Я положила ее на подоконник, прямо в горячее солнечное пятно. Хотелось полюбоваться на ее загорелость, на едва заметный перламутровый отблеск гладких слоистых чешуек. Она была там очень к месту - среди компании суккулентов в маленьких терракотовых горшочках, так похожая на них способностью сохранять влагу и упругость долгие месяцы. Лежала вытянутой каплей цвета сосновой коры, туго сомкнув лепестки кожуры, отбрасывая четко очерченную овальную тень, от чего подоконник выглядел в полуденных лучах нестерпимо белым.
Почти жаль было разрезать ее, но даже разъятая на полукружья она была прекрасна - мерцала тусклым жемчугом крохотных капелек, пахла остро и жгуче тем особым сладковато-соленым запахом, что напоминает о большой чугунной сковороде, фыркающей маслом, полной горячих ломтей мяса с восхитительной коричневой корочкой.