Когда-то я пообещала, что буду писать о реализме и социальной фантастике, так вот знайте, обещания дают, чтобы их нарушать. В книгу К. Фреса «Наложница для нетерпеливого дракона» я заглянула из любопытства, стало интересно, что там такого у драконов с литнета, про которых я столько слышала, но не читала ни строчки. Начала я читать по диагонали, а потом не заметила, как проглотила книгу целиком. Но и тогда никаких рецензий я писать не собиралась, а собралась, поймав себя на том, что два дня делаю заметки в блокноте, пытаясь осознать: а что это вообще было??
Итак, повторюсь, я начала читать, ничего не ожидая от книги, вернее, ожидая, что передо мной, хм, эротический роман. Однако приблизительно на середине, поняла, что это не так. По-моему, автор увлекся и погрузился на такие глубины, которые в его планы изначально не входили.
Получилось очень яростно, мощно, романтично. От книги было в буквальном смысле не оторваться, сюжет захватывает и не отпускает. Особенно сильными получились последние главы. Вот это видение маленького неуклюжего дракончика в окне башне – оно со мной теперь навсегда. Это то, что не забывается. Сын, защищающий свою мать – это очень сильный и древний архетип, и автор справился с ним, использовав его удачно и к месту.
Книга психологически точна, правдива. Возьмем Короля Воронов, соперника Дракона, автору удалось сделать этот образ и трагичным, и зловещим, и жалким. Не получается до конца осуждать его, ведь он последний в роду, мечта его, мечта о наследниках – с точки зрения инстинкта самая справедливая мечта. Как не получается осуждать и Анну, драконицу, пытавшуюся обманом заполучить себе в мужья главного героя. Вообще во всех персонажах (кроме разве что Мишеля, первого мужа Хлои) много страсти и ожесточенности. Может быть, и погибает Мишель такой позорной смертью не потому, что совершил предательство, а потому, что был «не холоден, не горяч, но тепл»… Если рассуждать отвлеченно, намного ли лучше Дракон Ворона? Оба жестоки и злы, только у Дракона больше власти и больше возможностей творить несправедливость безнаказанно. И Ворон, будь у него богатство, молодость, слава, изначально был бы привлекательным героем… От этого остается ощущение не борьбы добра со злом, а борьбы равновеликих страстей. Страстей на грани патологии.
Роман получился не совсем ровным (вначале послабее), но интересным. В нем есть внутренний огонь, сумрачный, неправедный, но живой.
Книга эта безусловно не для всех, не всякий ее поймет. Чтобы интересоваться подобным чтением, нужно быть человеком определенного склада, с достоевщинкой внутри. Возможно, обладателем садистко-мазохистского комплекса, как это называют, пусть в латентной и очень слабой форме. Натурам ясным, цельным, не склонным к рефлексии тут нечего ловить; чтобы получать удовольствия от книг такого рода, нужна некоторая внутренняя раздвоенность, надлом. Много в последнее время твердят о стокгольмском синдроме, я думаю, что явление это не только не новое, но даже очень естественное для человека. Да, насилие обладает определенной магией изначально, а не вследствие моды, потому что насилие – от слова сила, а сила для женщины притягательна, это инстинкт. Это первый момент, второе – все, что совершено в результате принуждения, совершено как бы не самим человеком. Насилие освобождает от ответственности. А ответственность тяготит, очень тяготит. Можно вспомнить работу Эриха Фромма «Бегство от свободы», где он исследовал причины популярности тоталитарных режимов в демократичном XX веке. Истоки популярности властных негодяев те же самые: измученные ответственностью и рутиной женщины счастливы передоверить свою свободу тому, кто знает «как правильно», как должно быть. Свобода никому не нужна, нужна защита и любовь.
Многие люди увидят в книге К. Фреса только эротику с элементами БДСМ, в то время как в ней есть далеко не одно это. Здесь много и о любви, и о природе власти – только не впрямую, конечно. И в этом смысле очень показательно развитие главной героини, такой нежной и наивной вначале, готовой даже самой перенести наказание вместо совершившей преступление девушки, лишь бы не видеть ее боль. И хладнокровно сажающей на кол собственного мужа впоследствии. Описано все это так, что в подобную трансформацию веришь с легкостью. Полагаю, что Леди Дракон, какой она предстает в конце книги, не только не стала бы пытаться смягчить справедливое наказание, но и сама запорола бы кого угодно.
Любопытно проследить отношение автора к такому официальному мероприятию как свадьба. Оно неприязненное, мне кажется, хоть традиционная рамка любовного романа пытается это скрыть. Но отрицательные персонажи книги стремятся к свадьбе (Анна) или уже состоят в браке (Мишель), а положительные об этом, кажется, просто не думают (Хлоя). Главная героиня не грезит о подвенечном платье, она готова отдать всю себя так, бескорыстно, ни на что не рассчитывая взамен. Ее можно назвать настоящей идеалисткой, все, все, что у нее есть: богатство, свое тело, титул (на минуточку, она герцогиня), – Хлоя готова положить к ногам, того кого любит. Это любовь жертвенная, не мещанская, не обывательская, а мученическая, святая (при этом подчеркивается, что ее соперницу интересуют именно статус и деньги). Правда, Дракон вроде бы сначала помышляет жениться на Хлое, но потом как будто забывает об этом, и живет она в его доме, непраздная, невенчанная, но счастливая. Я думаю, такая авторская рассеянность объясняется не только сюжетной необходимостью (холостяцкий статус Дракона оставляет пространство для маневра), но и презрением к условностям вообще.
И удивительно, несмотря на обилие жестокости в романе, он вовсе не кажется злым. Бывало у меня такое, вижу, текст написан душисто, пряно, в кайф, а читать не могу, автор или не любит своих героев, или большую часть народонаселения считает придурками. Встречается такой феномен редко, но встречается, я называю его «эффект Татьяны Толстой». Так как я не серьезный критик в солидном издании, а всего лишь скромный блогер, чьи заметки прочитает дай бог пара десятков человек, то такие публичные сравнения, думаю, вполне допустимы: Татьяне Толстой от моего мнения ни холодно, ни жарко.
Так вот, книга К. Фреса не кажется ни злой, ни пошлой, хотя сцен с натуралистическими описаниями секса там много. Напротив, мне она показалась романтически приподнятой. Разумеется, это сугубо мое субъективное мнение, но я имею на него такое же право, как все те, кто к книгам «о наложницах и драконах» даже близко не подойдет. Поэтому предлагаю не затевать жарких дискуссий о допустимости подобных текстов, если они существуют, следовательно, нужны.