Картинка из интернета.
Старая кляча нерешительно заходила в бурлящую реку. Животное на берегу упиралось изо всех сил: задние ноги скользили по камням, передние спотыкались. Люди же настойчиво тянули лошадь за забой, держа за поводья. Приложив недюжинные усилия, они затащили лошадь в реку.
Иннокентию и Тарасу надо было перейти реку в брод. Это место было выбрано, как наименее глубокое для перехода на другой берег.
Кобыла была старая, худая. Рёбра выпирали сквозь потускневшую шкуру. С животного сняли часть груза, чтобы облегчить ему переправу. Один из мужчин нёс часть поклажи сам. Стараясь не коснуться тюком воды.
-- Говорил тебе, надо было Солового брать! Он жеребец сильный, справился бы без проблем. -- Недовольно ворчал Иннокентий.
Не... погода видишь какая? Ежели шо случится, жалко жеребца. Вдруг, покупатель заедет на днях? А у нас неладное с конём. -- Отвечал вытирая пот на лбу ладонью Тарас. -- Пошла! Пошла говорю -- вот же старая кляча!
Погода портилась на глазах. Заморосил мелкий холодный дождь, усилился ветер. Мужики тянули упирающуюся кобылу за собой. Переправа проходила с трудом. Уставшая кляча еле шевелила ногами.
Достигнув середины реки, лошадь неожиданно встала бешено вращая глазами, захрипела и отказалась идти дальше.
Разозлённый Иннокентий громко матерился на всю округу. Покрывая трёхэтажным матом лошадь, погоду, и Тараса заодно.
Тарас прозрачно намекнул брату, что если тот не заткнётся, то он его пасть с превеликим удовольствием заткнёт сам. На что Иннокентий зло огрызнулся, но замолчал: негласная иерархия возрастов осталась ненарушенной.
От разборок братьев отвлёкло жалобное ржание лошади. Старая кобыла зашаталась и опустилась на колени, погрузившись в воду.
Потом завалилась на бок.
-- Поклажу спасай! -- Заорал Тарас. -- Свою суму тоже не упусти. Течение быстрое, в миг унесёт.
-- Ты что милая, вставай. Вставай! -- Иннокентий пытался поднять животное. Но старушка Лыська уже медленно отправлялась к своим лошадиным предкам.
-- Ну шо братец, сглазил, накаркал? А был бы Соловый, давно бы переправились. На базаре рубашками торговали бы, квасок попивали. А теперь и товар испорчен, и кобылы нет.
Настасья плешь проест -- все грехи припомнит, когда вернёмся домой. Любит она Лыську, подарок от матушки и батюшки в память. Эх, и разозлим мы сестрёнку.
Пришлось братьям возвращаться домой несолоно хлебавши. Разгоняй они получили знатный. Рубашки конечно, Настасья отстирала и высушила, но пришлось их оставить себе.
Жеребца решили не продавать, сгодится для хозяйства, а вскоре прикупили и молодую кобылку. Только вот, смерть Лыськину, простить Иннокентию и Тарасу так и не смогла: --"Сгноили любимицу." - вздыхала она, утирая выступившую слезу.
Братья намотали на ус произошедшее и в дальнейшем, в дорогу брали сильного и молодого Солового. Мало ли что, ещё...