Темной безлунной ночью 23 сентября 1943 года бригада подошла к песчаному, поросшему ивняком берегу. Одни остались слушать тихий плеск небольших волн о берег, другие спустились к воде и пытались сквозь легкую сероватую дымку рассмотреть тот берег, на котором засели враги.
Командный пункт гвардии полковник выбрал южнее взорванного моста в промоине, почти у самой воды, откуда днем хорошо просматривался крутой правый берег.
-Вот что, Давид Маркович, -подошел он к командиру батальона мотострелков Кошевому,- хотя по приказу комкора первыми будут форсировать Днепр бригады Баринова и Максимого, а мы во втором эшелоне, ждать не можем. Вы жили на Днепре, лучше меня знаете его буйство и быстроту течения... Поэтому я дал команду собирать подручные средства. Рыбачьи лодки, бревна, ворота от сараев и двери от амбаров, порожние бочки, все, что может плавать. У нас в инженерно-минной роте всего пять надувных лодок, а корпусные средства переправы еще на Десне. Построй батальон. Мне надо тридцать отважных комсомольцев-добровольцев.
Когда Кошевой построил батальон и объявил задачу, из строя вышло 52 добровольца.
-Сколько?-спросил Артамонов.
- Пятьдесят два....
-Мне надо тридцать по десять человек на 3 лодки!
Снова команда Кошевого и снова выходят все те же 52.
-Вот герои, вот молодцы,- сказал комбриг и с этими словами сам за руку вывел из строя 30 гвардейцев
-Кого командирами рекомендуете?
Кошевой заранее обдумал, кого послать:
- Командиром десанта рекомендую гвардии младшего лейтенанта Целака. Он же будет командовать второй лодкой. Старшим на первую лодку-парторга роты, на третью- гвардии старшего сержанта Гаранина
-Ну, хорошо, пусть будет так. Готовьте их к следующей ночи.
Наступила ночь. Густой туман покрыл белой пеленой русло реки, скрыл на время наступающих и обороняющихся. Установилась фронтовая тишина, лишь одиночные пушечные выстрелы напоминали о войне.
Перед рассветом добровольцев посадили на три лодки. Комбриг лично напутствовал их до тех пор, пока у него из-под ног не исчезло дно.
С мели он долго смотрел туда, где в тумане скрылись десантники.
Минуты ожидания тянулись долго. Прошло более получаса. Слегка потянул слабый ветерок. Туман постепенно стал подниматься, сквозь него еле заметно пробивались золотистые лучи восходящего солнца.
Гитлеровцы засекли надувные лодки. Началась пальба. От мин и снарядов, рвавшихся в воде, застонал и заревел могучий Днепр.
Там, где плыли лодки, вверх на разную высоту поднимались водяные султаны, обдавая брызгами и осколками смельчаков. Управлять лодками становилось труднее. Еле успевали откачивать воду. В дело были пущены котелки.
Один снаряд разорвался рядом с лодкой Целака, и она снова наполнилась водой.
Немного оставалось до берега, но туман рассеялся и лодки стало видно, как на ладони. Немцы усилили прицельный огонь. Лодка парторга затонула. Часть гвардейцев ушли на дно вместе с лодкой, остальные вплавь направлялись к берегу, но быстрое течение прибило их к ледорезным столбам.
Другая лодка Гаранина, пробитая в нескольких местах была брошена. Десантники доплыли до взорванного быка почти у самого правого берега и удобно устроились на упавшей в воду ферме. Оттуда они наблюдали за лодкой командира и поддерживали его огнем из автоматов.
Михаил Целак сам сидел за рулем, пристроенным саперами из сломанного весла. Его лодка при помощи быстрого течения легко уходила из вилки артиллерийского огня. Немцы думали: вот-вот попадут в нее снарядом, но Михаил Михайлович умело маневрировал. Он должен был пристать к берегу в полу километре выше взорванного моста, а фактически бурные воды Днепра унесли его к самому мосту, где фашисты имели хорошо оборудованные окопы и пулеметные точки, поэтому замысел комбрига сводился к нулю. Об этом комбриг доложил комкору.
Корчагин немного подумал и сказал Артамонову
-Если вернуть людей назад трудно, то пусть цепляются за мост и ледорезные столбы, привлекают побольше к этому месту немцев, а вы перебрасывайте свои подразделения к Старо-Глыбову. Для поддержки оставьте у моста пушку и миномет, создайте видимость, что форсирование Днепра намечается именно тут.
Так десантники на трое суток остались бельмом на глазах у фашистского командования. Немцы на самом деле думали, что наше командование окончательно решило брать водную преграду у моста, где к берегу свободно можно подъехать на любом виде транспорта.
Тем временем гвардейцы тащили по непролазному песку к новому месту переправы подручные средства и на вторую ночь почти на километровом участке, где немцы их не ожидали, гвардейцы на рыбачьих и десантных лодках, на плотах, бочках, на дверях, воротах и бревнах преодолели бурный Славутич.
Фашисты обнаружили свою ошибку, но поздно.
Мотострелковые батальоны Москвина и Данилина 26-й мехбригады и подразделения бригады Артамонова выбрались на крутой песчаный правый берег Днепра, захватили плацдарм.
Вместе со 2-м батальоном Артамонов на плоту перебрался на правый берег Днепра и из окопа через стереотрубу следил за ходом боя, за расширением плацдарма.
По его команде туда, где немцы оказывали сопротивление, летели снаряды и мины. За два дня бригада Артамонова заняла три населенных пункта и завязала бои за крупный пункт Горностайполь. До середины октября бригада стойко держала отведенный ей участок Горностайпольского плацдарма.
17 октября 1943 года был опубликован Указ о присвоении звания Героев Советского Союза 306 отважным чудо-богатырям 60-й армии. В их числе была фамилия гвардии полковника Артамонова.
В наградном листе написано : «... 26.09.1943 г. (бригада) форсировала Днепр в районе с. Домантово, закрепилась на противоположном берегу, отразила ряд контратак противника и создала условия для переправы основных сил корпуса...»
В том Указе были названы еще двое из 25-й гвардейской мехбригады-гвардии младший лейтенант М.М.Целак и гвардии старший сержант Е.И. Комбаров.
До наступления на Киев в конце октября того же года Артамонов с другими награжденными был вызван в Москву.
Орден Ленина и Золотую Звезду вручал сам Всесоюзный староста М.И. Калинин.
Когда он поздравлял Артамонова, то задержал его руку в своей....
-Подождите-ка, батенька, где-то я вас видел? Сейчас вспомню... Не были ли вы ходоком из Сибири?
Артамонов смутился, покраснел как рак.
-Знаю,-продолжал М.И. Калинин,-что вы тогда с товарищами все же организовали новое хозяйство и руководили им, надо сказать, неплохо. Теперь нам надо быстрее изгнать и уничтожить супостата и снова налаживать жизнь.
Наступал 1944 год, год изгнания фашистских оккупантов из нашей страны и начала освобождения Европы от коричневой чумы.
7-й Гвардейский Нежинский механизированный корпус был включен в резерв Верховного Главнокомандующего и сосредоточился в районе Нежина.
С февраля начали прибывать маршевые роты, началось комплектование поредевших подразделений. А с мая роты и батальоны приступили к сколачиванию.
Артамонов день и ночь учил гвардейцев воинскому мастерству, готовил их к грядущим боям.
После этого в бригаде произошли два события.
Первое радостное: 6 июля бригаде вручили гвардейское знамя.
Другое событие-трагическое.
В воскресенье 9 июля день был жаркий.
Комбриг, завершив все дневные дела, вместе с начальником оперативного отдела штаба корпуса гвардии майором Удовицким, закончившим проверять боевую подготовку, сел на « виллис» и уехал к реке.
В лагере в это время по распорядку дня провели вечернюю проверку . Умолкли песни. Время подходило к отбою, и тут в штабной шалаш влетел дежурный по бригаде гвардии старший лейтенант И. Сатановский и еле выдавил из себя страшную весть:
-Комбриг в Десне утонул....
Сразу же была объявлена тревога, отобрали лучших пловцов и на автомашинах привезли к тому месту, где капризная вода поглотила комбрига....
Вот и не стало комбрига Артамонова.
Его любили все, за высокие командирские качества, стойкость и непомерную храбрость, которая покоряла солдатские души. Они шли за ним в огонь и воду, открыто смотрели смерти в глаза, проявляли умение и сноровку, сообразительность, рискованной дерзостью в атаке ошеломляли врага и добивались победы.
После войны в Куликовке Черниговской области Герою Советского Союза гвардии полковнику Федору Владимировичу Артамонову был установлен мраморный памятник.
А когда ветераны бригады собираются в Нежине, они непременно приезжают к могиле бывшего комбрига и кладут живые цветы на мраморный пьедестал.