За Черной Пустошью глава 3

 
  Что это было, подумал проснувшийся Леонид Георгиевич, сон, явь? Для сна все слишком логично и правдоподобно, никаких вывертов и скачков ума. Для реальности нужно допустить, что где-то существует город Эрставин на земле какого-то ландграфа Део Тара, и в этот город Леонид Георгиевич перенесся. Вот этого он как раз допустить и не мог. Получалось - не сон, и не явь, просто бред!
 
  В любом случае, таких снов ему еще никогда не снилось, и, умываясь, завтракая и идя на остановку, Леонид Георгиевич все вспоминал серый пористый камень крепостных стен, прыгающих на нитках рыцаря и паука, вислый нос Кукловода, длинную его физиономию с поблекшими веснушками на впалых щеках.
 
  Придя на работу, он успел только поздороваться с Александрой Ивановной и снять плащ. За дела он так и не принялся, потому что дверь открылась и вошла секретарша Любочка.
 
  - Вас Наталья Станиславовна вызывает, - сообщила она, черканув его взглядом.
 
  Леонид Георгиевич угукнул, мгновенно почувствовав злорадство Александры Ивановны, всегда бывшей в курсе тайных течений, и вышел из кабинета.
 
  Одернув пиджак и поправив воротник рубашки, он вошел в кабинет главреда газеты:
 
  - Можно?
 
  Наталья Станиславовна курила тонкую длинную сигарету, изящно держа ее холеными пальцами.
 
  - Доброе утро, Наталья Станиславовна, вы меня вызывали?
 
  Наталья Станиславовна выпустила дым, округлив губы, и кивнула:
 
  - Сколько вы у нас работаете?
 
  - Через месяц будет пять лет.
 
  Наталья Станиславовна небрежно стряхнула пепел в желтую пепельницу с логотипом их газеты. Она смотрела на него как на редкое насекомое, удобно откинувшись в кресле и закинув ногу за ногу.
 
  - Кажется, вы попросили прибавку к зарплате?
 
  - Да, - ответил Леонид Георгиевич, не осмеливаясь глядеть в глаза Наталье Станиславовне и в то же время стараясь увести свой взгляд подальше от ее длинных ног и короткой юбки. - Цены, знаете ли, растут.
 
  - Ну что ж, я подумаю. Можете идти работать.
 
  - Всего хорошего, - пробормотал Леонид Георгиевич и повернулся, чтобы уйти.
 
  - А скажите... - вдруг что-то вспомнила Наталья Станиславовна. - Хотя нет... Ничего. Идите.
 
  Леонид Георгиевич, держась чуть сгорбленно, вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь...
 
  Сыпал дождь, и улицы были особенно пустынны. Капли выбивали барабанную дробь на черной ткани зонта. Леонид Георгиевич медленно брел под мокрыми огнями фонарей. Наверное, его уволят. Как она на него смотрела! Нет, уволят точно, в этом можно даже не сомневаться. И его место займет подруга Александры Ивановны, она уже не раз заходила к ним в кабинет, будто бы просто так, навестить, а сама цепким взглядом косила на стол Леонида Георгиевича и на него самого, уцепившегося за тепленькое местечко, вместо того чтобы освободить его, а себе найти настоящую мужскую работу - грузчиком на базе или охранником в супермаркете. Теперь так и будет, подруга сядет на его место, а ему трудовую книжку в зубы - и за ворота.
 
  Так шел он, вспоминая прошедший день, сворачивая с одной улицы на другую, пока не оказался у старого сквера, огороженного высокой кованой оградой, за которой поблескивали густые ивы. В глубине сквера чернел излом двускатной крыши и слышался отдаленный шум падающей воды. Пройдя вдоль ограды, он увидел большую каменную арку с раскрытыми настежь железными воротами. На арке мерцали буквы из неоновых изогнутых трубок: "СКВЕРный ТЕАТР".
 
  Леонид Георгиевич не был здесь никогда, театр, о котором он ничего не слышал, его заинтриговал, поэтому он отложил возвращение домой, решив, что просмотр телевизора перед сном - не слишком интересное занятие, в то время как театр это всегда театр. Немного поколебавшись - название было довольно странным, да и дорога освещалась всего двумя фонарями, - он все-таки решился и прошел через ворота по узкой асфальтовой дороге. В сквере никого не было, только шум воды становился все сильнее, наконец он увидел бетонное русло небольшого ручья, который под дорогой нырял в трубу и вытекал с другой стороны, падая плоской черной струей с высокого уступа.
 
  Театр - двухэтажное здание красного цвета - стоял как-то отстраненно от сквера, сам по себе, отгородившись широкой лестницей с гранитными ступенями, такими же мокрыми и блестящими, как и асфальтовая дорога. То, что не было зрителей, Леонида Георгиевича не удивило, время позднее, спектакль, скорее всего, уже начался, но хоть узнать, что там сегодня идет, и поглядеть на афишу было интересно.
 
  Поднявшись по лестнице и открыв тяжелую деревянную дверь, он вошел и огляделся. За стеклом кассы сидела немолодая женщина и пересчитывала деньги, шевеля губами. На Леонида Георгиевича она не обратила никакого внимания, и это его слегка задело, поэтому он не стал сразу подходить к ней, а решил прочитать афишу от начала и до конца.
 
  - Мужчина!
 
  Леонид Георгиевич, успев лишь разглядеть набранную красным шрифтом надпись "Только сегодня и только в нашем СКВЕРном ТЕАТРЕ", демонстративно медленно обернулся и вопросительно посмотрел на кассира.
 
  - Что же вы, мужчина, стоите? Покупайте билет и идите в зал, сейчас начнется спектакль.
 
  - А разве он еще не идет? - удивленно произнес Леонид Георгиевич.
 
  - Вот-вот начнется! - ответил та и добавила: - Берите билет, только, пожалуйста, без сдачи.
 
  Леонид Георгиевич отдал деньги, сжал двумя пальцами бело-розовый билет и прошел в фойе. Там уже не было зрителей, только билетер в синей куртке с золотым позументом махал ему рукой: скорее, скорее!
 
  В зале была полнейшая темнота. Как же я найду свое место, ведь я даже в билет не посмотрел, - запоздало подумал Леонид Георгиевич и, слепо сделав шаг в сторону, попытался нащупать спинку кресла. К его огромному удивлению, никакого кресла он не нашел. Он делал шаг за шагом, водя руками перед собой, но кресел так и не обнаружил. А что если в этом зале вообще нет кресел - вдруг подумал Леонид Георгиевич и остановился. Может быть, это не театр? А что же тогда это такое?.. Но чем бы это ни было, это совсем не понравилось ему. Нужно повернуть обратно, найти входную дверь и выйти отсюда, а потом забрать свои деньги и больше в этот дрянной театр, который вовсе и не театр, а сплошное надувательство, не ходить. Только где же дверь? Леонид Георгиевич шел, как ему казалось, в нужном направлении, вытянув перед собой руки, и вдруг на кого-то наткнулся. Вздрогнув от неожиданности и отдернув руки, он выдохнул:
 
  - Кто здесь?
 
  Но стояла такая же давящая на уши тишина, никто не откликался, и тогда он снова вытянул руку и поводил ею перед собой, но там никого уже не было.
 
  - Что за шутки! - сказал он возмущенно. - Немедленно откройте дверь и выпустите меня отсюда!
 
  За спиной кто-то засмеялся и, шлепая босыми ногами, побежал.
 
  - Все, хватит с меня, - решил Леонид Георгиевич и пошел прямо, рассчитывая дойти до противоположной стены, а потом уже вдоль нее добраться до выхода, ведь должен же быть здесь выход, черт возьми!
 
  Леонид Георгиевич брел уже довольно долго, не меньше получаса, но стены все не было. Один раз кто-то схватил его за плечо, а в другой раз провел ладонью по лицу. Но все это были уже мелочи по сравнению с тем, что, находясь в небольшом здании театра, он столько времени не мог пройти его из конца в конец. Это было совершенно необъяснимо. Вернее, это нельзя было объяснить разумными причинами. Зато ненормальные версии лезли в голову Леонида Георгиевича одна другой фантастичнее, например, что человек обычного размера не может так долго идти, но если его уменьшить в сотню раз, все встанет на свои места. Или, к примеру, увеличить сам театр.
 
  И кто тот человек, на которого он наткнулся, шлепавший босиком? Такой же, как он, обманутый зритель? Почему же он не поговорил с ним, чтобы вместе отсюда выбраться? Почему он бос? Или он здесь уже так долго, что сошел с ума от темноты и одиночества? И такая участь ждет и его? Леонид Георгиевич тут же вспомнил случаи бесследных исчезновений жителей его города, о которых время от времени сообщалось по телевидению. Но зачем все это - темнота, необъяснимо-большой изнутри театр, не проще ли стукнуть сзади по затылку, бросить тело в багажник машины и увезти куда надо?
 
  Что-то здесь не стыковалось со здравым смыслом, это был реализованный в действительности бред сумасшедшего, и в этом бреду роль главного действующего лица досталась Леониду Георгиевичу.
 
  Вдруг, зацепившись за что-то ногой, он упал, инстинктивно вытянув перед собой руки. Леонид Георгиевич не ушибся, предмет, за который он запнулся, оказался корягой, а упал он на траву. И эту траву он видел, так же как и корягу. Свет был слабый, рассеянный, но все же свет. Встав на четвереньки, Леонид Георгиевич поднял голову и увидел звезды.