Предыдущая глава - http://www.proza.ru/2019/02/27/1905
Глава 6. Демиург
16 апреля, 2014 год, магическая тюрьма Чёрный Острог
Сплюснутый железный чайник задрожал и выпустил из короткого носика клубы пара, которые тут же окутали весь письменный стол и возвышающуюся над ним человеческую фигуру. Погасив магический огонь, ловкие руки бросили в закипевшую воду добрую щепоть скрученного и высушенного под жарким восточным солнцем крупнолистового зелёного чая. В кипятке листья моментально расправились и, словно морские водоросли, оплели внутренности чайника, – медленно покачиваясь в такт осторожной магии, помешивающей их по часовой стрелке, они послушно залегли на дно. По небольшой, скромно обставленной комнате поплыл терпкий аромат, приятно щекоча ноздри и время от времени поглядывая на несколько круглых пиал различных размеров и цветов. На плоском деревянном блюде стройным рядом лежали несладкие булочки из рисовой муки с начинкой из перетёртых красных бобов – гостинцы с восточных островов магического измерения. Они настойчиво липли к рукам и при откусывании тянулись, словно старая резина, щедро осыпая стол и одежду едока рисовой мукой. Маленькие сушёные рыбки, неровные куски тростникового сахара, рисовые колобки, перехваченные у основания прессованными водорослями – скромный перекус восточного мага никогда не почитался жителями остальных земель и считался самой пресной и безвкусной пищей. Разумеется, после эльфийских овощей, которые, как правило, ели только эльфы.
Рю подождал несколько минут и, осторожно подхватив чайник за остывающую ручку, налил в белую пиалу со следами прошлых чаепитий ароматный зелёный чай. Молодой человек откусил от рисового колобка и задумчиво посмотрел в окно, старательно пережёвывая липкий рис и покачивая в свободной руке пиалу с горячим напитком. Чайный пар взвивался в прохладном воздухе помещения и смешивался у окна с сероватым дымом, что вырывался из каменной трубы тюремного крематория, который располагался прямо на территории Чёрного Острога и был виден из венецианского окна кабинета помощника Алистера Гераридея. Сегодня там вовсю кипела работа: под чутким руководством воинов с сапфировыми мечами тюремщики хватали за руки и ноги изуродованные тела наёмных магов и, раскачав их в воздухе, со всех сил бросали в жадное нутро натопленной печи. Магическое пламя сжирало останки напавших на Турий Рог наёмников и благодарно выбрасывало в плаксивое небо болотистого края пепел и сизый дым.
Всё произошло неожиданно и очень быстро. После первого сигнала о нападении Рю распорядился отправить вооружённые отряды воинов в город, а также приказал вести пленных в тюрьму на допрос. Молодой человек по восточной традиции орудовал двуручным мечом и в одно мгновение уложил на землю несколько врагов. Он ловко уворачивался от их неуклюжих движений, наблюдал за их заплетающимися ногами и недоумевал: кто же они? Марионетки нежити? Непохоже. Кто отправил этих бесполезных воинов на вооружённую и сильную армию Чёрного острога? Управляемые неизвестной магией наёмники неумело размахивали допотопным оружием и сами бросались на острия мечей и копий, не жалея себя и своих соратников. Не желая говорить имя своего хозяина, они воспламенялись при одной только мысли о предательстве и оставляли после себя лишь изуродованные, покрытые копотью и гарью останки. После того, как последний наёмник рухнул на землю и сгорел, Рю попытался вскрыть одного из них в подземной лаборатории тюрьмы. Переломав добрую половину своих инструментов, молодой человек сорвал с себя перепачканный в копоти халат и приказал сжечь наёмников в печи тюремного крематория. То, что в этом мире не находило магического объяснения, одарённый выпускник Академии трактовал с точки зрения науки. Самовозгорающиеся маги и их окаменевшие трупы не поддавались никакой логике, и это бесило обычно спокойного Рю не на шутку. Господин Гераридея до сих пор оставался в Варне, и помощник не хотел тревожить старого начальника по пустякам, стараясь самостоятельно решить все вопросы, связанные с этим странным нападением.
Рю допил остывший чай и вновь взглянул на печную трубу, из которой вырывались редкие и замысловатые клубы дыма: видимо, в магическом огне догорали последние останки, а разочарованную, вечно голодную печь прикрыли металлической заслонкой, чтобы вместе с трупами она не схватила и узников, занятых этой неприятной и трудной работой. Рю отставил в сторону чайник, который жалобно звякнул крышкой, но тут же притих, настороженно поглядывая на хозяина. В его миндалевидных, похожих на морские ракушки глазах, отразился и сероватый дым крематория, и блики оконного стекла, и в одно мгновение исчезнувшая в небе безобразная морда с витыми, причудливо изогнутыми рогами. Чудище пропало с последним вздохом печной трубы так же внезапно, как и появилось. Из неё больше не поднимался дым и не сыпался пепел. Всё закончилось.
Не отрывая взгляда от притихшей трубы и не слыша криков воинов, подгоняющих тюремщиков в их камеры с сырыми стенами, Рю наклонился в сторону и, вытянув руку, схватил с нижней полки своего массивного книжного шкафа хорошо сохранившийся со времён обучения в Варне учебник «Про богов и небожителей».
Торопливо отодвинув от себя грязную посуду, молодой человек на освободившееся место аккуратно положил толстую книгу в светлой обложке. Теологию студенты магической Академии не любили и всячески избегали, прогуливая этот предмет и доводя до слёз и без того нервную пожилую преподавательницу. Несмотря на жизнь в магическом мире рядом с удивительными существами и их кланами, богов редко кто видел и знал, предпочитая делать вид, будто их нет, и никогда не было. Каждый раз, протягивая всхлипывающей госпоже Хантер стакан с водой, Рю обводил долгим взглядом пустую аудиторию и как мог, извинялся за всех своих одногруппников, по восточной традиции кланяясь столько раз, сколько шмыгала носом расстроенная преподавательница теологии.
– Ах, милый Рю, – вздыхала пожилая ведьма, вытирая заплаканные глаза надушенным травяным настоем платком. – Извиняешься так, будто сам виноват…не бери на себя слишком много – сломаешься! – в одно мгновение на столе возникал, выпрыгнув из безразмерного саквояжа, толстый учебник в светлой обложке, и тонкие пальцы с массивными перстнями деловито открывали его на первой попавшейся странице. – Так, на чём мы в прошлый раз остановились?
– Боги северно-западной границы магического измерения, – смиренно отвечал самый прилежный ученик магической Академии и послушно вытаскивал из своей туго набитой сумки точно такую же книгу…
Рю через силу улыбнулся и, отмахнувшись от внезапно нахлынувших студенческих воспоминаний, открыл учебник на нужной ему главе. С чёрно–белой, едва шевелящейся иллюстрации на него смотрело то рогатое существо, образ которого вырвался с дымом из печной трубы и исчез в сером небе Турьего Рога. Бегло прочитав описание к картинке, Рю вновь взглянул в окно и, захлопнув учебник, положил его в дорожную сумку. Туда же полетел свёрток новых инструментов, смена белья и нужные свитки. Молодой человек заметался по кабинету, попутно отправляя немытые пиалы в ведро с чистой водой и диктуя сонному перу приказы, – оно наносило их на чистый пергамент и, время от времени ныряя в чернильницу в виде восточной мифологической собаки, выпрыгивало обратно, роняя на письменный стол растекающиеся капли чернил.
Рю выбежал из Чёрного Острога и, передав все нужные распоряжения воину в чёрной униформе, запрыгнул на свою подготовленную к поездке лошадь. Попрощавшись с отсалютовавшими ему воинами, помощник господина Гераридеи выехал за ворота магической тюрьмы и очутился на мрачных и безлюдных улицах Турьего Рога. Вечно сырой болотистый край жил своей, понятной только ему жизнью, и неохотно пускал на свою территорию чужаков. Это всем своим видом показывала и гниющая застоявшаяся вода, и закрытые ставни низких продолговатых домов, и звенящая тишина, время от времени прерываемая ленивым побулькиванием живого болота. Рю подъехал к ближайшей трясине и, оглядевшись по сторонам, спрыгнул с лошади, быстро привязав её к поваленному и наполовину сползшему в болото дереву.
Раз – пустая бутыль опустилась в зеленоватую, дурно пахнущую воду.
Два – густая жидкость медленно заполнила стеклянный сосуд и добралась до его горлышка.
Три – молодой человек быстро закрыл деревянной пробкой наполненную бутыль и, наскоро обтерев её платком, бережно положил её в свою походную сумку.
– Прости, – сказал он болоту, которое недовольно пускало пузыри и пыталось схватить похитителя своих недр за ногу. – Ты даже не представляешь, с кем нами придётся сразиться! А твоя вода может пригодиться в войне. Будь настороже! Пока меня тут не будет, остаёшься за главного.
Болото заметно успокоилось и, горделиво выпустив наружу добрую сотню пузырей, стихло. Рю печально улыбнулся и забрался на лошадь, которая с опаской поглядывала на мутную зеленоватую жижу, которая окружала их со всех сторон и явно не могла дождаться, когда же они уедут. Молодой воин в последний раз взглянул на безлюдные улицы Турьего Рога, что за несколько лет стал ему работой и домом, и осторожно дёрнул за поводья. Проваливаясь в сырую и вязкую болотистую землю, лошадь обрадовано затрусила вперёд и тут же покрылась тёплой испариной.
«Когда-нибудь в этих краях выглянет солнце», – подумал Рю, направляя лошадь по узкой, неустойчивой тропе, поросшей болотными травами. – «И, наконец, подсушит эту несчастную землю…я верю в это! Слышите меня, господин Гераридея?!..».
Вездесущий туман, – неизменный спутник болот и вечной влаги, – заклубился по сырой земле и, помедлив, решительно двинулся за молодым воином и его лошадью, заметая за ними следы. Покорно заглянув в миндалевидные, похожие на морские ракушки глаза Рю, туман ободряюще коснулся его бледной щеки и опустился на напряжённые плечи. Помимо подкупающей доброты и кристальной честности, в глазах воина с восточных земель плескалась небывалая решимость и жажда битвы за мир на магических землях.
16 апреля, 2014 год, деревня амазонок
В маленьком нетопленом доме на окраине деревни царил полумрак и напряжённая тишина. Молчала грубо сколоченная и потемневшая от времени деревянная мебель, молчали на полу и стенах тканые ковры с замысловатым узором – треугольники и круги цветными гирляндами и бусами переплетались между собой и с каждым годом становились бесцветнее и бледнее. В единственной комнате с маленькими, похожими на бойницы окнами, стоял стол без скатерти, на котором темнел давно нечищеный, колченогий и остывший чайник, а вокруг восседали трое рослых женщин в меховых жилетах и с арбалетами за широкими спинами. Их нисколько не смущала бытовая неустроенность дома, ни холод нетопленой печи – в любом другом доме в Амазонии было то же самое. Суровых воинственных женщин волновало лишь то, что на окраине деревни остывали и покрывались кровавой коркой отрубленные головы вторженцев, и их деревне на данный момент пока никто и ничто не угрожает.
Рядом с холодной печью в углу комнаты возвышалась деревянная кровать с продавленной периной. На ней, укрывшись до подбородка лоскутным одеялом и обложившись подушками, лежала тщедушная старуха и медленно переводила взор своих подслеповатых глаз с одного женского лица на другое. Амазонки отбили атаку невесть откуда взявшихся магов и, озадачившись их пустыми, ничего не выражающими глазами, отправились к бабке Иванне – самой старой жительнице их поселения, – ей в последнее время нездоровилось, и она предпочитала оставаться в постели. Влада Палмер усилила охрану на границах деревни и, позвав с собой своих незаменимых помощниц, открыла покосившуюся дверь знакомого старого дома.
– Он стоит за окном! Эрика, посмотри!
Внезапный крик старухи прервал затянувшееся молчание в доме. Как по команде, амазонки повернулись к маленькому, узкому окошку, на котором висела серая тряпица с рваным краем.
– Да нет там никого, – вспылила Эрика, но, поймав предупреждающий взгляд предводительницы, встала из–за стола и, резко отдёрнув занавеску в сторону, выглянула в окно. Стоявшие у дома амазонки недоумённо посмотрели на неё. – Я же говорила…
Уставившись в одну точку на тканом ковре, бабка Иванна обхватила себя руками и тихо запричитала:
– Беда, беда не за горами…вот он, уже здесь, на пороге стоит…Эрика, погляди!
Недовольно фыркнув, амазонка с грохотом отставила в сторону стул и, в два шага добравшись до входной двери, рывком открыла её.
Никого.
Кивнув заметно встревоженным стражницам, она нарочито громко захлопнула дверь. В доме дружно зазвенели оконные рамы, а чайник подпрыгнул на месте, выплюнув на дощатую столешницу лужицу кипячёной воды с мутной накипью. Старуха же молчаливым кивком указала на печную заслонку и тут же приказала раздражённой Эрике открыть её.
– Как ты меня достала! – не успевшая дойти до своего стула разъярённая амазонка схватила видавшую виды кочергу и снесла ею печную заслонку, – та с жалобным звоном покатилась по некрашеному серому полу, выпустив на волю столп сажи и пепла. – Вот, смотри! Довольна?!
Сажа медленно осела на дощатый пол. Эрика опустила кочергу и, прищурившись, различила на грязных половицах выведенные замысловатым почерком слова:
«Светлый праздник – начало тьмы».
Будто смирившись, бабка Иванна заметно успокоилась и задремала на своих высоких подушках. Растрёпанные седые волосы редкой паутиной оплели несвежие наволочки, прикрыв узкое лицо старухи, её впалые щёки и тёмные круги под глазами.
– Праздник? – Влада Палмер задумчиво провела рукой по своим зачёсанным назад волосам. – Мы в своё время даже победу над Даркестом не праздновали, о каком празднике идёт речь?
– В ближайшее время в измерении никаких праздников не будет, – подала голос самая начитанная амазонка Аклеа и, немного подумав, вытащила из–за пазухи мехового жилета смятый пригласительный свиток. – Думаю, рождение воина–полукровки не в счёт?
– Опять эта Госсамер! – вновь вскипела Эрика и, схватив у входной двери потрёпанную метлу, принялась яростно мести сажу и пепел к сломанной печной заслонке. – Тоже мне праздник! – метла замерла в её сильных руках, и амазонка резко обернулась к подругам. – А не с её ли дня рождения это всё и началось?
– Теперь уже неважно, – Влада Палмер встала из–за стола и направилась к выходу. – Главное теперь – защита нашей деревни.
– Влада, стой, – притихшая было бабка Иванна зашевелилась под одеялом и неожиданно резво откинула его лоскутный край в сторону. Босые, перевитые вздутыми венами ноги опустились на холодный дощатый пол.
– Куда же вы, бабушка? Простудитесь, – Аклеа опустилась на колени и закутала ноги старейшины шалью.
– На магических землях больше нет богов, – глухо проговорила Иванна. – Нам не на кого надеяться и неоткуда ждать помощи…
– Будто от твоих богов была помощь, когда гибли наши матери и сёстры! – разозлилась Эрика и, увернувшись от крепко сжатого кулака Влады, отбежала в сторону. – Где тогда были твои боги?!
– Эрика, да заткнись ты уже!
В воцарившейся тишине была слышна тяжёлая поступь и негромкие разговоры стражниц, тиканье часов и вкрадчивый шёпот в печной трубе и углах дома. Будто не слыша богохульственных речей дерзкой амазонки, бабка Иванна посмотрела на трёх женщин из своей родной деревни и проговорила, стараясь говорить громче, чтобы её слышали все: и властная предводительница Влада, и смышлёная Аклеа, и вспыльчивая, но добрая Эрика. И тот, кто притаился в печной трубе и напряжённо вслушивался в их разговор.
– Разгадка таится в проклятом договоре прошлых лет…договоре между чёрным магом и тем, чьё имя более полувека не произносила ни одна душа. Ах, как же это было давно! Влада!
– Что?
– Оставь деревню и немедленно поезжай в Варну…
– Но как же!
– Не перебивай.
Влада Палмер стиснула зубы и замолчала. Старуха вздохнула и прикрыла свои слезящиеся глаза морщинистой ладонью, на которой синели вздутые вены и темнели коричневые пигментные пятна.
– Того, с кем вам придётся сразиться, не возьмут ни меч, ни стрелы, ни грубая сила. Да что там говорить – и арбалеты ваши не помогут! Он абсолютное и бессмертное зло, способное подчинить себе всё живое и мёртвое, только чтобы добиться своего…
– И как же его уничтожить? – Эрика скрестила руки на груди, чтобы никто не заметил, как у неё дрожат пальцы.
– Никак. Остаётся лишь один способ: запечатать гада в сосуд с помощью сильнейшей чёрной магии…
– Значит, необходим магический обряд, – пробормотала Аклеа, по-прежнему сидя у ног старейшины.
– Кто же он? – спросила Влада Палмер.
– Бог разрушения, – прошептала старуха, не отводя руки от своего лица. – Его зовут…Мунганд.
Амазонки переглянулись. Ни в богов, ни в какие–то неведомые сущности они никогда не верили и всегда полагались на свои собственные силы, будь то война или мирное время. Так что же бабка Иванна так боится? Они никогда не видели свою старейшину такой перепуганной жалкой старухой.
– И какова его цель, этого Мунганда? – наконец, спросила Влада Палмер, прервав затянувшееся молчание.
– Уничтожить предмет договора – рождённое в год грехопадения дитя.
Не сговариваясь, амазонки взглянули на небрежно смятый свиток с красной печатью клана Госсамер, который витиеватым почерком приглашал их на празднование двадцатидвухлетия долгожданной наследницы их клана, рождённой в год, переломный для магического измерения и внешнего мира людей.
16 апреля, 2014 год, внешний мир, город Н-ск
– Здравствуйте…да, это Лена. Не пришёл? Извините…ничего, ничего. Если что, дайте мне знать, пожалуйста. Да, да…до свидания.
Дождавшись мерных равнодушных гудков, девушка опустила телефонную трубку на жалобно звякнувший аппарат. Судорожно всхлипнув, она спрятала в ладонях опухшее от слёз лицо и медленно опустилась на стул. О, как же она это ненавидит! Сбившись со счёта, звонить его родителям, чтобы в очередной раз услышать шелестящий голос его матери: «Нет, не пришёл». До ночи бродить по окрестностям того злосчастного клуба, пока обманчивая апрельская погода не погонит домой её – влюблённую в бывшего одногруппника девушку, которая после очередных неудачных и бессмысленных поисков полночи будет рыдать в подушку и мысленно казнить себя за то, что в тот вечер напилась до беспамятства и не помнит, куда направился Артур Келлер.
После празднования дня рождения она взяла на работе отгул и сутки провалялась в постели, борясь с тошнотой и головной болью. С трудом продрав глаза, Коробова Лена по привычке открыла сайт городских новостей и едва не свалилась со своего продавленного дивана, в одно мгновение позабыв обо всём на свете: после празднования своего дня рождения Артур бесследно исчез. На парковке возле загородного клуба остался его автомобиль, а неподалёку в лесу – связка ключей.
И всё.
Сам парень будто провалился под землю.
«Я т–тебя ненавижу…ненавижу!».
Ленка вытерла лицо подолом домашнего платья и, ободряюще хлопнув себя по коленям, решительно встала со стула. Некогда сидеть и страдать, когда нужно действовать! Сегодня у неё выходной день, а это значит, что оставшуюся половину дня нужно посвятить поискам Артура. Тёплые брюки, свитер с высоким горлом и дутый пуховик розового цвета, – Лена взглянула в зеркало на свою расплывшуюся с годами фигуру и. поспешно отвернувшись, принялась с оханьем и кряхтением натягивать ботинки. Нет, не так она представляла себе жизнь после окончания института! Имея посредственные знания, средненький диплом, ничем не примечательную внешность и полное отсутствие каких–либо навыков, она смогла устроиться лишь на работу в доставку суши, и вот уже который год как робот твердит одни и те же заученные фразы и знает наизусть адреса и предпочтения постоянных клиентов.
– Вам соевый соус какой: фирменный или солёный? – пробормотала девушка и, вздохнув, выкатилась на лестничную площадку, придерживая за спиной рюкзак с термосом горячего чая. Кто знает, сколько времени понадобится ей на то, чтобы найти хоть какие–нибудь следы Артура?
На оживлённых улицах города толпились люди и, задевая друг друга локтями, спешили по своим послеобеденным делам. Явственно пахло ванилином и сладкой сдобой: в воскресенье наступал светлый праздник Пасхи, и полки супермаркетов уже с понедельника ломились от куличей и прочей пасхальной выпечки с цукатами, изюмом и поджаренным грецким орехом… Сглотнув слюну, Ленка прыгнула в отъезжающий автобус и, нащупав в кармане пуховика несколько монет, судорожно вздохнула: в пятницу дадут зарплату, и вот тогда она купит себе самый большой и вкусный кулич…а то и два.
Еда заменила ей всё, к чему она стремилась всю свою жизнь и так не смогла достигнуть: крепкую семью, высокооплачиваемую работу и любовь человека, который во время учёбы в институте в отличие от остальных никогда над ней не смеялся и всячески помогал. Но теперь не стало и его, и девушка поглощала пищу, не различая вкуса и будто бы не замечая, как её некогда сбитая фигура постепенно превращается во что–то бесформенное, а невесть откуда взявшаяся одышка не позволяет ей, как раньше, одним махом взлетать на четвёртый этаж своего дома.
Вот и знакомая, переливающаяся разноцветными огнями вывеска загородного клуба, где в тот злосчастный вечер Артур Келлер отмечал свой день рождения. Ленка выбралась из полупустого автобуса и тут же поёжилась от пронизывающего до костей ветра. Похлопывая себя по плечам и озираясь по сторонам, девушка перебежала дорогу и, обогнув парковку, с которой увозили автомобиль Артура, добралась до местной лесополосы, куда, судя по всему, и направился пропавший парень.
Деревья, деревья, деревья…ничего, кроме бесконечных деревьев. В их раскидистых голых ветвях прятались сизые сумерки и с подозрением поглядывали на маленькую полную фигурку в ярко–розовом пуховике – та деловито заглядывала под каждый кустарник и, что–то бормоча себе под нос, дотрагивалась до шершавых стволов вековых сосен и дубов. Ленка добралась до реки и, засмотревшись на её чёрную продолговатую полынью, почувствовала, что ещё немного и она зарыдает в голос. Бесполезно. Всё бесполезно. Артура не вернуть. Возможно, он упал во вскрывшуюся после зимы реку и ушёл на дно, а та, как правило, никогда не возвращала утопленников на берег, прибивая их тела к неровному каменистому дну, где их объедали рыбы и речные раки. Возможно, его заманила в лес и убила орудующая в округе банда головорезов, позарившись на его дорогостоящую одежду, часы и телефон, а тело увезли или закопали в землю. Слёзы градом покатились по Ленкиным круглым щекам, падая на ворот свитера и неприятно охлаждая её трясущийся подбородок. Горло будто сдавили в тисках, и девушка заплакала, не вытирая слёз и позволяя им заливать пуховик, колючий шарф и землю под её ногами. С неба сорвались редкие хлопья снега, и пустившись в пляс между деревьев, в одно мгновение покрыли грязную, оттаявшую землю белым покрывалом не собирающейся отступать зимы. Холод наступающей ночи и громкий зов опустевшего желудка привели в чувство постепенно успокоившуюся Ленку, и она, высморкавшись в несвежий носовой платок, медленно побрела на автобусную остановку.
В тусклом свете уличного фонаря она не сразу заметила компанию из трёх подвыпивших горожан неопределённого возраста и неопределённого рода занятий – таких в Н–ске проживала треть от всего населения и, в основном на окраинах города. Ленка спряталась за автобусной остановкой и сжала в кармане пуховика последнюю горсть мелочи на дорогу. Вот бы её никто не заметил! Несмотря на свой острый язык и смелость, девушка старалась не связываться с подобными людьми, мысленно перебирая в голове криминальную хронику за последнюю неделю. Мало ли что может случиться…
– Оп–па, гляди, кто идёт!
Ленка вздрогнула и прижалась спиной к холодной кирпичной стене жилого дома. Не может быть! Как они её заметили? Она же стоит в самом тёмном месте…
– Чё вырядился? Вот чучело!
– Ахах, откуда ты взял это унылое пальто?
– Погляди, может и шляпа найдётся!
Стиснув во влажной ладони деньги, девушка осторожно выглянула из–за остановки. Возле переполненной урны, из которой торчали пустые бутылки, смятые газеты и пачки из–под сигарет, стоял высокий бледный юноша в старомодном пальто и с бумажным пакетом в руках, – видимо, в нём лежало что–то дорогое и важное, потому как он инстинктивно прижал его к груди и посмотрел сторону, откуда должен был приехать спасительный автобус.
Ленка нервно прикусила ноготь на большом пальце руки, когда трое пьяных горожан двинулись к бледному парню, гадко посмеиваясь и потирая ладони в предвкушении драки. Что делать, что делать? Девушка вздрогнула, услышав, как принадлежащий парню пакет упал на грязный тротуар и разжала ладонь, позволив мелочи рассыпаться по всему карману. Была не была!
– Вы что творите?! – заорала она на всю улицу и решительно выкатилась из–за остановки. – Сейчас полицию вызову!
Не слыша издевательского смеха и скабрезных шуток в адрес своей расплывшейся фигуры, Ленка подняла с земли бумажный пакет, одна из сторон которого размокла и расползлась в разные стороны, норовив выпустить содержимое на волю. Бледный молодой человек в старомодном пальто благодарно кивнул и бережно принял из Ленкиных рук свои вещи.
– Скоро автобус, – проговорил он. – Ещё немного, и…
– Да бей уродов, и всё! Заходи слева…
Жёлтый уличный фонарь моргнул несколько раз и загорелся ярче прежнего, осветив грязный, блестящий от растаявшего снега асфальт, вывеску местного загородного клуба, захламлённые витрины антикварного магазина, и пьяные, растерянные лица трёх горожан, которых будто что–то пригвоздило к земле. Зашелестели верхушки деревьев, затряслись фонарные столбы, на плохо освещённой улице взметнулся столп пыли и ударил по жителям Н–ска, волею случая оказавшихся на окраине города, где несколькими днями ранее пропал Артур Келлер.
– Что за…
Молодой человек с размокшим бумажным пакетом в руках успел оттолкнуть к автобусной остановке растерянную Ленку, как внезапный порыв холодного ветра взвился возле пьяной компании и с ног до головы забросал их дорожной грязью и содержимым мусорных урн.
– Смотрите, автобус!
Пригибаясь к земле от бьющего в лицо ветра, Ленка бросилась вслед за молодым человеком в старомодном пальто. Услышав позади себя натужный скрип, она обернулась и увидела, как мерцающая вывеска загородного клуба опасно накренилась и в ту же секунду с грохотом обрушилась на перепуганную и почти протрезвевшую компанию. Неподалёку взвыла автомобильная сигнализация, залаяли собаки, а в окнах жилого кирпичного дома вспыхнул свет.
– Вот это ураган! В жизни такого не видела, – сказала Ленка, усаживаясь в автобусе на своё любимое место – прямо за спиной у водителя. – Вроде только снег передавали, а оно вон как!
– В климате, как и в жизни, нельзя быть в чём–то уверенным на все сто процентов, – улыбнулся незнакомец в старомодном пальто и, развернув окончательно испорченный бумажный пакет, извлёк из него старинные латунные часы на коротких, затейливых ножках и с пожелтевшим циферблатом, на котором красовались витиеватые цифры. Громко отсчитывающая секунды стрелка будто насмехалась над всем миром и упрямо шла по кругу, несмотря на повреждённый корпус и тусклое стекло на циферблате.
– Какие древние, – отметила Ленка, с интересом рассматривая часы и, будто о чём–то вспомнив, пошарила в кармане пуховика и вынула из него аккуратно сложенный полиэтиленовый пакет. – Вот, держите!
– Не такие они уж и древние, – возразил парень. – Всего лишь двадцатые годы прошлого столетия, не раньше…спасибо большое!
Ленка усмехнулась и отвернулась к окну, пока повеселевший незнакомец бережно заворачивал в пакет старинную вещицу.
«Чудак какой–то».
Подпрыгивая на ухабах и ловко объезжая выбоины на асфальте, автобус ехал по плохо освещённым улицам Н–ской окраины, не останавливаясь у пустых остановочных павильонов. За пыльными окнами мелькали чёрные деревья, пустыри и заброшенные бараки, в которых время от времени горел свет – оставшиеся без крова люди останавливались в них, чтобы пережить очередную холодную ночь и следующий за ней бессмысленный и голодный день. У Ленки защипало в глазах, и она несколько раз нервно сглотнула, прежде чем неожиданно для себя проговорить, пальцем вырисовывая на запотевшем окне узоры:
– Зачем пропадают люди?
– Что, простите?
– Пропадают, – вздохнув, повторила девушка и задумчиво посмотрела на свой кривой рисунок – в отличие от рисунков одарённого Артура, её нарисованный дом заваливался на бок, а сидящая рядом с ним собака напоминала динозавра. – И их никак не найти…вот что им не хватало?!
– Иногда пропавших лучше не искать, – немного помолчав, проговорил парень с старомодном пальто и сжал в руке пакет с часами.
– С чего бы это? – возмутилась Ленка и гневно уставилась в печальные глаза странного незнакомца.
– А с того, что там им может быть намного лучше, чем здесь, – ответил парень. – Может, они сами не хотят возвращаться…вы об этом не думали?
– Чудной ты, – буркнула девушка и, отвернувшись к окну, неожиданно для себя почувствовала заметное облегчение с того злосчастного вечера. Будто непринуждённый разговор с незнакомцем успокоил и вселил в неё надежду на то, что где бы Артур сейчас ни находился, с ним должно быть всё в порядке.
Добравшись до нужной остановки, Ленка помахала парню в старомодном пальто и долго стояла на пустынной улице Н–ска, провожая взглядом полупустой автобус, пока тот не скрылся за поворотом и не исчез в темноте городских улиц. Девушка поправила рюкзак, в котором лежал не пригодившийся ей термос с чаем, и медленно побрела домой, подставив круглое, разгорячённое лицо под порывы тёплого, явно сменившего своё направление весеннего ветра.
Хоть бы всё обошлось! Хоть бы он нашёлся…живым и невредимым.
16 апреля, Северные земли магического измерения
В холодном полумраке беспрестанно выл ветер и, пригибая к обледенелой земле малочисленные кустарники и деревья, заносил тяжёлым, мокрым снегом редкие жилища магов с округлыми крышами и пытался перевернуть вереницу пробирающихся сквозь метель повозок – возницы изо всех сил хлестали перепуганных, замёрзших лошадей и гнали кареты с воинами Королевской армии в ближайшее поселение магов, подальше от Северных земель.
Морозный воздух ледяными, колючими струями ворвался в окоченевшие лёгкие, разбудил мёртвое сердце и погнал по тонким, старческим сосудам бледно–красную жидкость, отдалённо напоминающую кровь. Старик судорожно выдохнул и коснулся своей головы с всклокоченными и сваленными в седые колтуны волосами. Моргнув несколько раз, он собрал в правой ладони серебристый шар заклинания и коснулся ледяных стен своей многолетней гробницы – останки дома отшельника Тода Уинтера с грохотом разлетелись в разные стороны, проложив ему путь на поверхность, где покоилось несколько занесённых снегом еловых лап. Наступив на подношение к своей могиле, старик выбрался наружу и, отряхнув свой посмертный, хорошо сохранившийся во льдах наряд, потёр окостеневшую поясницу. Почувствовав на себе тяжёлый взгляд мутных, ничего не выражающих глаз, старик замер и, улыбнувшись, медленно опустил руки.
– Ну и ну! – воскликнул он. – Вот так встреча!
Увернувшись от чёрного, потрескивающего шара смертельного заклятия, старик разразился хриплым, лающим смехом, и взмахом руки остановил все последующие попытки убить себя.
– Кто же так встречает своего создателя? – покачал он головой и, отряхнув руки от невидимой пыли, с укором посмотрел на сгорбленную фигуру в чёрном платье с глухим воротом и с растрёпанными, грязно–каштанового цвета волосами. – А, Мадлена?
– Мой создатель мёртв, – процедила чёрная ведьма и угрожающе сцепила ладони в особый замок, в котором тут же заискрило очередное мощное заклятие. – Тебе ли этого не знать, Мунганд?!
– Ну да, да, – со скучающим видом протянул старик и, пригладив седые космы, направился в сторону нежити. – Не самый лучший выбор тела, но что поделаешь – задолжал мне Тод Уинтер, задолжал…
– Почему ты явился именно сейчас?
– Почему? – будничным тоном переспросил Мунганд, растирая холодные пальцы рук. – Потому что мне так захотелось? Хмм…да! Мне так захотелось. Сколько можно тянуть? И вообще, как талантливая ученица старика Тода может задавать такие глупые вопросы?
С заснеженной кроны карликовой берёзы рухнул обледенелый ком и погряз в рыхлом сугробе – его тут же замело и засыпало снегом. Мадлена накрутила на указательный палец грязно–каштановую прядь волос и, привычно скривив рот в саркастической усмешке, вновь обрела свой самодовольный вид самой могущественной чёрной ведьмы в магическом измерении. Взглянув на самого опасного бога, вселившегося в тело её покойного создателя, она не могла сдержать улыбки, – тот пытался пригладить торчащие в разные стороны седые космы и одновременно поправить древнюю, залатанную в разных местах мантию.
– Думаю, что в нашей драке сейчас не будет смысла, Мунганд…
– Неужели! – хлопнул в ладоши старик и, заметно оживившись, с уважением посмотрел в бледное, ухмыляющееся лицо ведьмы.
– …и дело не в том, что нас невозможно убить, – продолжила Мадлена. – Ты же всё равно не уйдёшь, пока не получишь своего, верно?
– Верно, – согласился бог и, отломив с ближнего кустарника ледяное зеркало, нахмурился, увидев в его отражении своё старческое, покрытое глубокими морщинами и пигментными пятнами лицо.
– Тогда ближе к делу, – голос чёрной ведьмы окреп и приобрёл металлические нотки. – Я знаю, что тебе нужен дитя–полукровка, рождённый в день моего нечестивого воскрешения, и это – Агата Госсамер и…если уж на то пошло, могу ли я предоставить тебе жизнь другого?
Мунганд опустил кусок льда и с удивлением взглянул в мутные глаза нежити, в которых не было ничего, кроме холодного безразличия, и от этого невозможно было понять, о чём она сейчас думает и думает ли вообще.
– Дата рождения? – отрывисто спросил он.
– Такая же, как и у наследницы клана Госсамер – одиннадцатое апреля.
– Год тот же? И почему я об этом не знал, чёрная ведьма?
– О, его очень хорошо прятали, – ухмыльнулась Мадлена.
– Ты думаешь, что я пойду на это? – перебил её старик и сжал кулаки. – Не забывай, у клана Госсамер есть Свиток бессмертия, от которого откажется только умалишённый – такая мощь, такая власть…
– Эльфийская кровь, – произнесла чёрная ведьма и, увидев в старческом лице предсказуемое желание завладеть кровью древнего клана, сунула руки в карманы платья, считая сделку завершённой. – Чем тебе не ценность, а?
Немного поколебавшись, старик вновь взглянул на высокую фигуру нежити и неожиданно расхохотался, хлопая себя по тощим коленям и вытирая рукавом выступившие от смеха слёзы.
– Ох уж этот Тод, старый проныра! – отсмеявшись, в восхищении воскликнул Мунганд и отшвырнул в сторону ледяную глыбу. – Кого же он создал на свою голову? Достойная замена, ничего не скажешь! Но, слушай…
Не успела Мадлена моргнуть и глазом, как неведомая сила припечатала её к обледенелому стволу вековой сосны, а локоть внезапно возникшего перед нею старика сдавил ей горло.
– У меня нет оснований верить тебе, – прошипел Мунганд, пытаясь найти хоть одну эмоцию в этих мутных, ничего не выражающих глазах чёрной ведьмы, которая позволила поймать себя и теперь послушно смотрела ему прямо в лицо, не предпринимая ни единой попытки вырваться из его стальных объятий.
– Также у тебя нет оснований не верить мне, – сказала Мадлена. – Оставь девчонку в покое и забирай эльфийского отпрыска. Договорились?
– Ах, ты, – побагровел старик, но ведьму всё–таки отпустил и, брезгливо отряхнув руки, отошёл в сторону.
Мадлена поправила сбившийся ворот платья и без улыбки посмотрела на ссутулившуюся спину Мунганда, – тот явно раздумывал над её заманчивым предложением и отчаянно боролся со своей жадностью и злостью на её нарушившего договор создателя.
– Твоя взяла, – наконец, проговорил он и, будто бы не веря в то, что только что сказал, наотмашь ударил себя по заросшей щеке. – Даю тебе четыре дня, чёрная ведьма…четыре! Не больше. И только попробуй обмануть меня…
– Разве можно обмануть могущественного демиурга? – ухмыльнулась Мадлена и издевательски отвесила небрежный поклон, коснувшись подолом платья заснеженных руин – всё, что осталось от дома старика Тода. – И ещё…отзови с магического измерения всех своих прислужников, и в указанный срок я приведу тебе эльфийского мальчишку.
– Проклятый Тод Уинтер, – пробормотал Мунганд. – Кого же ты создал? Кого воспитал? Дитя самого дьявола, не меньше…
– Ты ошибаешься, – прикрыв рукавом скривившийся в усмешке рот, возразила Мадлена. – У моего создателя есть ученик гораздо хуже.
Старик хмыкнул и, закрыв глаза, развёл в стороны руки. Бушующая в Северных землях метель поутихла и, забившись в заснеженные кроны редких деревьев, с нескрываемым любопытством оглядела сгорбленную старческую фигуру, вокруг которой медленно вскружила голубая вуаль заклинания, способная изменить внешность полученного им мёртвого тела. Сложив на груди руки и прислонившись к вековой сосне, Мадлена без привычной улыбки наблюдала за тем, как вытягивается и набирается сил то, что осталось от её покойного создателя: седые, всклокоченные космы постепенно превращались в тёмные, слегка вьющиеся и зачёсанные назад волосы, а грубая, морщинистая кожа – в гладкую, холёную, со здоровым румянцем. Потрёпанная и залатанная в нескольких местах мантия исчезла, уступив место старомодным одеждам начала прошлого столетия – из–под бархатного жилета винного цвета кокетливо выглядывал кружевной ворот белой блузы с массивной брошью на шее, а из рукавов добротной чёрной мантии – такие же белые кружевные манжеты.
Мунганд вздохнул и, открыв серые, в обрамлении тёмных ресниц глаза, улыбнулся своему отражению в ледяной глыбе: теперь на него смотрел тот самый молодой и жестокий Тод Уинтер – некромант, с которым он и заключил ту страшную сделку много лет назад. Повернувшись к Мадлене, он приветственно взмахнул рукой и в одно мгновение испарился, оставив после себя лишь голубоватую дымку заклинания. Чёрная ведьма ухмыльнулась и скрылась в сгущающихся сумерках меж редких деревьев, в которых прятался холодный северный ветер – не рискуя напасть на сильнейшую нежить с мёртвыми, ничего не выражающими глазами, он растворился в ледяном и дрожащем воздухе Северных земель.
16 апреля, 2014 год, эльфийские земли магического измерения
– Мунганд, Мунганд… – послюнив палец, Агата перелистнула жёлтую страницу старого эльфийского фолианта и, пробежавшись по нему глазами, обнаружила, что нужной ей страницы попросту нет. – Вот так новости! Кто же так с книгами обращается?
– Что там? – спросила Ванда, ловкими движениями рук снимая повязки с заживших ран притихшего Артура – он напряжённо вслушивался в разговор девушек и время от времени ловил на себе презрительный взгляд большого серого кота, возлежащего на плечах Агаты.
– Да страницу кто–то выдрал, – с досадой ответила девушка и, захлопнув книгу, повернулась к эльфу Ривену, который вошёл в комнату для гостей с подносом, заваленным выращенными на их землях фруктами и уже набившими оскомину постными хлебцами. – Ривен! Неужели во всём вашем городе нельзя найти информацию об этом Мунганде?
– Мне жаль, – отозвался эльф, расставляя на столе тарелки в форме виноградных листьев. – Его имя мы стараемся лишний раз не произносить, чтобы ненароком не призвать его… а в школах о нём говорят от силы пару раз за всё время обучения.
– Проклятье, – буркнула Агата и, погладив мурчащего кота, украдкой взглянула на задумчивого и заметно напряжённого парня из внешнего мира. Прошло три дня после той памятной схватки с приспешниками Мунганда, и всё это время Артур Келлер провёл в эльфийском лазарете, принимая успокаивающие отвары лекарственных трав и однообразно отвечая на вопросы Халлона, который самолично явился к нему с допросом, после которого сразу же решил отправить попаданца обратно во внешний мир. Неожиданно для себя самой Агата вызвалась проводить парня до ближайшего портала, но в глубине души она почему–то не хотела, чтобы он куда–то уходил – будь то внешний мир или магическое измерение.
– …мер…Госсамер!
Девушка вздрогнула и машинально повернулась к Аде Кришталь, которая ворвалась в комнату в сопровождении двух светловолосых эльфов и с ворохом древних свитков в руках.
– В облаках витаешь, – проворчала она, раскладывая на столе свою добычу. После долгих переговоров с вернувшимся в Варну Аркеллом она с разрешения эльфов переворошила все их старинные фолианты и свитки и, разозлившись на рассеянную Агату, занялась поисками самостоятельно. – Нашла что–нибудь?
– Не–а.
– Что сказал Главнокомандующий? – спросила Ванда, протягивая полуобнажённому Артуру его эльфийские одежды. – Ну всё, теперь ты как новенький!
– Спасибо, – поблагодарил молодой человек и, с опаской взглянув на рыскающую в старинных записях горбоносую девушку с сурово сдвинутыми бровями, поспешил отойти к уставившейся в окно Агате Госсамер.
– Да что он может сказать хорошего, – съязвила Ада Кришталь. – Каким–то образом все учебные группы собрались на Северных землях – на них напали те же наёмники, с которыми пришлось сразиться и нам.
Агата всем корпусом повернулась к боевой подруге и вопросительно уставилась в её сосредоточенное, с плотно сжатыми губами лицо.
– Семь погибших, – даже не подняв голову, ответила на её немой вопрос Кришталь. – Главнокомандующий говорит, что в этих нападениях как–то замешан создатель Мадлены…как его там?
– Тод Уинтер, – машинально ответила потрясённая Ванда и потянулась к пожелтевшему от времени свитку с эльфийской печатью. – Его звали Тод Уинтер.
– Вот–вот, он самый, – кивнула Ада и с явным недовольством посмотрела на молчаливую наследницу клана Госсамер, которая поглаживала задремавшего у неё на шее кота. – В Королевском дворце и Академии уж перевернули всё вверх дном – про Мунганда нигде не написано ни строчки. Только интересно: как может быть связан дряхлый чёрный маг с самым опасным богом магического измерения?
– Он не всегда был дряхлым, – возразила белая ведьма, перебирая в голове редкие и скупые на откровения разговоры с Мадленой: та с неохотой вспоминала день, когда её убили и вернули к жизни, но всегда с большим уважением отзывалась о своём создателе. – Но чудил он в своё время достаточно…мне ещё дедушка о нём рассказывал.
– Тод Уинтер – самый могущественный чёрный маг и некромант за всю историю магического измерения, – раздался голос у двери, и все как по команде повернулись к неожиданно возникшему в комнате Халлону. Брезгливо поджав губы, эльфийский король уселся на любезно подвинутый Ривеном стул и, задержав взгляд на настороженном лице Артура, отвернулся. – Он родился в семье чёрных магов в одна тысяча девятьсот пятом году, по достижении семи лет обучался в Академии Варны и должен был пойти на службу в Королевскую армию – в те времена и речи не шло о том, чтобы после окончания учёбы выпускник занимался чем–то другим, кроме военного дела. Но Тод Уинтер после того, как получил диплом первой степени, не дождался присяги и попросту сбежал из Варны. Он много лет путешествовал по магическому измерению и напрашивался в ученики к чёрным магам – получая от них необходимые знания, он убивал их и забирал с собой все редкие артефакты и накопленные с годами магические силы.
Ванда охнула и прижала ладони ко рту. Окинув долгим взглядом притихших гостей, Халлон продолжил свой рассказ:
– В конце тридцатых годов Тод познакомился с одной белой ведьмой, живущей в передвижном доме с псом–оборотнем…
– Селена, – пробормотала Ада Кришталь и переглянулась с изменившейся в лице Вандой. – Та сумасшедшая бабка с собаками.
– Я не знаю, что там у них произошло, но Тод вскоре покинул дом Селены и исчез в неизвестном направлении, оставив её с оборотнем, который так никогда и не стал человеком.
– Так вот кого она любила, – пробормотала Ванда, перебирая в голове события недавнего времени – отчаянно хватающаяся за молодость старуха, жёлтый дневник с любовными признаниями незнакомца, засушенная веточка жимолости.
– Как говорится, страшно проклятье, идущее от светлой души и чистого сердца, – сказал Халлон и взял с блюда зелёное яблоко с переливающимся розовым бочком. – Селена прокляла Тода Уинтера и весь его род до пятого колена.
Агата с трудом оторвала взгляд от окна и, переложив разбуженного кота на кровать, подошла к столу и взяла в руки один из самых древних свитков с эльфийской печатью – в животе тут же вспыхнул и погас Свиток бессмертия, охватив все ей внутренние органы едким пламенем.
– С того момента Тод всерьёз увлёкся некромантией и составил множество могущественных заклятий, возвращающих к жизни мёртвых, да только передать свои знания ему было некому – все его возлюбленные умирали одна за другой, так и не родив ему наследника…
– И тогда он не нашёл ничего лучше, чем обратиться к Мунганду, – предположила Агата, понемногу возвращаясь в своё привычное воинственное состояние.
– Совершенно верно, – подтвердил эльфийский король. – В отчаянии он призвал древнего бога разрушения, чтобы тот помог ему искупить грехи, да только плата за нарушение договора велика и очень опасна: если Тод посмеет нарушить договор – применит хоть одну запрещённую технику вроде нечестивого воскрешения и повернёт время вспять, проклятье вступит в силу, и Мунганд заберёт рождённое в день греха дитя, когда ему вздумается вернуть долг.
– В те годы он воскресил только Мадлену, – медленно проговорила Ванда и задумчиво потёрла подбородок. – Это было…
– В апреле девяносто первого года, – продолжил фразу белой ведьмы Халлон и многозначительно посмотрел на наследницу клана Госсамер. – Одиннадцатого числа.
– Теперь я всё поняла, – охрипшим голосом произнесла Ада Кришталь и побелевшими пальцами сжала рукояти своих кривых кинжалов. – Мунганд пришёл за Госсамер. Проклятье!
Ванда всхлипнула и обхватила себя руками, чтобы унять дрожь во всём теле. Кто бы мог подумать, что неуязвимый и бессмертный бог, которым её в детстве пугал дедушка, придёт за её подругой, чтобы расквитаться с давно почившим некромантом? Что же им теперь делать?!
В комнате повисла напряжённая тишина. Артур растерянно переводил взгляд с одного мрачного лица на другое. Странные имена и гнетущие фразы, которые с трудом укладывались в голове, объединились в один безрадостный итог: воинственной светловолосой девушке грозит беда пострашнее его положения в чуждом ему и загадочном мире.
Негромко кашлянув, Агата положила на стол эльфийский свиток, в записях которого она не поняла ни единого слова, и повернулась к Халлону, отбросив с лица выбившуюся прядь волос.
– Тод Уинтер жил в начале прошлого столетия…как вы можете знать столько подробностей о его жизни?
Заострённые кончики ушей короля эльфов побагровели от возмущения, и он вскочил со стула. Не в силах произнесли ни слова, он только беззвучно открывал рот, как выброшенная на берег рыба. Ада Кришталь выразительно прикрыла глаза ладонью, Ванда гневно воззрилась на ничего не понимающую подругу, а окончательно проснувшийся Марк поспешно нырнул под шёлковое, расшитое цветами покрывало.
– В отличие от глупых, бездарных и внезапно смертных воинов–магов, эльфы живут до тысячи лет, – наконец, процедил Халлон и, резко развернувшись, вышел из комнаты, с чувством захлопнув за собой дверь. Укоризненно взглянув на невежу из клана Госсамер, Ривен поспешил за рассерженным господином.
– Теперь я вижу, что это настоящий король эльфов, – проговорила Агата и, схватившись за вновь вспыхнувший огнём живот, отвернулась к окну, стараясь не смотреть в осуждающие лица друзей. – А то разоткровенничался, аж страшно стало…возвращаемся обратно в Варну!
После полудня у ворот эльфийского города стояло несколько присланных из столицы Королевских повозок в сопровождении воинов в полном обмундировании: от их алых плащей и начищенных до блеска доспехов слепило глаза и перехватывало дыхание. Призванные охранять наследницу воины следовали за Агатой по пятам, пока она прощалась с эльфами и грузила в карету походные сумки. Обиженный Халлон лишь сдержанно кивнул и, вскочив на своего белоснежного, в серебряной сбруе коня, первым направился прямиком в Королевский дворец вместе со своей свитой – на призванное Аркеллом собрание могущественных кланов со всего магического измерения.
– Госпожа Госсамер, через десять минут выдвигаемся, – сообщил возница, с трудом удерживая пританцовывающую лошадь за уздцы.
– Хорошо, спасибо, – Агата помогла Ванде забраться в карету и, вручив ей оборотня в кошачьем обличии, посторонилась, пропуская вперёд Аду Кришталь, которая большим пальцем указала на что–то позади себя и проговорила:
– Человека не забудь.
– Не забуду, – Агата взглянула на растерянного Артура с ворохом своих вещей из внешнего мира и впервые за долгое время почувствовала к кому–то участие и жалость – парень, как и она в своё время, по волею случая попал в чуждый ему мир и не знал, что ему делать.
«Хочу ему помочь».
– Артур, – к молодому человеку подошёл провинившийся перед королём и по этой причине оставшийся в городе Ривен. – Я рад, что встретился с тобой.
– Чего не скажешь обо мне, – откликнулся парень и, будто бы ища поддержки, взглянул на прислушивающуюся к их разговору Агату.
– Прости. Я не хотел тебя напугать или обидеть…
– Да ты тут при чём? Если бы не эти проклятущие…феи, я бы вчера уехал домой и с утра вышел на работу.
– Какие феи?
– Что заманили меня сюда, – с досадой ответил Артур и крепче обхватил связанные узлом вещи.
– Очень интересно, – пробормотал темноволосый эльф и, задумчиво потерев подбородок, взглянул на заострившийся профиль Агаты. – Госпожа Госсамер!
– Чего тебе?
– Похоже, что кто–то нарочно открыл портал в измерение.
– И что с того? – оглянувшись на готовую к отъезду карету, Агата с непониманием взглянула на встревоженного эльфа. – Хочешь сказать, что он попал сюда неслучайно?
– Скорее всего, – Ривен кивнул в сторону деревьев, меж которых петляла, теряясь в густых зарослях кустарника, лесная тропа. – И этому, возможно, есть причина…если вы позволите, то я заберу у вас Артура на некоторое время.
– Не позволю, – тут же ответила девушка и исподлобья взглянула сначала на эльфа, а потом – на парня из внешнего мира, с которым они так и не перекинулись ни единым словом. – Мы скоро отправляемся. Кто знает, что ты там задумал?
– О, ничего плохого, поверьте! – замахал руками Ривен. – Если пожелаете, можете пойти с нами.
Неподалёку от высоких стен эльфийского города простирался поросший диковинными травами луг, на котором возвышались каменные пирамиды разной высоты и размеров. Составленные из серых булыжников с красными вкраплениями породы, они хранили под собой тела тех, кто не смог пронести долгие, отведённые эльфам годы до самого конца: полегли на поле боя и скончались от тяжких, неизлечимых болезней или тоски, не в силах вынести душевной боли. Ривен добрался до самой высокой пирамиды из белоснежного камня и, дотронувшись до Артурова плеча, тихо проговорил:
– Здесь покоится родная сестра короля – Глориэль. До войны против Трёх Магов она познакомилась со смертным мужчиной, а после родила ребёнка. Халлон разгневался и отдал его во внешний мир, а Глориэль…она…она вскоре умерла от тоски и боли. Она – твоя настоящая мать, Артур.
– Прекрати, – будто защищаясь от речей эльфа, Артур махнул рукой и, мельком взглянув на гору белых камней, отвернулся. – С меня достаточно этих россказней. Настоящая, ненастоящая – какая, к чёрту разница? Мать у меня одна, отец тоже и, я уверен, что они перевернули вверх дном весь город, чтобы только найти меня.
– Но…
– К тому же, ты сказал, что эльфийских способностей у меня нет, и никогда не было, – усмехнулся парень. – Так что смысл во всём этом?
Уязвлённый, Ривен замолчал. Стоявшая на почтительном расстоянии от могилы Агата вновь увидела в растерянном эльфе–полукровке себя и, собравшись с духом, подошла ближе и решительно положила руку на его вздрогнувшее плечо.
– И правда, – сказала она. – Какая к чёрту разница? Я вот сроду своих родителей не видела, и меня воспитывала бабуля по отцовской линии – самая лучшая в мире! Кстати, ты же из Н–ска?
– Да, – ответил парень и взглянув в серые, широко расставленные глаза девушки–воина, впервые за всё своё пребывание в магическом измерении улыбнулся. – Я из Н–ска.
– Отлично, – просияла Агата, чувствуя непривычно разливающееся в груди тепло. – И как там, всё по–прежнему? Разбитые дороги, пьяницы, растущие не по дням, а по часам цены и…и всё такое?
– Это в Н–ске не изменится никогда, – заверил девушку Артур.
– Гостиницу–то на набережной достроили?
– Почти, – смущённо кашлянув в кулак, сказал парень, позабыв на некоторое время, кто он и где сейчас находится. – Мы…я…то есть наша компания достроит её к концу этого года.
– Ну вы и тугодумы! Я быстрее тут на пенсию выйду, чем вы закончите это строительство.
– Будто это так просто!
В сером пасмурном небе прорезался робкий луч апрельского солнца и осветил двух на эльфийском кладбище, что болтали, смеялись и смотря друг другу в глаза, не замечали нечего вокруг, потеряв счёт времени, пока не пришла пора отправляться в Варну.
– Прощай, – сказал Ривен забравшемуся в карету Артуру и, спохватившись, вытащил из кармана своих длинных одежд витой кожаный шнурок, на котором поблёскивал продолговатый, с резкими гранями камень, внутри которого темнело что–то отдалённо напоминающее землю.
– Что это?
– Пусть тётушке Глориэль и пришлось подчиниться воле Халлона и отдать тебя во внешний мир после твоего рождения, я уверен – она любила тебя больше всех на свете. Возьми же часть земли с её прахом, и пусть она присмотрит за тобой, эльф–полукровка.
Поколебавшись, Артур переглянулся с Агатой и, бережно приняв дар от эльфа, надел подвеску – её прозрачные грани вспыхнули всеми цветами радуги и постепенно погасли, излучая мягкое, едва уловимое тепло прозрачного камня.
– Спасибо, – сказал парень Ривену и захлопнул дверцу кареты. – Я буду беречь её.
Под гиканье возниц и громкое ржание лошадей Королевские повозки тронулись с места и покатили по усыпанной светлым гравием дороге, направляясь в столицу, куда стекались все могущественные кланы магического измерения с одной–единственной целью – положить конец войне с пришедшим на землю демиургом.