Нориам вышел из дома, снял перевязь с лица, глубоко вдохнул и потер глаза. Уже начинало светлеть, а он не спал всю ночь. Но сейчас этот труд был важнее, перечитать записи и подобрать составы, нейтрализующие эту последнюю вариацию яда. Удавалось ослабить его, но полностью победить, пока не получалось. Нориам присел на лавку возле дома, но не мог перестать думать о составе, перебирая разные варианты компонентов. Когда сумерки стали прозрачными и невесомыми, лекарь увидел на краю своей поляны отшельника. Он приветствовал хозяина, почтенно склонив голову, бесшумно подошел и присел рядом.
- Наш друг принес важные сведения, - начал гость.
- Да, его вклад и вклад мадам, пусть она того не хотела, будет иметь большую пользу, - продолжил Нориам. - Ему так же удалось немного ослабить нашего врага и выиграть время.
- Фарид хорошо поработал, я рад видеть его здесь.
- Если бы не наша общая помощь, ему пришлось бы трудно, - заметил Нориам.
- Это был нелегкий день. Сил хватило с небольшим перевесом. Но этот бой дал нам не только время и записи. Враг, сам не зная того, приоткрыл часть своих тайн.
- Тебе удалось увидеть, откуда приходило подкрепление?
- Не в этом дело. Центр, голова или черное сердце, называй как хочешь, все там же.
- Тафария, - понимающе кивнул Нориам.
- Тафария, - подтвердил Ортен.
На минуту поляну заполнила тишина. Перед взором памяти проходили картины из обрывков того, что знали они о той земле.
- И сил там собирается много. - продолжил Ортен. - Близится их время.
- Сил достаточно и у нас, - улыбнулся старый лекарь, - если бы добавить умения владеть ими. Каждый, кого я знаю здесь, мог бы много.
- Не забывай, мой друг, о том, - отшельник поднял ладони и сжал одну из них в кулак, - что их может быть больше, но мы, при малом количестве, вместе.
- Это дает преимущество.
- Те, кто живет здесь, добрые воины, но есть помощь и по ту сторону.
- Понимаю. Впервые от меня требуется такая вера в бессознательное.
- Вера, - повторил Ортен, - посмотри вперед. Час уже скоро, и они справятся, так же как наши юные сильные.
- С появлением брата и сестры стало легче даже в повседневном труде. Но я бы хотел понять одну вещь, - признался Нориам.
Отшельник внимательно посмотрел на хозяина, и Нориам продолжил.
- Они отмечены долгой жизнью, и, несомненно, очень сильны, даже для посвященных. Но почему бы не открыть им предназначение? Почему бы не научить их тому, что знаем и умеем мы? Ты велел мне присматривать за ними и учить Исминь только начальным навыкам. Но почему мне нельзя научить ее всему? Я бы мог передать ей знание, даже в короткий срок. Тем более что времени осталось мало.
- Мой дорогой, Нориам, ты прав, - вздохнул отшельник. - Ты не знаешь всего. Здесь скорее мое упущение, чем твоя вина. В прежние времена в мире не было людей, отмеченных долгой жизнью. Эта возможность появилась после того, как несколько дакай и гаури дали нескольким родам свою кровь, прожив жизнь с людьми и оставив потомков. Это может тысячу лет никак не проявляться, но в одном из поколений дать человека, отмеченного долгой жизнью. На детях Дамилы и Витрона сошлись линии дакай и гаури. Несколько раз эти линии уже пересекались в других концах земли, и не давали ничего. Но на этот раз в наших рядах появились не просто сильные. Они воплотили все лучшие стороны Стражей Мира.
- Я замечал сходство, - проговорил Нориам, - но не смел думать об этом.
- Заметь, наше знание и умение корнями уходит в древность, а мир сильно изменился. Не нужно учить их тому, что знали мы. Это они откроют нам новые пути и будут учить нас. Знание у них в крови, и если что-то будет нужно, они сделают это бессознательно, или другие сильные мира помогут им. Ты не видел, мой друг, но я расскажу тебе. Пока ты пытался помочь профессору из гимназии, Исминь поехала на обрыв, где разбилась повозка Дамилы. Не умея ничего, она смогла обратиться к прошлому, замедлить ход времени для себя, и скрыла из Памяти Мира события прошлого на этом участке дороги. Так, что никто, даже Фарид не смог потом их прочитать.
- Но открыть предназначение.
- Исминь, за свое маленькое путешествие по озерам долины научилась легко уходить в далекое прошлое, почти не теряя сил. Она не смогла бы этого сделать, если бы знала и умела это так, как умеем мы.
- Поэтому ты сказал, что нужны только основы, - понял Нориам.
- Да. Поэтому я сказал тебе, только дать направление. Исминь сама узнала о Памяти Мира, и первый раз шла туда по своей воле. Не кори себя, что не научил ее раньше. Яды не причинили ей вреда, тот день прошел и забылся, а знание и умение осталось. Ты показал ей основные принципы работы с прошлым, но там, в горах она нашла свои пути. Ей нужно только направление.
- Благодарю тебя, - сказал Нориам, и взгляд его просветлел.
- Находясь в мире, нам нелегко работать с будущим, но она и тут найдет новый путь, нужно только направление.
- Хорошо, - согласился сельский лекарь, - я дам его. И тогда я буду спокоен за их путь в Город Древних.
- Одну жизнь они должны прожить там. И там они найдут новые знания.
- Рад это слышать. Вот еще что, - вспомнил лекарь. - Они с Радмиром ищут Интайри. Может, стоит открыть им, где она?
- Нет нужды. Они уже знают ответ, но сами должны понять, что не ошибаются. Потом расскажи им все. Или одной Исминь, если так будет удобнее.
- Добро. Налью тебе чай? - спросил Нориам. - Кстати Исминь видела, как ты шел сюда.
- Благодарю. Давно я не пил ароматный октариновый чай, - ответил Ортен. - Исминь и у Родонитовой рощи видела меня, только не может поверить, что это не было сном.
Нориам поставил перед лавкой чайный стол, который был возле стены. Дом теперь представлял из себя химическую лабораторию, и хранить пищу, хозяин там не решался. Тут на столе под большим полотенцем лежал обед, который принесла Рустина, и кувшин с настоем октариновых цветов. Нориам разлил питье по чашкам и поставил на стол.
- Что будет, когда закончится последняя светлая эпоха в мире? Каковы будут наши задачи тогда?
Ортен отпил несколько глотков из чашки.
- Задачи останутся теми же, - сказал он, и не понятно было, печаль таилась в его ответе или радость. - Но все наши дела будут добровольны. Ответственность за каждый наш шаг будет лежать только на нас.
- Мир погрузится во тьму, на какие действия мы будем иметь права?
- В темной эпохе наше вмешательство станет несколько ограничено, - признал Ортен, - в каждом конкретном случае это нужно будет смотреть самим. В будущем, среди нитей вероятности, в прошлом среди узоров Памяти Мира, самим взвешивая причины и последствия.
- Невероятно сложная игра для тех, кто встанет в наши ряды в это время, - с сожалением заметил Нориам.
- В чем-то им будет легче, - улыбнулся отшельник, - они не будут знать светлого времени, не будут сожалеть о нем.
- На самом деле, сожалеть будет о чем, - согласился Нориам.
- И да, и нет. Я думаю, у ночи своя необыкновенная красота. В темное время видно источники света. Новая эпоха покажет каждому, чего он стоит.
Нориам промолчал. Конечно, он был согласен с Ортеном, но все же, слишком много предвидел. Еще полчаса сидели без слов, созерцая далекое и невещественное.
- Мой друг, - нарушил молчание Ортен, - я не смогу помочь тебе с противоядием. Последнее время ни на минуту нельзя оставлять долг хранителя. Враг постоянно ищет бреши на территории и если находит, то бьет по ним.
- Я не рассчитывал на помощь, зная твои заботы, - успокоил его Нориам, - я почти разгадал, победа уже близко.
- Не пренебреги одним советом.
- Конечно, говори.
- Не трать сейчас так много сил на яд. Удовольствуйся выигранным временем для профессора. Ты сможешь продолжить после битвы. Это будет твоей первой задачей.
- Благодарю, - сказал лекарь. - И сам думал об этом, но ты укрепил мою уверенность.
Они простились, обменявшись почтенными поклонами, и расстались на краю поляны. Нориам снова намотал платок, скрыв лицо по самые глаза, вернулся в дом и налил в стеклянную колбу последнюю порцию яда.
Когда Исминь осталась одна, она выглянула в окно и мысленно еще раз пожелала братьям доброй дороги. Потом убрала со стола и собралась переодеться, а потом пойти к кому-нибудь, расспросить о новостях. Держа в руке лампу, она открыла дверь своей комнаты и замерла от неожиданности. На ее столе стояла ваза с большим букетом красных маков. Она поставила лампу на стол и присела на кровать. Исминь знала от кого этот букет, и знала, как далеко росли эти цветы. Она аккуратно взяла вазу с букетом и вдохнула их аромат. Потом девушка поднялась, чтобы отнести цветы на общий стол на кухню, но увидела темную фигуру в дверях, на которые падала тень.
- Исминь? - голос Ниэля дрогнул.
Он шел сюда, явно не ожидая увидеть ее. Это было понятно, ведь они появились на день раньше.
- Я пришел за этими цветами, - упавшим голосом сказал он. - Не думал, что вы вернетесь так рано.
Исминь пригласила его за стол, налила чай и присела напротив.
- Сразу признаюсь, я приходил, когда тебя не было, Рустина разрешила мне занести в твою комнату цветы. Но сейчас...
- Ты хочешь забрать их?
- Не хотел, чтобы ты их видела, - Ниэль потер рукой глаза, - думал, что успею. Но ничего, ты ведь и так все знаешь о моих чувствах.
- Ты хотел сказать еще раз? - Исминь нагнула несколько цветков и вдохнула аромат.
- Да, - признался юноша, - но это было необдуманное решение. Сильный порыв, с которым я не справился. Теперь я все взвесил и пришел еще раз. Если бы ты вернулась завтра...
Ниэль положил на стол и раскрыл сверток, который все это время аккуратно держал в руках.
- Ты увидела бы вот эти цветы.
На столе появились белые лесные лилии. Они были прекрасны, еще более редки и значили совсем другое.
- Я всегда чувствовал, что твоя судьба никогда не свяжет тебя со мной. Более того, отсюда ты уедешь, и я запомню тебя такой, как сейчас. Моя любовь к тебе всегда была восхищением. Сегодня я признал это. И то и то поровну я вложил в оружие, что сделал для тебя. Пусть вдобавок к твоей собственной силе тебе служит еще и это тепло. Пока работал над кинжалом и мечом, я понял, какие дороги поведут тебя дальше. Но все равно не сдержался и принес их, - он указал на маки. - Я не хотел бы, чтобы что-то тяготило тебя. И пришел исправить слова, сказанные в порыве, пусть добром, но не нужном.
Исминь встала из-за стола и, взяв с полки вторую вазу, налила в нее воды.
- Не забирай маки, - попросила она. - Что сказано, то сказано, пусть останется в прошлом, это красивое прошлое. Мне не за что винить тебя. Но я благодарна тебе, за понимание. Помнишь, в былые годы ты всегда понимал меня.
- И всегда любил.
- Я надеюсь, это не принесло тебе боли.
- Нет, что ты, это сделало меня тем, кто я есть.
- Еще раз благодарю, - сказала Исминь, ставя лилии в вазу, - останься другом и братом на пути, в труде и отдыхе.
- Моя далекая звезда.
- Ночное небо тем прекраснее, чем больше звезд на нем, - заметила Исминь.
- Но, чтобы не сбиться с пути, ты должен видеть лишь одну. Я не буду пытаться шагнуть в небо. Моя задача приблизить землю к нему.
- Небо щедро вознаградит тебя за этот труд.
Ниэль простился и вышел. Исминь так и сидела за столом с чашкой чая в руках. За его сердце можно было не волноваться. Крепкое и надежное, оно отмеряло время не для горя. Простившись с иллюзией, Ниэль был готов вдохнуть чистоту мира. Утешиться в тишине и понять, что миру нужно его счастье, которое он сам должен создать. Он вознес Исминь на недосягаемую для себя высоту и оставил ее там. Отпустил затем, чтобы поклониться и отойти. Белые лесные лилии значили преклонение и почитание. Исминь улыбнулась обоим букетам и мысленно обняла их. Через несколько минут в прихожей послышались шаги, и в дом вошла бабушка.
- Исминь, внученька! - обрадовалась Рустина. - Если бы я знала, что вы вернетесь сегодня, встретила бы вас! Ты не голодна? Где Арсин с другом?
- Не переживай, мы уже поужинали, а ты?
- Я у Альмерии покушала.
- Арсин и Радмир поехали в Фестиану, - сообщила Исминь.
- В ночь...
- Ах, бабушка, скажи, что здесь было без нас? Он пытался прогнать нас с нашего берега?
- Он пытался, да только ничего не вышло! - бодро заявила Рустина. - Только присядь. Ноги в дороге пригодятся.
Исминь присела и приготовилась слушать.
- Армаст заходил, когда только приехал, в тот же день. Очень милый молодой человек.
- Армаст милый? - переспросила Исминь.
- Нашего знатного господина зовут Армаст. Да, он очень добр и мил, - уверенно повторила Рустина. Приезжал какой-то жалкий чиновник из Фестианы. О, презренный лживый человек! Он привез поддельные бумаги, пытался нам угрожать и прогонять отсюда. Кариона он и слушать не хотел. Вдобавок к этому у нас еще и не было бумаг на то, что наше село вообще существует. А вот Армаст призвал его к честности! Если бы не он, второй помощник государя, то некому было бы прогнать этого посла.
Исминь уронила голову на руки и выдохнула с облегчением. Сколько догадок толпилось в голове последние часы, но душа не хотела верить им. Обрывки слов, недосказанные предложения сложили ошибочную картину. Какой груз упал с плеч, когда это оказалось не правдой.
- И теперь не все. Он поехал на следующий день и оформил все документы, какие нужны, о том, что наше село стоит тут и трогать его нельзя. Еще привез какие-то важные бумаги для Нориама. Лекарь сказал, что теперь сможет некоторые яды победить! Это я сегодня сама слышала от него, приносила ему обед и чай. Ох, и надымил он дома, сам не заходит и меня не пустил. Но я утром уже Анилу попросила ему отнести.
Исминь закрыла лицо руками и чуть не заплакала. Она не посмела усомниться в нем и оказалась права. Еще один камень свалился с плеч!
- Ну что ты, внученька, если хочешь, то сама отнеси, я скажу Аниле. Да только осторожнее, Карион просил не выходить никуда из села, сказал опасно сейчас. Армаст к нам еще гостей привез, я их только что видела. Это женщина и девушка. Им тоже опасность грозила, сын этой женщины погиб недавно. Ох, темные времена...
Исминь посмотрела на бабушку.
- Как их зовут?
- Женщину зовут Верея, и дочь ее Вилена, - ответила Рустина. - хочешь, сходи, познакомься.
- Благодарю, - улыбнулась Исминь, поняв, что это родные Гелиана, - обязательно схожу.
- А цветы у тебя красивые, - заметила бабушка, - я помню, кто принес. Может, стоит место для дома приглядеть?
- Красивые, - согласилась Исминь, - но один букет исключает другой.
Бабушка посмотрела на второй букет и поняла, что он последний.
- Да, - она немного помолчала. - Ну что ж, знать судьба такая.
Ночь была спокойная, Исминь снился тот же сон про пески и корабль, но обрывался он на том же месте. Утро унесло все тревоги ночи и легкими шагами вошло в мир, подарив ему свет. Исминь помнила, что Армаст хотел говорить с ней. Она поднялась, закончила утренние домашние дела и вышла на крыльцо. Была уже половина седьмого, там, за горами над горизонтом поднялось солнце. Вершины на западе блистали золотом. Исминь подумала, что, наверное, еще рано, но увидела, как открылась дверь соседнего дома, и на крыльце появился Армаст.
- Я хотел видеть тебя, - продолжил он, прикрывая створку окна, - еще когда собирался отправиться в предгорья, но сейчас не знаю, хватит ли времени.
Исминь сидела за столом, на том же месте, где вечером переписывал письмо Радмир.
- Вы хотели искать Интайри? – спросила девушка.
- Мне не нужно искать ее, - ответил Армаст.
- Что же тогда?
- В древних текстах Милантийского монастыря есть упоминание о том, что в горах тогда еще полуострова Айриорт один из древних встретил очень редкое дерево. Ты догадываешься какое именно?
Исминь молчала. Эта мысль повторялась с каждым ударом сердца. Не родонит, не авгира, совершенно точно, он говорил именно о витаре.
- Я думал, у меня будет пара недель, и хотел, чтобы ты проводила меня наверх, до тех мест, какие знаешь. Это было бы быстрее, нежели самому искать дорогу. Но теперь времени почти не осталось. Враг уже близко.
- Зачем же я Вам сейчас? – спросила Исминь.
- Хотел поблагодарить за помощь позапрошлой ночью. Моих сил не хватило бы.
- Не понимаю, - ответила девушка, удивленно смотря на Армаста, но вспомнила свой сон.
Значит и это оказалось правдой.
- Бессознательно… - едва слышно вымолвил он.
- Вы возвращались поздней ночью верхом?
- Это был не сон, ты помогала мне. Ты ничего не знаешь, - он заговорил быстро и немного взволновано, но потом остановился. - Наверное, для этого есть причины.
Исминь молчала, сложив руки на столе, вспоминая что-то.
- Нориам, - начала она и посмотрела на гостя.
- Да, я привез ему бумаги, - он понял с полуслова, как и Арсин. - Помог, сколько смог, но дальше, может быть ты...
смутился он, Исминь не знала, кто она, и Армаст боялся сказать лишнего. А она не могла определить, что можно было отвечать ему.
- Вы с братьями осмотрели озера в горах?
- Да, - сказала Исминь, - в их водах первозданная тишина.
- Не удивлен. Как глубоко вы заглядывали?
- Достаточно.
- Мне можно ответить в годах, я пойму.
- Двести пятьдесят.
- Ты искусна в обращении с прошлым, - заметил Армаст, - это ты была внизу у обрыва? Ты нашла сумочку?
Исминь не ответила.
- Я знаю, что ты, раз вы собрали письмо.
Исминь быстро взглянула на него, и взгляд вышел хмурым.
- Вынужден признаться и попросить прощения, я, кажется, заставил волноваться твоего брата Радмира, он вчера заходил. Он неправильно понял меня.
- Любой из нас понял бы Вас так же. Мы услышали мельком часть новостей, но смысл от этого исказился до противоположности.
- Ваш враг не здесь. Ты же знаешь это с той самой первой минуты, когда увидела меня. Если хочешь знать, кто погубил Гелиана, кто подчинил профессора, кто оплел пол Фестианы своей паутиной, то это мадам Кертель. Вчера прибыли мать и сестра Гелиана, им опасно быть дома, Карион принял их как гостей. Когда Нориам закончит противоядие, я попытаюсь привезти сюда Гилберта. Когда будет последняя битва, мадам не пощадит их, если они окажутся по ту сторону границы.
Исминь не стала ничего говорить, она была согласна с этим.
- Давай поговорим об Интайри.
- Боюсь, что не смогу рассказать больше того, что Вы уже знаете.
- Я могу рассказать тебе. Ты знаешь, для чего это кольцо, которое ты носишь с собой?
- Думаю, это знак.
- Почти. Это ключ, - сказал Армаст. - Что написано по краю?
- Хранить, приумножать и создавать богатства Земли властью Высших миров, - ответила Исминь.
- Ты знаешь, что это значит? Или видела эти слова раньше?
- Я видела, кажется, это надпись в доме...
Армаст не знал ничего о доме. Но все-таки сказал.
- Это цель хранителей или стражей мира. Цель или девиз, понимай, как хочешь.
Именно так и никак иначе. Но это нужно было знать... Нет, в этом нужно было поверить себе.
- Медальон тоже ключ? - спросила Исминь.
- Да, верно. Но если ты не знала о ключах, то и о том, что хранится за дверью, которую они открывают, ты тоже не знаешь?
- Нет, мы этого не знаем, - подтвердила Исминь.
На минуту воцарилось молчание.
- Что же там? - все-таки спросила девушка.
Армаст раздумал немного.
- Там окончание последней светлой эпохи, - все-таки ответил он.
- Мы должны открыть ее? - Исминь с долей недоверия посмотрела в глаза собеседника. - Или сохранить закрытой?
- Открыть, - подтвердил, отходя к окну, Армаст, - и завершить последнюю светлую эпоху.
Потом он подошел ближе, оперся рукой на стол и пристально посмотрел в ее глаза. Фарид увидел в ней не человека с даром долгой жизни. В глазах девушки уже сейчас была бездна знания и времени.
- Ты слышишь это не впервые, - добавил он, - верь себе, знание говорит в тебе, верь ему. Ты сможешь отличить его голос от сотни других голосов.
Что она чувствовала? Каждое его слово переворачивало ее привычный мир и заставляло искать ответы в себе и находить их. Разные картины возникали в ее мыслях, она вглядывалась в них и понимала смысл. Она закрыла глаза и отстранила от себя эти мысли, оставив их до спокойной минуты.
- Сегодня я хотел попросить тебя еще раз помочь мне, - сказал Армаст после долгой паузы.
Исминь посмотрела на него с готовностью сделать все, что он попросит.
- Помоги мне вспомнить.
- Пески и корабль? - сама того не желая спросила Исминь.
- Нет, - ответил Армаст, он замолчал, но уже не удивлялся ничему. - Мне нужно вспомнить, где я встречал врага. Когда-то давно, когда она не была еще так сильна. В этом мой ключ к победе.
- Но я не знаю, как.
- Ты хорошо управляешься с прошлым. Если сможешь помочь, это будет добром, если нет, не взыщу.
- Хорошо, - ответила Исминь. - Когда?
- Можешь зайти после обеда, можешь даже не заходить, расстояние тут не важно. Но не ходи без оружия, - посоветовал Армаст, заметив, что девушка не взяла меч.
- Хорошо. Я могу идти? Мне нужно сходить к Нориаму.
- Последнее...
- Что?
- Расскажи мне, что случилось с Дамилой Ранкор?
Исминь поднялась со стула и снова посмотрела ему в глаза. Она отдала все воспоминания, взятые из Памяти Мира. На расстоянии это знание перетекло как вода из кувшина в кувшин. В одну секунду Армаст увидел все, прочел узоры прошлого и отшатнулся. Его последняя и слабая надежда была разбита.
Исминь шла на запад, знакомой тропинкой к дому сельского лекаря. Нориам встретил ее на улице.
- Не стоит пока заходить, - сказал он, - и помогать пока не нужно. Я закончил с ядом.
Дом через открытые окна и двери выдыхал все, что варилось и испарялось из котелка, а также следы едкого дыма. Нориам принес черную книгу и стопку бумаг. Все это он положил на чайный столик.
- Сегодня читай, сколько сможешь, - попросил Нориам. - Я все же хочу показать тебе следы врага.
Исминь осталась читать, а он ушел, как в прошлый раз. Но сегодня все было по-другому. Весь мир теперь стал другим. В каждой странице теперь виделось несколько слоев, за некоторыми рецептами и составами имелось еще по несколько вариантов, усиливающих, ослабляющих или нейтрализующих яд. Сейчас читалось легко и быстро, достаточно было взглянуть на страницу, и что-то внутри впитывало смысл записей. Как вода из кувшина в кувшин, вспомнилось ей. Исминь вернулась к началу и через несколько часов дочитала до корки, дойдя до записей на листах. Она закончила и их, когда резко почувствовала тревогу. С поляны вернулся обеспокоенный Нориам.
- На берегу, - только успел вымолвить он.
Исминь бросилась к озеру. Достаточно было одного слова, она поняла, где опасность, и что грозит жителям села, если это место так близко. Нориам остался обезопасить остальную территорию и принять бой в тонком мире, а она поспешила на берег, туда, где враг уже отыскал брешь.
Фарид вышел за калитку. Он снова прошел по обеим улицам Родников, только вслушивался он теперь не в музыку, а в свое прошлое. Он уходил все дальше и дальше, пересыпал воспоминания по горсти, но ничего не находил. Он ждал ее, он звал ее, он держал перед собой ее образ, как дорогой портрет. Он вернулся к дому и так же, как вчера пошел по берегу озера. Миновал поля и немного поднялся к границе леса. Он слишком сильно призывал мадам Кертель из прошлого. Настолько сильно, что она настигла его в настоящем.
Они напали бесшумно и быстро, Фарид не ожидал встретить их тут и заметил слишком поздно. Двоих призраков он уничтожил, еще двоих волков мечом сразила Исминь. Но один из тех, что напали первыми, все же успел поранить его. Армаст отер левый локоть, увидел кровь на ладони и поспешил скрыть ее. По берегу к ним уже бежал Ниэль.
- Не будь тебя, я мерил бы шагом дорогу в небо, - пробормотал Армаст. - Благодарю.
- Волк задел тебя, - с волнением сказала Исминь, - покажи ладонь.
Он повиновался и пошатнулся. Исминь, увидев кровь, быстро сняла свой пояс и туго перемотала руку выше локтя. Ниэль подбежал и подставил Армасту свое плечо. Не торопясь, дошли до дома. Ниэль помог уложить гостя на кровать. И хотел бежать за лекарем.
- Подожди, - остановила его Исминь, наливая в чашку воды, - он уже идет.
Ниэль не удивился.
- Я видел бой, - сказал он, что это было? Или кто это?
- Это наш общий враг, - ответил Армаст.
- Ниэль, принеси, пожалуйста, мои инструменты, - попросила Исминь. - В шкафу рядом с дверью.
Ниэль кивнул и исчез в проеме двери.
- Плохо дело, - сказал Армаст, - как же я подвел вас...
- Молчи, - приказала Исминь, негромко, но полностью исключая неповиновение.
Не прошло и минуты, как Ниэль появился в дверях с маленьким саквояжем в руках. Исминь поблагодарила его и, достав один из конвертов, высыпала порошок в воду.
- Большую чашу или таз, - снова попросила Исминь.
Ниэль с быстротой молнии исполнил и это. Армаст что-то беззвучно прошептал, а потом повторил вслух:
- Так мне и надо, это я виноват в смерти Дамилы.
Исминь разорвала рукав костюма, осмотрела рану и бросила взгляд на него. Совершенно точно она знала сейчас, что он был не прав.
- Она следила за мной, и нашла Дамилу...
- Не говори ничего, - еще раз попросила Исминь, - силы нужны для другого.
Исминь поднесла чашу и стала промывать рану. Струи, касаясь кожи и крови, вспенивались и шипели. Потом она промыла рану другим составом. Нориам появился в дверях бесшумно. Он потянул носом, уловив запахи, и кивнул.
- Я слишком ушел в прошлое и не предвидел, - признался Армаст.
- Нет, это было внезапно, и я не смог предвидеть их, - сказал Нориам, поднося к его губам стакан с раствором - береги силы.
Армаст выпил, и улыбнулся горечи, он узнал состав, но потом взгляд его потемнел.
- К чему? Мы оба знаем, что к этому яду нет ни вариантов, ни противоядий.
- Береги силы, - успел повторить Нориам.
Но Фарид уже не слышал его, он провалился в полусон - полуобморок.
Здесь он, наконец, стал свободным от суеты человеческого мира. Здесь отключилась часть сознания, но ожило то, что раньше было бессознательным. Он увидел далеко позади, в прошлом свою цель и направился к ней. Он хотел успеть вспомнить. И успеть передать это знание любому из живых. В этом прошлом крылось слабое место мадам Кертель, слабое место врага. Одним ударом по нему нельзя было победить, но этот удар мог решить исход битвы.
Нориам осмотрел друга, и отошел. Он приложил ладони к вискам и с горечью выдохнул.
- Я не успею, он прав, - лекарь повернулся к Исминь, - он прав, этот яд создан только для того, чтобы убивать.
- Значит, осталось одно верное средство, - спокойно произнесла Исминь.
- Но где? - непонимающе посмотрел Нориам.
- Он сказал, что я должна верить себе, - Исминь присела рядом с Армастом и положила руку ему на лоб, - Я знаю, где.
- Он был прав.
- Он и сейчас прав, - уверенно сказала девушка.
Она поднялась, но едва заметный образ, так и остался сидеть на краю кровати, не отнимая руки ото лба больного.
- Ниэль, - попросила она юношу, который ждал за дверью, - пожалуйста, собери мне лошадь.
- Сейчас сделаю, - пообещал он.
- Возьми Чайку, - сказала Исминь, - она быстрее всех в лесу.
Через пять минут она вышла на путь к тому озеру, которое они посетили вторым. Хоть лес был горным, попадались большие ровные участки, где удавалось ехать быстро. Исминь сильно забирала на Глиняное озеро, чтобы обогнуть первую и третью стену скал с запада. В двух верстах выше озера, она пересекла Белый ключ, еще четырьмя верстами обошла его исток. Тропа тут была тяжелой, Исминь спешилась и пустила чайку вперед. Но лошадь уверенно шла, зная дорогу. Девушка, не отставая, следовала за ней.
Здесь они направлялись строго на юг. В своем сне Исминь видела четвертую стену скал, которая тянулась выше родонитовой рощи, а дальше рощи ни она, ни Нориам никогда не поднимались. Вскоре Чайка привела Исминь к началу этой самой стены. Дальше по верху, вдоль обрыва было достаточно ровно, и девушка снова поехала верхом. Казалось, что лошадь знает и эту тропу, вскоре она перешла с крупной рыси в галоп и понеслась над обрывом со всей своей скоростью.
Исминь придерживала лошадь, не позволяла ей подолгу скакать и иногда переходила на рысь, а потом на шаг, но Чайка, отдохнув, спешила вернуться к скорости. Через час девушка узнала то место, которое видела во сне. Дальше восемь верст отделяли ее от цели. Через полчаса она спешилась, подошли к еще одной скальной стене, невысокой, но для лошади непроходимой. Тут оставалось верста, не больше. Исминь поднялась на скалу, и увидела в неподалеку большое озеро. Витар стоял на северо-восточном берегу. Она побежала, со всей возможной скоростью, под ногами чувствовался ровный грунт. Остановилась, чтобы перейти ручей, и дальше уже пошла быстрым шагом.
Через несколько минут Исминь подошла к дереву. Она прислонилась к стволу и вдохнула часть его мыслей. Время остановилось. Она слушала его и говорила с ним. Она рассказала ему всю свою жизнь, а он свою, она попросила его помочь, и он ответил. Этот голос был похож на само время. Не дерево пело, сотни, а может тысячи лет звучали в его голосе. Они вмещали в себя рассветы, солнечные дни, закаты, звездные ночи, зимы, весны, дожди и грозы. Голос древности звучал, обнимая маленькую человеческую жизнь, как небо обнимало это дерево, когда оно было только маленьким ростком. За одно прикосновение в нескольких секундах прошло больше часа, на этот раз время было подвластно витару.
Исминь увидела на нижних ветках несколько плодов с прошлой осени. Под ногами лежало много плодов прошлых лет, сморщенных и сухих. Исминь собрала свежие плоды с веток, взяла немного сухих, и хотела уже идти, поблагодарив витар. Но он попросил остаться. Она обошла еще раз вокруг, и он показал ей. Высоко в ветвях она разглядела семечко. Много времени нужно было, чтобы добраться до него. Для этого стоило вернуться сюда через несколько дней. Но в следующий миг семя упало на землю. Небольшой золотистый орешек с крепкой прозрачной скорлупой, точно такой, как описывали его легенды. Невероятно, что именно в эту весну пришла она сюда. За жизнь такое дерево давало два или три семени, способных породить новое дерево. Исминь положила орешек в сумку к плодам и еще раз коснулась бело-золотистого ствола с гладкой теплой корой. Голос этого дерева навсегда запечатлелся в памяти. А в будущем, Исминь увидела, что придет сюда очень нескоро. Она простилась с деревом и поблагодарила его. Тем же быстрым шагом она отправилась в обратный путь.
Фарид бежал к тому знаку, что он увидел. Под его ногами были большие камни с заводями и крошечными озерцами между ними. Каждое было окном в прошлое. Снова образ звезды, собранный из тонких сияющих лучей, указывал ему дорогу. Он приблизился к одной из крошечных заводей и упал, разбивая зеркальную гладь воды-памяти на множество капель-мгновений.
Фарид погружался в него, пока не увидел, как много лет назад он стучал в дверь деревянного дома, затерянного в дебрях леса на большой земле. На улице сплошной стеной стоял дождь, в это время года в горах он был холодным ливнем. Здесь жил тот самый алхимик. Вот, седой старик с всклокоченными волосами открыл перед гостем скрипучую дверь и пригласил войти. Хозяин разглядел дорогой плащ и почтенно склонился.
- Что угодно господину? - сиплым от простуды голосом спросил алхимик.
- Вы и сами догадались, - ответил Фарид, - я пришел за тем же, что просил и раньше, назовите вашу цену.
Старик прошел в комнату, придвинул к очагу кресло, и пригласил гостя присесть. Он принялся спешно убирать книги и свитки со стола. Чуть слышный смех доносился от него.
- Да, да, - говорил он, - Вы совершенно правы, мне камень ни к чему.
Конечно, не нужен ему был этот большой кристалл альтериса, еще в древние времена отшлифованный идеально гладкой сферой. Алхимик никогда не смотрел ни в прошлое, ни в будущее, он ничего не делал, кроме того, что смешивал составы и варил, и снова смешивал и заваривал следующие. Несомненно, он находился не на светлой стороне, он вообще не принадлежал ни одной из сторон, одержимый своим любимым делом, он не думал о сторонах. Нужно было, во что бы то ни стало, выкупить этот камень, пока он не обратил сокровище древних во зло. Фарид обрадовался, услышав его слова, ведь сегодня старик мог согласиться продать альтерис.
- Я надеюсь, что моя цена будет не слишком высока для Вас, - сказал он.
- Говорите, - как можно спокойнее сказал Фарид, - деньги для меня не проблема.
- Мне не нужны деньги! - сказал алхимик и рассмеялся смехом сумасшедшего.
Когда он сказал, что ему нужно, Фарид понял, почему старик упрямился раньше. Он надеялся сам вылечить дочь, но не смог, а ей становилось все хуже. Фарид прошел осмотреть больную и понял свою ошибку.
Вот она была перед ним, Сокорта Кертель, девочка десяти лет лежала почти бездыханная на кровати. Уже не открывая глаз и не приходя в себя. Фарид осмотрел ее, и понял, что за недуг заставляет ее покидать мир. Как же он ошибся в этот момент... Любой смертный лекарь всегда боролся за жизнь каждого больного и подчинялся судьбе. Любой сильный всегда оценивал и прошлое, и будущее, неся огромную ответственность, потому что судьба была подвластна ему. Фарид же не осмотрел ни будущее, ни прошлое девочки, и не увидел, кем она станет, если останется в живых. Он увидел только, что у него мало времени, и он знает, как спасти ее.
Он подчинился судьбе, посчитав это меньшим злом. С одной стороны он не должен был вмешиваться, с другой посчитал опасным оставлять камень здесь. Несколько дней он готовил лекарства и давал их дочери алхимика. Он спас ее и забрал камень. Когда она открыла глаза и приподнялась с подушки в один из последних дней, то увидела его и, конечно, запомнила. Он получил камень и покинул их. А она стала орудием в руках темных.
Она не имела дара долгой жизни, но ее время продлевали темные силы и искусно составленные зелья. Вот что показалось ему странным на торжественном вечере. Она не имела собственных сил, и использовала чужие. Вот почему он не заметил ее в усадьбе Ранкор. Она пришла, как человек. Конечно, все записи отца остались ей. И она продолжила его дело, но уже в своих черных целях. Поэтому ее бумаги были написаны двумя разными людьми. Значит, это и его вина. В каждой жертве этой девочки был виновен он, не давший ей тогда уйти.
Фарид вернулся в свое время, он хотел открыть глаза и рассказать об этом первому, кого бы он ни встретил, Нориаму или Исминь. Чувство вины жгло душу, тяжестью ложась на сердце. Потом он вспомнил нападение на берегу и понял, что не сможет больше открыть глаза, что он уходит, все дальше и дальше, и вряд ли увидит Нориама и Исминь, хоть они были сейчас рядом. Он прилег на холодные камни того места, где считал, что находится его сознание. Наверное, это был какой-то клочок памяти. Он вернул себе тишину и успокоился. Почувствовал себя лежащим на кровати с туго перевязанной рукой.
Кто сейчас был ближе? Она сидела рядом и, не отрываясь, вглядывалась в его закрытые глаза, ловя каждое движение. Один из ее тонких образов, но он был ближе. Фарид установил связь с этим образом и передал все воспоминания ей. Он говорил Исминь, что это ключ, она должна понять, как использовать его. Образ девушки принял память, но не исчез, а остался поддерживать его силы.
Исминь уже подъезжала к Глиняному озеру, она не сдерживала свою лошадь, по тропинке Чайка неслась галопом, зная дорогу. По лесу разливались вечерние сумерки, солнце ушло за горы. Но она успевала. Призраки возникли так же внезапно, невозможно было предвидеть их заранее. Лошадь встала на дыбы и Исминь с трудом удержалась в седле. Пока они приближались, девушка вынула меч из ножен, но ударила мыслью, собрав в один удар достаточно силы. Волки погасли с глухим воем.
Лошадь быстро успокоилась, Исминь вложила меч назад в ножны и понеслась дальше. Вот и крайние дома Родников показались за деревьями. Она въехала во двор, отдала поводья Ниэлю, и он повел Чайку шагом по улице. Исминь вошла в комнату, где лежал Армаст, а рядом на стуле сидел Нориам. Она успела.
Не поворачивая головы, Нориам с горечью заговорил.
- Наверное, ты видела прошлое.
Исминь не ответила, она достала из сумки несколько плодов витара и подала ему.
- Не может быть!
Он быстро взял плоды и принялся готовить из них раствор. Через минуту он влил в рот бледного умирающего отжатый сок витара, а Исминь приложила к ране мякоть плода, перевязала и ослабила пояс на его плече. Подождав немного, она еще ослабила его, потом еще, а затем и вовсе сняла. Армаст не изменился, он был так же бледен, дыхание так же слабо, сердцебиение медленно и заметно с трудом. Но в нитях вероятности опасность отдалилась.
- Все будет хорошо, - уверенно сказал Нориам. - Я могу взять один плод? Для Гилберта.
- Они не мои, - сказала Исминь, - Такое сокровище не может принадлежать одному человеку.
- Ты права, - согласился Нориам, и, подумав немного, добавил. - Нужно взять двадцать восемь плодов, развести сок и угостить всех.
Он взял плод и вышел. Исминь слышала, как он позвал Ниэля и попросил у него лошадь. Армаст понемногу возвращался к жизни, дыхание становилось ровным, пульс более сильным. Больной что-то говорил в забытьи. Исминь прислушалась и различила: "скачи, Гаяте".
Фарид еще немного подождал, но потом силы стали покидать его, он проваливался глубже и глубже в прошлое, уже никуда не следуя. Какое-то течение несло его назад. Он вспомнил, как уходила Дамила, и порадовался, что ее провели в другой мир по светлому пути. Он же, будучи бессильным, скитался в самых разных слоях мира. Вспомнились пески и корабль, о чем говорила сегодня Исминь.
Он снова увидел, как скачет на коне по пустыне. Недавний сон повторялся. Вокруг раскинулись барханы золотистого песка, а впереди сверкало море. Время торопило, оно было на исходе. Он подгонял коня и оглядывался. Перед ним галопом неслась всадница. Ветер развевал шелковые одежды, розовые, как первые лучи зари, кружевные узоры мелькали, как фрагменты Памяти Мира. Вуаль, прикрывавшая волосы реяла по воздуху. Всадница оглянулась и одной мыслью спросила. "Недалеко, - ответил он, - уже видно мачты". "Гаяте, скачи, не оглядывайся", - крикнул он вслух. Еще минута пути приблизила их к цели. Версты три оставалось до корабля.
Стрела просвистела мимо него, он успел увидеть кровавое пятно, расплывающееся на розовом шелке, и в следующий миг Гаяте склонилась вперед. Он рванул своего коня быстрее, схватился за узду, и попытался удержать спутницу от падения. Когда остановились, он снял девушку с лошади и положил на песок. В открытых глазах не было боли, только не законченная жизнь, не пережитые годы и не пройденный путь.
Он склонился над спутницей, и сдавленный хрип вырвался из его груди. Дрожащей рукой он вынул стрелу, прошедшую навылет до половины, и, сжав ее древко в руке, даже не заметил хруст, с каким оно сломалось. Он провел рукой по раскрасневшемуся от долгой скачки лицу, и прикрыл ее глаза. Через несколько секунд он услышал свист второй стрелы и все кончилось.
Он долго плыл по волнам времени. Течение несло его, то поднимая вверх, то опуская вниз, но он не чувствовал приближения к границе мира. Наоборот, его силы восстанавливались. Минуты или годы прошли, но Фарид, наконец, открыл глаза.