Иллюстрация автора. Новогодний плакат к году Лошади (Бумага, акварель)
«Смеяться, право, не грешно над всем, что кажется смешно» Н.М. Карамзин
Мне с детства не нравилось «беситься», просто прыгать и кричать, швыряться предметами, производя шум и беспорядок. Запомнились те моменты веселья, когда происходило действо, дающее пищу уму и радость сердцу.
Всякий раз, когда мы с мамой посещали или принимали у себя семью наших близких друзей, мы – дети находили способ развлечь себя и родителей чем-то особенным. Бывало, мы строили дом из всякого подручного материала – стол давал каркас стен и крышу над головой, из стульев делались окна и полки, кроватями были диванные подушки, стены - из одеял.
Однажды наши гости учили меня играть «в яйцо». Из стула нужно вынуть сиденье и вместо него набросить на каркас покрывало. Затем кто-то один аккуратно залезает внутрь. Остальные поддерживают стул и покрывало, не давая конструкции упасть или разрушиться. В результате получается, что внутри стула находится упакованный «птенец». Это очень весело. Можно кормить птенца, можно учить его летать – простор для фантазии велик.
Было дело, я делилась своими познаниями с сотрудниками на работе. Это был режимный научный институт. Да-да, тот самый «почтовый ящик». Так что, время обеденного перерыва было строго регламентировано. Мешать мы никому не могли, потому что нас – группу художников – отселили от прочей научной братии в отдельно стоящее небольшое здание. Время у нас ещё было и мы могли немного повеселиться. Сиденье из стула вынулось легко, каркас был устойчивым, но кто станет «птенцом»?
Оказалось, что никто, кроме меня, не помещается и на роль птенца, стало быть, не годится. Да пожалуйста! Поскольку у нас не было покрывала, меня запихали «без скорлупы». Таким образом, получилось, что наружу торчали мои ноги от колена, которыми я болтала, и руки, которыми махала, как крыльями. Выбраться самостоятельно у меня возможности не было. В этот момент дверь распахнулась и первая комната нашей анфилады заполнилась народом. Нас посетила министерская комиссия!
Пока министерские, сопровождаемые директором института, шли между столами, разглядывая куски нашей работы, ребята могли успеть меня выковырять из «яйца», но они впали в ступор. Я беспомощно шипела и брыкалась до тех пор, пока комиссия не достигла последней комнаты, где и был «птенец». Я чинно поздоровалась в наступившей тишине. Минута молчания закончилась, директор сказал: «Так», все повернулись и молча пошли к выходу.
Разумеется, история стала притчей во языцех и вошла в поговорку. Но этим дело не кончилось. Примерно через полгода, тоже в обеденный перерыв, мы играли «в птичку». Птичка делается из вполне полноценного человека так. Телогрейка (нужна крепкая куртка, способная выдержать многое) надевается особым образом. В рукава продеваются ноги, затем подключаются помощники, поскольку с этого момента «птичка» беспомощна. Телогрейка надевается почти как обычно, то есть – воротом на шею, но теперь ноги в рукавах – это крылья, а птичьи лапки – это руки, которые при такой упаковке оказываются внизу. На них нужно прыгать.
Все радовались. Единственное, что чуть омрачало всеобщее ликование, это отсутствие фотоаппарата, и, тем более, кинокамеры. О более совершенных гаджетах, естественно, в ту пору лишь писали фантасты. В этот момент дверь нашего помещения открылась и, ведомые директором института, внутрь начали заходить по одному люди из министерства. Ребята впали теперь уже не в ступор – они зашлись в беззвучном смехе. Наверное, они бы и не успели освободить «птичку», но и не пытались. Комиссия достигла последней комнаты и быстро заполнила её. Не поместившиеся выглядывали из-за спин поместившихся. Мы хором поздоровались. Директор сказал: «Так». Министерские молча направились к дверям.
Следующий «перфоманс» прошёл в спокойной дружественной обстановке. Приход в наш дружный коллектив двух новых сотрудников-тёзок мы отметили изготовлением чучела «художника» и совместной фотосессией. На создание чучела нас натолкнула выдача сотрудникам новых халатов. Голову мы сделали из бумаги, стараясь придать ей портретное сходство сразу с двумя коллегами. Не знаю, как остальные, но меня те фотографии радуют и по сей день.
Новые члены коллектива быстро влились и стали более своими, чем некоторые из старожилов. Один из них очень активно занимался спортом – единоборствами и жёсткими командными играми. Такие хобби требовали серьёзной подготовки и тренировок каждую свободную минуту. Например, в обеденный перерыв. Когда в столовой не было очереди, от обеда оставался кусок времени, и можно было успеть поразмяться. В тот день намечен был цирк.
На пол укладывались две банки из-под краски, на них – доска, на доску – ещё одна банка и ещё одна доска. Сверху на этой конструкции уже в течение нескольких месяцев учились балансировать ребята. По одному. Иногда – вдвоём. Им неплохо удавалось. В тот день они решили провести показательное выступление. Залезли, обнялись, и велели нам засечь время. В этот момент «музыка ветра» на входе звякнула, но только один раз, значит, дверь не закрылась. Я выглянула и обмерла – к нам бодрым шагом направлялся директор, а за ним – комиссия из министерства.
Не успели члены комиссии выстроиться под аркой нашей анфилады, как ребята потеряли равновесие и рухнули к их ногам. Директор сказал: «Так». Люди из министерства, не дрогнув бровью, стали разворачиваться и уходить. Их сопровождал наш дружный хохот. К чести директора должна заметить, что, несмотря на всегдашнее присутствие при этих невинных шалостях наших начальников – главного художника и руководителя группы, они ни разу не были вызваны на ковёр. И вообще, обеденные развлечения не имели негативных последствий. Зато сколько позитивных!...