Имя направляет поступки человека. Формирует характер и определяет судьбу. Пусть не в полной мере, но частично да. При совпадении имени и отчества, связь усиливается, становится более отчетливой. Петр – человек прямой, решительный, Петр Петрович – целеустремлен, категоричен и непреклонен. Михаил - мягок, благоразумен, Михаил Михайлович – еще мягче, обладает способностью глубоко осмыслить проблему, благодаря чему может найти выход из любой сложной ситуации.
Первый Романов – Михаил, проблему власти в России, определил на столетие вперед, оживил экономику страны, освободив ее от многолетнего английского ярма. Петр Михайлович и видел проблемы глубоко, и решал их твердо и непреклонно. Новую армию и флот создал, выход к морю нашел, территорию государства присовокупил, новые ремесла развил.
Наш герой, Николай Васильевич, хитроват как все Николаи, и скромен как Василий, предприимчив и осторожен. Первый свой миллион заработал на воде. Купил по бросовой цене территорию предприятия-банкрота, вместе с обветшавшими складами и сараями, между которыми затерялась глубоководная артезианская скважина. Через несколько лет государственный экспресс, промчавшийся по дороге реформ мимо сельских поселений вдруг обнаружил - дороги проложены, смотреть за ними некому. Полустанки - села и деревни совсем захирели. Обратили внимание государственные евнухи на сельские страдания, выделили копейки на водопровод и газификацию. Водопровод в поселке проложили, кой какие поступления от налогов обратно народу вернули, а на скважину глубоководную выделенных средств оказалось мало. Николай Васильевич оценил ситуацию быстро, подсуетился, подсказал знакомому чиновнику:
- «Скважина-то есть, надо только договор с владельцем, то есть со мной заключить». Чиновник попал в развилку, между тяжелым прессом государственной машины и мягкой подстилкой предпринимателя. Сверху государственные инспектирующие инстанции карательными мерами грозят, с другой стороны, предприниматель, тихой сапой обхаживает, отблагодарить за нужное решение обещает. Водопровод построен, а воды в нем нет. Счетная палата грозной резолюцией гвоздить собирается. Ревизоры из Минфина могут возврат средств потребовать. Налоговая готова штрафы до конца жизни выставить. Прокурор по следам финансовых инспекторов, уголовное дело с радостью заведет. А следователю останется только большие деньги вымогать. Следить за порядком целевым расходованием средств половина государственного аппарата предназначена. Всем нужны «результаты».
Куда податься чиновнику, желающему сохранить за собой пост хотя б до пенсии. Местные «евнухи» подумали, посовещались, договор с владельцем скважины заключили, главное для них вода в водопроводе есть, а платить за нее «серая» масса будет.
Довольны остались и надзорные. Прокурор получил оклад, следователь аванс, а Николай Васильевич – свой первый миллион. Копейка к копейке, рубль к рублю с каждого кубометра чистой холодной воды.
Дальше денежный ручеек сам стал подталкивать на предприимчивые шаги. Торговую сеть создал, назвал «Васильевич». Участвуя в программе государственно-частного партнерства приобрел кирпичный заводик. Государство вложило деньги на покупку и установку оборудования, ремонт инженерной инфраструктуры, а он внес в качестве доли старое помещение с обветшавшими стенами и разбитую в колдобинах дорогу к ним – все, что досталось ему когда-то за копейки.
Потом по общепринятой схеме кому оклад, тому аванс – произвел переоценку, и его доля составила 90 %, а государства 10 %. Он их и выкупать не стал, директором себя назначил и копейка к копейке собрал еще один миллион долларов.
Второй миллион долларов изменил его внешне. Появилась уверенность, небрежная щетинистость на красном лице служила отличительным признаком, подчеркивая его превосходство над мнением окружающих. С мелкими евнухами он разговаривал в хамоватой манере - «исполнительный планктон», в разговоре с ними мог перебить, намекнуть мелкому клерку о своих особых отношениях с его начальниками, с которыми, надо отдать ему должное, умело договаривался. Читая книги по менеджменту вычитал про «евнухов» – управляющих Китаем в древние времена. Их правление кончилось смутой и разрушением страны. Примерно также Николай Васильевич оценивал деятельность современных чиновников, называя их про себя «евнухами», не испытывая иллюзий по поводу успешной деятельности.
В объявленных торгах по продаже имущества банкрота - местного автотранспортного предприятия, он участвовал исходя из дальнего интереса. За счет средств местного бюджета, которые выделялись транспортникам, он собирался организовать регулярные рейсы до заброшенной деревни Ключари, где он хотел создать собственную туристическую базу. Деревня эта уже нежилая, была родиной его матери.
Благодаря отлаженной схеме, он победил на конкурсе. Путь к зарабатыванию третьего миллиона был открыт.
В деревне Ключари сохранилось три десятка добротных домов и безмолвие. В двадцати километрах от райцентра образовался заповедник тишины. Нет дороги, исчезло электричество, растворились по городам и селам жители.
В давние времена дорогу до деревни заменяла река. Теперь она обмелела, навигацию забросили. Исчезли, выржавели на берегах речные суда, разорились организации к которым они принадлежали. Река–дорога, превратилась в реку-препятствие.
И все-таки церковь на краю речного обрыва и тридцать молчаливых домов ждали людей, они были созданы людьми. Издали они казались обитаемыми. В далеком прошлом церковь служила маяком для проходящих судов. Ее сигнальный свет в кромешной мгле осеннего шторма искали тысячи людей. Среди холмов, взбесившихся волн, огонь ее изгонял отчаяние у попавших в передрягу, указывая путь к спасительной тверди. Церковный колокол подавал звук надежды заплутавшихся в сугробах зимней пурги. Церковь служила для многих поколений людей местом последнего прощания со своими близкими.
Дома вокруг церкви сделаны на вечно. Дерево подбиралось к дереву. Каждое ложилось северной стороной наружу, паз выбирался по черте, соединялись бревна шипами. Каждый дом состоял ид двух одинаковых половинок, для семей отца и сына, братьев, сестер. В каждой половине широкая подклеть, прихожая с русской печью, с просторными полатями, светлая горница, веселая детская с игрушками, и комната для ремесла. К каждому дому прирублен двор для скотины, над которым располагалась поветь для хранения сена. К повети сделан звоз, мост-настил из бревен для заезда на лошади. Грубый корм подавался в хлев сверху через проемы. В домах множество окон, из них вид на реку. Во дворах колодцы-журавли, срубы в которых сделаны из расщепленных бревен. Во всем вдумчивое трудолюбие. Добротно, с душой, красиво, и пусто. Дома–призраки со светлыми выгоревшими на солнце стенами, из которых в одно туманное утро вышли люди, и не вернулись, растворились в молочной пелене.
Темно-серая река, светлая деревня над обрывом, за ней зелень соснового бора, место было привлекательным для создания туристической базы. До завоза стройматериалов, новой мебели, и прочей бытовой утвари, Николай Васильевич поселил в одном из пустующих домов Костю, русского эмигранта из Казахстана. Тот был заядлый рыбак и охотник, по случаю мог справится с организацией охоты и рыбалки для туристов.
Увлечение сына денежными ручейками, матушка Николая Васильевича – Матрена Егоровна, женщина добрая, отзывчивая и к том же верующая, не разделяла. Она радовалась семейному достатку, но из житейского опыта знала – легкие деньги, как всякое излишество, могут привести к огорчениям. Оправданность опасений, ее настороженность, к сожалению, со временем подтвердились. Николай любил выпить, имея связи - узелки с правоохранителями и властью мог наглядно показать свои возможности, унизить человека, занимающему социальный статус ниже его. Потребовался Николаю дополнительный проезд к дому, перенес забор соседа-пенсионера, без его согласия. Правда соизволил заплатить мизерную сумму за неустойку. Надоел мелкий конкурент с демпинговыми ценами, скупил его бизнес при первом удобном случае. Отцовское отношение к людям перенимали старшие сыновья-близнецы. Уже на первом курсе института набедокурили так, что пришлось отцу выкупать их из милиции.
Задумка сына создать в Ключерях туристическую базу, старушке понравилась. Возле церкви было кладбище, с могилами ее родителей. Втайне она мечтала о возрождении церкви, в которой ее крестили. Во сне она много раз слышала переливистый звон колоколов. За благое дело бог направит ее сына и внуковей на истинный путь, думала она, молясь вечерами перед иконами. В синей старинной лампадке, доставшейся ей от прабабушки, теплится ровный огонь, отбрасывая тень на икону. Колебания отсветов оживляет лики святых. Истинно молится маленькая, сухонькая старушка, благодарит господа за ниспосланный ее сыну благой промысел. Радуется душа верующего человека, радуется душа матери, двойная радость охватила Матрену Егоровну.
В первых числах декабря наступили первые морозы, сковали шугу и льдины, остановили их бесконечное движение по реке. Велико желание переполнявшее Егоровну. Упросила сына отвезти ее по первому льду в Ключари.
Конец года. Совершалась выгодная сделка, времени свободного было мало. Но любил Николай свою мать, догадывался о глубине ее желания, выкроил пару часов, и отвез мать на снегоходе в Ключари. Наскоро переговорил с Костей и умчался обратно, пообещав вернуться на следующий день. На второй день приехать не получилось. Долгожданная сделка состоялась, а удачу полагалось отпраздновать. На третий день потеплело, и лед стал рыхлым, опасным.
- «Продовольствие, лекарства у Кости есть, несколько дней могут подождать, - рассуждал Николай, и все же в душе ругал себя, за неожиданную гулянку».
- «Мать тоже не права, нужно было ей торопится по первому льду, - сокрушался он».
В Ключерях Матрене Егоровне было хорошо. Здесь, на этой лавке она играла ребенком, в той комнате отец чинил сети, на этом стуле у окна мать пряла пряжу, а на завалинке перед домом собирались подружки.
Константин был человек обстоятельный. В избе чистота, в сарае заготовлены дрова, в подклети бочка с рыбой, в леднике утки, настрелял во время осеннего перелета. Появлению Егоровны он обрадовался, перечитывать книги и старые журналы надоело. Пообщаться с живым человеком было интересней.
На второй день, с утра, вместе управились по хозяйству. Костя растопил печь, принес воды. Матрена напекла румяных шанег, после завтрака отправились на кладбище, и к заброшенной церкви. Могилу родителей старушка нашла быстро. Оборвала торчащие пучки увядшей травы, смела снежок с фотографий на могильных крестах. Попросила Костю подправить могильные холмики, благо земля еще не промерзла.
Церковь была рядом с кладбищем. Припорошенное первым снегом страшное здание легковесно устремилось ввысь:
- «Смотри Егоровна, сколько лет прошло, а она стоит как невеста, и узоры из лепнины на ней какие красивые – Константин имел ввиду церковь».
- «Снаружи она баска – согласилась Матрена, а вот что внутри, вопрос. При советской власти в ней зерно хранили».
Внутри под ногами валялся битый кирпич, была обрушена штукатурка, сохранились лишь отдельные фрагменты фресок. К одному из них, к лику святого, одетому в багряные одежды, старушка припала губами
- «Это ангел-хранитель моей матери, и, наверное, всей нашей семьи, - пояснила она».
Константин был не верующим человеком, но яркость сохранившихся фресок поразила его, вызвала смесь удивления и восхищения. Между отваливающимися кусками штукатурки, сквозь многолетнюю копоть и грязь, смотрели строго на вошедших лики святых. Как-будто охраняют – подумал Костя. Охрана, поставленная сто с лишним лет назад – сделал он заключение.
Внутреннее пространство церкви было огромным, видимо в ней находилось несколько пределов. Матрена Егоровна пошла вглубь церкви, туда где раньше находился иконостас. Вдруг Константин услышал ее испуганный крик. Он бросился на помощь. В полу церкви он увидел провал, внизу его, примерно на трехметровой глубине, в нише, выложенной из кирпича, лежала Егоровна, она стонала. Ниша наверное когда-то служила монахам местом укрытия икон и церковной утвари от грабежа коммунистов, но теперь была пуста. Пол над ней, постояв десятки лет, рухнул, словно дожидался случайного человека. Не мешкая, Костя сбегал к дому, сколотил лестницу, бережно достал из ямы старушку и отнес ее домой. Ушиб был сильным, скорее всего были повреждены шейные позвонки. Часа через два она впала в безпамятсво. В бреду она обращалась к богу, благодарила его:
- «Боже, боже милостивый, спасибо тебе за благодать, за утешение моего сердца, - шептала она - пожить бы еще».
Досада за свое бессилие охватила Константина. Он мог наловить рыбу, настрелять уток, отремонтировать печь, но он ничем не мог помочь умирающей Егоровне. Даже сообщить о страшном известии ее сыну, сотовая связь в Ключерях «не брала». Через день, не приходя в сознание, Матрена скончалась. Еще через день ударили морозы. Лед вновь окреп. На снегоходе приехал Николай Васильевич. Узнав о нелепой смерти матери, принял решение похоронить ее рядом с родителями.
К проекту создания турбазы в Ключерях Николай не возвращался. Впервые он отказался от выгодной сделки.