Вне времени
Рассказ
Посвящён встрече Саши
Соколова, Александра
Вампилова и Евгения Попова
СССР. Красноярск. 1972 год. Полдень поздней весны. Предгрозовое, затянутое тёмными тучами, небо.
-Сани, а Сани, куда едем? Блин, чушь какая-то, - паузу была Жене необходима, чтобы осмыслить произнесённое. Он её взял, при этом освободив своего верного друга и просунув его между двумя штакетинами палисадника дома напротив гостиницы «Огни Енисея», небоскрёбом возвышавшейся над окружающим её частным сектором.
Пауза требовалась обоснованно. Шеренга выпитых, за два дня на троих поллитровок «Пшеничной», выстроилась от стены уже до середины гостиничного номера, открытое окно которого сейчас смотрело в спины молодых представителей русской словесности. Пауза закончилась:
-Вот мы люди вне времени, что вы скажете про описание?
-Я не скажу, я его сейчас сделаю - лицо Сани исказила гримаса нетерпения, - да, бля…что за хрень эти пуговицы…Сейчас…
-Писать, что писать, надо тогда, когда невтерпёж, - Сашино лицо приняло умиротворённое выражение - молния, легкость.
-Сам придумал?
-Не а..а.а. Здесь, Женя, ничего своего нет. Все мысли общие. Потом может кто-нибудь скажет - моё.
- А ты откуда знаешь?
-Ты же сам сказал, мы вне времени.
-А…а.а. ну да…
-Да что это бля …фу..ух, - Саня запрокинул голову, закрыл глаза наслаждаясь.
-Глянь, на него, видишь? Вот у меня так же…
-Жень, ты о чём? - Саша, внимательно, насколько позволяла пустая полулитровая шеренга, посмотрел на Саню. Ничего не понял, - ты про что?
-Про наслаждение, идиот!
-Сам ты идиот!
Шеренга влияла не только на мыслительный процесс, но и на двигательно-координационный тоже. После безуспешной попытки выдернуть из ограды палисадника по штакетине, Женя и Саша внезапно расчувствовались и бубняво обнялись. Тут и с Саньком произошёл катарсис. С наслаждением подёргиваясь и потряхивая начал запаковывать всё обратно:
-Да что это бля… ё***ые пуговицы. Да кто их бля приду…
Саня не потерял сознание, но состояние было предобморочное. Раздвинув ветви уже начавшей зацветать сирени, прямо перед ним из глубин палисадника возникла Люба, буфетчица гостиницы, в которую три приятеля, пока формировалась их пустобутылочная шеренга, были искренне влюблены. И она тоже, казалось, вот, вот ответит кому-нибудь взаимностью.
Капли дождя стекали с накрученных плойкой больших пергидрольных локонов. Лёгкий послегрозовой ветерок, приподнимал на ней мокрый форменный фартук. Она ходила сюда курить. Наслаждаясь уединением и запахом сирени. Люба улыбалась, чуть нервной, непонятно, то ли довольной, то ли извиняющейся улыбкой. Гроза зацепила, обдала дождём, чуть обмокрила, но сейчас всё хорошо, гроза и дождь миновали, все страхи позади. А страхи были, да, страшно в грозу, в ветер, в хлещущий по лицу теплый летний дождь. И сказать об этом неудобно, и не бояться невмочь, настолько, что эта сложная гамма чувств родила слезу, девичью слезу - невинную, благополучно пережившую исход. Страшно, ужасно, но прошло и хорошо – это всего лишь гроза.
Эх .х х.. Если бы так. Но нет, нет и нет. Это был не дождь, и это была не гроза.
Потеря любимой тяжкое испытание, погрустив, похохотав, проведя кулачный поединок формата каждый за себя, под улюлюканье и аплодисменты высунувшихся из окон, в таком же состоянии нескольких постояльцев, Саша, Саня и Женя обнявшись и шатаясь, пытаясь горланить песню, идут достраивать свою шеренгу.
P.S.
Следующее утро:
-Простила, - подумал Женя, увидев в куче мужской одежды посреди комнаты знакомый форменный Любин передник.
Возле кровати, на полу, лежал тетрадный листок в клеточку, с синим штампом в правом верхнем углу «ОПЛАЧЕНО», с небольшим текстом:
«Сани, этим письмом вас уведомляю, что вчера, после нашей выходки меня исключили из комсомола…Когда мы остановились у палисадника поссать, там сидела Любка, наш комсорг, со своей подругой…»
-Что за хрень? Почерк мой…Начал что-то… А что? Ладно, потом вспомню, всё равно, вне времени.
Храп, перегар, куча мала, голая женская нога. Пустых поллитровок шеренга. Пустая башка.
Глаза сами прикрылись. Накатила волна. Новая. Сна.
Москва 2020
©Волобуев Олег
volobuevoleg@inbox.ru