Пувакл начал язвительно сутулиться. Потом саркастически поперхнулся и, как подобает настоящему вождю, тщательно выпятил уши. Затем начал всячески демонстрировать, как стойко он переносит всё их высокомерие. Которое они даже не скрывали, разговаривая с ним в таком нелепом тоне, монотонно что-то излагая, ни разу визгливо не завысив ни один из гласных звуков и даже не стараясь дотрагиваться кончиком языка до своего носа.
Незнакомец снял свою верхнюю голову, затем сбросил такую же серебристую шкуру, как у его друзей, и стал ещё менее походить на жителей планеты Пува. Вождь брезгливо наморщил коленки, сделал жест всеми четырьмя большими пальцами, как ног, так и рук одновременно, что олицетворяло его снисходительность и предупреждало всех о скором приближении нервного припадка.
Маэстро Думпель торжественно ударил себя в бубен и начал величественно ползать вокруг Пувакла. Он выбрасывал вперёд усики, лепетал и даже чавкал. Но всё это продолжалось уже слишком долго, и Пувакл всё с меньшим воодушевление морщился ему в ответ.
Наконец, маэстро Думпель совсем выдохся, споткнулся о свои усики, как-то сник, отполз в сторону и начал обратно натягивать на себя свою восхитительно блестящую шкуру, забыв, однако, по рассеянности свою вторую голову и удалился кубарем восвояси.
Если бы Думпель не был столь упрям, он бы наверняка воспользовался услугами переводчика, который всё это время сидел слева от Пувакла и уважительно закатывал свои несоразмерно расставленные глаза, как и подобает выдержанному дипломату.
- Не принимай это на свой счёт, - успокаивал его потом вождь.
Но понимал, что эта душевная травма уже никогда не затянется. И однажды в самый неожиданный момент переводчик не выдержит и предоставит чужакам все свои могучие чресла. Потому, что пузыри из его носа выбулькивали уже совсем неприлично часто.
***
- Зям-зямыч, не кочевряжься, - услышал Думпель приветливые слова своего давно уже отвалившегося потомка.
Это был мудрый совет. Но нельзя же настолько всё упрощать. Жизнь и без того самое примитивное, что есть на свете. И только мыслящее существо способно выдумать хоть малую толику неожиданного разнообразия.
***
Для следующей встречи Думпель подготовился лучше. Взял с собой разные дополнительные конечности, сбрил усы, и долго тренировался доставать из носа пузыри. Но и на этот раз ему ничего не помогло.
Пувакл в ответ только уважительно корчился, вопросительно поглядывая одним глазом в сторону своего переводчика. Но тот ни одним ухом так и не выказал ни малейшего намёка на суть происходящего. Потому что хорошо знал своё дело.
И всё же переводчик не выдержал.
- Послушай меня внимательно, вождь. Вот что пытается донести до твоего сознания, так регулярно приползающий сюда, серебряный посланник. Основная мысль всех его изречений сводится всего лишь к тому, что его изобрепуп лучше нашего скоропуза. Поэтому он считает своим долгом уговорить нас полностью отказаться от излишних выбулькиваний и полностью предоставить эту задачу его регулярно отваливающимся потомкам.
- Очень хорошо. Тогда пусть он нам покажет, на что способен его изобрепуп, - ответил справедливый Пувакл.
Думпель тут же выкатил откуда-то свой блестящий изобрепуп и нажал на пимпочку.
Прибор ожил, замерцал, произвёл на свет несколько мудростей и затем начал равномерно распузыривать вокруг себя фрагменты внутреннего мира. Каждый из которых, как в отдельности, так и в совокупности со всеми остальными, полностью охватывал всё своё миропредставление и погружал часть сознания всех присутствующих внутрь рядом находящегося соплеменника. Но не того соплеменника, которые предназначались для обмена носоватых пузырьков на гладкие плоские чешуйки, а совсем наоборот именно непосредственно тех индивидуумов, которые изволили составлять местное общество.
Мягкое воздействие изобрепупа понравилось вождю. Он подивился на неожиданные красоты внутренних миров его пушистых товарищей. Однако всё же попросил водрузить чуть поодаль их родного Скоропуза.
Скоропуз как раз хорошо выспался, добродушно надувался и лучезарно излагал суть понятными для всех присутствующих простыми, но от этого не менее чудесными образами.
Думпель разомлел, и все его потомки тоже подползли поближе. Объединяющее свойство Скоропуза было несравнимо приятнее, хотя и значительно проще, чем тонкая чёткая работа изобрепупа. А теперь, функционирующие одновременно, они более чем удваивались. После продолжительного пребывания во внутренних мирах двумя методами сразу, было принято единственно верное решение – оставить всё так, как происходило теперь.
Тем более что Скоропуз уже разобрался в принципах работы изобрепупа и взял на себя ответственность за поддержание его непрерывного распузыривания.
Скоропуз конечно догадывался, каким местом его сделали, и позволял себе немножко кичиться. Теперь это было известно и изобрепупу. Положительно заряженный изобрепуп, в таких случаях всегда раздувал свою эмпатию посильнее и тоже украдкой испытывал те же чувства.
Высадив кругами плантации серебристых пузырей, потомки Думпеля быстро обеспечили всех соплеменников Пувакла такими же серебристыми шкурами, какие носили сами. На вопрос, пригодится ли им всем ещё и вторая голова, Думпель объяснил, что: «Это не обязательно, но для красоты и по праздникам можно». На радостях вождь тут же объявил всепланетное торжество и взаимные чествования.
Маэстро лично вручил ему свою собственную верхнюю голову, чем несказанно расчувствовал Пувакла. Тем более, что вторая голова увеличивала смысл всего происходящего во внутреннем мире ровно в два раза.
Конечно, изобрепуп искренне завидовал. Ведь недаром говорят, что: «Плох тот изобрепуп, который не мечтает стать Скоропузом».
Но это у них там так говорят, а сам Скоропуз был полностью противоположного мнения и радовался за изобрепупа. Во-первых, потому, что тот был придуман, а не просто родился, а во-вторых, потому, что процесс пузырения получался у изобрепупа более разноцветно.
Иногда по ночам Скоропузу даже снилось, словно бы он тоже изобрепуп. Что на самом деле и было правдой. Ведь любые сны скоропузов мгновенно становились реальностью ещё за долю мгновения до того, как присниться.
В каждой такой новой реальности хватало места всем, кто был не прочь совместного пузырения. Туда наведывался даже изобрепуп, в чьём распоряжении и без того было неограниченное количество вселенных. Впрочем, теперь уже трудно было сказать, где кончались сны Скоропуза и начинались вселенные изобрепупа. Эта граница полностью размылась, предоставляя возможность непрерывного участия во всём происходящем и там, и тут, и даже ещё неизвестно где. Потому, что Пувакл лично наблюдал, как маэстро ходит везде, как у себя дома.
Эффект усиливался ещё и тем, что в моменты пузырения любой самостоятельно мог выполнять функции изобрепупа не хуже, чем любой Скоропуз. От чего вся планета раскрывалась подобно бутону, выпуская во внутренний мир бесконечные россыпи ещё ничем не замутнённого сознания ловко отвалившихся потомков, расширяясь внутри каждой их фантазии.
***
Вот именно сейчас было бы самым подходящим моментом упомянуть о том, что маэстро Думпель с самого рождения жил на абсолютно точной копии планеты Пува. Такая беспрецедентная выходка потребовалась для того, чтобы в полной мере проникнуться всеми тонкостями несуразного быта её обитателей. В противном же случае ему бы не удалось получить настолько точно представление об этом весёлом народе. Во имя пущего погружения Думпель до последней минуты даже и не догадывался, что на самом деле он вовсе никакой не пувианец, а специально подготовленный для контакта посланник из иных миров. Этот план сработал как часы. Но поскольку речь вполне могла бы идти и о часах песочных, ничего не подозревающий об этом Думпель перетряхнул весь, ни сном, ни духом не ведомый ему план так тщательно, как только позволила ему его неудержимая фантазия. В результате он остался доволен, но выучить пувианское наречие, как вы уже и сами заметили, он так и не сумел за всю свою жизнь. Видимо, трясти надо было то ли ещё сильнее, то ли вверх ногами.
Нельзя сказать, чтобы Думпель в юности совсем не догадывался о том, что живёт не на своей родной планете. Подобные мысли посещали его время от времени, расселяя по всему его измождённому обитанием организму призрачные надежды.
И вот теперь, обретя истинную форму, вернее сказать, поняв, что настоящие жители Пувы имеют совершенно другую форму, Думпель ликовал. Ровно две с половиной секунды, строго ему для этого отведённые пувианским уставом. А потом вспомнил, что никакой он не пувианец и уже спокойно продолжил радоваться.
По возвращении на свою настоящую планету Думпелю пришлось не один день адаптироваться к полностью изменившемуся окружающему миру. А целых два дня. Теперь он смело гордился собой при каждом удобном случае. Но особенно ему навилось делать это в самые неподходящие моменты.
Как же было приятно осознавать, что он не просто какой-то незаметный житель странного и, до чесотки за всеми фибрами, чуждого ему мира. А на самом деле он величайший герой, доставивший по назначению так необходимый пувианцам изобрепуп. А то они там со своим диким Скоропузом совершенно не выходили на контакты ни с одной из, туго набивающих собой всё окружающее космическое пространство, цивилизаций.
21 марта 2020
+ 8 июня 2020