К лету 1944 года Ялта достигла минимума количества своего населения - чистки, две депортации (в мае крымских татар, в июне - остальных нацменьшинств - греков,армян
караимов, болгар и др.) Город буквально вымер - в черте улицы на всём протяжении можно было посчитать людей по пальцам. Ближе к осени положение начало меняться.
Стали возвращаться бывшие в эвакуации еврейские семьи, демобилизованные по ранению фронтовики и первые переселенцы из других областей Союза. Заработала вновь поликлиника, больница, туб.диспансер. Готовя к поступлению в первый класс, мама повела меня в детскую поликлинику и там нас огорошили известием, что у меня инфильтрат правого лёгкого и о школе в этом году придётся забыть. А к весне 1945 года, когда мы вернулись из Аутки (пос. Чехово) от бабушки на Морскую, после Ялтинской конференции глав-участников антигитлеровской коалиции, я умудрился подцепить "испанку" и провалялся в постели всё лето, но к 1 сентября к удивлению врачей не только выжил, но и зарубцевался инфильтрат. Так подействовало на меня возвращение с фронта отца живым и невредимым. В школе началось формирование коллективов и групп по интересам, многие были вовлечены в различные кружки и группы по увлечению (модельный морской, куда я ходил с удовольствием некоторое время, и авиамодельный) и спортивные секции.
Начала собираться команда по улице. Об отдельных мероприятиях я уже упоминал в своих воспоминаниях. И вот в наших уличных тусовках прозвучало слово БАТАРЕЯ.
По-началу конкретного смысла для меня лично оно не имело, но когда созрел план
похода туда всей уличной ватагой, я наконец, уяснил для себя, что это огромный валун, лежащий в воде в нескольких метрах от берега. Что там, в конце Желтышёвского, неподалёку от начала Ливадийского пляжа, дикое и пустынное место,
по-своему красивое и главное, там полно крабов. Ребята постарше (об этом я тоже упоминал) наши вожаки таили и другое желание, но пока не посвящали нас в свои намерения. В отличие от близких к городу виноградников, на которые мы делали набеги и нас там ждали, тут на чигирях * были ещё не потревоженные набегами плантации элитных мускатов Ливадийского вин.завода.
Местные ребята ходили поодиночке и встревоженности дубаков ** не вызывали, а тут ватага. В общем, в конце Приморского парка (по старому - Чукурлар) мы спустились на берег и далее шли по пляжу. Метров через 100 мы наткнулись на частично засыпанный галькой и песком немецкий буксир, корма которого находилась в воде и глубина под ней была более метра. Около часа мы резвились здесь и когда солнце вышло в зенит, отправились дальше и через полчаса оказались у батареи.
Меня поначалу ошеломил внушительный вид этой глыбы и мы начали искать место на ней, где было возможно выбраться на гребень этого монстра, чтобы оттуда просмотреть дно и место, куда можно будет нырять. Был штиль, море блестело под солнцем, пахло водорослями, маленький участок пляжа оказался песчаным среди валунов и глиняных обрывистых откосов берега. Разведчики (была и такая категория среди пацанов) отправились по откосу на чигирь и...мама рОдная! Перед нами раскинулся виноградник с висящими огромными кистями муската. Какая батарея? какие крабы? Никакой видимой охраны вокруг не было, но, не вставая во весь рост, все 12 человек вылезли на кромку берега и начали набивать пазухи. На берегу каждый нашёл тень для головы за валунами и начал поглощать долгое время недоступное лакомство.
У нас в бабушкином огороде был свой виноград, но муската было только три куста и бабушка очень дорожила им, делая варенье.Но других сортов было вволю, так что на
виноград я не был падок. Но здешний мускат мне так пришёлся, что я на всю жизнь остался приверженцем именно нашего южнобережного муската. Ни александрийский, ни гамбургский, ни итальянский мускаты не могут перебить мою любовь к простому, неказистому на вид, этому средоточию сладости, запаха и вкуса, который ни с чем не спутать. Мне хватило нескольких кистей и после трапезы я полез в воду. Едва научившись плавать, я не особенно барахтался и кувыркался, а плавно двигался по воде и, опустив голову в воду, рассматривал дно в поиске крабов, но на глубине около двух метров шныряли только собачки, бычки и устрицы. Оплывая батарею(так до сих пор и не знаю, почему её так назвали) я заметил несколько больших крабов, но они моментально прятались, когда я делал попытку нырнуть за ними.
Всем хотелось пить и надо было возвращаться обратно - было уже 2 часа дня.
С буксира нырять уже никому не хотелось и мы пошли дальше, не задерживаясь.
У некоторых от пережору началась диарея, так что к воде бегали окунаться и пришлось всё время идти по пляжу. Войдя в парк с другого конца, мы пошли тропой
вдоль кромки и вдруг увидели другое чудо - настоящую батарею.
Три люнета с шестидюймовками (калибра 120 мм)были в свободном доступе всем желающим. Казённые части орудий были взорваны немцами при быстром отступлении,
но подвижные, свободно вращающиеся лафеты и длинные стволы представляли для нас, пацанов совершенно сказочную картину.
И мы начали кататься на стволах, как на карусели. Разгоняя ствол по кругу, мы цеплялись за дуло и проплывали над бруствером до полной остановки ствола. Ещё с час мы проваландались с катанием и начали собираться к выходу из парка. Поднимаясь вверх по галечной дорожке к выходу из парка, кто-то из ребят подвихнул палец ноги и сел на камень, разминать палец и увидел, что делается на дорожке - в большом количестве по ней был рассыпан артиллерийский порох. И тут мы снова начали набивать пазухи и карманы, ещё не зная пока, что мы будем с ним
делать.
А делалось потом многое. Но это уже отдельная тема.
*на чигирях (местн.) - чигир, чигирь - откосы, неудобья для пахоты, но удобные для посадок табака и винограда площади при богарном земледелии.
**дубаки (местн.) - дубак - охранник виноградника, часто вооружённый дробовиком.