Саша КУЗНЕЦОВ
СЛЕД ЛЮБВИ - 7 (часть с 11-го)
01.05.15
книга "След любви"
УРАНОВЫЙ ГОРОД
(фильм-текст)
...
11
ПЕРЕКРЕСТОК
Грузовик спускается к путепроводу. Здесь дорога разветвляется: через одноколейку, проложенную вдоль предгорий – налево; направо – вдали видны заводские цеха той самой «золотоизвлекательной фабрики».
Грузовик тормозит возле треугольного дорожного знака, болтающегося на ветру. Внизу, под путепроводом блестят рельсы на чёрных шпалах, уходящие вдаль, параллельно узкой асфальтированной дороге с белой, недавно нанесённой штрихами посередине, разметкой.
Возле свежепобеленных дорожных столбиков, Кир спрыгивает с высокого порожка грузовика с сумкой в руке. Присаживается на столбик ограждения, а вдали смолкает звук уходящего налево и вниз, грузовика. Направо, по всему ясно, надо бы ехать Киру, но там тишина и не видно никаких машин. Рядом погромыхивает на ветру железка дорожного знака, где-то чирикает птичка и уже начинается – жара. Пекло колышет воздух над верблюжьей колючкой.
…пауза…
Наконец, вдали что-то гудит, похожее на машину. Долго гудит, приближается… и вот уже можно различить тарахтенье старого двигателя с той стороны, куда уехал грузовик.
Появляется небольшой, тёмно-жёлтый автобус с одной дверью. Кир встаёт со столбика, надевает на одно плечо лямку сумки и устало поднимает руку.
Перед ним открывается гармошка автобусной двери, за которой видна, сидящая на первом сиденье женщина с довольно полными ногами в коротком, выше круглых колен, лёгком цветастом платье с «огуречным» орнаментом по подолу.
Автобус отъезжает от столбиков ограждения, цветная железка остаётся погромыхивать изображением: «Извилистая дорога».
12
Обветренное, загорелое лицо человека явно мужского пола, и явно только что после нескольких лет зоны J
Зэк лет сорока, видать, условно-досрочно освобождённый, в упор, немигающим, стеклянным взглядом смотрит на Кира, мол, ты чо, «пинчекрякало фуево» на женщину так смотришь?
Кир чует (опасно) - отворачивается к окну и, наконец, со своего переднего сиденья у двери видит большие цеха завода у подножия горы. Встаёт, наклоняется к водителю, которого даже не видно за стеклом мутной желтоватой перегородки. Что-то, видимо, говорит ему - и автобус сбавляет скорость.
Кир вновь стоит на дороге, оглядывает окрестности, а видавшая виды сумка лежит на асфальте. Он решительно поворачивается всем корпусом к заводу у предгорья, поднимает сумку и закидывает на плечо.
Кир идёт к огромному котловану по перерытой, изъезженной мощными грузовиками, израненной степи.
Сверху, как в кино, видно: маленький человечек, а это шагающий с сумкой на плече, Кир, - долго идёт к обрыву котлована в сотни метров – огромна яма метров триста глубиной, явный «Котлован», а на дне, словно игрушки, по серпантину склонов снуют жёлтенькие заводные самосвалы-модели. Cin;ma ты моя – cin;ma +!)
13
ЗОЛОТОИЗВЛЕКАТЕЛЬНАЯ ФАБРИКА
Кир переходит дорогу ближе к строящемуся за колючей проволокой, зданию цеха, направляется вдоль забора, с т о й ж е дощатой вышкой на углу, где отдыхает солдат в выгоревшей панаме, с дырочками над мозгом – автомат Калашникова лежит на некрашеных перилах.
Кир останавливается у проходной и, подняв голову, читает табличку: «Золотоизвлекательная фабрика»
В цеху он поднимается около тридцати метров под нагретую солнцем крышу по ступеням металлической, сварной лестницы. С площадки на 28-ой отметке, облокотившись на ограждение, он смотрит вниз - там вращаются в железном корыте, установленном поперёк всего цеха, этакой ванне метров сорока, огромные, как рёбра динозавра, веретена, похожие на нож мясорубки, перемешивающей пульпУ, размельчённую в барабанах железными шарами.
Кир входит в цех с молотом, кующим раскалённые шары. Рабочий, сидя на высоком табурете, хватает длинными щипцами с жёлоба, где они скапливаются, скатываясь по одному, а то и парами, прямо к его рабочему месту.
Мужчина в спецовке и защитных очках куёт шары, придавая им округлую форму, и ухватив щипцами, бросает в корыто.
Кир и не заметил, как подошли местные полименты с добрыми узбекскими лицами, а за ними, незамеченным остался, наблюдающий, но присутствующий как бы незримо, Вита, то ли друг его, то ли приставленный к нему агент охранки.
Они идут, скопившись вокруг Кира, прямо по длинному навесу вдоль стены цеха под грохот мельниц и скрип веретена, размешивающего пульпу во влажном воздухе, нагретом сорокаградусной внешней жарой. Кир отирает лицо большим зелёным тонким платком с портретом до боли знакомого китайца.
Голос свой внутренний слышит только Кир: «Если их золото пробы четыре девятки, приложить этим слитком, этим бруском жолтым - к затылочной кости, пройдёт ли моя головная боль?!"
14
ЗДАНИЕ РУДОУПРАВЛЕНИЯ
Он в комнате, где два полимента с добрыми узбекскими лицами уже допрашивают его, но этот вот, постарше - нервничает:
ПОЛИМЕНТ 1. Мы не знаем, кто ты? Зачем сюда явился?!
ПОЛИМЕНТ 2 говорит вежливо: Мы хотели бы задать вам пару вопросов…
Вит присаживается у двери, почти за его спиной и то ли не узнает его, то ли не видит лица. Внешностью он отличается от местных. Про таких ещё говорят: «русский азиат». Но глаза… выцвели на солнце, что ли?
Кир иронично защищается: Задавайте.
- Так ты видел свою дочь?
Он обводит глазами комнату, где его допрашивают местные полименты, потом смотрит вверх через окна - белесое небо без единого облачка. Дрожащий от жары воздух за стеклом. Но Вита спрашивающего он не видит. Не слышит. (Где он?)
КИР. Здесь работал мой отец.
ПОЛИМЕНТ 2. Фамилия, имя, отчество отца.
КИР. Кузнецов Валерий Ильич, 1932 года рождения.
Полимент 1 набирает что-то в компьютере.
…Пауза заполняется редким шелестом шин за коном и негромким шумом кондиционера - все ждут результата…
ПОЛИМЕНТ 1. Ответ получен - он в Северном рудоуправлении комбината.
КИР. Я поеду в Урангород. Я должен его увидеть.
Второй полимент, тот, что помоложе, уже успел положить ноги на стол.
ПОЛИМЕНТ 2. Куда? Туда и обратно. Только 2 дня, не больше. Вы должны знать, что здесь режимный объект.
ПОЛИМЕНТ 1. Ильич теперь не тот. Только сдаёт карты, а сам не играет. Наливает всем, а сам не пьёт. Знавал я его… помоложе.
Вита так незамеченным и выходит.
15
ДОРОГА
Кир сидит в микроавтобусе рядом с водителем, а навстречу ему, через лобовое стекло с каким-то неясным талоном-пропуском, несётся полупустыня.
Микро долго едет вдоль одноколейки в степи, состав жирных нефтеналифных цистерн идёт с той же скоростью, что и они.
Уже к вечеру, микроавтобус въезжает на дорогу слегка присыпанную гравием, среди сине-черных гор отвалов урановой руды, утрамбованную тяжёлыми самосвалами.
Голос Кира. «Вот я и вернулся. Так в ярком и замысловатом восточном орнаменте некая фигура повторяется бесконечное число раз, в разных комбинациях и на разных уровнях, но повторяется…»
Пыль на лобовом стекле, такая черная на фоне синеющего неба, стекает вдоль резинок и оседает на дворники внизу.
Голос Кира продолжает: «…Я возвращаюсь сюда опять и опять, Рок ли меня ведет или подсознание безобразничает. Странное место, странное даже для склонной к причудам Азии…»
Пыль стекает на боковом стекле, за которым появляются признаки городского поселения: башенный кран вдали, да углы старых трёхэтажек.
Голос Кира продолжает: «Три предмета определяли его, я сказал бы даже три стихии - Уран, Золото, Опиум».
Микроавтобус въезжает в город мимо стелы на въезде у обочины. На стеле цифры: 1 9 5 7
Микроавтобус петляет среди старых трёхэтажных домов с большими балконами, где в боковых стенах были кругло-квадратные сквозные отверстия для воздуха – архитектурное излишество заложено старым кирпичом.
У подъезда сидит русская, хоть теперь уже и не разберёшь какая старушка на скамейке, глядя в пространство перед собой и сложив морщинистые коричневые руки на палке, клюке. В проёмах среди домов, здесь и там просвечивает пустыня.
Проезжают мимо бассейна под открытым небом, с торчащей десятиметровой вышкой для прыжков в воду. Пустая, с белыми стенками и дном, разлинованным черными полосами по дорожкам, пятидесятиметровая спортивная ванна для соревнований, а рядом прыжковая, но тоже без воды и ни души вокруг.
Двухэтажные коттеджи первых переселенцев среди садов и виноградников. Аккуратно подстриженные кусты под окнами, где даже на верандах торчат кондиционеры.
16
КОТТЕДЖ
Дверца захлопывается, микроавтобус уезжает по тенистой аллее, а Кир через зелень аккуратно подстриженной «живой изгороди», проходит на площадку к двери первого этажа, ставит сумку на крыльцо, делает шаг на вторую ступень. Застекленная веранда, изнутри закрыта шторами.
Напротив - калитка в сад, где видна беседка, топчан под виноградником и несколько абрикосовых деревьев. Кир тянет руку к двери, нерешительно жмёт на кнопку звонка.
На веранде раздается трель, ещё раз – никто не открывает. Он переступает на третью и последнюю ступень, стучит на всякий случай по косяку, обитой дерматином двери, потом ещё раз - по номерку квартиры, прямо по цифре «11». Тихо.
Спускается к калитке - она открыта, лишь кольцо из проволоки накинуто на столбик ограды. Кир поднимает свою сумку со ступеньки и спускается к калитке в маленький садик, где тут же за забором дощатый топчан, куда он и присаживается.
От соседнего участка доносится шум воды из шланга – кто-то поливает асфальтированную дорожку вдоль дома. Кир осматривается, потом переходит в беседку, где усаживается на скамью вокруг невысокого стола. Вдоль дома, поливая дорожку из шланга, идёт пожилая женщина восточного типа.
Кир встаёт, оставив свою сумку на низком столе беседки, выходит навстречу по тропинке между абрикосовыми деревьями, через калитку, где крыльца встречает, по всему видно – старую знакомую - тётю Мадину, полную, бодрую и жизнерадостную женщину в платье из лёгкой цветастой ткани с национальным узором. По пути она направляет воду из шланга на кусты, чтобы не забрызгать Кирилла и вопросительно смотрит, сильно прищурив глаза:
- Кирилл? Это ты?
- Здравствуйте, тётя Мадина…
- Ой, сколько лет… а Нельки нету уже несколько дней. Ты же к ней? Ох, что это я? Да она же тебя и не помнит наверное… ой! Что я говорю, ты наверное ищешь её мать? Да иди к нам, у нас же плов готовится, в доме расскажу, её же нету...
- А где она?
- Так уехала же с тем, помнишь, зэком тем с танцев-то? Ой, что я говорю…
- Да нет, тётя Мадина, всё нормально, ну его с ней. Я про дочь спросил…
- Так в лагере же она!
- В лагере?! В пионерском, надеюсь?
- Да каком… пионерском, Кирюша! теперь у нас и пионеров нету никаких, да и лет ей уж восемнадцать скоро… Она же там работает, Кирилл. Сегодня приедет. К вечеру… Это детский летний лагерь… на каникулы только. Ты только про мать не спрашивай… А ты не был в «Сармыше» в детстве? Это там, где горный лагерь был раньше, знаешь?
Они уходят в дом, свет на их веранде горит ярко и на простенке виден ряд, просто какая-то колонна рядами поднимающихся к потолку, на крышу дома или куда они? - муравьи… они медленно делают свою работу, оправдывая существование… Пауза заполняется гамом детей на веранде, переставляющих посуду и девичьи голоса, приготавливающихся, вероятнее всего, дочерей Мадины, к приёму гостя, а где-там, в комнатах что-то обсуждают голоса Мадины и Кира…
Тётя Мадина возвращается к своему садику, за ней Кир и уже приодетый выходит дядя Максуд, крепкий ещё мужчина восточного типа. За ним прекрасная Дания, ей уже одиннадцать лет и в руках она несёт казан с пловом, аккуратно обвязанный кухонным полотенцем.
МАКСУД. О! Давай, давай, кушать будем.
ДАНИЯ. Здравствуйте… - проносит казан в сад.
17
Максуд перемешивает плов в казане. Три девочки с разницей в год-два: Фирюза, Дания и Сабина, самая меньшая, помогают накрывать обед прямо на топчане в тени виноградника. Ходят туда-сюда с тарелками, несут пиалы, чайник.
Голос Кира. «Я пытался убежать отсюда, теперь я пытаюсь вернуться сюда…»
Старшие рассаживаются на топчане, девочки скромно уходят в дом, а самая младшая, Сабина, продолжает стоять рядом с Кириллом. Максуд раскладывает плов в большие касушки. (Каса – это большая пиала). Поднимает на топчан Сабинку, усадив рядом, накладывает ей плов в чайную пиалу.
Голос Кира. «Мне кажется Азия, во всяком случае, то, что я называю Азией, это ответ».
Максуд же делает характерное движение руками, будто совершает омовение лица и после этого все приступают к еде.
Голос Кира продолжает: «Самый важный, может быть единственный ответ, но беда в том, что я не знаю вопроса».
Теперь все пьют чай из пиалушек с национальными узорами разного цвета.
В касушках на топчане, покрытом вытертым, тонким ковром, остатки плова. Вновь появившиеся дочери, уносят посуду в дом, поглядывая на Кира. Тётя Мадина то и дело подливает зеленый чай в маленькую глиняную пиалу с синим орнаментом, подкладывает чок-чок, такой сладкий и хрустящий хворост.
Из-за забора в калитку заглядывает парень, ему от силы лет двадцать: очень выразительное лицо, с блестящими, чуть навыкате, глазами.
- Здравствуйте! А Неля не приехала?
- Здравствуй. Она работает.
- Зайди, Камал! – подаёт голос хозяин.
- Да нет, спасибо, дядя Максуд. Я на мотоцикле.
Камал смотрит всё время только на Кира и как-то странно, не моргая. Прёт его что ли? - Кир принимается выбираться с топчана, встаёт, но…
- До свидания, - говорит парень и уходит, закрыв за собой калитку.
Из-за дома доносится треск мотоцикла, стихающий за коттеджами. Кир смотрит в сторону двери Нели, но там по-прежнему заперто.
- Вот ведь тоже! – строго говорит Мадина. - Сколько уже присматриваем за Нелей твоей, всё хорошо было, а вот теперь этот… верблюд появился.
Максуд укоризненно смотрит на жену.
- Почему верблюд?
- А похож.
- А, ну да… Камал – Кемэл, поянтно, сигреты такие есть ещё, - Кир всё пытается пошутить.
Уже в темноте тётя Мадина приносит курпачу, тонкое ватное одеяло, стелит на топчане постель. Кир сидит неподалёку в беседке. Из-за домов слышен знакомый треск мотоцикла, потом звук каблуков по асфальту.
Кир встаёт, прислушивается, выходит из садика соседей, направляясь к двери Нели.
Неля – высокая, в шёлковом красно-чёрном платье, облегающем тонкую фигуру, открывает свою дверь, стоя на крыльце спиной к нему.
Кир. Неля!
Она оборачивается, видит Кира и на мгновение замирает, но будто не узнавая, чуть обернувшись, закрывает за собой дверь.
На веранде загорается свет за шторами с крупными, осенними листьями.
Кир стоит у запертой калитки. Треск мотоцикла исчезает за домами, Кир проходит, подняв проволочное кольцо на столбике ограды, в её садик и, присаживается недалеко от калитки на край скамьи в беседке.
Свет от застеклённой веранды рассеивается в ветвях абрикосовых деревьев вокруг беседки с облупленной, когда-то синей металлической крышей. Кир сидит на топчане в той же позе. Свет в окнах веранды гаснет - в небе уже давно появилась луна. Где-то в арыках запели лягушки.
На веранде Нели вновь загорается свет. Там слышен звук поставленной на плиту кастрюли, тень девушки. Потом принимается гудеть электрочайник, затем выключается щелчком и всё стихает.
Кир по-прежнему сидит на краю топчана.
Открывается входная дверь, слышен стук каблуков по бетонным ступеням крыльца, потом по асфальту вдоль дома. Нарядная, с распущенными волосами и в брючном костюме, Неля на высоких каблуках быстро уходит вдоль дома под светом фонаря на площадке между соседними коттеджами.
Наиля быстрым шагом, не оглядываясь идёт по улице, а Кир появившись из-за дома, некоторое время неподалёку шагает в том же темпе, что и она, потом решительно догоняет и принимается что-то говорить – никому их голосов не слышно, ведь по улице, хоть и совсем изредка, но проезжают машины, а из коттеджей доносится звук работающего на местном наречии, телевизора.
За Нелей и Киром следят Камал и пара его друзей: они остановились за домом Нели на улочке и смотрят им вслед, о чём-то переговариваясь. Через пару минут, будто прогуливаясь, направляются вслед за ними.
Темно. Кир и Неля идут между высокими тополями по тёмной аллее парка в сторону фонаря под белым стеклянным колпаком. На газоне будто спит, лежащая белая скульптура обнаженной женщины.
Камал с двумя приятелями в тёмных очках идут следом.
Неля оглядывается, замечает их и быстро бежит назад, к своим ровесникам, а Кир остаётся стоять на аллее, один под светом фонаря.
18
Ночь. Кир бродит по городу: через парк, по дворам выходит на широкую, хорошо освещённую, но совершенно безлюдную улицу.
Кир идёт мимо бассейна, откуда слышны голоса молодых людей и плеск воды, будто прыгают с вышек: «массовое купание». Слышит голос Нели (кажется?).
Он пролезает между двух, каким-то силачём давно раздвинутых прутьев высокого забора, поднимается по зеленому склону, засеянному травой, на трибуну. Перебирается к деревянным скамьям, спускается к первому ряду и, облокотившись о бетонный барьер, сидит на скамье, отделяющий его от бассейна. В спортивной, пятидесятиметровой ванне – никого нет, лишь светятся люминисцентной краской под фонарями с высоких вышек соседнего стадиона, красно-белые пенопластовые поплавки дорожек на ровной воде. На прыжковых тумбах номера: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8,- его взгляд задерживается на цифре «9»…
Зимний туман над тёплой водой плавательного бассейна, где парИт плот с ёлкой, подвешенной над водой на тросах! Дед Мороз топчется с парой снегурок, а пацаны-разрядники честно толкают плот, дрыгая ногами в стиле брасс.
И тут же уже летом: отец - вот он быстро идёт по бортику всю дистанцию вдоль 50и-метровоой соревновательной ванны бассейна, все полторы тысячи метров. Дистанция – 1500. Отец, размахивая коротким «махровым» полотенцем круговыми движениями, мол, давай, давай, сынок, быстрее-быстрее…
Кир смотрит на воду. Полное небо звёзд и в их свете его профиль ещё виден, но темнота сгустилась, а силуэт исчез во тьме.
19
ТЕМНОТА и ТИШИНА
Лишь легкий плеск воды и появляющиеся где-то издали шаги.
20
УЛИЦЫ ГОРОДА
Той же ночью Кир выходит на край города, почти в пустыню к дороге, что ведёт к стеле на выезде к урановым отвалам вокруг. Надпись: 1 9 5 7
Но теперь цифры с буквами видны ему наоборот, ведь он подходит с другой стороны и на фоне усыпанного звёздами неба и черных вершин урановых отвалов Кир приближается к странному сооружению, оттуда доносится музыка, явно живая. Здание постепенно проявляется из тьмы, принимая подсвеченные очертания лежащего на краю пустыни тиранозавра с ребристым позвоночником и разинутой навстречу посетителям, дверью. Из ресторана слышна странная музыка, поют на неизвестном языке.
Кир, так же медленно, гуляя, проходит внутрь.
В баре, под музыку ансамбля, поющего всё яснее и понятнее, Кир присаживается к стойке в баре стилизованном под пещеру со всисающими с потолка сталактитами, неподалёку от одиноко пьющего парня лет тридцати.
Кир наблюдает за посетителями в зале, отделённом от бара лишь бамбуковой шторой, свисающей с высокого, стилизованного потолка, до мраморного, до блеска нашлифованного пола. Барменша с золотыми зубами, ставит перед ним стакан с виски, полный льда. Он, погромыхивая льдинками, крутит стакан в руке, поглядывая на явно блатного соседа по стойке.
Две молодые женщины сидят за столиком, покрытым белой скатертью. Неподалёку несколько местных мужчин, за большими, сдвинутыми столами, уставленными большими тарелками с закусками: крупно нарезанные мясистые помидоры, огурцы и ветчина ломтями + зелень-шмелень). В центре блюдо с фигурно вырезанным арбузом, разложенном по краям красными дольками, а вокруг множество бутылок, фужеров и рюмок. У стола крутится молодой мужчина в темном костюме, сзади смахивающим на фрак.
Музыканты, закончив играть, уходят на перекур в свою комнатёнку за сценой, отключив и прихватив с собой на всякий пожарный случай, электрогитары. Барабанщик туда же носит свои маленькие там-тамы.
Приблатнённый с тонкими, длинными пальцами карманника, пьёт стакан за стаканом белое сухое, наливая сам себе из бутылки с натуральной пробкой, каждый раз аккуратно её пристраивая в горлышко. Вдруг пересаживается на соседний высокий табурет. Он в приличных тёмных брюках и новой узкой рубашке, по виду, только что из магазина. В его движениях видна некая нарочитость, а когда он принимается жестикулировать только кистями рук, Киру становится окончательно ясно, что перед ним местный или залётный, но явно при делах.
Парень неопределённого возраста протягивает руку для рукопожатия в сторону Кира, продолжающего разглядывать зал.
- Шамо зовут…
Кир поворачивает голову в его сторону, смотрит ему в глаза и пожимает его руку.
- Кир.
- Ты, я смотрю, не местный. В командировке? – и сразу же наливает Киру в его опустевший стакан с оставшимся льдом, вина из своей бутылки, ещё более аккуратно заталкивая ей в горло натуральную пробку.
- Да не, не надо, - Кир, вроде как пытается протестовать движением руки.
- Да ты чо, братан? Деньги есть! Видал, что они здесь натворили, да? Всё перерыли, суки позорные… Золото ищут. Постоянно…
Шамо тянется рукой в сторону барменши, черноволосой, крашеной женщины лет пятидесяти. Она улыбается Киру золотыми зубами.
- Гуля, плесни ещё!
Гуля, плотная такая женщина, молча сверкнув золотыми фиксами в тугой улыбке, убирает опорожнённую бутылку белого сухого и ставит перед Шамо новую, той же марки. Он поворачивается всем корпусом в сторону Кира, основательно устраивается на табурете и приступает к новой бутылке. Наливает Киру полный стакан, а сам отпивает из своего стакана тонкого стекла сразу половину одним глотком, ещё не успев поставить на стойку, на лету.
- Я скажу одно… что жизнь, жизнь которую я здесь прожил, она подлая.
Шамо допивает наполовину полный стакан своего белого сухого и продолжает:
- Я не боюсь сказать о том, что здесь делают эти рогоносцы. Пускай меня закроют еще раз…
21
ОКРЕСТНОСТИ УРАНОВОГО ГОРОДА
Где-то за горами, освещая пустыню встаёт солнце: за отвалами большое пустынное пространство такыра – кругом высохшая, потрескавшаяся земля до старого аэропорта, где торчит старый кукрузник, на котром летал первый директор Комбината. Когда-то здесь была вода.
Кир и Шамо идут по хрустящему под ногами такыру, издалека они такие маленькие, потерявшиеся среди просторов Азии.
Шамо продолжает или вновь и вновь повторяет, осенившую, во время многолетней отсидки или по приходу - мысль:
- …А… пускай! Чем больше, тем лучше. И чтобы им не было жизни. Им никогда не будет жизни. Я как мужик это говорю, и не стесняюсь, и не боюсь. А что я могу сказать…
Где-то за чёрными, присохшими к земле и окаменевшими отходами, всё же встаёт солнце. Вокруг синие и чёрные горы. Дорога петляет между ними, будто ищет вход в другую страну.
Шамо продолжает говорить мысль:
- …Чтобы они – да - долго-долго страдали от этой жизни.
Слышен перестук колес железнодорожных вагонов, приближающийся по одноколейке за горой, шум длинного товарного состава.
Голос Кира:
- Да… ясен пень… труба дело…
Солнце освещает жирные нефтяные наливные цистерны с грязными цифрами на круглых боках.
Голос Шамо. А пускай, я один. Меня никто не подлежет (так!) и вот сюда не поставит. Моё время придёт. Моя линия - ни страх, ни боль, ни смерть, а правда!
А состав цистерн, нефтяной поезд всё идёт…
22
УТРО
Свежевыбритый после бессонной ночи, в белой рубашке с коротким рукавом, Кир бодро шагает через пустынную площадь под палящим солнцем, к длинному зданию в три этажа, светящемуся окнами на белых стенах. Табличка у входа:
«СЕВЕРНОЕ РУДОУПРАВЛЕНИЕ КОМБИНАТА»
Кир идёт длинным коридором с множеством дверей кабинетов.
На двустворчатой застеклённой широкой двери приёмной, надпись золотыми буквами: О Т Д Е Л К А Д Р О В.
По коридорам вдоль дверей ходят бродят молодые местные девушки с документами в руках интеллигентно так читая на ходу.
Их тех же дверей выходят по очереди те же девушки, но уже без документов и очков J
Кир покидает отдел кадров.
23
БАССЕЙН
Ранним утром, Кир выплывает через канал под стеной прямо из раздевалки - в большую спортивную ванну, строго разделённую на дорожки для соревнований.
Подныривает под каждую из них, добравшись до стартовой тумбы с цифрой «9», отталкивается от бортика ногами, переворачивается на спину и, прихватывая рукой один за другим, красные и белые поплавки дорожки, помогает себе разогнаться.
Делает несколько гребков на спине, останавливается и плывёт обратно к тумбе уже кролем.
Мощными гребками приближается к бортику и делает разворот переворотом, мелькнув пятками. И уже под водой отталкивается от бортика, стремительно вытянув руки вперёд.
Мальчики постарше стоят на восьми тумбах, а на крайней он, мальчик Кирилл, второй юношеский разряд.
Он прыгает вместе со всеми одновременно с выстрелом стартового пистолета (дымок над судьёй в трениках с лампасами).
Кир вырывается вперёд по крайней дорожке, из-под руки во время гребка зыркает направо – он вырывается, обгоняет пацанов с пятьдесят шестого года!
Голос Кира: тут я дурак подумал, а надо было плыть чувствами и победить, а я сбавил темп, - выдохнусь, думаю, проиграю, они же старше, выносливее меня….
Голос Кира постарше. Не думай (!!)
24
СБЕРЕГАТЕЛЬНЫЙ БАНК РОССИИ
На стеклянном здании вывеска: СБЕРБАНК РОССИИsberbank rossii
Войдя, Кир долго стоит, склонившись у стеклянной перегородки, разговаривает с кассиршей, юной такой интеллигентной восточной барышней в белой блузке. За её спиной появляется высокий юноша в белой форменной рубашке с коротким рукавом и бейджиком на груди.
Кир о чем-то долго говорит с ними через стекло кассы, наконец, идёт к банкомату и отходит, уже заталкивая деньги в карман льняного пиджака.
25
ДОМ Нели
Кир с новым синим рюкзаком на плече, стучит в дверь, обитую черным дерматином, согнутым пальцем правой руки, прямо о номерок с цифрой «11». Тишина за стеклами веранды, плотно занавешенными шторами с крупными осенними листьями.
Он спускается со ступенек крыльца, пытаясь заглянуть через стёкла - никакого движения. Трогает пальцем стело – болтается…
Через калитку, закрытую лишь на проволочную петельку, накинутую на деревянный столбик, проходит в сад к беседке и садится на скамью.
Положив рюкзак на стол перед собой, из старой сумки перекладывает вещи: светло-синяя, как бы мятая, модная ткань рюкзака шуршит у него под руками, пальцы расстёгивают кармашки и раскладывают в них документы, книжку Valery в мягкой обложке, синенькую книжицу «Удостоверение подводного пловца» и толстый портмонет.
Вокруг цветущие абрикосовые деревья, над топчаном в винограднике летает пчела. Гудит и летает, гудит и летает, то и дело присаживаясь на крупные жёлтые виноградины, матовые и одновременно прозрачные от солнца, пробивающегося пыльными лучами сквозь тяжёлые гроздья цвета бордо.
И тут звонит телефон. Похоже, это на веранде дома, где ещё и ещё раз, будто всё громке звонит телефон. Кир ощупывает карманы своего легкого пиджака, встаёт, шарит в брюках, потом смотрит в сумке, оставленной на скамье, и понимает, что это точно - звонит телефон на веранде Нели. Он смотрит на шторы, где шевелятся края жёлто-коричневой легкой ткани и - улыбаясь, присаживается, откинувшись на спинку скамьи, прибитой по стенке круглой беседки. Смотрит на абрикосовые деревья, топчан, кирпичный вход в подвал и, видит лежащую у ствола дерева, лопату. Вокруг неё валяются несколько плодов абрикоса: спелые, такие бархатные на солнце, хоть и мятые слегка.
Кир скидывает пиджак и принимается за работу: собирает плоды, складывает их на топчан, роет канаву от беседки к давно не стриженым кустам, копает арык вдоль редкого заборчика.
Штора на веранде вновь отодвигается, за стеклом видно лицо Нели с тёмными, коротко стрижеными, волосами.
Кир копает глубже свой арык, вычищая оттуда мусор, камушки и стёклышки с блестящими золотинками от шоколадных конфет – девчоночьи тайнички?
Из-за шторы смотрит Неля.
Кир достаёт из земли мелкие обломки красно-коричневых обожжённых кирпичей.
Неля смотрит на него.
…пауза… - Кир сидит на краю топчана, отирая пот со лба.
Окно на веранде распахивается.
Кир сидит на месте, но, повернув голову, внимательно смотрит на окна веранды.
Окно закрывается.
26
ВЕЧЕР
Кир сидит на скамейке в саду. На веранде загорается свет.
27
НОЧЬ
Кир спит на топчане, укрытый курпачой тёти Мадины под головой рюкзак.
28
Утром другого дня, Неля, быстро глянув из-за шторы, выходит на крыльцо в строгом костюме: пиджак, юбка, - видимо, на работу.
29
ДЕНЬ
Жара. Кир работает в саду, окапывая плодовые деревья. Снимает рубашку. Тётя Мадина, улыбаясь, приносит ему воду. Она улыбается, но ничего не говорит.
30
ВЕЧЕР
Тётя Мадина молча, с заговорщицким видом машет ему рукой из за забора, мол иди ужинать. Кир улыбается, но отрицательно качает головой.
Фирюза, стройная, в длинном цветастом платье, приносит ему небольшой чайник и пиалу.
31
НОЧЬ
Удолбанный в хлам Камал, петляя, едет на мотоцикле по ночным улицам, подкатывает на мотоцикле к стене коттеджа у турника за углом. Глушит мотор и, перебирая ногами, катит мотоцикл под окна веранды Нели, прислоняет на крыльо, слазит со своего агрегата, но вдруг бросает его и бежит за угол, а там, видать, просто блюёт – слышно от самой беседки, где сидит Кир, попивая чаёк из маленького чайника зелёного цвета - сюда доносятся звуки содрогающегося юного организма.
Камал хватает свой небольшой мотоцикл, катит его прочь, куда-то в заросли вокруг площадки между коттеджами.
Кир вдумчиво наливает зелёный чай в белую пиалу.
Удолбанный Камал едет, петляя на мотоцикле по пустынному городу. На перекрёстке, у пульсирующего жолтым светофора, его задевает новенький Мерседес. Камал падает.
Из машины выходят трое азиатских бандитов, внимательно рассматривают боковую дверцу своего белого Мерседеса: едва видная царапина чёрным по белому.
32
ДОМ Нели
Утром вновь распахивается окно веранды, пока Кир спит на топчане с рюкзаком под головой.
Дверь с номером «11», обитая черным старым дерматином, открывается и на крыльце появляется свежая, совсем не накрашенная, в свободной жёлтой майке до колен, да ещё с красивой стрижкой, открывающей прекрасную шею. Улыбающаяся и босая Неля, спускается на дорожку у калитки - сзади на шее видна небольшая родинка…
Неля вытягивает из распахнутого окна длинный резиновый шланг.
Кир встаёт с топчана.
Неля несёт в руках шланг, из которого пока не сильно течёт вода.
Лицо Кира отправляется к широкой, до ушей, улыбке!
Рукотворный арык наполняется водой из шланга.: он, Журчит вода в бьющемся под увеличивающимся напором воды, гибком шланге, Неля срезает спелую кисть белого винограда – «дамские пальчики».
Она вносит в сад керамическое блюдо с абрикосами - капельки воды на бархатистой кожице - и большая виноградная кисть посередине!
Ставит блюдо на стол, перебирая фрукты длинными пальцами полупрозрачными на солнце, с тремя тонкими серебряными колечками, причём одно надето на верхнюю фалангу среднего пальца.
Теперь они сидят рядом в беседке. Кидая в рот виноградины, Кир достаёт из внутреннего кармана пиджака портмонет, российский паспорт, заграничный паспорт, удостоверение подводного пловца и международное водительское удостоверение шофёра-профессионала. Складывает стопочкой на столе и показывает дочери, лишь после этого, вынимает распечатанный конверт, достаёт из него сложенное письмо.
Подаёт ей листок с фирменным штампом в левом верхнем углу. Она расправляет его на столе, разглядывая бланк с надписями. Угловой штамп:
Министерство здравоохранения РФ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ УНИТАРНОЕ
ПРЕДПРИЯТИЕ
ЮЖНО-УРАЛЬСКИЙ
ИНСТИТУТ БИОФИЗИКИ
- Это институт в том закрытом городе на Урале, где я родился. Мой отец, твой дедушка, рассказывал, что там делал атомную бомбу… этот самый Курчатов… На урок даже к ним приходил. В школу…
Окончание следует
Тэги: Антология UZ, Саша Кузнецов, След любви
РАССКАЗАТЬ ПРО НОВОСТЬ
Поделиться…
КОММЕНТАРИИ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ
01.05.2015 Кассандра Клэр
«Будь собой. Никто, кто действительно любит тебя, не перестанет любить».
01.05.2015 Девиз:
«Совет друга — лучшая опора против врагов».
01.05.2015 Уильям Сароян
«Каждый прожитый день является гораздо лучшим фильмом, чем любой снятый фильм».