ЗАЯВЛЕНИЕ
За столом сидел старик. Время от времени дымя самокруткой, выводил дрожащей рукой на линованном листке бумаги: «Я, Митрофан Подберёзовик, солдат Великой Отечественной, кавалер орденов Славы и Красного Знамени, прошу поставить меня в очередь на получение конно-гужевого транспорта в одну лошадиную силу, то есть, коня, в замен полагающегося мне, согласно указания губернатора, автомобиля «Запорожец». В чём собственноручно подписываюсь – Митрофан Подберёзовик. Апрель 1985 года.»
Сидевшая на диване жена, Фёкла Парфёновна, шустро перебирала в руках вязальными спицами. Когда старик закончил писать и, отложив ручку, свернул тетрадный лист вдвое, прервала на время вязание и, встав с дивана, заворчала:
–Говорила тебе, старому дурню, ещё в прошлом году, пиши бумагу на животину, нет, смотрите, машину ему подавай. На кой она тебе под старость лет? Хомута на шею не вешал?
Митрофан понимал, что лучше для них будет лошадка. И безопаснее и практичнее. Всепогодная гужевая повозка в одну лошадиную силу, что сельский вездеход, не иначе! Тут тебе ни бензина, ни хлопот с техосмотром, ни прав на вождение. Не надо дышать при случае в пробирку. Сыпани с полведёрка овса, кинь охапку сена – и полный порядок. А что касается ГАИ, так об этом и говорить не стоит. Держи покрепче вожжи в руках и езжай на все четыре стороны, хоть вдоль, хоть поперёк. Нет, что ни говори, а права старуха. Он закурил по новой.
И всё-таки причиной написания заявления был случай трехнедельной давности…
Сосед, фронтовик Семён Поморцев, получивший от властей «Запорожец» с ручным приводом ещё в прошлом году, собрался с женой в район. Узнав об оказии, Митрофан напросился на поездку. Надо было показаться хирургу. Давали знать о себе старые раны. При смене погоды осколки ходили ходуном в теле старика, вызывая боль в боку.
–Всем места хватит, – отшутился Семён.
Время перевалило за полдень, когда, освободившись от дел, возвращались домой. Накатанная сельская дорога убегала чёрной змейкой за горизонт. Митрофан и жена Семёна мирно дремали на заднем сиденье. Вскоре и сам водитель стал «клевать» носом. Первое время долго боролся с сонливостью, пока глаза и вовсе не сомкнулись. Став неуправляемым, автомобиль угрожающе приблизился к обочине, забрав влево. Оказавшись на краю насыпи, «Запорожец» накренился и медленно завалился в кювет набок.
Очнувшись от легкого удара и осознав случившееся, пассажиры стали выбираться из машины. Когда все покинули автомобиль, раздался небольшой хлопок. Из-под крышки двигателя вырвалось пламя.
Охая и пуская маты, Семён прыгал на деревянной култышке вокруг горящего «Запорожца», не зная что предпринять. Черпая пригоршнями землю, жена пыталась сбить пламя. Хозяин бросил взгляд на дорогу в надежде на помощь, но её не было. Округу резанул сочный мат. Видя, что все их усилия бесполезны, плюнул в сторону и, застыв, стал смотреть, как тот догорает. Через полчаса от «Запорожца» остался обгоревший чёрный остов. Семён в досаде выпалил:
–Бог дал, Бог – взял! – Махнув рукой в сторону груды железа, стал выбираться на насыпь, где уже стояли жена с попутчиком.
После этого случая Митрофан скумекал, что транспорт в одну лошадиную силу будет, пожалуй, понадёжней.
Как раз в канун празднования сорокалетия Победы он и получил свой транспорт, чему был рад от души…
КАТЬКИН ПОДАРОК
Год, как Костя с семьёй переехал в новую квартиру в Заводском районе. Когда же на свет появилась маленькая Авелина, хлопот прибавилось. Дважды за последний месяц он отпрашивался с работы, чтобы помочь войти в квартиру жене Ольге, оказавшуюся на лестничной площадке. А виновницей всему была дочурка.
Стоило маме переступить порог, выйдя на площадку с мусорным ведром, как за её спиной раздавался щелчок дверного замка – привыкающая к порядку Авелина подбегала к открытой двери и быстрым движением закрывала её.
После этих случаев в подсознании у Кости что-то повернулось. Он то и дело ожидал от своих детей «подарка» и дождался…
Телефонный звонок раздался неожиданно. Он взял трубку.
–Костя, Костя!
–Что, снова Авелина?
–Нет, старшая!
–Алинка? Что ещё натворила?
–Не поверишь. Котёнка откуда-то принесла.
–А ты?
–Что я. Не выбрасывать же. В дочки-матери с ним играет.
–Не больной?
–Вроде чистый. Говорит, Катька подарила.
–Какая ещё Катька? В подъезде таких нет. Ладно, приду домой, разберёмся.
Как только отец вернулся с работы, послышался радостный возглас Алины. Она несла завёрнутого в цветную тряпочку пушистого котёнка.
–Папа, папа, это Люська!
Сдвинув в центр лба густые брови, отец сурово проронил:
–Где взяла свою Люську?
–Катя подарила.
–Что за Катя? Не знаю такую. В соседний подъезд, небось, ходила?
–Да нет! Наша Катя! Ну папа. Недогадливый какой. Кошка Катя!
На мгновенье у Кости округлились глаза. Чуть помедлив, улыбнулся, проронив:
–Это ж надо, Катя подарила!..
ДЫРКА В ПАЛАСЕ
«…Дырку вам от бублика, а не Шарапова…» – раздался голос капитана Жеглова откуда-то из комнаты. Пётр Семёнович улыбнулся, вспомнив случай недельной давности с этой самой дыркой…
Уже месяц Семёнов “балдел” от своей покупки. На полу, посреди зала, красовался жёлтый палас, приобретённый в кредит.
Вечером, вернувшись с работы, по привычке переоделся в домашнее, залез в мягкие, войлочные тапочки. Немного задержавшись в дверном проёме, любуясь новизной покупки, снял тапочки и, очутившись в носках, ступил на палас.
Ноги утонули в искусственном ворсе, отчего Петру Семёновичу стало чертовски приятно. Казалось, что его палас магически воздействует на нервную систему, успокаивая в голове серое вещество от нервных передряг рабочего дня.
Так повторялось на протяжении месяца. Каждый раз он словно ждал момента, когда после работы снова ступит на мягкий палас, ощутит под ногами его ворс.
Наблюдая в такие минуты за отцом, тринадцатилетний сын Ванька улыбался и втихую хихикал. Однако, поймав на себе взгляд отца, восхищённо вопил:
–Ну, папка, ты даёшь! Ты бы ещё на нём повалялся.
–Что, завидно?
Отец снова и снова топтал ногами мягкий ворс паласа.
Ванька вынимал из шкафчика радиоприёмник, паяльник и, примостившись на табуретке, начинал что-то паять. Видя эту картину, отец строго предупреждал:
–Смотри, палас не прожги и, словно предчувствуя неладное, его сердце сжималось в комок.
В пятницу, как всегда, Пётр Семёнович по дороге домой заглянул в летнее кафе. Придя домой, никого там не застал.
«Где черти носят, – подумал про себя. – Небось, уроки ещё не делал».
Как обычно переоделся, приняв ванну, поужинал. Перемыв посуду и сладко потянувшись, перешагнул порог комнаты, ступая на мягкий палас.
В очередной раз по телу разлилось лёгкое блаженство. Прикрыв глаза, продолжил движение. Неожиданно ощутил, что носок на левой ноге стал липнуть к паласу. Посмотрел под ноги, но ничего не заметил.
«Может, показалось или за ворс зацепился носком, – мелькнуло в голове.
– Хотя раньше не наблюдалось».
Он продолжил движение. Очутившись в том же углу, снова ощутил, что носок липнет к паласу. Опустившись на колени, стал обследовать, ощупывая рукой. Вскоре пальцы ощутили что-то мягкое. Приглядевшись, скребанул пальцем. На пальце остался пластилин. Петр Семёнович взял скребок и начал чистить палас. Пластилина становилось всё больше и больше. Наконец в том месте, где он скрёб, появилась дыра.
У Семёнова чуть глаза на лоб не выпрыгнули. Скулы заходили, лицо покрылось испариной.
–Ну, шельмец, ну, погоди. Вернёшься ты у меня домой!
Он стал думать, как выйти из положения. Нашёл в шкатулке нитки под цвет, примерился.
–Вроде годятся. Отличие, конечно, есть, но не такое броское. Со временем не различишь. Ну шельмец! – Пётр Иванович, тяжело вздохнув, принялся за штопку паласа. Ванька домой не торопился.
Когда поздно вечером он все–таки пришел, злости у отца уже не осталось, хотя он всё–таки отвесил ему оплеуху. Но это больше так, для профилактики. Сын, приняв заслуженный подзатыльник, опустив голову, проследовал в свою комнату.
–Ну, шельмец, придумал же! – проводил его взглядом отец и улыбнулся.
–Что поделаешь! Не убивать же ей богу за такое!..