1
За несколько кварталов были видны оранжевые языки пламени. Они так ярко выскочили из ночной тишины, из осенней прохлады и безоблачного неба с россыпью звезд. Собралась толпа, приехали пожарные:
- Леха, в колонке вода есть?
- Да, есть, но мы ведь тоже не пустые приехали.
- Поднимайте лестницу.
Люди расступились, чтобы пропустить двух огнеборцев, которые исчезли в темном подъезде.
- Господи, боже мой! Такая семья хорошая! Как же это..! – по очереди в разных вариантах повторяли бабушки. Они успели захватить с собой только документы.
Все взгляды были устремлены на окно пятого этажа. Хруст стекла. Вот уже показалась женщина в голубом потрепанном огнем халате. В свете ярких фонарей видны были жестокие ожоги, и жуткая боль печатью отразилась на лице:
- Где моя дочка? Она была в спальне. Я бросилась туда. Я…
- Все будет в порядке, мы ее обязательно найдем – Алексей опускался по лестнице, держа на руках потерявшую сознание женщину.
Девочка сделала, как ее учили в школе. С ног до головы облилась холодной водой и смело шагнула в пламя. Где же это окно. Квартира, охваченная пожаром, казалась чужой и враждебной. Лена запнулась о стул и нехотя подумала: «В следующий раз надо все вещи ставить на свои места». Но эта мысль потонула во всепоглощающем страхе. Этот же страх заставлял искать выход. «Вот книжный шкаф, стол с журналами и газетами, подоконник. Подоконник!»
2
«Ну вот кажется и все, больше добавить нечего. Сам виноват. Это да. Точнее, все виноваты в том, что я виноват. Хочется увидеть всех потом. Интересно, кто придет в последний раз проводить меня. Представляю, сижу рядом с каждым из них, точно знаю, что думают и чувствуют. Жалеют о том, как вели себя со мной. Она. Вот бы посмотреть на эти слезы. А сделать то уже ничего нельзя, поздно. Такая несправедливость вокруг, обман, предательство и ложь. Жуткий эгоизм. Терпеть больше невозможно, а стать таким же не могу. Пустота. Опереться не на кого и ухватиться не за что. От того мира тоже ничего не жду…» Мысли витали в голове Владимира, но с каждой секундой их становилось все меньше, они расщеплялись на более простые или растворялись без следа.
«Совсем забыл побриться сегодня. Ха! Так и не попробовал шоколад с изюмом и орехами. Чего же еще я не попробовал? Много чего…»
Руки механически завязывали узел на крючке под потолком, а потом, также на автомате, петлю. «Какую табуретку взять. Вон ту с подстилкой. Конечно».
- Помогите, помогите! Я здесь! – девочка кричала в разбитые створки, охваченная дымом и колышущимися всполохами.
На мгновение глаза Владимира и Лены встретились. Табуретка качнулась и боком упала на ковер.
- Все хорошо, мы уже здесь, держись за меня! – один из пожарников вытащил из окна девочку, которая сразу же бросилась в объятия постепенно приходящей в себя матери:
- Мама, мама! Зачем же он так?! Не надо так! Я думала, что останусь там навсегда! Всем нужно жить, правда, мама! Зачем он так?! – девочка сквозь радугу слез смотрела на желтый свет в окне пятого этажа дома напротив – Почему он не понял?!
Мама крепко прижимала к себе Лену, но от радости ничего не слышала.
Погасли последние языки пламени. Только едкий запах гари и дыма наполнял ночную прохладу и струился в звездное осеннее небо.