние минимум тридцать пять километров.
Вот, что дополнительно рассказывает об этом же событии Николай Александрович Рогожкин, бывший житель поселка Покровки (ныне проживает в Сиднее): «Атаман Сергеев отступал вместе с японцами, возчиками были жители Верх-Кули и Усть-Кули, когда покинули Покровку, то прихватили несколько местных жителей с повозками». Что произошло на первом привале, когда они остановились на ночлег, где-то в лесу, он не знает.
Далее Н. Рогожкин рассказывает, что: «…назавтра к нам в деревню привезли атамана Сергеева, с тяжелыми ранами в лицо и в другие части тела, ему сделали  перевязку. Поселковый атаман хорунжий Евфорицкий Владимир Алексеевич назначил меня и еще одного мужика везти раненого в Усть-Кули. Ехать было опасно, кругом еще бродили отдельные группы японцев, нам выдали винтовку, и мы поехали, раненый все время тяжело стонал. Мы не знали, как поступить с винтовкой, так как при встрече, будь то советские солдаты, или японцы, нам вооруженным грозила опасность, да еще с таким грузом. Тем не менее, доехали благополучно до поселка Усть-Кули и передали раненого поселковому атаману Ивану Виссарионовичу Кирпичникову». Так как медицинскую помощь оказать было некому, И.В. Кирпичников решил раненого Сергеева везти дальше в районный центр село Драгоценка, но он вскоре умер от большой потери крови, похоронили его в Усть-Кулях». 
Еще было одно направление, по которому отступали японцы от границы, это Верх-Кули, Покровка, здесь они встретились с главной колонной и вместе двинулись на соединение с той группой, что вышла из Драгоценки, и направились в сторону Ширфовой, где потом произойдет  боевое столкновение передовых частей Красной армии с японцами.
Далее эти две японские группы, как уже говорилось, перейдя реку Ган, соединились и двинулись в сторону Ширфовой и к Хингану, где позднее произошли крупномасштабные, кровопролитные бои в районе города Мергена, находящегося по другую сторону Хингана. В расположение японских войск советское командование приказало сбрасывать с самолетов листовки, в которых призывали японцев сдаваться, так как Япония уже капитулировала. Во многих местах была массовая сдача в плен, но в отдельных районах японцы продолжали упорно сопротивляться.
Со слов родителей и личных воспоминаний, мне довольно ярко представилась в памяти часть этих событий. Сосредоточившись в поселке Верх – Кули, пограничные японские части уже отсюда вместе с верхкулинским гарнизоном, военной миссией и служащими японских учреждений и фирм двинулись на Покровку. В поселок колонна прибыла к вечеру. Здесь уже шло формирование обоза для загрузки имущества военных чинов и обслуживающего персонала фирмы «Хаяси Канэ», и служащих лесопильного завода на окраине поселка. Недалеко от завода находилось здание, наподобие  отеля, где проезжие и заезжие японцы останавливались на ночлег или вообще жили некоторое время. Работали в этом здании в основном японские служащие.
СОБЫТИЯ ГЛАЗАМИ МАЛЬЧИШКИ
           Мне шел седьмой год, как любой деревенский мальчишка я «участвовал» в работе старших и, на этот раз, я был на сенокосе с отцом. Обычно в субботу после обеда люди бросали работу и ехали домой помыться в бане, к тому же никто не работал в воскресный день, люди шли в церковь. Покинув табор, мы выехали на главную дорогу, к нам то и дело присоединялись другие «покосники», и вскоре длинная вереница подвод пылила по дороге.
       Еще не доехали до поселка километра четыре, как вдруг на передних подводах заметили бегущую навстречу женщину. Передняя подвода остановилась, за ней одна за другой встали и другие подводы. Когда мы с отцом подошли ближе, мы узнали в женщине нашу маму. Она рассказала, что в деревне находилось много японцев, и, что они требуют от поселкового атамана подводы, чтобы везти военный груз отступающих войск.
          К приходу японцев в деревне находились только женщины и старики, в тревоге за своих мужей они собрались около церкви. Они знали, какая опасность грозит мужчинам, которые к вечеру должны были вернуться в поселок, а потому решили, что нужно немедленно предостеречь их от надвигающейся для них опасности. Но все также знали, что деревня оцеплена, кругом ходили патрули, к тому же был дан приказ из поселка никого не выпускать.
 После некоторой заминки наша мама, ей было в то время двадцать семь лет, решила сообщить мужчинам, чтобы на время они укрылись в лесу. Пробираясь вдоль реки сквозь густые лесные заросли, смогла каким-то образом миновать сторожевые посты и встретила нас в нескольких километрах от поселка.
Быстро посовещавшись, мужчины решили вернуться обратно и переждать опасное время, укрывшись в густой чаще леса. Двое из мужчин, Вахранов и Беспорточный, не были согласны с этим решением и продолжили свой путь в поселок. Как только въехали в поселок, они сами и их лошади сразу же  были взяты в подводы. С общей массой отступающих японцев они двинулись на запад. Вскоре, разобравшись в окружающей обстановке, они под покровом ночи сумели сбежать, побросав лошадей.
Мама распрощалась со всеми, взяла меня за руку, и мы двинулись в сторону нашего поселка. Когда мы подходили к поселку, уже было совсем темно. Вскоре где-то уже совсем рядом послышался лай собак, и, наконец, мы вошли в поселок. Тьма сплошной стеной стояла перед нами, едва различая дорогу мы, спотыкаясь, медленно двигались вперед. Иногда на улицу падал мутный свет от окон домов сквозь занавески, немного  освещая нам путь. 
Пройдя окраину поселка, мы оказались в центре главной улицы, которая была забита повозками, японцами в штатском и солдатами. У помещения поселковой управы одиноко едва мерцал фонарь. Мама побоялась идти окольными путями, чтобы не попасть под подозрение на случай встречи с патрулем. К счастью, было темно, и никто не обращал на нас внимания, мы шли, постоянно спотыкаясь о валявшиеся на земле вещи. Японцы только что подогнали где-то перехваченный большой бурятский обоз быков, запряженных в арбы, нагруженные лесом. Свалив лес с арб, тут же прямо в улице поспешно грузили вещи японских служащих и военное снаряжение. 
          Люди, лошади, скот, надрывной лай собак -  все это создало неописуемый хаос, повсюду грохочущий шум, злобные крики мотающихся людей, ругань, иногда звучали резкие звуки выстрелов. Одичавшие от криков и стрельбы быки перевертывали арбы с грузом, а некоторые, вырвавшись, исчезали в ночной темноте. Только к полуночи обоз и японские солдаты покинули поселок.
К обеду в поселке вновь появились японские солдаты, на сей раз на трех грузовиках, видимо, это последние части пограничных войск, которые сдерживали наступление передовых частей Красной армии. Остановившись около здания поселкового управления на короткое время, японцы  двинулись дальше. При выезде из поселка, около дома Николая Каразина, у одной из машин заглох мотор, водитель спешно старался исправить неполадки, японские солдаты цепью залегли вокруг машины.
В это время с другого конца поселка входило разведподразделние - человек двадцать на автомашине в сопровождении танкетки. Отряд остановился на площади около поселкового здания и уже вскоре был окружен толпой детей, стариков и женщин. «Давно ли были здесь японцы и много их?» - спросил командир отряда. «Часа два тому назад, а японцев человек 50», - ответил атаман поселка Владимир А. Евфорицкий.
          «Ну, ничего, далеко от нас не уйдут», - говорит старший лейтенант. Атаману было известно, что на окраине поселка задержались японцы, но он об этом умолчал, боясь, что завяжется бой, и население от этого может пострадать. Женщины побежали по дамам и вскоре принесли «кто что мог» из еды. Бойцы с удовольствием пили свежее молоко.   
Атаман Евфорицкий попросил восьмидесятилетнего деда с большой окладистой бородой Симона Прокопьевича Шахматова поднести командиру «хлеб-соль» и поприветствовал солдат от имени жителей Покровки. Один из солдат, показывая на деда пальцем, говорит: «Настоящий русский дед». Большинство молодых солдат до перехода границы не знали, что находятся и живут русские в чужой стране. Молодой солдат в пилотке заиграл на гармошке, более смелые ребятишки забрались в огромный кузов машины, с любопытством рассматривая все их окружающее. Жители предупреждали солдат, что дальнейший их путь будет сложным и опасным, так как пойдет скрытная лесная местность.
Пробыв некоторое время в поселке, разведподразделение мотострелковых войск двинулось дальше на запад. После обеда за ними последовало несколько автомашин с пехотой и легкой артиллерией. К вечеру в районе небольшого селения Ширфовая, в 25 километрах от Покровки, произошло сражение.
До поздней ночи в той стороне были видны вспышки снарядных разрывов и слышался отдаленный грохот артиллерийский выстрелов. К утру следующего дня в поселок на машине привезли человек десять раненых солдат, несколько молодых женщин поселка помогали менять бинты и делать перевязку. Среди женщин была и наша мама, она впервые увидела изуродованные войной тела молодых ребят. Этого она никогда не могла забыть.
После перевязки раненых вновь погрузили на машины и повезли в полевой госпиталь, расположенный недалеко от Усть-Кулей.
       Женщин, помогающих делать перевязку, поразил рассказ одного из легко раненых бойцов о своем смертельно раненом друге. “Сергей прошел всю войну с ее начала, дошел с армией до Германии, когда был отдан приказ перебросить войска на Дальний Восток против японцев. И вот мы оказались здесь, Сережа только был однажды слегка ранен за все годы войны”, - рассказывал боец. “У моего друга, - продолжал он, - на фронт ушли он и два брата, отец сражался в партизанах. В первый год войны погиб младший брат. В 1943 году старший из братьев вернулся с фронта инвалидом без ног,  и в этот же год пришло извещение, что погиб отец. Только вчера Сережа говорил, что может быть единственной радостью для своей матери будет он, прошедший все ужасы войны и оставшийся невредимым. Что будет теперь с его бедной его матерью?”- закончил подавленный горем боец.
Еще до того, как стали грузить раненых на машину, тяжелораненый боец умер, не приходя в сознание. Уже написав об этом боестолкновении  вблизи деревни Ширфовая, сегодня случайно обнаружил некоторые подробности в интернете, где сообщалось, что “штурмовая группа пограничников в сражении под Ширфовой была окружена, основному составу удалось вырваться из окружения, но на поле боя остались убитые. Тяжелораненый ефрейтор Виталий Козлов был схвачен японцами, при допросе его жестоко пытали и он был замучен до смерти. За проявленное мужество Козлов посмертно был награжден орденом Отечественной войны 1-ой степени» (У границ Земли Дальневосточной).
           Исходя из этих дополнительных сведений в интернете о сражении под Ширфовой, предположительно можно сделать вывод о том,  что могло там произойти. Скорее всего, это был тот самый передовой штурмовой отряд пограничников, который шел через Покровку, он-то и попал в засаду. В том месте, где произошло сражение, местность была сплошь лесная, попасть в засаду было несложно. Окруженный японцами отряд принял неравный бой, но вскоре подоспевшие основные силы спасли пограничников. ;           Вероятнее   всего, ефрейтор Виталий Козлов, был послан в разведку раньше, был ранен и захвачен японцами, его пытали, чтобы он сообщил им сведения об отряде, что он сделать отказался, и был убит. Но это всего лишь предположение о том, что там могло произойти.
ГАРНИЗОНЫ
В освобожденных от японцев поселках советским командованием оставлялись небольшие отряды для несения гарнизонной службы. Солдат размещали по квартирам тех сельчан, у кого были большие дома, а остальные находились в помещении поселкового управления, а питались они у жителей поселка. Так как у нас была большая семья и небольшой дом, то к нам приходили два рядовых  бойца и сержант в обед и вечером, мама их кормила. Также приходили обедать и ужинать солдаты в другие семьи. Это дало возможность общения с ними в непринужденной обстановке, но солдаты были весьма сдержанными в разговоре.
Вели себя солдаты прилично, к замужней женщине обращались, называя мамашей. Много вызвало у них удивления свободная жизнь русских на чужой земле. Они не могли поверить, что некоторые  хозяева могут иметь такое большое количество скота, лошадей, овец. «У нас в некоторых колхозах меньше, чем у одного здешнего крестьянина», - говорили они. Солдат удивляло все на каждом шагу, так как они не имели представления о свободной частной собственности, о частной инициативе, свободном труде.
В журнале «Первопоходник» записан такой разговор с солдатами. В поселке Ключевая, когда им сказали, что зажиточный хозяин А. Волгин сдавал государству один 120 тонн пшеницы в год, они не могли этому поверить.
В Найджин – Булаке у Вишнякова спросили: «А сколько у тебя, папаша, коров?». Он ответил, что  у них с братом четыреста голов дойного скота. Спросили, что еще есть. «4000 баран», - ответил хозяин. Отборной бранью отозвались солдаты, всем было понятно, в чей адрес. 
Как говорилось выше, советское командование оставляло в каждом населенном пункте небольшой гарнизон нести охранную службу, так как все еще кругом бродили отдельные бродячие группы японцев.
             Это случилось в поселке Тыныхэ, к вечеру прискакал в поселок монгол и доложил начальнику гарнизона, что в соседней пади он видел трех японцев. На этот момент часть солдат гарнизона отсутствовала,  их направили  в другое место, где также были замечены японцы. Тогда командир приказывает своему сержанту взять добровольцев человек двадцать из местных жителей и захватить японцев. Пока собирали народ, солнце уже было на закате. К тому месту, где были обнаружены японцы, отряд прискакал, когда уже начало темнеть, но кто-то заметил, что трое японцев подошли к зароду сена. Сержант приказал оставить лошадей с коноводами, а самим рассыпаться в цепь и двинуться в сторону зарода. На приказ сдаваться со стороны японцев прогремели выстрелы, пули просвистели над головами «атакующих». Местность была абсолютно голой, никакого прикрытия, только кое-где небольшие бугорки около нор тарбаганов.  Сержант дал приказ отойти. Посоветовавшись между собой, большинством голосов решили ждать до утра и тогда заставить японцев сдаться.
 В то же время, когда обсуждали, как заставить японцев сдаться, кто-то предложил поджечь копны сена, которые находились метрах в пяти от зарода по кругу, а не ждать утра. «Пламя ослепит японцев, и их будет видно, в то время как нас нет», - рассуждали «стратеги». Старшие стали подстрекать молодежь: «Ну, кто из вас, вояки, смелый, подожжет копны?». Среди группы сельчан было несколько молодых ребят, которые служили в отряде «Русская Бригада».
 Сержант отговаривал ребят не делать этого. «Японцы даром не сдадутся», - говорил он. Но двое из «асановцев», Семен Шильников и Петр Аксенов, заверили, что они подожгут копны. Когда совсем стемнело, ребята поползли в сторону японцев. Остальные, затаив дыхание, ждали, всем казалось, что время тянется бесконечно долго. Но вот вспыхнул огонек спички, и одновременно раздались выстрелы, и все затихло. И тут подбегает к цепи залёгших казаков Аксенов и говорит, что он ранен в плечо, а Семен остался там.
Сержант и несколько сельчан сделали попытку подползти к зароду, но японцы каждый раз открывали частый огонь, тогда решено было ждать до утра. Наутро крикнули японцам, чтобы сдавались, но ответа не последовало, тогда сержант приказал открыть огонь. Вскоре японцы сдались, двое из них были ранены.
Когда подбежали к Семену, то он, как был на корточках, когда поджигал спичку, так и остался сидеть в такой позе, слегка прислонившись к копне, смертельно раненый в грудь. Он еще подавал некоторые признаки жизни, но, не доехав до дома, Семен скончался. Вот так глупо погиб Семен Шильников, оставив молодую жену и двух малолетних детей.
НКВД
Если первая волна боевых частей не причинила жителям Трехречья значительного урона, то вторая волна пронеслась как смертельный ураган. Вслед за Красной армией двигались карательные отряды СМЕРШ (сокращенно: смерть шпионам) и НКВД. В 1946 году они начали свою кипучую деятельность, десятки тысяч русских эмигрантов были арестованы и вывезены в сталинские концлагеря.  Волна репрессий в первую очередь охватила всех тех, кто служил  в «Русской Бригаде» под командой полковника Асано и казаков из “Пешковского отряда”, затем шли, так называемые, «тридцатники», бежавшие в Маньчжурию в период коллективизации в тридцатые годы. Бежали они главным образом в Трехречье, где уже сформировались компактные поселки из казаков и крестьян. Как и их предшественники, на первом этапе своей жизни «тридцатники» встретились с ежедневными проблемами обездоленного беженца. Но они имели опыт ведения хозяйства, к тому же не были лишены возможности развивать сельскохозяйственное предпринимательство, все это помогло им быстрее экономически адаптироваться на чужбине и улучшить свое материальное благосостояние.
 Насильственная депортация в 1946 году прервала развитие и строительство новой жизни вдали от родины. Большинство «тридцатников» было арестовано и вывезено в советские концлагеря.
 Следующую категорию репрессированных составили бывшие царские офицеры, люди, работавшие в японской военной миссии, известные и не очень, военно-политические деятели, руководители общественных организаций, пострадало немало и ни в чем невинных людей.  И потекли массы в основном невинных жертв в многочисленные сталинские лагеря, обращенные в беспомощных и беззащитных  существ перед предательством, злом  и подлостью. Об этом пишет поэт Арсений Титов, сам прошедший через все муки лагерной жизни.
                Мне надо время обогнать,
                Его осталось уж так мало,
                Судьба мне пикнуть не давала,
                А надо многое сказать.
Была страшнейшая пора.
И я хочу, чтоб люди знали
Как нас безвинных убивали,
Прикрывшись лозунгом добра.
                Какой мы понесли урон!
                О люди, люди, вы поверьте:
                Был в этой дикой круговерти
                Какой-то дьявольский закон.
             Я так хочу вас убедить
И обращаюсь к вам с любовью:
Чтоб не расплачиваться кровью,
Нас, не дай вам Бог забыть.
Много трехреченцев и харбинцев в 1949 году было переброшено на строительство новой железнодорожной ветки Тайшет-Лена, в специально, для этого созданный концлагерь Озерлаг. В этом лагере был особый режим, суровый и беспощадный, в нем находились в основном политические, к которым были отнесены трехреченцы и другие жители Маньчжурии.
После освобождения из концлагеря в 1956 году многие трехреченцы и харбинцы остались в этой местности, так как ехать им было некуда, их никто не ждал. Таким образом, основной состав населения поселка сформировался из отбывавших в лагере маньчжурцев. Основались они в станционном таежном поселке Вехровке, куда после открытия целины ко многим из них приехали жены, дети, отцы и матери. Поселок быстро численно увеличился, стали строиться новые дома, и впервые был построен храм во имя Николы Чудотворца, главным образом по инициативе и прямом участии трехреченца Николая Тимофеевича Фомина. Он с 1996 года был бессменным старостой в этой церкви.
          Для вылавливания новых жертв НКВД использовало различные хитрые приемы, граничащие с подлостью и обманом. Вот как описываются эти методы в одном независимом издании.
«Несколько сотен русских эмигрантов, входящие во время войны в японскую систему «танари-гуми» (что в переводе с японского означает: руководители уличных комитетов), СМЕРШ заманил в здание бывшего японского Генерального консульства в Харбине, где якобы организовывались празднества по случаю разгрома Японии. Всех собравшихся заперли в подвал, и в скором времени вывезли в СССР в концлагеря» - пишет Сергей Балмасов.
Это были вполне мирные жители: учителя, общественные деятели, служащие предприятий, каждый из которых руководил своим участком, ведя учет населения данной улицы. Это один пример из многих ему подобных,  стране Советов были нужны рабочие руки, и потекли эшелоны заключенных в Сибирь. Можно только представить себе, в каком опасном  положении находились русские люди в этот период, полностью бесправные и никем и никак не защищенные.
Светлана Ивановна Волошина, девичья ее фамилия Кычикова, родилась в Драгоценке в 1956 году, но в последнее время с семьей жила в Усть-Кулях (Кычаковы выехали в СССР в 1972 году). Мать ее из семьи Широглазовых, где было десять детей. Крестная мать Таисия Андреевна Широглазова, девичья фамилия Лелекова. Ее тетя была замужем за Игнатием Ивановичем Овчинниковым. Он служил вахмистром в отряде Пешкова,  был арестован и увезен в Советский Союз. Пробыл в концлагере девять лет и встретился с семьей в 1954 году.
Наша семья знала ее дядю Аппалона Широглазова, котоый некоторое время жил в поселке Покровка, он считался хорошим наездником. Его дети живут в Австралии, у всех уже большие семьи.  В Австралии также живут сестры ее отца Ивана Сергеевича, Софья и Елена.
В Трехречье встречалась редкая семья, из которой кто-то не был арестован, забирали молодых, здоровых мужиков, и с этой поры богатый и привольный край уже никогда полностью не оправится от этой «зачистки». В семьях, лишившихся своего «кормильца», долгие годы женщины будут переносить все трудности семейной жизни на своих плечах. Возможно, только русская женщина может вынести такую жизненную тяжесть, и только она готова достойно ответить на вызов судьбы.
Первоначально большинство арестованных из Трехречья и других мест везли в порт Находку. С этого пункта началась рассылка арестованных по разным сибирским лагерям, главным образом в Восточно-Уральские лагеря, а также отправляли  на Колыму в Якутскую область. Везли поздней осенью “в холодных вагонах, набитых битком, и арестантам приходилось согреваться своим телом. Об условиях гигиены надо было только мечтать”, - вспоминают заключенные.
Вывезенные из Маньчжурии заключенные относились к категории политических преступников, отношение к ним было наиболее жестоким. Плохое питание, ужасные условия, суровый климат - все это держало людей на грани человеческой выносливости и терпения. Многие так называемые “коммунистические стройки” в основном являлись не иначе как исправительно-трудовыми лагерями, где в нечеловеческих условиях трудились сотни тысяч  заключенных.
                Это было даже очень просто:
                Нас по плану гнали в пасть тюрьмы,
                И страна своим “заметным ростом”
                Удивляла жалкие умы.
      Шли этапы. В тюрьмах пересыльных
      Бушевал людской девятый вал.
Слабый мир, покорный воле сильных,
Жизнь свою неволе отдавал.
                Шли этапы севером морозным,
                Шли тайгой, бескрайной тундрой шли,
                И виденьем сумрачным и грозным
                Оживляли древний лик земли.
И за ними города вставали
С ширью улиц, с тайнами квартир...
Так Советы, партия и Сталин
На глазах “преображали мир”    (Валентин Соколов).

СУДЬБЫ  ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ
В предвоенный период в Трехречье и других местах стали исчезать люди, о которых долгое время никто ничего не знал. Только позднее выяснялось, что одни из них работали на советскую разведку, другие были тесно связаны с японцами. Мне известно о судьбе некоторых русских, которые исчезли в то время бесследно. Один из них - Лукьянов, который проживал в поселке Покровка. У него была жена и двое детей. Вдруг, в самом  начале военных событий он исчезает из поселка, и с тех пор больше никто ничего о нем не знал и не слышал, включая семью.
Не так давно я беседовал с Николаем Александровичем Рогожкиным, односельчанином Лукьянова, который рассказал мне, что он был схвачен японцами, так как они его заподозрили в шпионаже в пользу советской разведки. У многих сельчан к Лукьянову было подозрение в его связях с советской разведкой, но все смотрели на это сквозь пальцы.
 В интернете мне удалось найти краткое описание истории села Драгоценка, о которой довольно подробно было описано выше, но, тем не менее, Светлана Ивановна Волошина (Кычакова) еще больше дополняет ранее мною сказанное.
При воспоминаниях о Трехречье в ее словах чувствуется тоска, горечь потери  дорогой, любимой и незабываемой «малой родины». Испытывать тоску по своему прошлому, ностальгию свойственно каждому человеку, особенно если человек попадает в худшие жизненные условия. Из человеческой памяти с течением времени уходят неприглядные события и сложные жизненные обстоятельства прошлых лет, остается только все хорошее, дорогое. Это прошлое вспоминается с хорошими и светлыми чувствами не только Светланой Ивановной, но всеми теми, кто жил, когда-то в этом благодатном крае.
Светлана Ивановна рассказывает аналогичный случай тому, как поступали чины СМЕРШа с харбинцами, но теперь насилие проявлено уже со стороны японцев (об этом уже говорилось). Она пишет: «Советские войска уже были в Трехречье, - пишет она, - и уверенно продвигались к Драгоценке. Японцы придумали хитроумный план расправы над русскими. У казаков колокольный звон (в будний день или неурочный час) всегда означал сигнал к сбору в церкви (я считаю «около церкви», прим. П.Ш.). Этим хотели воспользоваться японцы - заманить людей в церковь, закрыть и сжечь.
Но среди японцев оказался один порядочный, добрый человек – ХИ-ГО-САН, который незаметно обежал людей и передал весть о страшной задумке соплеменников. На другой день, когда зазвонили колокола, никто не пришел в церковь. Эта история меня потрясла! Ведь, по сути, этот человек дал возможность многим из нас увидеть свет Божий. Как много может дать даже ОДИН человек! О дальнейшей судьбе его мне не известно. Может кто-то и откликнется из родных этого славного человека. Им стоит гордиться таким родством! На карте я показала дом, где жил японец  (в правой части карты)». («Драгоценка-непотерянная планета»). И не распространялись в разговорах о нем. Семья его выехала в СССР в 1954 году.
Известен мне еще один, весьма яркий, трагический эпизод из жизни трехреченских казаков, в данном случае касающийся семьи Михаила Малых. Его судьбой заинтересовалась Светлана Ивановна Волошина (Кычакова), которая живет в городе Омске. Она просила: «Кто из вас знает судьбу Миши Малых, Кости (Караульского, прим. мое)? Обязательно опишите». Выполняя ее просьбу, опишу все то, что мне известно.
Так как Михаил Малых жил в последнее время в поселке Покровке, где я родился, то мне приходилось слышать об этом человеке и даже я его чуть-чуть припоминаю. До этого Михаил Малых постоянно жил в поселке Усть-Кули, женат он был на дочери Петра Евгеньевича Соколова, который считался одним из старожилов Покровки.
Михаил Малых хорошо знал японский язык и китайский. Зная языки, они с другом Костей Караульским занимали положение переводчиков при японской военной миссии. Когда вошли части Красной армии в Трехречье, понадобились переводчики, и кандидатура Михаила вполне подходила на эту роль. Служил переводчиком до самого ухода Красной армии из Китая и, несмотря на то, что он работал у японцев, его оставили на свободе. Видимо эта помощь Красной армии, избавила его от первоначальных арестов, которые проводили органы НКВД в 1946 году.
После того, как и агенты НКВД, пожавшие обильную жатву, удалились,  китайцы стали проводить свою «зачистку», было арестовано некоторое количество русских людей, работавших у японцев. Михаила Малых китайцы арестовали в поселке Усть-Кули и направили его в Драгоценку, посадив, связанного.ю на телегу, дали для сопровождения вооруженного китайца.
Везти Михаила Малых было приказано Ивану Ивановичу Беспрозванных, жителю поселка Усть-Кули. Каким-то образом Михаил сумел развязать руки, и когда подъехали к мосту через реку Ган, он столкнул китайца-конвоира с телеги под откос, а сам бросился в кусты. На ходу сбросил теплую тужурку, которая повисла на ветвях черемухи. Конвоир, оправившись от неожиданного нападения, бросился догонять арестованного, начал по нему стрелять. Увидев тужурку, он посчитал, что убил Михаила, и стал медленно подходить к тому месту, где на кусте весела тужурка, этим самым он потерял много времени, что дало возможность Малых убежать далеко и скрыться в кустах.
 После удачного побега Михаил Малых пришел в Покровку к своему тестю Петру Евгеньевичу Соколову, где и скрывался долгое время, пока всё не успокоилось. Затем, при содействии тестя, он отбыл в город Хайлар, а оттуда тайно, без документов, перебрался в Харбин, куда позднее выехала и его жена с детьми. В Харбине Малых видели и встречались с ним перебравшиеся в Харбин трехреченцы, среди них был Владимир Иосифович Лещев со своей семьей.
Без документов Михаил Малых оказался в весьма затруднительном положении. Китайский паспорт он не мог получить, так как сразу же был бы арестован, а советский он получить не успел, а может быть, и не хотел, исключительно из боязни быть выявленным и переданным китайским властям.
 Можно также предполагать, что Михаил Малых сотрудничал с советской разведкой, при этом находясь на службе у японцев, китайцы об этом не знали, а поэтому арестовали его как японского сотрудника. Но это маловероятно.
Родители Михаила Малых и младший брат Анатолий с семьей еще некоторое время находились в поселке Усть-Кули, вскоре умерла у них мать. Через какое-то время отец Михаила женился на вдове Слёзкиной, и они уехали в Харбин. В Харбине семья Малых стала хлопотать визу в Австралию. Вышли документы, их нужно было предъявлять китайским властям для оформления. Вот тут и возникла проблема, у Михаила не было документов, которые бы свидетельствовали о его личности (ни советского, ни китайского паспортов). Михаил сознавал свое безвыходное положение и ту обстановку, в которую попала его семья. Он искал выход из всего этого и не находил. Безысходность и мучительное состояние души толкнули его на крайнюю меру, он покончил свою жизнь самоубийством. Для семьи Малых начались хлопоты новых документов за границу, так как прежние были аннулированы. На сей раз они могли подавать документы на визу только в Бразилию, куда им, довольно быстро пришло разрешение. В Бразилию они уехали в конце пятидесятых прошлого столетия. Жена Михаила Малых с детьми решила уехать в 1958 году к своим родителям, Соколовым, которые уехали в Советский Союз в период отъезда русских из Китая на освоение целинных и залежных земель в Казахстане в 1955г.
Друг Михаила Малых Костя Караульский был арестован органами НКВД и увезен в СССР. О дальнейшей его судьбе мне ничего неизвестно. Только известно, что он тоже скрывался некоторое время от советского «правосудия». Угроза того, что если он не явится с повинной, будут арестованы и  увезены в концлагеря его отец и брат, заставило Костю сдаться органам внутренней безопасности СССР - НКВД.    
РОЛЬ РУССКИХ  В БОРЬБЕ  С КОММУНИСТАМИ
Расправились чекисты и с теми, кто воевал вместе с китайскими националистами против местных коммунистов, которые стремились захватить в Китае власть в свои руки. Исследователи утверждают, что благодаря русским воинским подразделениям, которые находились на службе у китайских националистов, удалось на долгие годы (до 1945 года) не допустить коммунистов к власти, тем самым была дана возможность значительный период времени русским людям пожить спокойно и свободно. Малым количеством, но закаленные в боях трех войн, русские солдаты и офицеры сыграли огромную роль в борьбе с коммунистами, а также и в деле объединения Китая в начале двадцатого века, разделенного на несколько непримиримых друг с другом провинций. Междоусобицу разжигали так называемые “красные маршалы”, получившие военное образование в СССР и имеющие военную и экономическую поддержку советской власти.
В этот критически опасный период для Китая русские военные, поддерживая националистов, помогли сохранить целостность большой страны
За короткий период времени (1924-28 гг.), белогвардейцы смогли создать в рядах китайской армии профессиональные кадры, подготовить офицерский и солдатский  состав, над чем работали сотни русских офицеров. Фактически русские военные положили начало формированиям военных авиационных частей. На вооружение была принята новая современная артиллерия. Во всем этом главная и основная заслуга принадлежит выдающимся боевым офицерам, таким как генерал - майор К.П. Нечаев, генерал авиации Кудлаенко и генерал-артиллерист И.С. Мрачковский.
 Огромную роль сыграли немногочисленные русские отряды в разгроме «непобедимого» маршала У Пэйфу. Эта победа дала возможность маршалу Чжан-Цзолну создать коалиционное правительство и проложить путь к единству китайской нации.
В это же самое время, как уже упоминалось, зарождается в Китае новая политическая партия Гоминьдан, созданная по образцу западных партий. Одним из выдающихся руководитель партии был Сунь Ятсен, установивший близкие отношения с Москвой, и как следствие, в его партии возникают прокоммунистические настроения, хотя он сам не был коммунистом и не разделял их идеологию. Он был борцом против монархического строя, и все его стремления и намерения были направлены на создание республиканского строя в Китае во главе с президентом.
 Приближенный и находящийся в тесном содружестве с Сунь Ятсеном молодой талантливый офицер Чан Кайши, окончивший в Москве военную академию, сыграл огромную роль в формировании республиканской партии. Окончив обучение в военной академии, Чан Кайши становится руководителем первой офицерской школы в Китае. В незначительные сроки он создает немногочисленную, но хорошо обученную и вооруженную армию. После смерти Сунь - Ятсена партия Гоминьдана раскалывается, в ее рядах создаются две враждебные друг к другу фракции, националистическое большинство и коммунистически настроенное меньшинство. В 1927 году произошел окончательный разрыв между националистами и коммунистами, что послужило поводом для начала гражданской войны, которая длилась десять лет до 1937 года.
Японское нашествие заставило враждующие партии пересмотреть свои отношения и пойти на нелегкое, но вынужденное сложившимися обстоятельствами примирение друг с другом. Вплоть до 1945 года они общими усилиями противостояли японской агрессии. После 1945 года перемирие между коммунистами и националистами закончилось, враждующие стороны вновь включились в  братоубийственную войну.
Специальный представитель президента Америки Д. Маршал делал попытку усадить враждующие стороны за стол переговоров, но это закончилось полной неудачей. Войска Гоминдана под руководством Чан Кайши на всех фронтах наносили одно поражение за другим армии Мао Цзэдуна. Плохо вооруженные коммунистические войска стремительно отступали в Северную Маньчжурию, победа армии Чан Кайши становилась реальной.
 Но тут вмешалось советское правительство и оказало активную и широкую помощь военным силам Мао Дзедуна. Ему было передано все оружие и военное снаряжение, захваченное Красной армией после победы над Японией. Это значительно укрепило военные силы Народно-Освободительной армии Китая (НОАК).  В итоге с помощью Советского Союза коммунисты во главе с Мао Цзэдуном одержали победу в 1949 году и установили коммунистическую систему власти.
Националисты, потерпевшие поражение, были вытеснены во главе с генералиссимусом Чан Кайши на острова Тайвань, Хайнань и другие мелкие прибрежные острова. На китайском материке еще долго существовали очаги партизанского движения против коммунистов под руководством Гоминдана

ТРОФЕЙНЫЕ  БРИГАДЫ
 После завершения боевых действий в Маньчжурии, вместе со второй волной в неё вошли особые отряды красных, в народе их прозвали «трофейщиками». Японцы, предчувствуя скорое вторжение войск Красной армии в Маньчжурию, подготовились и, отступая, оставили пустые казармы и военные склады. Фактически, японского военного имущества не оказалось в главных местах дислокации японских частей, в Драгоценке и Верх-Кулях. 
В Драгоценке находилась большая фирма «Хаяси Канэ», богатая и успешная,  с рядом филиалов в главных поселках Трехречья, также имелись более мелкие японские фирмы, такие как: «Томе боеки коси», «Мансю тикусан кабусики кайся», «Госакс» и другие. Имущество этих фирм было полностью вывезено с территории Трехречья в СССР «трофейными бригадами».
В это же время было сделано обращение военного командования к жителям Трехречья с просьбой пожертвовать на Красную армию. Население довольно дружно отозвалось, и люди жертвовали щедро, главным образом скотом, овцами, лошадьми. Все было бы хорошо, если бы вместе с пожертвованным имуществом не «прихватили» у трехреченских крестьян дополнительно из их хозяйств, причем, гораздо больше, чем было приписано. В поселке Чалотуй у Морозова на заимке находилось несколько сот голов скота и несколько тысяч баран, всех угнали “трофейшики”, благо граница близко. У И. Бизьянова из   поселка Светлый Колуй угнали целый гурт баран и много скота. Сотни голов скота и тысячи баран угнали у братьев Вишняковых в Найджин-Булаке. Конечно, пострадало гораздо больше крупных скотоводов, но мы не располагаем точными данными о них. Фактически пострадала в той или иной мере каждая трехреченская семья.
Пожертвованный и отобранный скот нужно было кормить, поэтому опять пришлось обратиться к жителям Трехречья. И нескончаемым потоком повезли осенью на пятитонных армейских грузовиках - Студебеккерах сено, чтобы кормить скот по другую сторону Аргуни. Но то, что произошло со скотом, то же произошло и с сеном, хозяйственные бригады увозили все подряд без согласия и разрешения хозяев. До бедственного состояния довели многие хорошо обустроенные и богатые скотоводческие хозяйства. Это был тяжелый год, нехватка кормов вызвала падеж скота, только взаимовыручка спасла многие хозяйства от полного разорения.
Ежегодно к началу мая в трехреченские степи перекочёвывали на летние стоянки монголы и располагались по левому берегу реки Гана и далее вверх по реке Маргелу до самого поселка Найджин-Булак. Монголы всегда дружественно относились к русским, поэтому, когда к ним обратились пострадавшие скотоводы за помощью, она им была оказана.
Монголы давали овец на расплод, лошадей и быков для обработки земли, давали ссуду под будущий урожай. Таким образом, для многих начался восстановительный процесс разоренных крестьянских хозяйств. Были и такие разорившиеся семьи, которые навсегда покинули Трехречье, переехав в город Хайлар, а некоторые даже подались в Харбин.
  Пройдет несколько лет после того, как бурей прошли по Трехречью «трофейные бригады», жители до некоторой степени восстановят свои хозяйства с помощью монгол, как указывалось ранее, также тех заработков, которые получали на лесных концессиях и в городах. Стремление тружеников создавать, восстанавливать хозяйства вовсе не входило в планы «строителей коммунизма». Единственной их целью было сломить, унизить, покорить свободных тружеников на земле, сделать такими, какими стало многомиллионное крестьянство в СССР. Для осуществления этих планов применят уже проверенные методы влияния на массы.

«СЕКРЕТАРИ»
 Следующим шагом для советской власти стала идеологическая обработка эмигрантов, для этой цели «в народ» двинулись так называемые «секретари» советского консульства. «Секретари» существенно отличались от тех первых волн «освободителей»  своей обходительностью, тактом, готовностью выслушать и дать советы, ответить на любой вопрос. Когда в поселке Покровка Александр Вырышев спросил «секретаря» Кавалерова во время обеда у него в доме: «Как нам дальше жить?», то Кавалеров ответил: «Вы сидите здесь - и сидите, хлеб кушаете - и кушайте», последовал «дипломатичный» ответ, видимо было еще рано начинать оказывать давление.
 Регулярно ездили по поселкам советские «секретари», вежливо предлагая паспорта. Населению стали показывать патриотические фильмы, ничего ярко пропагандистского: «Избрание патриарха», «Александр Суворов», «Кутузов», «Иоанн Грозный». Но все это не давало «секретарям» желаемого результата, восторга и бурной реакции со стороны народа не последовало. «Секретарям» стало ясно, что нужно увеличивать контингент пропагандистского состава для получения эффективного результата от их деятельности, и хлынули добавочно в поселки агитаторы.
Советские агенты искусно пользовались инстинктивным сочувствием русских людей к армии-победительнице, родным просторам, вообще к отечеству, “умело и правдоподобно” подносили им ложь.
 Начались «простые и задушевные» разговоры с трехреченцами, агитаторы заверяли население, что выдавая паспорта, партия и правительство не преследует корыстных целей, и что трехреченцы от этого получат только выгоду. Агитаторы привозили с собой даже докладчиков из «народа». Помнят трехреченцы, как выступал  один  “народный” докладчик, на груди у которого красовались еще царские георгиевские кресты, и он уверял присутствующих, что для себя кроме добра и заботы от партии и правительства он ничего другого не видел.
Одновременно с этим спектаклем был пущен слух, что тех, у кого не будет советского паспорта, китайские власти вышлют из Китая, как нежелательный элемент. Если вначале желающих иметь советский паспорт было мало, то разные методы пропагандистского воздействия и запугивания сработали отлично, многие взяли паспорта.
Позднее было обнаружено, что эти паспорта отличались от тех советских паспортов, которые были на руках у служащих железной дороги и того руководящего состава, ранее присланного из СССР для совместного управления и работ на КВЖД. Народ стал спрашивать у «секретарей», почему же паспорта железнодорожников  существенно отличаются от тех, что выданы им? На что последовал лаконичный ответ: «Вам нужно еще заслужить такие паспорта».
В послевоенное время, особенно в первые годы, роль «старшего брата» в создании Китайской народной республики была не только внушительной, но и решающей. Вначале, сразу же после победы над Японией, вся власть была сосредоточена в руках советской военной комендатуры, затем стали создаваться из проверенных людей «китайские городские народные комитеты», постоянно находящиеся под «мудрым руководством старших братьев», имея статус советников. Если в русской среде раньше в поселке избирался атаман народом, то теперь председатели назначались «народными комитетами», таким образом бразды правления сохранялись в руках советского консула.
КОЛХОЗЫ
В 1949 году период «дипломатии» и уговоров закончился, для трехреченцев наступило тяжелое время жестоких испытаний. Молодежный отдел НКВД подготовил «своих людей», стали создаваться комитеты бедноты из числа разного сорта подонков для очередной «авантюры». Комитеты бедноты на своих собраниях выносили решения о конфискации движимого и недвижимого имущества у «богачей», забирали у них не только скот, лошадей, овец, но и дома, куда вселяли бедняков.
Задуманный эксперимент на чужой территории было решено провести только над русским населением – русскими крестьянами. Началось раскулачивание трехреченцев и создание колхозов наподобие тех, которые уже существовали в Советском Союзе. От трехреченцев активисты этого беззакония получили название «раскулачники», свою деятельность они начали с прямого и открытого грабежа, вначале демонстративно принимали в колхоз только бедных.  Еще совсем недавно добрые отношения и относительно спокойная жизнь трехреченцев в корне изменились, обстановка резко накалились до предела. Колхозным активистам выдали оружие, и они с видом победителей шныряли по домам в поисках добычи.
   Помню, как наш сосед Кеша Корнев (пьяница и картежник) буквально содрал с богатого мужика Пономарева Ивана новую шубу и надел на себя. Полы шубы тащились по земле (он был низкого роста), когда он важно вышагивал по деревне, за спиной у него карикатурно торчала большая, старого образца, трехлинейка.
Бесхозяйственный неудачник, имевший большую семью, И. Козулин одним из первых вступает в колхоз, и не только он, и сразу же попадает в управленческий актив. Кеша вместе с Козулиным и другими подобными им «активистами» принялись строить колхозную жизнь, иными словами, создавали для себя светлое будущее. Они, почувствовав в своих руках власть, нагло и бесцеремонно стали распоряжаться судьбой своих сельчан. В период «раскулачки» обстановка достигла такого напряжения, что китайские власти вынуждены были ввести взвод солдат в поселок для сохранения порядка (в частности в Покровку).
 В журнале «Первопоходник» есть заметка об этих событиях: «Вооруженные «раскулачники» отобранный скот продавали китайцам и монголам, а на вырученные деньги устраивали попойки – гульба шла по поселкам, аж дым коромыслом». Отобранный скот у крестьян-хозяев, согнанный в общие дворы, голодал, колхозникам не было времени привезти корм. Спорили и ругались между собой колхозники, доказывая друг другу, чья очередь ехать за сеном.
 Припоминаю и такое, мне тогда было десять лет. Колхозники забрали у богатых мужиков Вахрановых трехтонный грузовик и в первомайские праздники, разукрасив его плакатами, катали колхозных ребятишек, а остальные мальчишки завистливо смотрели на это редкостное в деревне зрелище и бегали за машиной. «Вот вступят ваши родители в колхоз, и вас катать будем», - говорили женщины, сопровождающие колхозных детей. Комментарии излишни. Можно было наблюдать и такую потрясающую картину: хозяйки, у которых были отобраны их «буренки», пучочками носили сено и через забор подкармливали бывших своих коровушек. При какой другой системе можно увидеть подобное?
Из-за отсутствия соответствующего ухода и кормления начался массовый падеж скота. Трудно даже представить, что творилось в душе тех тружеников-крестьян, у которых отняли тяжелым трудом нажитый капитал, который теперь безжалостно уничтожался.
 В этом возрасте мы выехали из Трехречья.  Когда властным структурам на всех уровнях стало понятно, какой огромный ущерб несут эти колхозные формирования, был отдан приказ: «Распустить колхозы». Этот показательный, губительный эксперимент над русскими крестьянами был проведен специально для «младшего брата», как образец для создания колхозной системы. Может быть, поэтому и не ужились долго китайцы в этой системе и перешли на рыночные отношения.  То, что осталось после «коллективного труда» было приказано отдать прежним хозяевам, которым вновь пришлось заняться восстановлением разрушенных хозяйств.
 Колхоз заставил многих покинуть Трехречье и переселиться в города и на железнодорожные станции.                Покинула Трехречье и наша семья, переехав в город Якэши в 1950 году. Все это было прототипом того эксперимента, который проводили враги России у нас на Родине, и который привел великую страну к общему разорению и бедствиям.                В свое время известный среди московских купцов предприниматель Владимир Павлович Рябушинский (1873-1955 гг., умер в Париже) сделал такой вывод в своей книге «Старообрядчество и русское религиозное чувство», что в советском государстве господствует идея «завистника и неудачника», в то время, как в другом мире господствует идея «хозяина». О «хозяине» он говорит следующее: «Во-первых, хозяева в душе, работящие, бережливые, деловитые. Они организаторы труда, созидатели ценностей, накопители мировых богатств. Далее (им в противовес идут)- завистники, люди озлобленные и бесплодные. Еще есть, условно говоря, неудачники, бесхозяйственные, безалаберные, лишенные делового чутья и понимания, бездарные, расточительные, бестолковые, ленивые. Сюда же, кстати, относят и фантазеров, и наивных мечтателей. И последняя группа - пассивное большинство, не имеющее ни определенных мнений, не определенных убеждений, такие люди неустойчивы в настроениях. Это бесформенная масса, способная примкнуть к любой из вышеуказанных групп».
Именно такие люди (второй группы) были умело обработаны пропагандой, а затем  использованы социалистами-революционерами и другими ненавистниками национальной России в достижении своих целей.
Сыграли свою роль такого сорта люди и в Китае (Трехречье) во время коллективизации,  разоряя труженика – хозяина. Эта категория людей становится предметом иных оценок, так же, как и в России после свершившейся революции. Их определяли так: если ты происходишь из бедняков, то в твоей автобиографической справке никаких пометок, ты чист. А если вообще ничего не имел, то твоя биография просто идеальная, сияет блеском.
А честный труженик, прилагающий максимум усилий для улучшения жизни, как личной, так и своей семьи, для коммунистов становился элементом отрицательным и враждебным.
ШКШКОЛЬНАЯ  РЕФОРМА
В 1945 году повсеместно была проведена школьная реформа, если в сельских школах перемены происходили медленно, то в городах реформа шла быстрыми темпами. К началу пятидесятых школьное образование полностью перешло на новую систему, систему советских школ. В этот же период было запрещено преподавание английского языка в Якэшинской Советской Средней школе, где я учился, мотивировали это тем, что английский -  язык наших врагов.
         Русская школа в 1935 году.           Первым долгом убрали старые учебники, их заменили новыми – советскими. Из школ удалили все, что было связано с религией,  были изъяты дореволюционные общественные и политические деятели, их место заняли коммунистические вожди во главе со Сталиным, свое место заняли и классики советской литературы. Появились в большом количестве журналы, книги советских авторов, газеты, и все это почти бесплатно.
История России была заменена советской историей, в школе стали изучать  Великую Октябрьскую революцию, великие достижения первого в мире социалистического государства. В школьной литературе появились такие герои, как Павлик Морозов, о котором объяснялось детям «подробно и доходчиво». А когда создали организацию наподобие пионеров в Советском Союзе под названием «юнаки», что значит «юный активист», началась тщательная обработка детского мышления. И на этот раз (как с паспортами) дети и внуки белоэмигрантов не удостоились «высокого» звания пионера.
Самым почетным и престижным считалось, если отряду юных активистов присваивали имя Павлика Морозова, предателя родственников и губителя своих родителей. Для учеников старших классов создали молодежную организацию ССМ (союз советской молодежи), опять-таки не комсомольскую, а эмигрантскую - второсортную. Немало нашлось «идейных» среди молодежи, которые были рады и этому, подобострастно служили коммунистической идее, преданно выполняя все ритуалы этой организации.
Сначала аккуратно, но потом быстро, по возрастающей, стала появляться антирелигиозная литература, журналы, высмеивающие религию. А кто не помнит первую советскую историю за четвертый класс, где было сказано, что Христос и его учение - это мифология, и представлены “исторические” доводы, поднесенные с “научной” точки зрения.
Как в пионерскую организацию, так и в ряды ССМ вначале нашлось много желающих вступить учеников, но под воздействием родителей на некоторых из них, ряды этих организаций несколько поредели. Какая-то  часть учеников вообще не записывались, потому что дома с ними велась разъяснительная работа, обычно в данном случае родители были не только испытавшими многое в революцию, но и грамотно оценивающими создавшуюся обстановку.
       В. С. Шахматов             Наши родители были людьми верующими, к тому же отец был монархистом и убежденным антикоммунистом, поэтому мы в своей семье воспитывались в атмосфере умеренного консерватизма, что не могло не отразиться на нашем мировоззрении. В семье мы находили ответы на вопросы, которые постоянно возникали в то время, время коренных перемен. Были и такие родители, которые из-за своей занятости вообще не обращали особого  внимания на воспитание своих детей, столкнули в школу ребенка и ладно, а там уже дело учителей.
Некоторые ученики воспитывались родителями с левым уклоном, это оставшиеся железнодорожники просоветского толка, из их числа ковались  кадры для ССМ. В дружную школьную среду был внесен разлад, начались споры, возникли разногласия между одноклассниками, особенно в первое время. Гармония школьной жизни нарушилась, изменились взаимоотношения соучеников друг с другом.
  Руководящий аппарат и некоторые учителя подчеркивали свое расположение к членам этой организации. На все руководящие места в кружках: литературных, спортивных, музыкальных, театральных и пр. ставили членов ССМ, рядовых снимали с работы, независимо какими высокими качествами они бы не обладали. Полным ходом шла обработка в коммунистическом духе детей, чьи отцы и деды, не так давно проливая кровь, гибли, ведя борьбу с большевиками, с их бесчеловечной интернациональной идеологией.
Сейчас, в наши дни, о деятельности этих юношеских организаций говорят с иронией, но в то время они сыграли огромную разрушительную роль в эмигрантской среде. В рядах этих организаций воспиталась идейная, безбожная молодежь, и, благодаря этой молодежи, многие тысячи русских людей уехали в Казахстанские степи и другие места на освоение целинных и залежных земель. 
Запомнилось, как члены Союза Советской Молодежи торжественно проводили собрания. В зале на сцене ставился длинный стол, покрывался красной скатертью. Парторг организации, обычно 17-18-летний, важно усаживаясь за стол,  объявлял: «Прошу избрать почетный президиум во главе с товарищем Сталиным»  (долгие аплодисменты). Затем объявляет остальных почетных членов президиума и просит занять места.
Далее следует доклад, после доклада прения, во время этого часто возникал хаос, так как не являющиеся членами ССМ задавали колкие вопросы в адрес «маститых» руководителей, часто не оставалось другого выхода, как только закрыть собрание. В дальнейшем стали принимать в этом участие молодые (и не только) преподаватели, тоже уже зараженные коммунистической идеей, стало больше порядка, но многие вообще перестали ходить на такие собрания.
Нельзя обойти вниманием день смерти Сталина в марте 1953 года. В школе наблюдалась, примерно, такая картина. Траурный митинг, на сцене огромный стол, покрытый красной тряпкой, на стене весит портрет Сталина с траурной лентой, кругом красные флаги. По обе стороны портрета стоят юнаки, подняв руки для салюта и застыв в таком состоянии души, что от горя из их глаз неудержимо льются горькие потоки слез.
Швыркают носом сидящие за столом «эсэсэсмовцы», рядом с ними учителя, которые тоже украдкой смахивают скорбную слезу. Посредине важно сидит китайский чиновник высокого ранга. В эту же самую минуту у нас на Родине люди плакали от радости, что пришел конец тирану, а вот тут, вдали от родины, «патриотов» охватила щемящая сердце скорбь. Вот такая, братцы, ирония судьбы!   Действительно, немало взрослых  рыдало после смерти палача, при этом надо учесть, они его никогда не видели, под его властью не жили. Нам, подросткам (иного уклада), в то время такое поведение старших было непонятным и странным. Горько на душе еще было и от того, что ты некоторых из этих людей знал, причем, близко. Как, например, кума наших родителей Наумова, пожилая женщина вместе с мужем бежала от советской власти,  но до того “скорбела” по случаю смерти “вождя”, что ей стало плохо, чуть не ушла вслед за Сталиным.
Несмотря на все эти катаклизмы, школьные годы  - это незабываемое время в жизни любого человека, время лучших душевных порывов, стремлений. И никогда не исчезает из человеческой памяти пора детства и юности, дружбы и светлых надежд.
 За короткое время славно поработали советские агитаторы и созданные ими молодежные организации, и как только было объявлено об открытии целины, с большим энтузиазмом стала записываться молодежь на работу в Казахстан и в другие районы Советского Союза. Благодаря идейной молодежи уехали и те родители, которые слыли ярыми антикоммунистами, ставшие в свое время жертвой первого в мире эксперимента над человеком. Смешно и прискорбно было видеть, когда совсем недавно некоторые антикоммунисты, размахивая казачьей шашкой, “грозились” освободить Родину от коммунистов, а через 8-9 лет эти же самые люди с красными знаменами, плакатами и с песнями: «От колхозного вольного края…» ринулись в объятья этих же коммунистов, чтобы “побеждать” целину.
Произошло это в силу того, что в предвоенный период во многих семьях родителями не велась разъяснительная работа с молодежью о патриотизме к той России, которую потеряли в 1917 году. И, как следствие, образовался идеологический вакуум, который позднее заполнился заманчивыми утопическими идеями и новыми взглядами на жизнь, преподнесенными умелыми профессиональными пропагандистами. 
Для не учащейся молодежи также устраивали разного направления кружки: литературные, музыкальные и театральные. В созданных молодежных спортивных организациях формировались команды, проводились спортивные соревнования между районами (Якэшинским, Хайларским и Трехречьенским). Везде и всюду распространялась советская литература, велась не только пропаганда, но и проверялась  политическая благонадежность руководящего состава этих кружков.
Общество разделилось на активных последователей коммунистических идей и на людей пассивных, а также на не приемлющих эти идеи, но эта последняя категория даже не помышляла вести какую-либо открытую активную работу в соответствующем духе, это было бы в то время смерти подобно.
Непримиримые в своем кругу обсуждали не только политические вопросы, но и религиозные, которые для них имели основополагающее значение. Из разных источников они узнавали, что в хрущевскую “оттепель” безбожным руководством советского государства была предпринята крупномасштабная атака на религию, большая, нежели при позднем Сталине. При том многое можно было прочитать об этом и в советской прессе, и сделать соответствующие выводы.
Не кто иной, как сам Хрущев обещал в недалеком будущем показать по телевизору “последнего советского попа”. В то же время для заграницы демонстрировали фильмы такие как: “Избрание патриарха”, “Иоанн Грозный”, “Александр Суворов”, “Кутузов” и др. Многими это было воспринято за чистую монету; смотрите, там, на Родине, не забыли наше прошлое, нашу историю. Этим методом советская власть решила эксплуатировать национальные чувства людей, но для здравомыслящих людей это являлось ничем иным, как очередной пропагандистской фальшивкой.
И в то же время слово «Бог» повсюду вытравлялось из сознания людей, взамен насаждалась атеистическая идеология. Все это заставило людей, не приемлющих и эту безбожную идеологию,  искать иное пристанище, где бы не ущемлялись религиозные чувства и человеческие права.
В хрущевский период власть на всех уровнях подключилась к выполнению решения Совета министров СССР “Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах”. Контроль заключался в том, что повсюду началась повальная слежка за верующими, увеличилось доносительство и грубое вмешательство в жизнь религиозных обществ. При Хрущеве за короткий период времени в СССР было закрыто множество православных церквей.
При попытке закрытия Троице-Сергиевской и Почаевской лавры милиция творила полный беспредел, защитников - монахов избивали, арестовывали, сажали в тюрьмы, мучили. В ходе столкновений с милицией один послушник был замучен до смерти.
Пишу я это для того, чтобы напомнить, какой была политическая и религиозная атмосфера на тот период в Советском Союзе, когда с лозунгами, музыкой и плакатами ехала на целину восторженная публика из Китая. Эти люди не могли не знать того, что происходило в это время на Родине, но уже достаточно обработанную молодежь, видимо, это не смущало.
В условиях преследований и слежки, верующие в СССР, особенно молодежь, опасались посещать храмы, так как это влекло за собой исключение из вузов, техникумов, институтов и с руководящих постов.
Замеченных в религиозной направленности членов партии, комсомола, подвергали разоблачительным процессам на собраниях и в прессе, а затем следовало исключение со всех постов.
В той эмигрантской среде, в первую очередь в семьях, где политическая обстановка в СССР не обсуждалась, где отсутствовало  понятие о смысле и сущности коммунистических идей, люди, особенно молодежь, быстро попадали под влияние советской пропаганды и заражались коммунистической идеологией. 
В итоге, как уже говорилось, все это привело к тому, что большая часть бывших белоэмигрантов, белогвардейцев уехали в СССР, а остальные, оставшиеся верными своим антикоммунистическим и религиозным убеждениям, выехали в разные капиталистические страны: в Северную и Южную Америку, в Австралию, Канаду, Новую Зеландию и другие страны.
Фактически эти люди ехали за границу в неизвестность, имея смутное представление о ней, без каких-либо гарантий, но с уверенностью в том, что там есть свобода религии и предпринимательства. Последние долго и мучительно дожидались получения соответствующих документов на выезд из Китая, некоторые ожидали права выехать из страны по 10-12 лет.
Все началось так. Несколько русских семей как-то сумели выбраться из Харбина и Мукдена за границу. Оттуда они сообщали своим родным или знакомым, что в Гонконге имеется организация, «Беженское общество», которым руководит Союз Мировых Церквей, и что они готовы оказать всем тем, кто желает выехать из Китая, помощь в получении виз.
Стало известно, что эта организация не только оплачивает проезд, но оплачивает и содержание в Гонконге (правда, деньги за проезд из Гонконга в означенную страну нужно было вернуть после того, как устроятся люди на работу). Через какое-то время эта новость дошла и до жителей Трехречья, это ободрило их и поселило надежду избавиться от «забот» советского консульства. Люди стали писать письма-прошения, но ответа долгое время не было. Писали снова и снова.
В деревнях многие были малограмотными, им помогали заполнять анкеты те, кто знал грамоту. Ответа на свои запросы  люди не получали по простой причине, все письма для русских Хайларское почтовое отделение передавало в советское консульство. Умелые следователи быстро вычисляли по почерку, кто помогает писать письма, а также находили тех, кто был наиболее активным “заграничником”. Стали вызывать этих людей, запугивая и угрожая им, в конце концов, угроза нашла свое применение, несколько человек были арестованы и сидели в тюрьме в тяжелейших условиях около года (А. Т. Черных, В. С. Шахматов, Н.А. Рогожкин, Е.Г. Овчинников). Их считали «групповодами», к тому же они были большесемейными, и власть рассчитывали на то, что если их сломить, то все остальные запишутся на целину. Попытка сломить этих людей не удалась.
Установив, что письма в Гонконге не получают, люди стали писать и пересылать письма через друзей и знакомых в Харбине. Видимо, в Харбине знали, по каким каналам можно было доставить сообщение до нужного адресата. Но, скорее всего, Харбин как международный город был широко известен за пределами Китая, и он был в поле зрения ООН. Быстрее стали получать ответы и формы для заполнения, где всего было несколько вопросов: имя, фамилия, возраст, специальность, состояние здоровья, удостоверение врача и рентгеновские снимки и т.п.  После получения всего этого из Гонг-Конга делался запрос, в какую страну желаете поехать и просили с этого момента начать хлопоты по получению визы из Китая в Гонконг. Но процесс с получением выездной визы затянулся на годы.
 При обращении в китайскую полицию за визой следовал один ответ: «Для снятия с учета принесите справку из советского консульства». Получить такую справку было почти невозможно. Иногда выдавали ее только одиночкам и пожилым людям, а также тем, кого они хотели отправить, а молодые семьи продолжали подвергаться «обработке». Безостановочно секретари и служащие советского консульства разъезжали по деревням и городам, собирали общие собрания и, конечно, рисовали мрачную картину жизни в капиталистических странах и, наоборот, рисовали яркую картину светлого будущего на родине. Вызывали в индивидуальном порядке тех, у кого большие семьи, говорили о заманчивых перспективах на родине для молодых людей, и внушали, какая неотрадная жизнь ждет их в буржуазных странах.
Особенно отличался «секретарь» консульства Кубасов, человек грубый, резкий и невоспитанный. Он мог накричать, обозвать, пригрозить, обругать с “верхней полки”, что испытал на себе и автор, пишущий эти строки. Он без тени смущения заявлял, что он в войну служил в отрядах СМЕРШ (смерть шпионам) и жестоко расправлялся с предателями и трусами. Естественно на совести этого человека немало погибших и замученных в концлагерях. Он утверждал, что выпустить людей они не могут, потому что уехавшие станут  для американцев осведомителями, шпионами. Даже коллеги иногда одергивали Кубасова за его резкость.
И только разрыв между «братьями навек» в начале шестидесятых способствовал тому, что эта проблема для русского населения нашла свое решение, китайскими властями было официально объявлено: «Езжайте, куда хотите».
 Оторванные от центров жители Трехречья мало знали, что происходит не только в мире, но и в самом Китае. Поездки в Хайлар  или Харбин хотя и были редкими, но все же давали жителям Трехречья кое-какие сведения, чтобы иметь краткое представление о мировых событиях.
Разрыв между Пекином и Москвой произошел «всерьез и надолго». Китайские власти закрыли в административном порядке все советские организации и демонстративно стали выпускать всех желающих уехать за границу в капиталистические страны.
 Китайские власти предложили тем русским, кто желает, остаться и продолжать жить по-прежнему. В действительности вначале так и было, несколько оставшихся семей жили спокойно некоторое время, занимались земледелием, но разразившаяся «культурная революция» полностью нарушила их образ жизни. Свое хозяйство они вынуждены были сдать в колхоз, прибывшие с юга молодые китайцы стали проявлять к ним ненависть и унизительное издевательство. Оставшиеся семьи вынуждены были поспешно покинуть Китай и уехать в Советский Союз, куда ранее выехали их родственники.   
Представляет интерес рассказ трехреченского казака N (сведение взято мною из журнала «Первопоходник» и представлено в несколько измененном виде). Казак рассказывает, что когда он приехал в город Хайлар по делам, то решил зайти в полицейскую управу (уже который раз) и спросить о визе за границу. Там его спросили: «Что вам нужно?» Он отвечает: «Я насчет визы». Полицейский попросил у него паспорт, и тот подал ему документ, выданный ему советским консульством. «Так как вам нужно ехать в Гонконг с китайской территории, требуется китайский паспорт, и справка из советского консульства не нужна», - сказал чиновник.
Далее ему сказали, что необходимо принести четыре фотокарточки, и виза будет готова через два дня. Также напомнили, что еще нужно медицинское свидетельство, которое можно получить в городской больнице бесплатно. Этим китайский чиновник подчеркнули свою независимость от советского консульства. Иными словами китайцы взяли полностью трехреченцев под свою «опеку» и в пику консульским «секретарям» широко открыли двери для всех русских, желающих выехать за границу. Казак расскзал об этом в своем поселке, и эта весть быстро разошлась по всему Трехречью. Таким образом, почти беспрепятственно остатки русского населения стали покидать Китай в 1961-1962 гг. Основная масса трехреченцев выехала в Австралию и осела в городах Сиднее, Мельбурне, Брисбане, Джилонг и Дондинонге.
ЦЕЛИНА
 Хочется рассказать немного о том, как вначале пятидесятых годов прошлого столетия от советского правительства поступило обращение не только к своим гражданам, но и тем русским, кто жил за границей, с призывом принять участие в освоении целинных и залежных земель. Энергично заработал пропагандистский аппарат, вновь поехали по городам и весям «секретари», теперь уже с призывом возвращаться на родину. Повсюду стали демонстрировать художественные фильмы о богатой и привольной колхозной жизни, такие как: «Поднятая целина», «Кубанские казаки», «Бровкин на целине» и другие. Одновременно появилась масса журналов, главные из них: «Крестьянка», «Огонек», «Работница», «Крокодил» и другая советская литература.
Многие труженики села с иронией относились к такого рода литературе, где  описывался труд колхозников, их трудовые подвиги и рекордные успехи, но на молодое поколение эта литература действовала магически.
Преднамеренно были пущены угрожающие слухи, что если не поедете добровольно сейчас на целину, то вас китайцы, потом “так прижмут, что сами по шпалам придете, но тогда с вами будут разговаривать по-другому”.
Пропагандисты привозили с собой «счастливых» колхозников из тех, кто раньше попал в СССР, они тоже выступали перед народом (Подкорытов). Нужно сказать, что советское консульство собрало обильную жатву, большинство русских из Китая выехало на целину. О том, как сложилась их судьба, всем известно, покорителям целины открылись необъятные просторы казахских голых степей.
Жить приходилось в землянках, которые, между прочим, нужно было строить самим, санитарные условия отсутствовали, почти не было медицинской помощи. Особенно тяжело было городским жителям, оказавшимся в таких невыносимых для них условиях. Через год-два люди, наладив контакты в городе, стали уезжать, но  вначале это были весьма редкие случаи.
В свое время, когда шло освоение Дальнего Востока, когда условия тоже были не из легких, но свободный труд свободных людей оживил, развил, закрепил этот дикий край за Россией. Вероятно, другая картина сложилась бы и с целиной, если бы система была иной, тогда бы и русские из Китая не разъехались по разным странам.
В Трехречье тех, кто не желал поехать на целину, по некоторым данным осталось до трех тысяч человек.  У отъезжающих трехреченцев в СССР китайское государство принимало сельскохозяйственное оборудование и животных по очень низким ценам, некоторые «целинщики» готовы были  продать за эту цену своим русским. Таким образом, у некоторых в это время хозяйство увеличилось и окрепло. Началась относительно спокойная жизнь, но продолжалось это не долго.
В 1959 году в Китае прокатилась волна социальных преобразований, деревня  полностью стала переходить на колхозную систему ведения сельского хозяйства. Началось это так называемое преобразование с того, что населению, включая русских людей, было предложено добровольно сдать свое хозяйство. Предлагалось не только сдать, но и расписаться в документах, что это делается добровольно. Русский народ не пошел на это, тогда приходили чиновники и сами угоняли скот прямо из дворов.
 Издевательство над интеллигенцией  Страна в 1959году стала на путь так называемого “Большого броска”, когда указывались кратчайшие сроки для завершения экономического преобразования всей страны. Политические кадры и интеллектуалы подлежали насильственному обучению трудовым навыкам. Фактически государственная структура была парализована, в стране начался экономический хаос, миллионы людей были репрессированы.
После провала “Большого броска” партийному руководству необходимо было свалить это на кого-то, и оно быстро нашло вредителей, вся вина была повешена на внутреннюю оппозицию,  ее назвали главным виновником всех неудач.  Крупномасштабные репрессии охватили страну, были разгромлены общественные организации, уничтожались памятники культуры, резко обострились отношения к Советскому Союзу.      
В 1966 году под лозунгом так называемой “культурной революции” началось крушение всего старого с призывом создавать новое, передовое. Существовал такой лозунг: “Пока старое не уйдет, новое не прибудет”, и наступила кровавая вакханалия молодежных бригад. Команды молодых  хунвэйбинов безжалостно расправлялись с теми, кто в их понимании вредил строительству счастливого коммунистического общества.
Каждой русской семье оставили только одну корову с телком, лошадь, несколько овец,  домашнюю птицу. Для нормального существования всего этого было далеко недостаточно, но предприимчивый крестьянин находит выход и из этого положения.
Люди стали объединяться по несколько семей вместе и сеять хлеб, увеличили огородные посевы. Некоторые занялись охотой и рыбной ловлей, брали разного рода подряды у китайских колхозов и совхозов, например, косили сено. Для этого совхоз снабжал тягловой силой и сельскохозяйственным инвентарем. Платили определенную, хотя и небольшую, сумму за один пуд сена, но это уже была существенная поддержка для жителей деревни. Таким образом, русские люди продержались в нелегких, но сносных условиях до самого отъезда за границу.
В начале шестидесятых годов снятие с учета на выезд за границу стало носить массовый характер, Трехречье быстро опустело. Осталось на местах в некоторых поселках по две-три семьи, Задержались они там до начала 70-х, но когда появилась явная угроза их жизням со стороны хунвэйбинов, о чем упоминалось ранее, к тому же все советские специалисты были отозваны, и опасность стала реальной, они выехали в СССР.
 Первоначально эти русские семьи прибыли в Казахстан, но уже в 1974 году они переехали в Забайкалье и образовали поселок Сенькина Падь недалеко от границы и напротив Трехречья. В 1994 году в Сенькину Падь переехало еще 15 семей бывших трехреченцев из разных мест России, что-то неумолимо притягивало их друг к другу, в общении они видимо находили личное удовлетворение. 
Почти полвека прожили русские люди в Маньчжурии, этот период времени обозначен многими значимыми событиями, яркими взлетами и падением.
Подавляющее большинство русских людей после революции, найдя себе пристанище в Маньчжурии, не только  благоустроили свою жизнь, но и спасли ее. Не будь этой возможности, и, оставшись на Родине, мало кто их них остался бы в живых и они стали бы статистикой вместе с миллионами других.   
В опустевшие русские избы пустили невольных переселенцев с центральных районов и с юга, а также переселенцев китайцев-земледельцев и студентов университетов. Весь этот разнородный состав общества работал в созданных «коммунах», в основном, не имея ни опыта, ни знаний ведения хозяйства, и, как следствие, началось катастрофическая деградация скотоводства и посевов зерновых злаков. Когда-то богатый сельскохозяйственный район, вывозивший зерно и продукты животноводства в другие части страны, вынужден был ввозить в Трехречье кукурузную муку и выдавать ее по карточкам.
Если Трехречье являлось исключительно сельскохозяйственным районом, то в настоящее время некоторые поселки превратились в города, идет полным ходом разработка недр земли, строятся промышленные предприятия и развивается рыболовство, построена железная дорога. Общий облик Трехречья кардинально изменился, степные просторы распаханы, появились многочисленные мелкие поселки.
 И как памятники, говорящие о том, что здесь когда-то пребывали русские люди, остались бревенчатые русские избы да населенные пункты, которые сохранили свое прежнее название.
            Следует упомянуть и об исторических памятниках в районе Трехречья. Исследователи Трехречья установили, что найденные предметы  свидетельствуют о том, что на этой территории в древние времена жители занимались земледелием, в подтверждение этому был найден чугунный сошник, каменные фигуры и предметы деревенского быта. Автор статьи «Трехречье» В.Н. Жернаков пишет: «Из исторических памятников в пределах Трехречья наиболее интересными являются так называемые «Вал Чингисхана» и «Городок Чингисхана».
  «Вал Чингисхана” протяженностью в несколько десятков километров проходил недалеко от поселка Верх-Кули. На его протяжении находилось три небольших крепости, на этом месте и были расположены впоследствии первые поселения: Верх-Кули, Нармакчи и Лабдарин. Проводя раскопки около бывших крепостей, В.В. Поносову удалось установить, что жили здесь люди в десятом веке, задолго до эпохи Чингисхана. Общая протяженность “Вала Чингисхана”  несколько сот километров, тянулся он с запада на восток и проходил по территории Маньчжурии, Монголии и России, где остатки вала встречаются до сих пор. Та его часть, которая проходит по территории Трехречья, согласно раскопкам, показывает наибольшую сгущенность населения в те далекие от нас времена. А какая гигантская работа была проведена вручную! Трудно сказать, для чего предназначался этот огромный вал с глубоким рвом и небольшими крепостями. Был ли вал оборонительным сооружением, или монголы просто отгородили себя от северных соседей, пока все это еще в стадии исследования. 
 Селение Кункурат-хото (Городок Чингисхана) находился в 8 километрах от того места, где реки Ган и Дербул впадают в Аргунь. Недалеко, в районе деревни Щучье, были найдены многочисленные захоронения и предметы домашнего быта. Помимо того, что кочевники занимались строительством, найденные чугунные изделия  свидетельствуют о том, что у них были плавильные печи. Несомненно, нужно тщательное исследование и исторический подход к этому, а для этого необходим научный анализ и объективность, чтобы делать историю историей, а «не дать волю” вымыслам и мифам.
   
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
   Павел  и Татьяна Шахматовы.    Во многом яркая, но порой и трагичная жизнь русских людей в Трехречье, наконец, подошла к финалу. Закрылась страница их жизни на чужбине, где они несколько десятилетий жили так, как когда-то у себя на родине жило старшее поколение эмигрантов.   Они оказались без связей и каких-либо прав, но сплоченные единомыслием общим горем  (потеря родины), готовностью оказать помощь друг другу, и при этом умеющие не перекладывать ответственность за свою судьбу на другие плечи. Все эти качества помогали им преодолевать  трудности на жизненном пути. Прошло более полувека с той поры, как русские покинули свою “малую родину” и расселились по разным странам мира, но они всегда с какой-то особой душевной теплотой вспоминают свое пребывание в Поднебесной, независимо от того, живут ли они в России, Австралии, Америке, Канаде или в других странах.
 Больше всего трехреченцев переехало в Австралию и осело в главных городах: Сиднее, Брисбене, Мельбурне, Аделаиде, Джилонге, Дондинонге. На новом месте они возводят храмы, школы, где изучается русский язык, история, литература. Из числа молодых казаков был создан казачий хор, который некоторое время успешно гастролировал по городам Австралии.
      Задний ряд, слева: Иннокентий Софронов, Роман Родионов, Николай Марковцев, Георгий Бянкин, Петр Овчинников, Петр Карелин, Виктор Бянкин, Павел Ильюк, Николай Бянкин, Петр Бянкин, Владимир Кармадонов.  Второй ряд, слева: Владимир Ильюк, Иван Овчинников, Николай Шахматов, Виктор Родионов, Александр Шахматов, Павел Родионов, Тимофей Овчинников, Петр Шемилин, Василий Кармадонов. Сидят, слева: Михаил Овчинников, руководитель хора Савва Антонович Камарали, Федор Марковцев.
              Сама идея написать что-то про Трехречье возникла у меня сравнительно недавно. Я долгое время собирал сведения о страшном преступлении, совершенном чекистами в сентябре 1929 года. В результате вероломного нападения было, начиная с двенадцати лет, уничтожено все мужское население поселка Тыныхэ.
Мне пришлось жить среди тех, кто в той, или иной мере пострадал в этой ужасной трагедии и были это в основном вдовы и дети погибших. Расследуя это событие, удалось установить, что подобного рода нападения, сопровождающиеся многими жертвами, совершались и до этого на пограничные селения Трехречья. Источником для меня служили в первую очередь сведения от прямых участников этого события, исследователей и опроса старшего поколения, хорошо помнящих эту трагедию.
Насколько мне это удалось, судить читателю и в первую очередь трехреченцам,  они так же, как и я хорошо помнят эти события. Этот малый труд не является историческим, а также истиной в последней инстанции и требует дальнейшего расследования и дополнения.
Наконец, я позволил себе проявить «креативность», используя фотографии для того, чтобы молодое поколение имело, до какой – то степени более ясное представление о Трехречье.
       Некоторые фотографии мне были представлены частными лицами, другие взяты мною из интернета. С разрешения Михаила Викторовича Шестакова я воспользовался фотографиями с форума «Предыстория». За оказанную услугу всем выражаю искреннюю благодарность.  Благодарю моих братьев: Виктора, Николая, Александра, Михаила, а также Светлану Ёлгину  и ее мужа Николая Принцева за ту помощь, благодаря которой возникла возможность издать   эту книгу.
Братья Шахматовы. Павел, Виктор, Николай, Александр,                Михаил.       
ПОСЛЕСЛОВИЕ
ПЕРМИНОВ Вадим Васильевич.
Недавно мне сообщили, что Вадим Васильевич умер 24 мая после продолжительной болезни. Знакомство с ним у меня возникло на почве общих интересов о пребывании русских людей в Трехречье, их жизни и судьбах. Вадим Васильевич один из немногих кто глубоко интересовался, и кого волновала судьба русских эмигрантов, которые вынуждены были покинуть пределы своей Родины.
Обладая весьма обширным объемом сведений о русской эмиграции вообще и о Трехречье в частности, Вадим Васильевич издает ряд брошюр, среди них я бы особо выделил: «Наказание без преступления», «Пешковский отряд: создание и гибель». Особое значение и ценность его трудам предает то, что со многими его героями он был лично знаком и более того здесь фигурируют его прямые родственники. Может быть, жестокая судьба родных ему людей предает особый колорит его повествованию, в котором он ярко характеризует весь репрессивный механизм, который они испытали на себе.
Весьма сожалею, что наше знакомство с Вадимом Васильевичем было кратким, но и это дало мне возможность оценить и понять его, как человека любящего свою Родину и родное ему казачество. ВЕЧНАЯ ЕМУ ПАМЯТЬ!
                ------------------------
Перед самой отправкой рукописи данной книги в издательство, на форуме «Жизнь русских в Маньчжурии», где я принимаю участие, поступило сообщение через Михаила Викторовича Шестакова от Мунгалова Александра Андреевича. Александр Андреевич приходится внуком, одному из Мунгаловых, расстрелянных большевиками в 1929 году в поселке Тыныхэ. Он в составе группы туристов решил навестить место захоронения погибших и уже прислал первые фотографии.


Группа туристов у разрушенного памятника расстрелянным тыныхинцам в 1929 году. Как сообщает Александр Андреевич, на этом месте будет установлен крест и обнесен оградкой.  Крайний слева местный житель Николай Стуков, на заднем плане его дети, но уже не знающие русский язык.
                -----------------------
ПЛЯСКИН Евмений Иннокентьевич родился 18 сентября 1867 года в Забайкалье, в Размахнинской станице. Служил в 1-ом Верхнеудинским полку. На службе был отмечен как удалой казак и прекрасный джигит, многократно занимающий призовые места. Когда началось боксерское восстание в Китае в 1900 году, две сотни (2-ая и 6-ая) Верхнеудинского полка были брошены на усмирение повстанцев. На войну с китайскими повстанцами Евмений Иннокентьевич выступил в составе 2-ой казачьей сотни. Три взвода 2-ой сотни были направлены на поддержку гарнизона города Тяньзина. Четвертый взвод этой сотни был брошен на помощь гарнизону города Пекина.
 Казакам четвертого взвода предстояло прорваться сквозь ряды осаждающих город боксеров.  В лихой атаке взводу удалось прорваться к городу, где незначительное число охранников иностранных посольств едва сдерживало многотысячные толпы повстанцев. Казаки вместе с другими героически сражались до прихода главных сил и совместными усилиями выбили повстанцев из города. Пляскин был ранен в этом сражении, но остался в строю и  сражался до конца. За его подвиг в этом сражении он был удостоен высшей награды – Георгиевского креста 4-ой степени и получил звание младшего урядника.
         В японскую войну Евмений Иннокентьевич также находился в составе 1-го Верхнеудинского полка,   но уже в 4-й сотне. С первых дней войны полк был на передовых позициях. Четвертая сотня была предназначена для ведения разведывательно – дозорной службы, а также в полном составе 1-го Верхнеудинского полка сотня участвовала в рейдах по тылам противника.
Позднее Четвертая сотня, в которой находился Пляскин, участвовала в защите крепости Порт-Артур. Группе казаков во главе с младшим урядником Е.И. Пляскиным было приказано пробиться из осажденного города и доставить важное донесение в штаб армии. Приказ был выполнен, казаки должны были вернуться в осажденный Порт-Артур с приказом главнокомандующего. При приближении к городу казаки были замечены, и им пришлось идти на прорыв. Прорываясь к городу, трое из казаков были ранены, ранен был и младший урядник Пляскин. Приказ был выполнен и за этот подвиг казаки получили награды. Командир группы Пляскин получил Георгиевский крест Третьей степени и очередное звание-урядник.
Четвертая сотня казаков была вместе с остальными осажденными  в крепости до конца и находилась в распоряжении генерал-лейтенанта Р. И. Кондратенко.  За этот период Е. И. Пляскин был контужен и ранен второй раз.
Во время Первой Мировой войны 1-й Верхнеудинский полк в составе четырех сотен (2,3,4 и 5) отбыл на Западный фронт, Первая и шестая сотня остались в Монголии. Евмений Иннокентьевич сражался в составе 2-й сотни. Во время конной атаки на вражеские укрепления, сотня попала под пулеметный огонь, был тяжело ранен командир сотни и убит командир взвода, урядник Пляскин принял командование взводом и  повел казаков вперед, вражеские позиции были взяты. За проявленную доблесть Е.И. получает Георгиевский крест 2-й степени и звание старшего урядника.
Находясь в рейде по тылам, 2-я сотня оказалась в окружении и попали под сильный обстрел. Казаки пошли на прорыв, неся потери. Падает раненый сотник, командир взвода.  Увидев это, часть казаков во главе со старшим урядником Пляскиным возвращаются, прорвавшись сквозь окружение, они выносят раненого с поля боя. Все казаки были награждены, а Е.И. получил Георгиевский крест 1-й степени и звание вахмистра.
Гражданскую войну Пляскин сражался на стороне белых. Войну закончил в чине хорунжего. Евмений Иннокентьевич первоначально с семьей оказался в Корее, а в 1923 году прибыли в Китай и остановились в Харбине. За период военных действий, участвуя в 4-х войнах, Евмений Иннокентьевич получил 14 ранений и контузий, что не могло не отразиться на его здоровье. Он сравнительно рано ушел из жизни.
КРЮЧКОВ Кузьма Фирсович.
Выдержка из газеты. “Сведения о его биографии очень скудны. К.Ф. Крючков появился на свет в 1890 (по другим сведениям в 1888) году в семье донского казака Фирса Мироновича. У Крючковых была крепкая, со строгими моральными устоями семья. Детство мальчик провел на родном хуторе Нижне-Колмыковский, относящемся к Усть-Хоперской станице Усть-Медведевского Верхнего”.
 На войну приказной (первое звание, прим. П.Ш.) Крючков пошел уже зрелым казаком и в первом же бою он, и его товарищи показали отвагу и казачьи навыки. Вместо того чтобы в силу своей  малочисленности (5 казаков) отступить, они, наоборот, бросились на врага. Меткими выстрелами был убит немецкий офицер и несколько драгун, что вызвало некоторое замешательство среди германцев, чем воспользовались казаки и смело вступили в схватку. Быстрые и подвижные лошади казаков, к тому же хорошо обученные, имели преимущество над крупными и неповоротливыми лошадьми немецких драгун. Схватка была жестокой и кровавой, казаки и лошади были все в ранах. Только несколько немецких драгун сумели уйти от расправы и ускакать к своим. Кузьма Крючков лично зарубил одиннадцать немецких драгун и получил шестнадцать ранений, его лошадь около десятка ран. Со стороны немцев участвовало 28 драгун. Как было принято в казачестве, к награде представляли по решению участвующих в бою казаков.
Казаков приехал поздравить сам командир дивизии генерал Реннекампф и, сняв с себя Георгиевскую ленту, повесил на шею приказному Кузьме Крючкову. В ходе войны Кузьма Крючков станет полным Георгиевским кавалером (четыре креста) и получит золотое Георгиевское оружие, а также первый офицерский чин-хорунжего.
В Гражданскую войну Крючков сражался в рядах Донской армии против большевиков, погиб во время атаки на позиции красных, пулеметная очередь оборвала жизнь отважного казака 18 августа 1919 года.   
               
ВОЛКОВ Аввакум Николаевич
Аввакум Николаевич родился в 1887 году, его родители умерли рано, и десятилетним мальчиком он остался круглым сиротой. Родственник, имеющий большую семью, позаботился о нем и определил его в музыкальную команду Приамурского драгунского полка. Во время боксерского восстания в Китае он в составе Приамурского драгунского полка оказался на передовых позициях. Тяга к приключениям вызвала у тринадцатилетнего мальчишки интерес к разведке, и он предложил свои услуги. Переодевшись под китайчонка, он добывал ценные сведения для своего командования. За это он получил свой первый Георгиевский крест 4-ой степени.                Слева  А. Н. Волков.       Ему было семнадцать лет, когда началась японская война, и он снова на фронте, также служит в разведке. Переодеваясь китайчонком, он собирал ценные сведения о японских передовых частях. В одной из разведок его заподозрил японский офицер, он догадался, кто этот китайчонок. Недолго думая, Аввакум выхватил из-за пазухи револьвер и убил трех драгун, затем, вскочив на лошадь одного из убитых драгун, он ускакал. За ним последовала погоня, стрелять в него не стали, видимо, его хотели взять живым, но вскоре показались русские, и японцы отстали. Он привез ценные сведения о расположении неприятеля. Сам командующий армией Куропаткин наградил его Георгиевским крестом 3-ой степени.
 Следующую награду 2-ой степени Аввакум получил за ценные сведения. Находясь в разведке, он был обнаружен, уходя, стал отстреливаться, но был ранен и схвачен японцами. Его посадили в сарай и утром должны были расстрелять. У него оказался припрятан нож, который не обнаружили японцы, им он начал делать подкоп. Незадолго до утра выбравшись из сарая, он расправился с часовым и исчез в темноте.
 Первой степени Георгиевский крест он получил за то, что, находясь в разведке под  Мукденом, снял часового и взорвал пороховой склад.
 Когда началась Первая Мировая война, Аввакум Николаевич в первом же своем бою захватил германское полковое знамя. В этом бою старший унтер-офицер в лихой атаке зарубил одного офицера и четырех солдат, получив серьезное ранение в живот. За этот подвиг он получил второй Георгиевский крест 1-ой степени.
 Как уже было сказано, что отличившиеся в боях воины получали награды по решению своих сослуживцев, и это практиковалось в русской армии повсюду.
Кроме Аввакума Николаевича Волкова также пять Георгиевских крестов получили:  однофамилец Иван Васильевич Волков - гренадер Перновского полка и драгун П. Леонов.
 Первый Георгиевский крест №1 в русской империи получил унтер-офицер Егор Иванович Митрохин за проявленную храбрость и мужество в бою с французами под Фридляндом 2-го июня 1807 года. Первая женщина, получившая Георгиевский крест, была “девица-кавалерист” Надежда Дурова. Она спасла во время боя жизнь молодого офицера.
 Получивший Георгиевский крест 4-ой степени получал вознаграждение в 36 рублей в год, за 3-юю степень-60 рублей, за вторую - 96 рублей и за первую-120 рублей. На эти деньги в то время можно было скромно жить. Полному Георгиевскому кавалеру даже генерал (если он не имеет такой награды) первым отдает честь, таково величие награды сей.
Георгиевский крест был учрежден императрицей Екатериной Второй в 1769 году 26 ноября.
Константин НЕДОРУБОВ
 Этот герой примечателен тем, что он в Первую и Вторую Отечественную войны получил высшие награды. Являясь полным Георгиевским кавалером в Первую Мировую войну, он, участвуя в Великую Отечественную  1941 года, также получил высшую награду Героя Советского Союза и с достоинством носил все заслуги.
 В Первую Мировую войну он служил в Донском казачьем полку на австрийском фронте. Во время контратаки урядник Недорубов во главе группы казаков, преследуя противника, ворвался на батарею, несмотря на ураганный огонь противника, захватил ее со всем составом и боеприпасами. За это он получил свой первый Георгиевский крест.
 Вторую награду Недорубов получил, проявив отвагу и находчивость,  лично сам  пленил  52 австрийских солдата.
 Во главе отряда казаков он захватил штаб немецкой дивизии вместе с генералом и всеми документами. За это получил Георгиевский крест 1-ой степени.
 В Гражданскую войну сначала сражался на стороне белых, но потом перешел к красным. В 1933 году был арестован за “вредительство” и осужден на 10 лет, но за хорошую работу был выпущен досрочно.
 В Великую Отечественную войну он лично сформировал из числа казаков - добровольцев эскадрон, с которым делал налеты на вражеские тылы, нанося огромный урон врагу.
 В одном бою с немцами его казаками было уничтожено более 200 солдат неприятеля, из них 70 лично им. За этот бой он получил золотую медаль Героя Советского Союза.
-------------
      “За рекой Ляохэ…”
    За рекой Ляохэ загорелись огни,
Грозно пушки в ночи грохотали,
Сотни храбрых орлов, из казачьих полков,
На Инкоу в набег поскакали.
   Пробиралися там день и ночь казаки,
   Одолели и горы, и степи.
   Вдруг вдали, у реки засверкали штыки,
   Это были японские цепи.
 И без страха отряд поскакал на врага,
 На кровавую страшную битву,
 И урядник из рук пику выронил вдруг,
 Удалецкое сердце пробито.
   Он упал под копыта в атаке лихой,
   Кровью снег, заливая горячей.
   Ты конек вороной, передай дорогой,
   Пусть не ждет понапрасну казачка.
 За рекой Ляонхэ угасли огни
 Там Инкоу в ночи догорало.
 Из набега назад, возвратился отряд,
 Только в нем казаков было мало.
Это песня времен японской войны в 1904-1905 гг. В советское время ее переделали  на свой лад
    Собирая сведения о Георгиевских кавалерах времен китайской, японской и Первой мировой войн, я получил сведения от Михаила Викторовича Шестакова и о Шахматовых.
     На форуме: «Жизнь русских в Маньчжурии» Михаил Викторович поместил следующее: По книге «Знак отличия Военного Ордена Св. Георгия. Списки пожалованным за русско-японскую войну 1904-1905 г. г.»      
      Составили: Д. Бутрым, И. Маркин: М:2006.

  Георгиевский крест(ЗОВО)
   Степень         №              Имя и фамилия
       3-я            8188           Шахматов  Павел
       4-я          117881         Шахматов  Павел

       3-я            14876         Шахматов  Гавриил
       4-я           103369        Шахматов  Гавриил
      
       4-я           101731         Шахматов  Григорий
 
       4-я           106040         Шахматов  Михаил
       4-я           127396         Шахматов  Василий
       4-я            134415        Шахматов  Афанасий
       4-я            159103        Шахматов  Павел
       4-я            163330        Шахматов  Прокофий
 Теперь передо мной стоит задача узнать, кто из этих награжденных является нашими прямыми родственниками.   
               


СОДЕРЖАНИЕ
  5. Вступление.                242. Организации.
58. Трехречье.                244. БРЭМ.         
70. Приток населения.                251. Жуч.          
74. Развитие края.                261. Конфликт.          
82. Полоса отчуждения.                265. Разбойное нападение.          
87. Маргелская долина.                277. Спасение.         
90. Найджин-Булак.                279. Расправа.
91. Щучье.                286. На месте расстрела.
96. Драгоценка.                293. Жертвы террора.            
103. Верх-Кули.                299. Газеты пишут.            
114. Дубовая.                303. Новые сведения.             
116. Верх-Урга.                306. Узым Гармаев.             
118. Усть-Урга.                307. И.А. Пешков.             
119. Ключевая.                316. Полковник Асано.            
120. Тулунтуй.                318. Отряд Пешкова.    
121. Попирай.                326. Побег.      
122. Караганы.                331. Разведчики.
126. Тоска по «малой родине».                336. Туннель 
131. Казаки в Австралии.                337. Бронников.
134. Лабдарин.                346 Война.
136. Чалотуй.                370. Отряд в походе.
137. Светлый Колуй.                392. Дополнительные сведения.
138. Лапцагор.                405. Отряд АСАНО.
139. Баржакон.                409. События на озере Хасан.    
140. Ширфовая.                413. Советские разведчики.
142. Романовка.                415. Аматерасу.
151.Нармакчи.                419. Роспуск отряда.
152.  Хайлар.                426. Бои в районе Трехречья.
156. Поселки в долине Гана.                432. Отступление японцев.
158. Усть-Кули.                434. Гибель атамана Сергеева.         
159. Покровка.                439. События глазами мальчишки.
166. Образ жизни трехреченцев.                445. Гарнизон.
170. «Золотое дно».                448. НКВД.
173. Оккупация Маньчжурии.                454. Судьбы человеческие.
177. Разделение эмиграции.                459. Русские в борьбе с ком.
184. Репатриация.                463. Трофейные бригады.
188. Обострение отношений на КВЖД.        465 «Секретари»
190. Военные группировки.                468. Колхозы.
196. «Партизаны».                472. Школьная реформа.
201. Первые нападения.                485. Целина.
203. Китайские партизаны.                492. Заключение.
213. Трагическая развязка.
231. Тыныхэ.