Частная клиника в тихом районе города была совсем новой. Плитки сияли белизной, стены радовали глаз приятной персиковой краской, а в палатах заботливо создавался почти домашний уют. Персонал встречал больных и посетителей вежливыми искренними улыбками. Но видимо не ремонтами и новизной или старостью определяется тонкая атмосфера мест, не интерьеры определяют, будет ли там приятно гостям, или захочется побыстрее уйти.
В обычной палате, такой же, как целый ряд других на этом этаже лежали трое пациентов. Двое молодых, а один совсем пожилой. И злой.
Молодых звали Иван и Егор. Иван попал в автомобильную аварию и восстанавливался после операции. Ему очень хотелось жареного мяска или бабушкиной соляночки, но пока об этом приходилось только мечтать. Врач прописал жесткую диету, которой приходилось придерживаться. Многочисленные родственники, навещавшие парня, были на стороне докторов, и «вкусненького» не приносили.
Егор к тридцати пяти годам заработал язву, перекусывая на работе чем придется, и очень сокрушался по этому поводу. Он и сейчас проводил всё время печатая на ноутбуке то ли тексты, то ли схемы, то ли новые программы. Поначалу пытался кого-то консультировать по телефону, но громкие разговоры раздражали пациентов и мобильник пришлось сдать дежурной. «Как в армии» - смеялся Егор. Его через день навещала мама, приносила и забирала документы, а также предоставляла отчет о коте, поджидавшем хозяина дома. В дни, когда навестить сына не получалось, родительница присылала фотографии усатого на электронную почту. Егор с Иваном умилялись.
Третий пациент никому не нравился. Да и он сам не искал компании. Высохший почти до состояния скелета дед отпускал едкие комментарии в адрес ведущих новостей, доводил до слез медсестер и демонстративно плевал или бросал на пол сопливые платки, едва завидев на пороге санитарку.
- Я за всё это заплатил, - противно скрипел он, - Пусть угождают.
Молчаливая смуглянка в накрахмаленной бежевой форме безропотно возила шваброй по полу и собирала мусор. Что тут скажешь? Заплачено. Парни смуглянку жалели.
- Что вы себе позволяете? – не выдержал однажды Егор, когда дед совсем уж распоясался. Как-то извернулся на кровати и отвесил отвернувшейся санитарке увесистого пинка пониже спины. От неожиданности девушка пошатнулась и чуть не упала. То ли вздохнув, то ли всхлипнув, смуглянка выбежала из палаты, позабыв про ведро.
Дед противно хохотал прокуренным смехом. Как ворона каркал.
- Так им, приезжим и надо, - не унимался дед, - Гнать всех поганой метлой.
- Вы бы язык-то придержали, - Иван, придерживая бок, словно оттуда могло что-то выпасть, двигался к двери, - Хоть и пожилой человек, а берега-то надо видеть.
- А что я сказал такого? – дед с удовольствием ввязывался в новую перепалку, - Я ещё и не так скажу.
- Не сомневаюсь, -протянул Егор.
- У меня сын – придурок, - дед пропустил реплику собеседника мимо ушей, - С такой же вот связался. Шалавой.
- Да почему шалавой – то? – Иван прислонился к стене.
- Все они такие – дед радостно засверкал глазами. – Охомутала идиота, и радуется небось теперь. Квартиру ждёт.
- Это вы про невестку так? – догадался Иван.
- А про кого же? – переспросил хам, повыше подтягивая одеяло, - Звонила мне сначала, коза днепровская: «Папа, приезжайте к нам в гости, познакомимся». Я ей так сразу и сказал, что ноги моей в этом притоне не будет, пока она там, что я её, проститутку, насквозь вижу. А она ведь, шкура такая, приезжала потом, барана этого, сына моего, тоже привозила.
- Как можно так про сына говорить? – парни удивленно переглядывались. Их дома кроме как «Егорка» да «Ванюша» не называли. Иван терпеть не мог мамино «Ванюша», но уже почти смирился, впрочем, младшая сестра в минуты ссоры дразнила его «Эванесенз» - на манер западной группы. Но не бараном же!
- Баран потому что он такой и есть, - дед ни капли не смущался, - А уж когда он личинку свою показывать притащил, вообще умора. Чтоб они потом на меня в милицию не заявили, бить я её не стал, но хотелось. Я в неё плюнул, - дед снова заржал, - Прямо в кулек попал, пусть обтекает личинка.
- Капец, - только и смог выдавить Егор, - Правильно, что они к вам не приходят.
- Почему это? – удивился дед, - Ходит баран как на работу через день. Платит за всё. Где бы мне на мою пенсию тут шиковать? Коза эта жадная заставила ведь его фирму оформить, ездят теперь на машинах оба. На моря катаются. Идиоты.
Он пошамкал обмякшим ртом:
- Думают, я на них квартиру оформлю, - он показал потолку фигу, - Я, назло им, квартиру продам, а деньги алкоголикам раздам, чтоб за моё здоровье пили. А сам к ним перееду после больницы, пусть подштанники мои стирает, бизнесменша. Еще кредитов наберу, где процентов побольше, пусть платят потом.
В этот момент у Егора сработал какой-то сигнал на ноутбуке, и парень сосредоточенно замолотил пальцами по клавиатуре. Иван вышел из палаты, сокрушенно покачав головой.
Ночью дед умер.
На следующее утро на пороге появилась симпатичная полноватая блондинка. Она заботливо собирала нехитрые стариковские пожитки, пока муж решал бумажные вопросы и всё сокрушалась, что так и не удалось помириться и что внуки уже не познакомятся с дедушкой.
- Он всегда такой был, - успокаивал её подошедший муж. Округлый и гладкий, он гораздо больше походил на жену, чем на тощего злого старика, чьим сыном был, - Ухватится за один колокол и звонит в него, пока в голове не загудит. Упрямый баран. И ненавидел весь мир. Мама ведь с ним из-за этого развелась. Считай, отмучился.
- Всё равно жалко, - женщина что-то перекладывала что-то в серой спортивной сумке, - Человек же умер.
Они в последний раз обвели взглядом палату и, попрощавшись, вышли.
Егору и Ивану отчего-то стало тоже жалко озлобленного противного деда, который потратил свою жизнь на ненависть и негатив, которого бросила жена, который никогда не узнает внуков, только потому что сам так решил. Оно окончил жизнь в одиночестве, на казенной кровати, пусть даже мягкой и удобной. Рядом были чужие люди, которые поначалу даже не заметили его ухода. Была ли у него радость? Моменты счастья или ослепительного удовольствия? Удивлялся ли он первым шагам сына? Баловал ли жену хотя бы в начале отношений. Наверное, да, ведь поженились же они. Куда потом всё делось? Почему? Теперь уже никто не узнает. И какая бы у него не была колокольня, больше она уже ни о чем звонить не сможет.
12.03.2020