Я бреду по грязи. Это уникальное место. Море ушло. И осталась грязь. Соленая. Липкая. Густеющая на солнце. Говорят целебная. Я собрал свои вещи в контейнер из светлого пластика. Пристегнул к запястью. И пошел по грязи, потихоньку в ней утопая. Нашлепав грязь на плечи и щеки, начиная чувствовать, как тело расслабляется и хочется упасть в теплую жижу, которая не расступается перед тобой. А принимает форму как перина, как надувной полуспущенный матрас. Воспоминание из детства. Когда качался на воде канала. В запруде, сделанной из бетонных плит в южном городке среди пустыни. Где всегда ясное небо. Почти белое от зноя и жгучего солнца. Где никогда не бывает дождя. И только в зимы наметает откуда-то снежок, он скрипит и искрится под полозьями санок, в которых отец везет тебя морозным утром в детский сад. Молодой, спешащий, малословный.
Опрокинувшись в это месиво сначала вперед и набок, потом медленно повернувшись на спину, жмурясь от солнца, начинаю согреваться где-то внутри. Будто это обволакивающее тепло проникает в каждую косточку, в каждую твою жилочку, в каждую ячеечку твоего «Я». Расслабляя. Избавляя от груза, от гнета событий, обстоятельств, обязательств. Заставляя не думать, не ждать, не бояться. Блаженство. Боковым зрением без всякого любопытства, просто фиксируя, наблюдаю других блаженствующих. В основном пожилых, но еще молодящихся дам, мужчин средней категории, и по службе и по комплекции. Девочек – подростков, стайками по две-три особи, хихикающих и невероятно худых в своей юной прелести и беспечности. Есть и парни, новоиспеченные нарциссы, уже начавшие уверенно летать по своей траектории, покорившие небольшие вершины и нескольких смазливых офисных девиц. Облепив грязью свои рельефные плечи и животы, они, верно, не спешат становиться невзрачными серыми колодами возрастных мужиков, лежащих на поверхности грязевого озера. Они оглядывают пространство вокруг себя в поисках мишени для применения своей безупречности. Само собой разумеется, конечно, присутствуют здесь и мелкие пацаны, которые, как заводные игрушки, снуют повсюду. Прыгают, бросают друг в друга куски грязи, толкаются, подначивают, кричат и догоняют друг друга в бесконечной игре «кто-кого».
Не знаю, сколько длилось мое блаженное оцепенение. Солнце как будто застыло и все лило и лило на меня свой ласкающий свет и тепло. Неприятное чувство возникло внезапно. Чувство дискомфорта. Тревоги. Что-то не так. И это «не так» было явным. Правой руке, например, неожиданно стало заметно свободнее, чем несколько мгновений раньше. Дальше пошли инстинкты. Расслабон, как говорится, прекратился, причем резко, как тяжелый удар гильотинных ножниц срубает край толстого стального листа. Безжалостно и навсегда. Мальчишки это, которые крутились около меня. Двое. Отработанный прием. Садовые ножницы срезали мой пластиковый контейнер с длинного шнура, крепящего его к запястью, и вот парнишка, тот, что постарше, уже торопливо ушлепывал в сторону берега. Второй, поменьше и помладше, отстал, но тоже довольно быстро отдалялся от меня. При всем желании догнать их простому смертному было невозможно. Ноги увязали в грязи. Блаженное место превратилось в один миг в коварную топкую трясину, которая не давала возможности быстро двигаться. Пришлось мне включать специальный режим перемещения. Я прикрыл глаза, настроился, и отдал мысленный приказ. Тело мгновенно перешло в режим скольжения в среде. Трение между телом и средой перемещения исчезло. Между мной и грязью будто образовалась гелевая смазка. Гравитация обычно при этом режиме минимальна и поэтому достаточно самого малого мускульного импульса для маневрирования с высокой скоростью.
Мальчишки не ждали погони. Они уже бежали по песку пляжа в сторону громоздящихся недалеко построек, похожих на старые сорокафутовые контейнеры. Ржавые, облупленные, скрежещущие. Выскочив из грязи озера-моря, я перешел в обычный режим и быстро их догонял. Старший крепко держал мой контейнер и уже почти юркнул в проем модульного здания, когда я ухватил его за плечо и развернул резким движением к себе. Ноги его заплелись и он упал. Причем, он так контейнер и не выпустил. Я подошел к лежащему и наклонился, чтобы вернуть свои вещи. Крайне ценные на данный момент и необходимые. И тут же почувствовал опасность. Стремительную и мощную. Вовремя. Совершив инстинктивно кувырок вперед, я избежал удара кистенем по голове. Что-то, похожее на азиатскую нунчаку, с грозным шорохом мелькнуло надо мной. Размышлять было некогда. По моей команде разорвав оболочку контейнера, в руки прыгнул вихревой штайр. Рука, привычно теперь вооруженная, была мгновенно направлена на противника. Вихрь из плотного, сжатого до видимого состояния воздуха ворвался в грудь здоровенного рыжего ублюдка, нападавшего на меня, и прекратил его существование на земле. Из угла темной комнаты между тем вырвался шарообразный косматый черный комок и раздались похожие на хлопки выстрелы. Работал довольно опытный стрелок. С двух рук. Первых двух выстрелов многим было бы достаточно. Об этом могла рассказать ламмельная поликарбоновая кираса на моей груди, которая уже успела прилепиться услужливо к телу, пока штайр только начинал генерировать вихрь. Косматый увалень был довольно ловок и взять его на прицел оказалось на удивление непросто. Поэтому пришлось его стопорнуть герморазрядом. Штайр издал щелчок и звуковая волна прибила всех к полу. Косматыч ревел, но не мог ничего делать. Этот бессильный рев было для него последним исторгнутым звуком. Мальчишки сжались в комочек за дверью. Я сдвинул ее. Уже, облаченный в полный комплект карателя, готовый к чистке. Им, этим мальчишкам, сегодня просто не повезло. Но это были воры. Банда. Они не имели права существовать среди людей…
Закончив, я вышел на солнце. Только сейчас я понял, что день закончился. Стремительно опускалось в темное море-озеро солнце. Уже большое и красное. Закат стремительно свершался. Лучший момент дня. С тела еще осыпалась высохшая грязь. Волосы были покрыты тоже коркой грязи. Дорожка из деревянных плашек, нанизанных на веревки с узелками, вела к кабинкам для переодевания и душевым стойкам. Надо смыть с себя грязь. Надо смыть грязь. Эта ближайшая сейчас задача.