КАРА БОЖИЯ ЖИВУЩИМ ГРЕХОВНОЙ ЖИЗНЬЮ
Анонимный памфлет (1601)
http://www.intoutreach.org/1601hell.html
Одним из главных средств, которые использует наш Господь для того, чтобы обуздать сердца людей и привлечь их к послушанию заповедям Его - это приведение им на вид ужасных язв и наказаний, которые готовятся для тех людей, что стали мятежниками и нарушителями закона Его. Ибо, хотя надежда на награды, которые обещаны благочестивым в будущей жизни, может побудить нас к сему, тем не менее нас обычно будоражат скорее вещи, которые тяжки для нас, нежели те, которые для нас приятны; и даже если судить по повседневному опыту, то боль потрясает нас больше, чем любая радость, и нас более беспокоит болезнь, чем утешает здоровье. Ибо только исходя из бедствия болезни, мы приходим к пониманию благ здоровья, да и всякая вещь тем лучше воспринимается, чем более разумно мы ее понимаем. По этой причине наш Господь в прошлые времена, и особенно и наиболее ясно в писаниях пророков, каждое из которых переполнено ужасающими заявлениями и угрозами, стремился вложить страх и ужас в сердца людей, и таким образом обуздать их и подчинить в послушание Его закону. И для этой цели Он повелел пророку Иеремии взять свиток и записать все угрозы и бедствия, которые Он показал ему, даже с первого дня, когда Он начал говорить с ним, и до последнего часа, чтобы он прочитал это в присутствии всего народа и чтобы эта угроза побудила людей покаяться и изменить свою жизнь до конца, пока их не настиг гнев Божий, который Он вознамерился наложить на них. И Священное Писание говорит, что когда пророк сделал все, что ему было приказано Всемогущим Богом, и прочел все эти угрозы в присутствии народа и правителей, среди них возник такой страх и ужас, что все они были поражены и испугались, глядя в лица друг друга, так велик был этот страх среди них, когда они представили себе эти слова. Это было одним из основных средств, которые Всемогущий Бог использовал, обращаясь к людям во времена закона, и так Он делает и во времена благодати, о которых апостол говорит, что в это время раскрывается правосудие Божие над людьми, и также явлены ярость и гнев, в котором Он наказывает неправедных. Потому Иоанн Креститель, славный Предшественник Спасителя нашего Христа, был направлен с посланием и поручением возвестить миру, что секира уже лежит при корне дерева, и что всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь. Он сказал еще, что в мир идет Некто другой, более могучий, чем он, Тот, Кто держит веялку, чтобы очистить урожай и собрать зерно в житницу Свою, а солому сжечь огнем неугасимым. Это была проповедь и послание, после которого Спаситель наш Иисус Христос пришел в мир. И так велик был гром этих слов, и так ужасен тот страх, который вошел от них в людские сердца, что он коснулся людей всех сословий и всякого положения, даже фарисеев и мытарей, а также солдат, имевших обыкновение быть самыми развращенными и не заботиться о совести, что каждый из них был готов примерить на себя слова этого святого человека и задуматься, что ему следует делать, чтобы спастись и избежать тех страшных угроз, на которые он осуждал их.
И потому, дорогой брат-христианин, я должен от имени Всемогущего Бога, хотя и не с таким пылом духа и святостью жизни, но с той же истиной и определенностью Евангелия, которое проповедовал тот же Иоанн Креститель, сказать тебе о том же самом, о чем учил он.
Если ты желаешь понять в нескольких словах, как велико наказание, которым Всемогущий Бог угрожает в Своем Священном Писании нечестивым, то ты поймешь лучше и быстрее всего, о чем идет речь, если я скажу так: как наградой за добро является совокупность всех благ, так наказание за нечестие - это высшее зло, что объемлет в себе все зло, которое есть. Для лучшего понимания этого следует отметить, что все беды этой жизни есть конкретное зло, и следовательно, они не мучительны для всех наших чувств в целом, но только для одного или некоторых из них. Если мы возьмем как пример болезни нашего тела, то увидим, что у кого-то болят глаза, у кого-то уши, у кого-то сердце, живот или голова. Таким образом, у людей страдают различные части тела, и ни одна из болезней не распространяется по всем его частям, но только по некоторым из них. Но при всем этом мы видим, что любой из этих недугов может причинить нам огромные страдания, будь это даже боль в одном зубе. Теперь представим себе некоего человека, больного такой болезнью, что у него нет ни одной части тела, не подверженной боли, и он одновременно имеет терзания в его голове, в его глазах и ушах, в зубах и желудке, в печени и сердце, во всех членах и суставах своего тела, и что на своем одре он столь подвержен этим скорбям и мукам, что каждому члену его тела уделена своя доля мучений и горя. Как, скажу я, должен он страдать, какие, по-вашему, его ждут муки и горе тела и ума? Можно ли представить себе человека более жалкого и более достойного сострадания? Если вы увидите на улице брошенную и избитую собаку, то вряд ли ваше сердце не сжалится над ней. Но дорогой брат, что, если, хотя это и не идет ни в какой сравнение со всем сказанным, какой-либо человек подвергнется страданиям в аду, в этом самом проклятом и ужасном месте, и не день и ночь, а на веки веков? Если нечестивые люди оскорбили Всемогущего Бога всеми своими членами и чувствами, и отдали все их на служение греху, то разумно предположить, что они будут мучиться во всех и каждом них всеми мыслимыми мучениями.
Их глаза откроются, чтобы терзаться страшными бесовскими зрелищами, в их ушах будут стоять ужасные вопли и причитания, которые там слышны, их нос будет терзаться невыносимой вонью уродливых, грязных и отвратительных мест, их вкус будет испытывать самый мучительный голод и жажду, и все члены их тела будут охвачены пылающим огнем. Их воображение будет мучиться от нестерпимого горя, их память будет призывать ушедшие удовольствия, их ум начнет рассматривать, что они потеряли и каковы бесконечные страдания, в которые они попали.Об этом множестве наказаний говорит нам Священное Писание (Мтф.15, Пс.9). В аду есть голод, жажда, плач, скрежет зубов, духи-мучители, змеи, черви, скорпионы, полынь, желчь, бури и многое другое, что исполнено страха и ужаса, и самых страшных мук и боли, которые присутствуют в этом проклятом месте. Там тьма внутри и снаружи, для тела и души, страшнее, чем тьма Египетская, в которой не было видно протянутой руки (Исх.10). Там есть также огонь, не здешний, который причиняет недолгое мучение и вскоре угасает, но огоь, весь великий ужас которого в том, что мучениям от него нет конца.
Но поскольку это так, что может быть удивительнее того, что люди, которые верят в эту истину и исповедуют ее, могут жить с такой странной халатностью и беспечностью, как они живут? Неужели они всерьез думают, что смогут стерпеть не то что день, а хотя бы час адских мучений? Почему же они, желая избежать вечность среди столь великой боли и ужасных мук, не следят за своей добродетелью? Безусловно, рассмотрение этого вопроса в состоянии ввести любую греховную душу страх и трепет, если она задумается над ним всерьез.
И если бы среди такой боли была какая-либо надежда на ее конец или облегчение, это было бы величайшим утешением, но увы, это не так, ибо врата ада прочно закрыты для любой надежды или ожиданий облегчения. Во всех видах боли и бедствий, которые могут быть в этом мире, всегда есть некоторая надежда на их конец, в силу чего страдалец может получить некое облегчение. Иногда друзья, иногда знание, что страждет кто-то еще, а чаще всего надежда на конец мук может подбодрить его немного; но весь ужас мук ада в том, что там все пути закрыты, и всякое утешение небес отнято, так что несчастный грешник не может надеяться ни на какую помощь, с небес или с земли, ни в настоящем, ни в будущем. Проклятые души поймут, что все люди стали им врагами, и вся тварь сговорилась против них, и станут сами себе противны. Вот о чем плачет пророк, который говорит: "Горести ада окружили меня со всех сторон и сети смерти опутали меня", ибо куда бы он ни обратил свой взор, он постоянно созерцал печаль и скорбь, не получая никакого облегчения или утешения. Когда мудрые девы, о которых говорит евангелист, вошли приготовленными во врата жениха, эти врата были немедленно закрыты, и они никогда не откроются снова на протяжении всей вечности. Иначе говоря, врата прощения, милосердия, утешения, благодати, заступничества, надежды и всех других благ однажды будут заперты во веки веков. Манну собирали шесть дней, а в седьмой день, в субботу, никто не мог собирать ее, и значит, у народа не было на этот день ничего, кроме уже собранного. Ленивый, говорит мудрец, не обработает землю, и тогда он будет вынужден просить хлеба, и никто не даст ему. И в другом месте он говорит: "Собирающий летом - мудрый сын, но кто спит в это время - сын путаницы". Какая же путаница может быть больше той, когда несчастный богач пришел к такой крайней нужде, что он просил, и просил напрасно, хотя бы каплю воды, и никогда не получил ее! Кого не взволнует просьба этого несчастного человека, который вскричал: "Отец Авраам, сжалься надо мною и пошли Лазаря вниз ко мне, чтобы омочил конец перста своего в воде, и коснулся языка моего, ибо я мучусь в пламени сем". Можно ли просить о чем-то меньшем, нежели чашка воды, о капле с пальца, в которой можно омочить язык, и так, чтобы это не было дано просящему? И можно видеть, как для несчастного были заперты врата всякого утешения, и как полно то отлучение, которое лежит на проклятых, ибо богач никогда не смог получить даже столь малого, как эта просьба. Так что на чем бы ни остановился взор проклятых, к кому бы они ни протянули руки, они нигде не найдут утешения, даже самого малого. Как тот, кто тонет в море, простирает руки и нигде не может найти помощи и твердой земли, так проклятые тонут в бездонном море страданий, где они непрестанно борются со смертью и не находят ни помощи, ни пристанища. Это одно из самых больших мучений этого проклятого места, ибо если бы муки могли иметь конец через определенное время, хотя бы через тысячи и миллионы лет, это было бы некоторым, хотя бы слабым утешением, но они никогда не придут к концу, и увы, у несчастных нет этого утешения, ибо их муки так же вечны, как Сам Всемогущий Бог, и их страдание так же бесконечно, как и вечность Божьей славы. Пока Всемогущий Бог будет жить, они не умрут, и пока Он не перестанет быть Богом, они не перестанут мучиться.
О смертоносная жизнь, о бессмертная смерть! Я не знаю, назвать ли тебя жизнью или смертью, ибо если ты жизнь, то отчего ты убиваешь, и если ты смерть, то почему ты заставляешь терпеть? Посему я не назову тебя ни тем, ни другим, ибо в тебе нет блага ни того, ни другого; ибо в жизни есть покой и в смерти есть конец, который может быть утешением для страждущих, но в тебе нет ни покоя, ни конца. Что ты тогда есть? Ты худшее из жизни и худшее из смерти, мучение без конца и продолжение жизни без покоя. О горькая чаша проклятых от Господа, которую будут пить все погибшие грешники земли!
Сейчас, в этом преддверии вечности, я хотел бы, чтобы ты, мой дорогой брат во Христе, уделил сказанному некоторое время, и с усердием, как животное чистое, что жует жвачку, обсудил это внутри себя. И чтобы ты смог сделать это лучше, рассмотрим еще, в каком положении пребывает тяжко больной человек ночью, особенно если к остроте его болезни присоединяется яростное горе. Как мучительно он терзается и томится в своей постели, как долго и утомительно течет для него ночь, как он считает ее часы и как долго тянется каждый из них, как все это время он жаждет рассвета, который немного утешит его на одре болезни! Если эти мучения так велики, то каковы же мучения вечной ночи в аду, когда уже никогда не настанет утро и нет никакой надежды на рассвет? О, вечная ночь, эта тьма тьмы! О проклятие из уст Всемогущего Бога и всех святых Его! Проклятые будут жаждать света и никогда больше его не увидят, для них никогда не настанет утро. Каким должно быть мучение того, кто окажется навечно в такой ночи не в мягкой постели, как больной, а в горячей печи среди бушующего пламени? Кто стерпит этот ужас? Если нестерпимо даже просто встать на горячую сковороду или угли, то как будут гореть тело и душа в вечном пламени ада, по сравнению с которым ничтожны все пожары этого мира! Понимают ли это люди здесь? Есть ли у них хоть капля разума, или они убеждают себя, что все это басни поэтов, и что все это никак не грозит им, или предназначено только для других? Ни о чем подобном не говорится в Писании, и это должно беспокоить нас более всего. И Сам наш Спаситель Христос, Который является вечной истиной, заявляет в Своем Евангелии, говоря: небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут.
Из этого отчаяния вытекает и другое, не менее великое, ибо эта боль продолжается всегда, без перерывов или послаблений. Все, что под этим небом, движется и меняется вместе с ним, и никогда не остается в одном и том же состоянии, но постоянно возрастает или убывает. У морей есть прилив и отлив, время изменяет людей, и непрерывно меняются народы и царства. Нет лихорадки столь горячей, что не спала бы, горя столь острого, что после некой вершины не притупилось бы. Одним словом, все бедствия и страдания мало-помалу уходят со временем и исчезают, и рано или поздно высыхают все слезы. Но боль в аду никогда не прекращается, его жестокий жар не спадает ни вечером, ни утром. Во время потопа, Всемогущий Бог наслал дождь, ливший сорок дней и сорок ночей постоянно, не переставая на землю, и этого было достаточно, чтобы утопить весь мир. Но в том месте мучений в аду дождь вечной ярости и мести льет на проклятую землю, не переставая ни на одно мгновение. Какое же мучение может быть большим того, которое никогда не прекращается и не ослабевает? Как ни вкусна для нас пища, если мы пресытимся ею, она может стать для нас отвратительной. Ничто не было драгоценнее и тоньше, чеманна, которую Всемогущий Бог ниспослал сынам Израиля в пустыне, но поскольку они ели ее постоянно, Он сделал ее для них отвратительной. Таким образом, всякого рода разнообразие является для нас своего рода утешением. Но если даже то, что нам нравится, может из-за однообразия стать нам мерзким и отвратительным, то как мерзки нам станут ужасная боль и мучения в аду, если они будут продолжаться вечно? И что будут думать проклятые существа, когда они увидят себя до такой степени ненавистными Всемогущему Богу и оставленными Им, что Он никогда не смягчит даже ненамного их мучения? И как велико должно быть их неистовство против Него, если они никогда не перестанут постоянно ругать и хулить Его святое имя! Ко всей этой боли также добавляется боль от вечно грызущего их червя совести, о котором также упоминает Писание, говоря, что червь их не умрет, и огонь их не угаснет. Этот червь является горьким, мучительным и бесплодным раскаянием, которое нечестивые всегда испытывают в аду, вспоминая, сколько возможностей и времени у них было, пока они были в этом мире, избежать этих тяжких и ужасных мучений, и как они пренебрегли ею. И поэтому, когда несчастный грешник видит себя таким образом, и мучится от досады на то, сколько дней и лет он провел в прошлые времена среди удовольствий, и как часто его предупреждали об этой опасности, и как мало он внимал ей: что он подумает? Какая тоска и печаль будут в его сердце? Разве ты не читал в Евангелии, что там будет плач и вопль, и скрежет зубов? Голод Египта продолжался всего семь лет, но муки в аду пребудут вечно. В Египте, хоть и с большим трудом, но было найдено спасение; здесь его никогда не будет. От тех мук можно было избавиться деньгами, но от этих нет выкупа. Это наказание, за которое нет помилования, боль, которая не прекратится. О, если бы каждый, обреченный на ад, знал, каким страданиям он подвергнется, и мог возопить с плачем: о, почему я, несчастный, трачу время напрасно, чтобы оказаться в вечных мучениях? Почему я так ослеплен настоящим, что не смотрю в будущее? Почему я упускаю годы изобилия плодов и не обогащаю себя духовно? Если бы я был воспитан среди неверных и язычников, и умер, только появившись на свет, то, возможно, у меня было бы какое-то оправдание, и я мог бы сказать, что не знал, что мне было велено или запрещено; но ведь я жил среди христиан, и сам был одним из них, исповедовал все статьи веры и знал, что для меня придет час конца всего земного; почему же я ежедневно пренебрегал проповедью и постоянным учением Божьих посланников и убеждал себя, что рай готов для меня, хотя я никак не готов к нему, и разве я не пожал то, что в жизни справедливо заслужил? Бесы, рвите меня на части и пожирайте, я заслужил это, потому что тратил время напрасно, когда оно было! Я не сеял и хотел пожать; я заслужил нищету, ибо не собирал в хранилища, и я заслуживаю того, чтобы в моей просьбе было отказано, ибо когда нищие просили меня, я отказал им; я заслужил вздыхать и плакать, пока Бог будет Богом, я заслужил, чтобы этот червь совести грыз мое нутро во веки веков, ибо я любил только свои удовольствия и счастье, которое я потерял, и мог бы получить совсем иное, отказавшись от того немногого, от чего я не стал отказываться! Вот бессмертный червь, который не умирает, но вечно гложет внутренность нечестивых, который является одним из самых страшных мучений, что можно себе представить.
Может быть, ты что-то понял, и нам нечего добавить к тому, что уже сказано. Но, конечно, могучая рука Божия не истощается, чтобы наказывать Его врагов все больше и больше. Все те муки, о которых мы сказали, наследуют все проклятые; но кроме этих общих мук, есть и более конкретные, каждой из которых любой из проклятых страдает особо, в зависимости от качества его греха. И вот в соответствии с этой долей, надменным и гордым должно быть униженными; скупцы окажутся в великой нужде, обжоры - в постоянном голоде и жажде, развратников будет палить то пламя, которым они разжигались, и те, что всю жизнь охотились за удовольствиями и играми, окажутся в постоянной скорби и печали. Но поскольку примеры имеют очень большую силу, чтобы побудить наши сердца, я приведу только один, чтобы навести на суть дела. Один святой человек видел в Духе муки людей распущенных и мирских. Сначала он увидел, как бесы, которые присутствовали в час их смерти, вырвали их души с великой радостью и понесли ихв дар князю тьмы, который этого только и ждал, и сразу после того, как они предстали пред ним, заявил, что как истинный джентльмен даст этим душам почетное место за служение ему. Тогда перед ними появились два уродливых беса и предложили им чаши, полные горькой и вонючей жидкости, и заставили их пить среди грязи, вспоминая о том, что те были любителями драгоценных вин и роскошных нарядов. Сразу после этого пришли другие два, с двумя огненными трубами, и, вставив их грешникам в уши, заявили, что эта мелодия давно готова для тех, кто восхищался менестрелями и дурной пошлятиной; и появились другие бесы, с корзинами гадюк, которых они бросали несчастным на грудь и живот, вспоминая, как грешники пребывали в объятиях развратных женщин и что они заслужили взамен прелестей и удовольствий, которыми они наслаждались в нашем мире. Так, по словам пророка Исайи в 47-й главе, грешник наказывается мерой за меру до конца, и в уделенной ему мере и разнообразии наказаний вполне явлены порядок и мудрость Божией справедливости.
Это видение, что Всемогущий Бог явил тому святому человеку, позволяет понять некоторым образом разнообразие и множество мучений, которые предназначены Им для проклятых. Некоторые из язычников имели некое знание об этом, ибо один их поэт говорит, что будь у него сотни языков и глотка, крепкая как железо, он не в состоянии был бы выразить этот ужас. Он говорил тогда почти как пророк или евангелист, а не как поэт. Итак, если все эти мучения реальны, то как человек, видя их очами своей веры, может не позаботиться избежать их? Где тогда ум людей, и даже их эгоизм, который вечно ищет своей выгоды и так боится любых потерь? Разве люди не уподобились зверям, которые думают только о настоящем? Неужели их зрение так затемнено, что они совсем ослепли? Послушайте Исайю: "О вы, глухие и слепые, откройте глаза, так что вы можете увидеть: кто слеп, как раб Мой? И кто глух, как те, к кому Я послал?". Кто терпит, когда он продан как раб? Разве тебя не ужасает, когда ты видишь это? Тот, чьи уши открыты, внемли! Если ты не веришь этому, то как ты можешь быть христианином? Если веришь и не делаешь, то как можешь быть разумным человеком?
Аристотель говорит, что есть разница между знанием и воображением, ибо воображение само по себе не достаточно, чтобы вызвать страх, но знание не таково. Если мне кажется, что мой дом может рухнуть, этого недостаточно, чтобы заставить меня бояться, но если я виду это, то более чем достаточно поводов для опасений. Те, кто понимают, что их враги подстерегают их, будут опасаться убийц. Итак, если даже подозрение на опасность способно вызвать страх, то как получается, что уверенность и вера в существование больших и ужасных страданий - а это уже много серьезнее, чем просто подозрение! - могут не приводить к страху? Если ты замечаешь, что за эти многие годы прошлого ты вел распущенную и греховную жизнь, и что по справедливости ты обречен на эти ужасные муки в аду, и если вполне возможно, что ты не исправишься и в ближайшие годы, то как ты можешь не бояться, особенно учитывая грехи, в которых ты живешь, и самые ужасные муки, которые ожидают тебя в аду если ты не найдешь времени и сил на покаяние? Пусть же здравый смысл и разум позволят тебе понять, что в тебе не должно быть такой небрежности и слепоты, которая может войти в душу человека и глубоко укорениться в ней.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn