В сентябре 1980-го, нас , второкурсников, послали на практику на местный цементно -шиферный комбинат.
Он был в 70-ти км от города и в 20 км от местного райцентра.
Партийные бонзы видимо не хотели засерать город асбестом, но райцентр, как я понял, для этого вполне подходил.
Нашей задачей было по возможности помочь в строительстве подъездных ж.д. путей к комбинату, ну и по максимуму вникнуть в азы профильной специальности. Работали мы вместе с местными "химиками" , вольнопоселенными на территории ЦШК. Коллектив, как сказал бы тов. Сухов, подобрался душевный, но особых контактов с ними(слава богу) так и не случилось.
Мы жили в заводском клубе, усеянном асбестной пылью, как новогодняя елка снегом.
Я и мой одногруппник, Вова Егоров, жили в первой от входной двери, комнате. Она была узкой словно трамвай и с тусклой лампочкой под потолком.
В торце комнаты было огромное окно с форточкой примерно пол на пол метра. Вначале нас это радовало, но потом, исключительно в целях безопасности, мы набили в рамку форточки гвоздей.
Вечерами, у нас случались квартирники, набивались одногруппники с одногруппницами и мы во все горло орали песни Машины Времени, плюс всякий шансон, который тогда назывался блатняком.
Вобщем, было весело, пока в один из таких творческих вечеров к нам в комнату вдруг постучали.
На вопрос Мамедова
- Какого куя?!
Раздался лаконичный ответ
- Открывайте, это декан!
Лица присутствующих мгновенно изменились. Первым проявил себя Олег Фисенко, сын преподавателя уже не помню какой кафедры.
Увидев открытую форточку он резко запрыгнул в её звездное нутро, совсем не подозревая о набитых там гвоздях.
Рвущиеся треники Фисенко и его реплики по типу "оп твою мать"! - мгновенно улетели к звездам и им почти никто не придал значения. Весь остальной бомонд, в том числе и я заметались по комнате как мыши в огромной мышеловке.
Наконец дверь отворилась и в ней, во всей красе действительно предстал наш декан.
Зловещее молчание длилось несколько секунд. Затем все наперебой начали объяснять свою причину нахождения в соседском номере.
Женский пол Иван Александрович пожалел,
они ушли сразу и просто так.
Фисенко, который распорол свою задницу гвоздями, до сих пор остается не при делах.
Мамедов с Таланяном, не подозревая о грядущем Карабахе, били себя в грудь кулаками и словно братья пытались сообщить декану, что они просто шли мимо и услышали песни Орфея.
Ну а мы с Егоровым сидели молча, потому, что во первых были хозяевами номера, а во вторых понимали, что вермут, который в то время продавали в местном буфете, сейчас может быть услышан и совсем неправильно истолкован.