Позже проводив гостей, Тимофей обратился к Снежане.
– Снеженька, пойдем, прогуляемся?
Тимофей, сиял своими глазами, да ещё с такой улыбкой. – Снеженька, незнакомка моя. – Повторил Тимофей. Снежана очнулась от своих грёз, с улыбкой подавая ему руку, и ответила.
– С удовольствием. Зоя ты не обидишься, если ты останешься одна без меня.
– Нет, гуляйте, а я книгу почитаю.
Зоя смотрела на них и ничего не понимала, что это с ними происходит, они, как бы здесь ещё, и уже их нет. Какие-то пространные.
Тимофей со Снежаной вышли. Зоя, посидев вместе со всеми и тоже извинившись, ушла в комнату Снежаны. Там она открыла книжный шкаф, выбрать книгу, и увидела две стопки писем. Одна, как она посмотрела, была от Серёжи и ни одно даже не распечатано.
– Неужели ей не интересно было узнать, что он ей написал? Надо же! Снежка, ты даешь! Я бы ради любопытства прочла.
И взяв другую стопку, посмотрела, среди всех писем, также были и нераспечатанные, и даже большинство. В адресной строке фамилии было написано «Незнакомке» –
Интересно! А, эти наверно, от Тимофея. – И повертев одно раскрытое письмо, возник соблазн, прочесть. Но она со вздохом положила на место. –
Снежане не понравится это. – Произнесла она.
«А тебе бы понравилось?» Пропело у неё в груди и ей стало так стыдно, от того просто соблазнительно было. Быстро схватила первую попавшую книгу и закрыла шкаф. – Фу, даже сердце заколотилось, что это я? Как сказала бы Снежка, в низменность впала.
Села в кресло под окном, мельком взглянула в окно. Снежана и Тимофей, стояли друг против друга, держались за руки, смотрели друг другу в глаза.
Разговаривали?
Не слышно. Зоя открыла осторожно окно, послушала. Ничего не доносилось, ни шепота, тишина, лишь в свете, только что взошедшей луны, их блестящие глаза.
Хм, интересно, что это они? Я думала, они целуются, а они просто смотрят и всё. Надо же!
Снежка совсем другая стала, какая-то скрытная. Хотя она и была скрытная и ничего о себе не рассказывала, но как-то именно этим она привлекла меня, как приехали поступать в институт. Что-то в ней такое, не понятное, которое притягивает.
С ней даже в молчании чувствуешь себя в восторге. А отчего? Не разобралась.
Положив локти на подоконник, смотрела на них.
Смотрела долго, надоело, села и открыла книгу. Оказался учебник по психологии.
«И читать-то нечего, не то взяла».
Подумала она, как услышала голоса во дворе.
– Эти херувимчике вновь всё ещё в полёте. – Услышала она голос дяди Лёни.
– Пусть летают, Олег, не трогай их. – Произнёс голос Елизара. Тот подходил к Тимофею и Снежане.
– Да, волнуюсь я, Снеженька замёрзнет, прохладно, температура падает. Так давно уже стоят без движения.
– Тимоша знает, когда им вернуться. Пусть тренирует её, чтобы всё вспомнила. Они на ось полетели, на веер посмотрят, как обстоят дела. Я-то её берег, мало занимался с ней. Только, то разъяснял, что спрашивала. После случая с Сенечкой.
– Она и так всё знает. И не равняй, Снежка уже другого уровня. Сенечка и приходила, чтобы она родилась. Конечно, мало она здесь побыла, но так надо Белизар. Ты же видишься с ней.
– Вижусь, Лёня, вижусь, но мы должны быть вместе всегда. Должны. Мы же тоже едины, а в этой жизни нас развели.
– Ещё будите вместе, недолго уже остаётся. Белизар, что для нас время? Миг.
– Миг. О чём ты? Лёня? Миг. Иногда этот миг так тянется и тянется.
«О чём это они разговаривают?» – Вновь посмотрела в окно.
– Не трогайте детей, пусть будут так, как есть. – Услышала Георгия.
Они все четверо остановились, не подходя к Снежане и Тимофею.
– Дети! – Тихо засмеялся кто-то из них. – Дети, которые, я чувствую, сильнее нас. А у Тимоши знания, не сравнить с нашими. Чувствуется могущество, пронизано энергией любви Единого Истока.
«Это то, о чём предупреждала Снежка, когда собирались ехать сюда? Об этих странностях? Чтобы я не удивлялась? И вновь прислушалась.
– Он пришёл, чтобы дополнить наши и усилить работу. За несколько лет всего лишь несколько лет, а получил такие знания и дары.
– За несколько лет, но какие года и какие в них испытания.
– Прошёл бы раньше, если ты бы привёз его раньше. Рос бы здесь, как тебе говорил. Хотя он сам признал, тепличные условия ему бы не дали того, что имеет сейчас. Молодец парень!
– Вновь Белизар на меня наезжаешь?
– Всё идёт своим чередом, друзья. И всё во время, и Снеженька подросла.
– Да, Тимоша, уже полноправный… Недоговорил Олег, повернулся к окну, увидев Зою. Замолчал. А потом тихо произнёс. – Зоя смотрит и слышит. Для девушки будет шоком.
– Не будет. Её видно, она в знахарстве, что тебе волхв. Видно, не знает ещё сама себя. Познает, сильной будет.
И Зое, как издалека послышался голос Снежаны, как в тот раз в общежитии.
«Тебя мама не учила, что подслушивать не хорошо?»
– Снежка не буду. – Тихо прошептала она и закрыла окно. Села, в кресле осмысливая происходящее. – Ну и ну! Досадно, но не так просто разобраться ещё во всём этом. Себя не знаю? Как я себя не могу знать? Вот она я. Даа! Ну и дела! Всё же завтра Снежку надо расспросить, чтобы объяснила.
Ещё не знаю, как будет с Серёжей. За всё время, пока они были здесь, сидели за столом, не проронил, ни слова. К еде не притронулся, как его не угощали, только изредка пил воду, да смотрел неотрывно на меня. Уходя, как и в бане проронил, «извините» и «спасибо». Надеюсь из тюхли и мямли он всё же превратиться в нормального. Зато его отец и шутил и разговаривал со всеми сразу. На сына и внимания не обращал, а мне улыбался мило, ласково, словно дочери, по-отечески. Но всё же, ничего не ясно.
Снежка сказала, «не торопись»,
а Тимофей сказал, улыбаясь ей, «всё будет у вас прекрасно». И при этом глаза его сияли, словно свет из них лился, как будто солнце в них.
А вот, он-то кто?
Как узнать?
Снежка не говорит. Чувствую, о нём у неё не выспросить. Да, блин сдобный, что же это такое? Мысли зароились, аж голова разболелась. – И решительно открыла шкаф. –
Обидеться Снеженька или нет, но всё же, прочту одно, хотя бы раскрытое письмо.
И взяла в руки первое, что попалось. Оно было не совсем раскрытым, чуть надорванным.
«Значит, она его ещё не читала». – Думала Зоя, свернув письмо трубочкой в конверте, и осторожно вытащила письмо.
На душе было противно, что даже в желудке свело, от того, что вторглась в чужое. И услышала в мыслях или в самом сердце, не понятно, но оттуда из глубины себя.
«Зоя, ты бессовестная». И другое, со смехом. «Пусть читает, может успокоиться и начнёт понимать, себя осознает».
– Ага, всё же разрешение есть. – Прошептала, слабо защищалась Зоя от самой себя. И развернув начала читать.
«Продвигаюсь по тайге, она такая огромная, даже не объять, и на яву, и в ментале. В ментале ещё больше и она чистая, новые деревья растут, здесь же пока остаётся желать лучшего, но верю, человек осознает. И время возьмёт своё, будет и в яви такое. А ещё я узнал для себя важную новость. Теперь-то я успокоился, время прошло, и у меня прошло, успокоилось, приняло.
Эта новость прошла через сердце и душу. Осознал всё, и позже ещё получил дар. Могу об этом спокойно говорить и писать. Вот только, как её проверить сейчас, нет возможности. Но уже нет надобности проверять, я и так знаю и рад, очень рад этому. Но всё по порядку. Я увидел отца своего, земного, и очень удивился. Удивился и, что от неожиданности споткнулся и чуть не сорвался со скалы, на которую уже вошёл. Хорошую новость и так во время показало мне пространство для закалки моей, на скалах.
Мне надо было горы пересечь, не обойти, а именно пройти по ним или сквозь них, или как получится, но главное не обходить. Почему? Позже осознал.
И далее, вот здесь и сам скажу. Может моё воображение?
Вот, где, правда, а где ложь?
Не понять. Может действительно моё воображение.
Но пространство стало мне многое открывать, лишь имя твоё закрывает. Пока ещё не осознал почему.
Кому же верить? И чему?
В висках застучало, а душа молчит. А отчего? Ждёт, когда мой ум успокоится?
Просидел на скалах, словно из жизни уходил. Всё потекло мимо меня. И дождь пошёл, не оживил меня, лишь стал замерзать. Такое оцепенение нашло, ни думать, ни пошевелиться не мог. Что-то такое, как безразличие ко всему наступило. Совершенно ко всему, и уже не думал и миссии своей. Всё ушло, оставалась пустота и ничем не заполненная. И вот в неё я падал, падал, и мне безразлично было, что и почему, куда я падаю. Жизнь остановилась.
Но появился образ твой, твои глаза удивлённые, и губы, они шептали.
Что? Не разобрать. Вначале и на них не реагировал. Но они как словно коснулись меня, твоя энергия по мне пробежала, словно включая меня.
Твои губы были вновь, как тогда возле моего лица, возле моих губ, что я встрепенулся, захотелось самому их коснуться. Так влекли они меня, возле моих глаз шевелились твои красивые губы, что я очнулся. Твой шепот вселил надежду в меня, и счастьем жизнь засверкала. Ты для меня всё! И разобрал твой шепот.
А знаешь, что ты мне шептала?
Я потом, когда всё отошло и прояснилось, долго хохотал. Так хохотал, что раздавалось повсюду.
Ты прошептала, как в автобусе, тогда, помнишь?
«Сейчас укушу и нос откушу».
Я счастлив был, как услышал эти твои слова в пространстве.
– Так это, что? Это тот парень, который в автобусе был? – Удивилась Зоя. Это о нём рассказывали и Витька, и теть Лариса с тёть Полиной? Ну и дела!
Вот это да! И читала дальше.
«А за тобой вновь увидел своего отца, он так смотрел виновато и слышу его слова, прости сын, что прикинулся дядей. И все-таки я ему очень благодарен. Я подумал над этим всем, просидев на скале целый день и ночь, и вновь день и ночь с дождём. В сердце всё надо искать, вглубь проникать. И я проник, от искал тот путь, где свет и любовь.
Дядя Олег, он прекрасный дядя, очень занят был тогда, да и не знал он долго о моём существовании.
Для него самого был шок, как мне пространство показывало. Когда всё осознал и я, после осознания этого ещё лучше слышать стал.
Порой и человека слышу, но мне это не надо, зачем мне чужие мысли, если нет опасности. А слышать и видеть очень ясно стал, всех.
Пишу, продолжаю, присел отдохнуть, скоро закончится путь мой, но ещё осталось мне проработать немного в себе. Знания входят, как чистота появляется, наслоения растворяются осознанием.
Тебе это не надо, ты сразу чистая была и ей осталась. Солнышко, маленькая девочка в солнечном платьице. Ведь после пожаров в поселке, где вместе с тобою, с образом твоим, помогал, мне влилось чувство такое и не знаю, как назвать. Его не объять, не увидеть, это только почувствовать можно.
Это, как звёздами любуешься, это, то отчего приходит радость и счастье.
Это то, чем обнимаешь необъятное.
И получилось, я тоже обнимаю необъятное. Полная любовь. Я полюбил всех. Полюбил и отца, это же счастье иметь такого отца, и что от того, что я его раньше не знал, но теперь-то узнал и это счастье.
Родители нужны во все времена и в любом возрасте. Всем бы это познать, своих родителей.
Моя незнакомка, вот вернусь, будем вместе. Верю, и мы с тобой. Думал раньше, ты не досягаема, но душа другое мне сказала.
«Любви нашей ничто не помешает».
Знаешь на маленькой затерянной во вселенной нашей планете, мы встретимся, и будем любить всегда, и нет иных чудес, как наша любовь.
Ты вспомнишь, моя незнакомка. Узнаешь меня.
Я люблю жизнь, а в ней тебя, и никого дороже нет у меня. Ты повсюду со мной, прекрасный образ твой.
И твои глаза, какие они были от моего поцелуя. Порой и сейчас хочу поцеловать тебя, твои глаза, но ускользаешь от меня.
А сейчас осознал, не в поцелуе дело, а в слиянии.
В слиянии душами, духом, познанием, творением.
Поцелуй, так же, второстепенное действие физических явлений и влечений.
Как без любви прожить?
Хоть один миг?
Не знаю и знать не хочу, теперь-то я люблю.
Любовь это дар!
Этот дар сам приходит, когда ты готов принять его и раствориться в нём. Любовь это тишина и покой, чтобы чувствовать всё Сущее и раствориться в нём. Почувствовать всё сущее в себе. Единение полное.
И скоро мы встретимся, и чудо заполнит нас обоих.
Ты давно подарила мне огромные крылья, на которых лечу к тебе милая моя незнакомка. Ох, а ты какая, искришься вся.
Знаешь ли ты на самом деле о себе всё это? Верно, знаешь.
У такого отца, да не знать. Знаешь.
– Ну, Снежка! А ещё говорила, не было, ни какого поцелуя. Вот ведь, а я тогда далеко стояла и ничего не видела, да там и полумрак стоял. Действительно не разглядеть было, и как тётки разглядели?
А дядя Елизар кто?
И отчего его называют Белизар, да ещё Бальд прибавляют. Раньше думала в шутку. Но здесь, какая-то тайна кроется. Кто они все?
Ох, ну какие слова он ей пишет, даже мое сердце колышется.
И продолжила чтение.
Цветок весною расцветет, и наша любовь сильнее станет. И нет преград для неё. Ох, и глаза твои, как я их люблю. Всё незнакомка моя, продолжить путь надо, чуть отдохнул и в путь. Разговаривать продолжу я с тобой в пути.
Письмо закончилось. Зоя, посидев в молчании, опомнилась, быстро сложив трубочкой, и вложила назад в конверт. Распрямив, разгладив, понюхав свои руки, произнесла.
– Вот ведь, руки-то пахнут моими духами, Снежкины другие, сразу узнает, что читала. Положила в самую середину стопки писем. Заметит, оно сверху лежало. Побрызгать её духами? Но тогда сильный аромат будет. Нет, я ей признаюсь. Расскажу, сразу, как вернётся она. – И на душе стало спокойнее. Ох, но какая любовь из этого письма идёт. Да, хотелось бы мне получать такие письма от Серёжи, пусть о мелочах будут, но так хотелось бы их читать и читать. Уже хочу. Читала бы, читала, перечитывала.
Села вновь в кресло повернулась к окну. Тимофей и Снежана так и стояли. Дядек её, или как теперь считать они обоим дяди? Их рядом не было. Лишь слышен их разговор издали.
– Интересно и долго они так будут стоять? – Спросила Зоя. Кого? Не знает, саму себя, но в раскрытое окно слышно, ей ответил один из дядей.
– Возвращаются. Сейчас очнуться. Эй, херувимчики! Налетались? Приземляйтесь. Что в мире нового увидели?
Тимофей пошевелился и приник к губам Снежаны.
– Обознатушки. Ещё не совсем приземлились, ещё в полёте. –
Услышала Зоя голос дяди Леня.
– Идёмте в дом, оставьте детей, не мешайте им. Они проделали большую работу. А сейчас и для себя пусть уделят энергии. – Произнёс Елизар.
Послышался голос Георгия, он тихо пропел
– В сердце звонко звучит струна, то поёт душа.
Как в слиянии в единении летали по вселенной. И любовью нежно одариваешь, мечты из сказки в жизнь претворяешь.
Нет, не слышат они, не надышались друг другом ещё. Тихо засмеялся он.
– Дядя Георг, слышим, уже слышим. – Зоя услышала счастливый голос Снежаны, и увидела, как они сдвинулись с места, пошли к дому.
И она быстро положила на место книгу и взяла другую, посмотрев, увидела: «Сказки русского леса» Детские сказки, что ли почитать? Подумала она, села в кресло и стала ждать Снежану, и вдруг услышала её голос.
– Папа, папочка, ты знаешь, я видела настоящий мир. Настоящий, папочка, как однажды с тобой. Чистый, без иллюзий и приземлённых наслоений и фантомов. О, как там много всего! Фу, вот фантомов вокруг тоже много.
А там! Какой простор, а творений разных, папочка я видела тебя там. –
Радостно с вдохновением говорила Снежана.
Зоя, отбросив книгу, побежала на крыльцо.
Папочка, я видела Александра. Хотела остановиться, но Тимоша прошептал.
«Оставь. У него другое». И потянул дальше.
Ведь это ты? Ты был сейчас там? Я точно знаю.
– Снеженька, ты точно видела Александра? А может Белизара?
– Папину улыбку и его сияние глаз ни с кем не спутаю. Не надо дядя Олег, меня провоцировать. Я уже поняла, Белизар и Александр это одно лицо, одна душа Елизара. Все засмеялись. Вот Бальда я ещё…
– И когда ты поняла, что это всё, один твой папа? – Спросил Георгий.
– Постепенно, но однажды на лекции.
– На прошлой лекции по методике конфликтологии. – Вспомнив один эпизод, вставила Зоя. – Когда твой отсутствующий взгляд заметил Иван Григорьевич, и спросил тебя. А Садчиков начал подтрунивать.
– Да, да. – Ответила со смехом Снежана. – Теперь-то я держу себя в руках.
– Ага, и стала ещё таинственней и скрытной. – Добавила Зоя.
– Всё ты замечаешь, Зоенька.
Таисия-Лиция.