Мои больные ноги, распухшие от ревматизма, ковыляя, с трудом доставили меня в чужой двор… Усадили на лавочку напротив её окна. За те годы, что я встречал её, глаз не единожды успел засечь, как она выходила из дворовой арки на шумную улицу. Мы жили с ней в совершенно противоположных концах одной и той же длинной, с утра до вечера оживлённой улицы.
Я её заприметил несколько лет назад. Было весеннее ясное утро. Я направлялся на встречу с начальником строящегося объекта, который обещал взять меня на работу охранником. Это была единственная работа, за которую можно было зацепиться и не пропасть с голоду в мои стариковские годы. Ни на что другое я рассчитывать не мог, возраст и беспросветное экономическое состояние страны не оставляли никаких шансов на что-то приличное. Худо-бедно перезимовав благодаря скудным запасам, я понял, что без подработки к убогонькой пенсии впредь мне придётся или рыться в мусорках и побираться, или свести с жизнью счёты. Ни первое, ни второе меня не устраивало до тех пор, пока руки и ноги способны двигаться.
Девственно-чистый воздух, пропитываясь теплом солнечных лучей, звенел в вышине и разливался вокруг живительной силой. Набухшие почки деревьев, окаймляющих стройными рядами пешеходную часть улицы с двух сторон, под натиском бурно вторгшейся на землю весенней атмосферы, лопались, выпуская молодые побеги на волю. День-другой и они, оформившись в зелёные листочки, зашелестят, затанцуют, вызывая умильные улыбки на лицах прохожих.
Я вдыхал упоительное начало дня, и моё сердце медленно наполнялось надеждой. Издали навстречу стремительными и лёгкими шагами шла молодая женщина.
Расстояние между нами сокращалось; и в миг пересечения я с удивлением обнаружил, что вблизи она не так молода, как показалось. Обдав меня свежестью утреннего ветра, она промчалась мимо, вызвав во мне некоторое смятение тем, что лицо её оказалось мне хорошо знакомым. Хорошо знакомым не личным контактом, а неким отдалённым во времени и пространстве восприятием. То, что я её никогда вживую не видел, было очевидным. Но кого она напоминает?
На работу меня приняли. Даже в самое тяжёлое время находятся добрые люди… С учётом возраста и состояния здоровья график установили щадящий, чему я был рад и доволен - через день с утра до вечера, а в ночную смену охранять объект заступал молодой, крепкий мужчина.
Женщина, напоминающая мне кого-то, стала попадаться на моём пути довольно часто, и, в основном, мимолётно. Определить её возраст я затруднялся. Она была стройной, подтянутой, ухоженной. Всегда на каблучках, со стремительной походкой… Язык не поворачивался назвать её бабушкой, но и с молодостью она распрощалась не вчера. Ей можно было дать и сорок пять, и за шестьдесят, в зависимости от одежды, настроения и угла света, под которым она находилась.
Однажды я обнаружил её словно прогуливающейся. Не спеша, она шла по улице среди зелени деревьев, придающей её точёной фигурке такую первозданную естественность, что понять, кто потерял бы в случае отсутствия одной из них природное очарование – зеленая рамка или женщина? - представлялось невозможным. Они дополняли друг друга. Она медленно шла, подставив лицо солнцу, как если бы принимала солнечную ванну, ни на кого не обращая внимания. Меня она и в упор не видела. Ни моего восхищённого взгляда, ни того, что остановился невдалеке и наблюдал за ней. Ловя лицом солнце, она повернулась в мою сторону, и я…замер.
Надо сказать, что во мне жила одна удивительная особенность, оставшаяся от занятий музыкой в детстве. Какое-либо событие или случай, запоминались в моей подкорке быстрее и лучше, если были связаны со звучанием некогда понравившейся мелодии, исполненной кем бы то ни было; и всё, что связано было с определённым событием – даты, люди, одежда – выносились на поверхность сознания музыкой раньше, чем визуальной памятью.
И сейчас я услышал сначала ноты, извлекаемые смычком в руках мальчика, а затем самого мальчика и прекрасное лицо дамы, сидевшей напротив него за столиком в ресторане. Это было лицо Эльзы Винер, приёмной матери мальчика, играющего на скрипке. Вслед за музыкой ассоциативной памятью выстрелил в мозг последний фильм Роми Шнайдер «Прохожая из Сан-Суси». Блистательная, неподражаемая, любимая всеми Роми Шнайдер, умерла внезапно в сорок четыре года через несколько недель после премьеры фильма… Вот кого напоминала мне незнакомка. Актрису, равной которой не найти ни по красоте, ни по количеству сыгранных ролей, ни по глубине страданий, которые она перенесла за свою короткую жизнь. А моя незнакомка была так похожа на неё…
Промучившись несколько дней, я решил подойти к ней, что оказалось не таким уж простым делом. Она ни на кого не смотрела, шла погружённая в свои мысли и в свою, таинственную, скрытую от посторонних, жизнь. Но я подошёл. Она вынуждена была остановиться, чтобы не сбить с ног непрезентабельно выглядевшего, почти бомжеватой внешности, мужчину. Метнула на меня настороженный взгляд…
- Простите, ради бога! – пробормотал я, - Вы очень похожи на Роми Шнайдер…
- Благодарю Вас, – смягчившись, вежливо произнесла она, - мне приятно это слышать…Сейчас мало кто говорит…
- А говорили?
- В молодости…часто. Все, кто видел фильмы с её участием. А сейчас…Кто же помнит…Она сделала шаг, чтобы уйти.
Я осмелел и решил задать следующий вопрос:
- Простите за любопытство, как Вас зовут? Она мягко улыбнулась, посмотрела на верхушки деревьев, на меня и сказала просто, без кокетства:
- Запомните меня как Роми Шнайдер…Прощайте. И пошла своей молодой, лёгкой, летящей походкой.
Больше я к ней не приближался, издали раскланивался, но она не замечала или не хотела замечать ни моих приветствий, ни меня самого.
Жизнь моя наладилась; я работал, и в свободное время в течение последних лет просмотрел все девяносто девять фильмов с участием незабываемой Роми.
А на днях, когда я наконец вышел из дома после недельного лечения своих подагрических ног, я случайно узнал, что моей второй Роми Шнайдер уже нет. Она умерла в то же самое время суток и при таких же непонятных обстоятельствах, как и её знаменитый архетип. Думаю, здесь лишне говорить о том, какую боль и потерю я испытал от непредвиденной смерти женщины, вдохнувшей в меня столько положительных эмоций…
Я приковылял в её двор попрощаться. Мне самому осталось немного…Да и что может держать на этом свете человека, вобравшего в себя красоту отношений и силу чувств, подаренных одной из величайших актрис прошлого и имеющего счастье пережить это дважды, ибо обе женщины, одна в молодости, другая в старости погрузили меня в лучшее, что могло случиться с мужчиной на излёте лет – насладиться полнотой жизни, хоть и чужой, но до зависти содержательной, чего мне так не хватало. В этом мы с Роми схожи.
Вторая женщина, очень похожая на первую, сама того не ведая, продлила моё счастливое существование тем, что оказалась восхитительным флаконом, квинтэссенцией внешности, чарующих манер и волнений, даря светлые мгновения, щедро посланные миру знаменитостью своим появлением в моей неустроенной жизни, полной незаслуженных унижений и жестоких лишений.
Я понимаю, что уже заговариваюсь, и что всё – может казаться фантазией, бредом или расстроенным старческим туманным сознанием, но меня и в самом деле уже ничто не держит на земле. Бросив прощальный взгляд на тёмное окно, я поднялся и медленным шагом пошёл прочь…Выйдя из арки, я двинулся вдоль по сиротливо опустевшей, не представляющей для меня более никакого внешнего интереса, улице. Всё приятное, что мне выпало прочувствовать на ней, я уносил с собой…Навеки.