Не вписавшись плечом в дверной проем, как всегда не вписывается в шумные веселые компании мой одинокий мрачный разум, я замахал на дверь руками, выражая крайнюю обеспокоенность расплескавшимся пойлом в моих дрожащих пальцах.
— Что... Эй, какого черта?!
Следуя своей традиции и вмиг наплевав на всё, я бухнулся на диван, как бухается дешевое крепкое вино уличной пьянчугой.
— Как же всё достало.
Взгляд уперся в стену, которая не могла похвастать целыми обоями, зато целыми днями угнетала мое настроение блестящими разводами грязи.
— Блестяще...
Когда-то здесь висел ковер, но детство давно уже прошло, и не стоит теперь питать иллюзий на этот счет. Вся однушка перешла по наследству в полное мое распоряжение, и совершенно плевать, что атмосфера квартиры кому-то не покажется уютной. Размазанная в углу по линолеуму позавчерашняя блевотина этому свидетельствовала как нельзя лучше.
— Пофиг вообще на всё!
Из мебели моя комната располагала еще ветхой тумбой у окна, которая в вечернее время суток освещалась тусклой настольной лампой вместо люстры на потолке. Яркий свет ни к чему, когда сам себе опротивел. По этой же причине в квартире отсутствовали зеркала. Приятный во всех отношениях образ жизни, помещенный в удобной таре, замещал все эти низменные материальные блага.
— Надо бы поссать.
Поставив выпивку на пол, я попытался сконцентрировать свой взгляд на одной точке, но вся моя тридцатилетняя жизнь сулила мне только многоточия. Упершись руками в колени, я кое-как поднялся, ощущая тяжесть в голове. Не нужно было садиться на диван, предварительно не справив нужду. Всегда труднее отправляться с мертвой точки.
Доплыв до тумбочки, я наклонился и, удерживаясь рукой за ее сбитые края, достал полторалитровку, которая заменяла мне писсуар. В нос ударил резкий запас застоявшейся мочи вперемешку с кислотными остатками недельного пива. Отправив пробку щелбаном на пол, я приспустил штаны и приложился головкой члена к горлышку бутылки. С трудом удерживая равновесие на полусогнутых ногах, я попытался расслабиться, но струя не желала опустошать мой мочевой пузырь.
— Ну блин, ну давай...
Управляя одной рукой так, чтобы пенис смотрел точно по необходимому направлению, я другой рукой погладил свою мошонку.
— Не стесняйся.
Залог успешного мочеиспускания, как и метод улучшения зрения, заключается в полном расслаблении разума, поэтому я прикрыл веки и попытался представить, как мочеиспускательный канал раскрывается словно чакры цыганской погадалки, и тоннель полностью готов для обслуживания водоема.
— Пау-пау!
Резкая боль внезапно обожгла всю мою головку и переднюю область крайней плоти. От неожиданности я вскрикнул, отскочил, пальцы сами собою разжались, но бутылка, вместо того чтоб упасть, повисла на моем члене, удерживаемая некой червеобразной толстой нитью, тянущейся прям с моей дырочки на писюне.
Подскочивший уровень адреналина вытеснил с моей крови все задатки алкоголя. Охваченный ужасом, я попытался вытащить из себя это слизистое нечто, но, только прикоснувшись, пальцы больно обожглись словно от невидимого огня, оставляя багровые следы на коже.
Вдруг это что-то зашевелилось, задергалось. Бутылка спала с конечной части этого чего-то, обнажив утолщение на хвостовидном элементе этой твари, которая стала заползать дальше внутрь. В меня.
Вскрикнув от новой волны боли, я упал задницей на пол, еще раз попытавшись освободить свой организм от неизвестного нечто, но результат остался тем же. Я с ужасом наблюдал, как существо заползает через головку члена в мое тело, и чем дальше оно продвигается, тем шире раскрывается моя уретра. Адское ощущение боли парализовало мой мозг. Охваченный паникой и неприятием всего происходящего, я услышал, как боль выходит из меня через мой сиплый вопль, но иссякнуть ей не дают всё новые потоки, исходящие из репродуктивного элемента. Хвост этой твари, размашисто виляя из стороны в сторону, наконец скрылся из виду. Существо полностью вползло в меня. Издав какое-то невнятное выдыхание, мой организм лишился чувств.
*******************
Очнулся я разбитым и подавленным. Солнце еще не успело зайти за горизонт. Чесался глаз. В паху невыносимо болело. Посмотрев вниз, я сразу же обнаружил сильно выраженные трещины на фоне покраснения и распухшести на моем половом члене.
— Какой реалистичный сон...
Встав с пола, я хотел было натянуть штаны на ноги, однако заметил, что всю дряную мочу с валяющейся рядом полторушки они впитали в себя до нитки. Плюнув на пол и кулаком теребя чешущийся глаз, я побрел в ванную, делая короткие шажки из-за сковывающих их на щиколотках портков. Включив набираться горячую воду, я по кусочкам стал вспоминать свой кошмарный сон. Или не сон?
Нет, не может быть такого наяву. Ведь это не фильм ужасов, хоть мою жизнь и не назовешь семейной комедией. Такого не бывает. Однако всё так реалистично... Неужели наконец-таки допился до чертиков? Такие явственные галлюцинации могли служить тревожным звоночком, которые эхом стали раздаваться в гудящей голове.
Набрав ванну, я закрутил воду и бросил в нее штаны. Пока впитавшаяся моча не расплылась по всей замочке, я решил умыть лицо. Наклонившись к воде, я увидел в ней свое отражение, и отпрянул. Что за черт? Из глаза, который невыносимо чесался, росли... волосы. Прямо из глазного яблока. Из роговицы.
Что, опять галюны? Я метнулся на кухню. Скорее, где же он? Ох уж этот беспорядок... А, вот он, есть. Нож. Новый, большой, блестящий нож. Который вполне может послужить мне за зеркальце.
Вперив свой зырк на отражение, я, не моргая, рассматривал око, из которого ровным горизонтальным слоем рос волосяной покров в два параллельных ряда. Эти новообразования больше походили на реснички и на лапки многоножки. Неужели вирус подхватил? Я представил себе, что происшествие с половым членом было только началом, что всё это звенья одной цепи, и что мой глаз, как только полностью сформирует свои лапки, выйдет из орбит и самостоятельно покинет глазницу. Я представил себе, как он будет лазить по мне, по рукам, вместе с "мурашками", и мне придется его раздавить...
Леденящий испуг закрался под самую корку моего мозга. Не раздумывая над тем, что совершаю, я кончиками пальцев ухватил за "реснички" и попытался отделить их от моего органа зрения. Мне показалось, что я вырвал всю левую часть головы, когда оставшимся глазом созерцал извлеченное волосатое око.
— Ы-ы-ы-ы-у-у-у-у-а-а-а-а-а-ы-ы-ы-ы-ы-ы...
Я чувствовал, как веко опустилось словно шторка, закрывающая пустую оконную раму. Кровь медленно стекала по скулам. Свежий воздух обдул внутреннюю часть моего лица.
Пальцы сами собою разжались, но глазное яблоко ударилось об мою грудь, повиснув на сосудах. "Обрежьте пуповину!" — явился в моем воображении доктор-акушер, протягивая мне в рыжих разводах ножницы. "Обрежьте пуповину!".
Вырвав полностью глаз и отбросив его в стену, я выбежал с квартиры. Надо срочно бежать в милицию. Нет, в "скорую"! Господи, да куда же мне обращаться, не к психиатру же?!
Я несся, куда глаз глядит, удерживая руку на пустой глазнице. Мое внимание вдруг привлекли какие-то капли на асфальте, которые неровным пунктиром вели в определенном направлении. Я машинально последовал в их сторону, пытаясь параллельно собрать мысли в кучу и понять, почему же я после ампутации органа зрения не потерял сознание от болевого шока.
Вскоре на горизонте замаячил силуэт мужской фигуры с портфелем за плечами, с которого что-то и капало. Я шел быстрым шагом, и скоро нагнал идущего. Заинтересовавшие меня капли стали литься с большей интенсивностью. Когда расстояние между нами составляло около метра и я уже готов был спросить его за "хлебные крошки", портфель за плечами его вдруг раскрылся и оттуда показалось уродливое лицо карлички.
— Хочешь узнать, что это течет? — спросила она, обращаясь ко мне.
— Хочу, — ответил я хрипло.
— Смотри! — выкрикнула карличка своей сморщенной физиономией и полностью раскрыла рюкзак, обнажая свое нагое уродливое тельце. — Это я теку.
Потеряв всякий ко мне интерес, карличка отвернулась и продолжила заниматься начатым делом — рукой массируя свое не по размеру огромное влагалище, она впилась зубами в спину парню, несущему портфель. Ее клыки разгрызали в клочья одежду, рюкзак, кожную ткань ходка, однако он не обращал на нее внимания. Теребя свое причинное место, карличка мычала от удовольствия, оставляя на асфальте всё толще влажные следы.
— Присоединяйся.
Сквозь месиво крови и рваное мясо проблеснула кость позвоночника парня. Прыгнув в два шага, я обогнул путника, и попытался его остановить.
— Эй, слышишь!
Но осекся. Вместо человеческого живого лица на меня смотрела маска из усыхающегося скальпа, криво натянутая на белесую черепушку. Область вокруг челюсти была полностью оголена, вместо зубов лицо улыбалось свисающими желтыми одутловатыми червями. Трупные пятна украшали всю видимую часть кожной головы, вплоть до взъерошенных волос. Брови на лице заменяли рельефные выпуклости...
*******************
Я не чувствовал свое тело, не чувствовал времени, не чувствовал страха и усталости. Я бежал, пытаясь унестись как можно дальше от этой сумасбродной реальности, если такова вообще имела место в моей жизни сейчас быть. Я не понимал, что происходит, и происходит ли только со мной, ведь людей на улице как таковых нет. Я бежал минут пять, пока резко не потерял к этому интерес. Тяжело дыша, остановился. Анализировать происходящее трудно, когда ты свой мозг продал за бутылку водки. Не зная, что предпринять, я бесцельно направился в сторону наобум.
Спустя неопределенное время меня вывел из ступора звук машущих крыльев птиц. Я осмотрелся. Было уже темно. Я стоял под светящим уличным фонарем, сложив руки на груди, и, раздув щеки, видимо, о чем-то интенсивно размышлял. Однако разумом я еще днем провалился в бездну, и вынырнул наружу только сейчас.
Мысли об абстрагировании переключились на птиц. Какие-то пернатые твари, то ли вороны, то ли одно из двух, окружили меня со всех сторон. Пронзая мое пребывание здесь взглядом, часть из них сидела ровным кругом вокруг меня на дороге. Остальные осели на фонаре и на близ располагающихся деревьях, некоторые пилотировали над местом нашей дислокации, но все как один сверлили меня своими бусинками-глазами.
— Чертовщина какая-то...
Махнув рукой и прошипев "кыш!", я выбежал из порочного круга ада. Крылатые шпионы провожали меня взглядом, пока я пересекал незнакомую мне улицу. Зайдя за угол дома, я припустился бежать, однако они просекли мою стратегию и с диким ревом гортанных карканий начали преследование.
Окна в домах не светились, дорогу освещали только редкие фонари и полная луна на чистом небе. Мои преследователи отбрасывали размытые тени, и своими жуткими криками заставляли леденеть кровь в жилах. Один из воронов, издав боевой клич, впился когтями в мое лицо, и своим клювом уткнулся в то место, где еще недавно был мой глаз.
— Тварь, с-с-с-с-с-ка!
Схватив птицу в охапку, я руками разорвал ее на две части, заставив разлететься в разные стороны перья.
Увидев, что случилось с их товарищем, вороны стали кружить над усопшим, позабыв обо мне. Пользуясь моментом, я вбежал в первый попавшийся двор и, выбив окно на первом этаже, влез в чью-то квартиру. Реакции от кого бы то ни было, как я и ожидал, не последовало. Город словно опустел, и это жилище не стало исключением.
Забаррикадировав все окна и входную дверь, я скрутился калачиком на кровати поверх одеял и попытался забыться сном, однако сознание окунулось в полную прострацию. Всю ночь мне мерещились бесы и черти, покойные родственники и угнетенное состояние конфликта моего разума с расстройством подсознательного рационализма. Меня бил озноб, в голову молотовой пульсацией отдавала аритмия. Я то чувствовал боль в каждой клеточке организма, то чувствовал только свою голову размером с пятиэтажный дом, то не чувствовал абсолютно ничего. Утро нагрянуло неожиданно.
Покинув убежище, я решил найти телефонный автомат. Не может такого быть, чтобы все люди просто так исчезли одним махом. В городе явно что-то происходит, но за его пределами возможна реальная помощь. И если до нее достучаться, научные специалисты сто процентов смогут помочь мне - будь то галлюциногенный вирус в крови, или буйное помешательство разума. Спасение существует, в него просто нужно верить.
— Помогите!
Я остановился. Мне показалось, или кто-то действительно просил о помощи?
— Пожалуйста, помогите...
Я прислушался. Голос доносился откуда-то из-под земли. Чуть впереди по тропинке, рядом с асфальтом, в траве зияла дыра. Оттуда выглядывала человеческая рука.
"Помочь!" — застучало в моем мозге. "Спасти человека, кем бы он ни был - убийца, садист, растлитель малолетних - лишь бы потом мне быть не самому!".
— Давай, я тебя держу!
Подбежав, я левой рукой схватил его ладонь, правой упираясь в землю.
— Давай, вылезай, ты пролезешь...
Я почувствовал, как обе его руки обняли мою спасательную кисть и вдруг с силой потянули на себя. Моя рука по локоть очутилась под землей. Что-то липкое обволокло мою ладонь, что-то вязкое засасывало мою руку, и уже через мгновенье моя рука помощи вплоть по плечо была зафиксирована в каком-то пластелинообразном веществе. Оказавшись в ловушке, я попытался выбраться, и, потерпев неудачу, посмотрел вокруг.
Со всех сторон ко мне приближались человекоподобные существа. Всё их тело было покрыто шерстью, кроме лица. Вместо носа у них был пятак, сквозь шевелюру виднелись рога. Сзади за копытами тащился по дороге с кисточкой хвост. Их клыкастый оскал должен был означать улыбку. Лысыми ладошками они мастурбировали еле виднеющиеся сквозь густую шерсть красные члены. И эта надрачивающая свои херы толпа чертей с улыбкой до рог надвигалась на меня.